Viridian: The Green Guide

      Было уже поздно, когда Кацуки попрощался со своими друзьями и сел в вагон метро. Знакомство с подпольем было… необычным. Отчасти страшным, в хорошем смысле этого слова. Но все же было странно провести весь день среди злодеев. Раздражающая часть его, которая забыла, что злодеи – это люди, ожидающие облавы в любой момент, скорей всего, из-за этого он все еще чувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Он просто пожал плечами и проигнорировал это чувство, как игнорировал весь этот день. Не нужно становиться параноиком только из-за того, что какие-то люди совершили какие-то плохие поступки. В конце концов, он и сам не безгрешен, так что бояться этого тупо и лицемерно. Герои не боятся этого.       Поездка до его станции была довольно короткой. Улицы были практически безлюдны, что только усиливало ощущение того, что за ним следят. Кацуки покачал головой, фыркнул и направился домой. Серьезно?! Он вернулся в хорошую часть города! Нет причин волноваться! Это чертовски раздражает!       А точнее раздражало… пока его не схватили из переулка. Лучше бы он не игнорировал свои инстинкты.       — Блять! — выругался Кацуки, развернулся и ударил туда, где, по его мнению, должен был находиться нападающий, но он только сотряс воздух своим ударом. Черт. Он быстр.       Кацуки захотел использовать причуду, но сразу же остановил себя. Он и так ходит по тонкому льду после нападения того грязевого злодея. Меньше всего ему нужно обвинение в линчевательстве за три месяца до вступительных экзаменов в UA. Он больше почувствовал следующую атаку, чем увидел ее, и увернулся в последний момент. Нож, нацеленный в его живот, порезал джинсы, он услышал, как из его кармана выпадает бумажник, но не об этом нужно сейчас думать, сначала нужно разобраться с этим ублюдком.       Он подловил момент и нанес еще один удар, от которого нападающий благополучно увернулся:       — Стой на месте и сражайся со мной, чертов ублюдок!       — Как-то не по-геройски.       Что-то порезало его руку, Кацуки зашипел:       — Черт! Ты пожалеешь… — внутри все упало, а затем и сам Кацуки упал. — Какого… какого хуя я не могу двигаться?! Что ты со мной сделал?!       Кацуки снова выругался, его мозг стал работать быстрее. Какой же тупой вопрос. Очевидно, это причуда этого ублюдка, но как именно она работала? Это было связано с тем что его порезали или… черт, он не Изуку. Он не может понять причуду, просто посмотрев на человека, он даже не видел кто на него напал.       Кстати о нападавшем, он, наконец, вошел в поле зрение Кацуки и присел рядом с ним, позволяя впервые рассмотреть нападающего… ну рассматривать было нечего, на его лице была какая-то красная тряпка, обвязанная вокруг его головы, словно импровизированная маска, также у него не было носа. Большая часть того, что было на нем представляло из себя кучу тряпок, в следствии чего следующие слова Кацуки вылетели изо рта без его разрешения.       — Была распродажа у бомжей или ты просто вылез из мусорного бака?       Глаза нападавшего наполнились гневом, Кацуки сглотнул. Вот так. Вот так он умрет. Зачем он открыл свой рот? Он знал, что каждое второе слово из его уст было оскорблением, так почему же он решил что-то сказать? Он даже не решился извиниться перед Изуку, черт! Почему все должно закончиться здесь?! Он только начал становиться лучше!       — Неужели общество действительно ждет, что такая мерзость, как ты должна стать следующем поколением героев? — нападавший усмехнулся. — Неудивительно, что осталось так мало настоящих героев.       Кацуки был в замешательстве:       — О чем, черт побери, ты говоришь?       Знал ли он, что Кацуки хочет стать героем? Или он просто предполагал, потому что каждый ребенок хочет стать героем? Огава пару раз представлял его как будущего героя, так что, скорей всего, первое, но зачем нападать на него только из-за того, что он хочет стать героем? Кацуки что-то упускает.       К счастью, нападающий рад объяснить:       — Ты хочешь быть героем, но при этом ведешь себя как злодей и общаешься с преступниками. Ты называешь их своими друзьями, поэтому я не могу позволить тебе остаться живым, даже если ты ребенок. Если такому злодею, как ты, будет позволено жить, то ты запятнаешь титул героя.       Теперь у Кацуки было больше причин для волнения. Ну, он и до этого волновался, но относился к этому не так серьезно! Страх сменился на гнев, боже, спасибо за механизм выживания:       — Кто, черт возьми, ты вообще такой, чтобы судить меня?! Ты говоришь о ебаном убийстве!       — Я Пятно. Я окрашиваю себя кровью фальшивых героев, дабы очистить общество, — сказал нападавший, хватая бумажник Кацуки. — А кто ты? Просто очередная фальшивка.       Кацуки зарычал, когда тот начал рыться в его бумажнике, вытаскивая удостоверение личности.       — Кацуки Бакуго. Мир станет лучше без тебя и твоих злодеяний.       Кацуки будто бы облили холодной водой. Будет ли мир лучше без него? Сначала он подумал, что нет, но… он подстрекал лучшего друга к самоубийству. Он издевался над десятками людей. Он позволил учителям избежать наказание за дискриминацию по причуде. Он все еще позволяет учителям избегать наказание за это.       Может, Пятно прав.       Кацуки перестал думать об этом, когда услышал шорох бумаги:       — Эй! Убери свои грязные руки от этого!       Пятно, этот чертов убийца, читал его письмо для Изуку. Во второй руке он держал список Кацуки, в котором он писал, каким героем он хочет стать. Обе бумажки почти разваливались из-за того, сколько Кацуки разворачивал и складывал их за последние несколько месяцев, он доставал их из кармана и перечитывал каждый раз, когда ему нужно было напомнить самому себе, почему он отказался от своих школьных прихвостней и почему он вступил в бескомпромиссную войну с учителями. То, что кто-то, кого он даже не знал, читал их, не говоря уже о том, что этот "кто-то" собирается его сейчас убить, было непростительным нарушением. Пятно сейчас читает каждую его слабость и неуверенность в себе.       — П-постой! Это не для тебя! — Кацуки почувствовал, как по его щеке катится жалкая слеза, он ненавидел это. Он ненавидел чувствовать эту чертову слабость. Он словно опять оказался схваченным тем грязевым злодеем. В ловушке. Не в состоянии двигаться. Беспомощный. Единственное отличие было в том, что на этот раз Изуку не спасет его. Кацуки захотелось убрать эту дурацкую слезу, но если бы он мог двигаться, то уже отобрал бы это письмо. — Прекрати!       — Ты… — Пятно посмотрел на него и снова на письмо. — Ты хочешь быть героем.       — Да, мудак, и я стану самым лучшим героем! — Кацуки попытался подавить гнев в голосе. — Так что, будет здорово, если ты вернешь мне мое письмо и пойдешь убивать кого-нибудь другого.       Пятно долго смотрел на него, прежде, чем встать.       — Ты еще зелен. Ты дерзок и груб. Но у тебя есть идеалы, которых больше, чем у нынешних фальшивок, называющих себя героями. Возможно… возможно, это просто способ запятнать себя, чтобы спасти других, прямо как я? Я позволю тебе вырасти, но если ты не сможешь оправдать те ростки истинного героизма, которые я вижу в тебе, — он достал катану и направил ее меж глаз Кацуки, — тогда ты будешь отбракован. Понял?       Кацуки кивнул бы, но он все еще был парализован этой чертовой причудой, поэтому он просто плюнул в его сторону, в знак согласия. Пятно, словно бешеный пес, оскалился. Теперь это было не так уж и страшно.       — С нетерпением жду встречи с тобой, — Пятно развернулся, чтобы уйти. — Не разочаруй меня… Каччан.