Viridian: The Green Guide

      Изуку был в полной панике, но он был уверен, что у него есть вполне достойная причина для этого! Что, ради всего святого, Каччан делал в этом районе города?! Да еще и посреди ночи?! Это не безопасно! Что если на него нападет злодей, а у него не будет разрешения использовать причуду для защиты?! Вообще, разве он не шел спать к восьми?!       ― Каччан? ― пискнул он. ― Что ты здесь делаешь?!       ― Что я здесь делаю?! ― Каччан выглядел настолько же шокированным, как и Изуку, что было небольшим утешением. ― Что ты здесь делаешь?!       ― Ну, я… ― Изуку ссутулился и опустил глаза в пол. Все это время, что он скрывал линчевательство от всех, и пытался не дать героям понять, что он беспричудный, и теперь Каччан вероятно пойдет к их старым одноклассникам и скажет: «Эй, угадайте, где я вчера встретил Деку?» Ему хотелось разрыдаться. И как он должен из этого выкрутится? ― Я… эм, гулял?       ― Ты линчеватель, ― он изумленно уставился на него. ― Понятно теперь, почему никто не может понять, что у тебя за причуда!       Изуку вздрогнул. Конечно же Каччан не купится на такую глупую отговорку. Никто бы не купился. Не тогда, когда на нем линчевательское снаряжение, и он очевидно этим самым линчевательством активно занимается. И он был прав, никто и не подумал бы, что беспричудный ребенок может быть линчевателем, а Каччан всегда точно знал, как воздействовать на его слабости всего парой слов. Все снова как в средней школе. Изуку не хотел туда возвращаться.       Каччан схватился за волосы и просто продолжил пялится на него с широко раскрытыми глазами. Он несколько раз открыл и закрыл рот, будто даже не знал, что сказать, и Изуку уж точно мог это понять. Наконец, он сделал глубокий вдох и опустил руки:       ― А тетя Инко знает?       ― Нет, ― негромко ответил Изуку. В уголках глаз уже собрались слезы, но он не собирался позволить себе заплакать. Вместо этого он издал влажный смешок. ― Сражаться со злодеями слишком опасно для… для таких как я, так что узнай мама, что я делаю, наверное бы просто замотала меня в пузырчатую пленку и заперла в комнате навечно. Эм… а что насчет тебя? Твоя мама знает, что ты на улице так поздно?       ― Ну, типа того? ― Каччан пожал плечами. ― Карга знает, что у меня появилось много новых знакомств, и что я работал на полицию как своего рода информатор, но я не говорил ей, что именно я делаю, или вроде того. Она, правда, немного расстроилась, что я нарушил свой режим сна.       ― Погоди… информатор? ― спросил Изуку, складывая детали пазла в голове. ― Так это ты был тем информатором с пляжа?!       ― А кто еще это, блять, мог быть? ― возмутился он. ― Пасхальный Кролик?       ― Просто… ― Изуку был просто обескуражен. ― Но я слышал, как Стерка назвал тебя Каччан. Тебе никогда не нравилась эта кличка! Почему… честно… без обид, но почему ты еще его не подорвал?!       Каччан вздохнул и запустил руку в волосы, присаживаясь рядом с краем крыши.       — Это долгая история.       Больше он ничего не сказал, а Изуку не хотелось умирать мучительной смертью, так что он решил не давить. Вместо этого он сел рядом с Каччаном и начал думать, что сказать. Он мог начать с того, что был рад, что тот был в порядке после нападения, но зная Каччана, он скорее всего подумает, что это жалость, так что это лучше не упоминать. Он уже почти и забыл, какого это — вот так подбирать слова. Это заставило его сильнее ценить дружбу, которую ему удалось выстроить с Денки. Да, может ему и приходится постоянно иметь дело с разными странными ситуациями и почти регулярно добровольно получать удары током, но хотя бы Изуку не приходилось задумываться о каждом слове, просто чтобы не умереть.       ― Ты же знаешь, что тебя в конце концов арестуют, да? ― наконец сказал Каччан. — Это дерьмо вне закона, и ты это знаешь. Так, что будешь делать тогда?       ― Ничего? ― ответил он. ― Ну то есть, я даже технически не линчеватель, если подумать об этом. По японским законам, линчеватель, это тот, кто использует свою причуду без разрешения, чтобы бороться с преступностью, так что…       Каччан шокировано на него посмотрел, а потом рассмеялся:       ― Твою мать, это прям гениально. Но разве там не остается нападение и всякая такая херня? Нельзя же найти лазейки везде, разве нет?       Изуку беспомощно пожал плечами:       ― Мне кажется, ты недооцениваешь, сколько у нас в законах лазеек. Когда их писали, о таких как я много не думали.       ― Погоди минутку, ― Каччан резко повернулся к нему. ― Ведь если они тебя даже задержать не могут, зачем ты так отчаянно избегаешь ареста? Раз они нихрена не могут сделать, так зачем ты продолжаешь убегать?!       ― Я просто… не хочу, чтобы что-то менялось, ― тихо сказал он, немного сжимаясь. ― Большинство людей… ну, все меняется, когда они узнают, Каччан, ты знаешь это.       Тот дернулся:       ― Я… Я знаю.       Изуку удивленно вскинул голову. Лицо Каччана отражало грусть и даже сожаление, что было странно. Как бы то ни было, Изуку ожидал увидеть злость, так как последняя его фраза немного слегка за гранью. Изуку уж точно не ожидал такую… чем бы эта реакция не была, и он не понимал, как на это реагировать.       ― И говоря об этом, я хочу извиниться. ― тихо произнес Каччан, что запутало Изуку еще сильнее. ― Я никогда не должен был относиться к тебе так, как относился. Никогда не должен был звать тебя Деку, я на самом деле пытаюсь использовать твое настоящее имя теперь, но я был тупым хулиганом и должен был вытащить свою голову из жопы гораздо раньше. Я не был хорошим ребенком, и не был хорошим героем, и ты не заслужил ни грамма той херни, что я творил. Мне так пиздецки жаль.       Изуку просто уставился на него. По коже проползло странное чувство неправильности. Это неправильно. Каччан не делает ошибок. Никогда не делал. Каччан был сильным, и невероятным, и превосходным будущим героем. Это было чуть ли не единственной постоянной в жизни Изуку, даже до того, как их причуды проявились. И Каччан никогда не извинялся, так почему он пытался сделать это сейчас? Изуку был в порядке! Он уже начал двигаться дальше, принял, что никогда не сможет стать героем, и ему не нужны извинения. Особенно от того, кто даже и не должен извинятся! Все это было как-то чересчур.       Изуку понял, что тишина тянется уже слишком долго, и наверное, он должен что-то ответить, так что просто выпалил то, что не давало ему покоя сильнее всего:       ― Каччан, о чем ты вообще говоришь? Тебе не за что извиняться!       ― А ты, блять, о чем говоришь, чертов задрот?! ― воскликнул он. ― Я над тобой издевался лет десять, конечно, мне есть за что извиняться!       ― Ну, да, было больно, но… ну, какая разница, верно? Ты же сам говорил, Каччан, я бесполезный. Я просто камешек, который нужен, чтобы другие стали великими, да и ты же поступил в UA, так что это было правдой, по крайней мере в какой-то степени, ― указал он. ― Я имею ввиду, так устроен мир, Каччан! Я беспричудный. Я всегда буду сталкиваться с дискриминацией, несмотря ни на что, так какая разница, исходит она от тебя, или кого-то еще? К тому же, если бы то, что ты делал было действительно неправильно, наши учителя тебя бы остановили, так что…       ― Наши учителя были, по сути, злодеями, Изуку, ― практически прорычал Каччан. ― И ты не можешь на полном серьезе мне заявить, что хулиган может стать героем, и при этом никак не измениться.       ― Но ты же не был прямо хулиганом? Ну да, иногда ты был немного жестким, но мы все равно были типа друзьями, ну то есть, мы же выросли вместе… ― попытался возразить Изуку, но Кацуки перебил его.       ― Ты же не серьезно, ― Каччан выглядел, будто был просто вне себя, что заставило Изуку почувствовать себя еще хуже. ― Именно поэтому мне так сильно нужно извиниться! Я, видимо, что-то сломал у тебя в мозгу, ведь ты ничего из этого дерьма не заслужил, к тебе не должны были относится как к грязи, и я лично должен был быть лучшим человеком! Почему ты этого не можешь понять?!       ― Но ты же не ужасный человек, Каччан, ― сказал Изуку.       ― Нет, больше нет, ― он скрестил руки. ― Но я черт возьми уверен, что был таким в последний раз как мы виделись. Я сказал тебе спрыгнуть с крыши, Изуку.       Изуку неловко потер руки:       ― Ну, ты же не единственный, кто мне такое говорил…       ― Но я был первым, ― указал он. — Это не нормально, Изуку. И перед тем, как ты скажешь, что привык к этому, ты никогда не должен был привыкать к такому в первую очередь.       ― Но в этом действительно ничего такого, Каччан, ― Изуку сам не знал, верит он в это или нет, но все чувствовалось так странно и неправильно, так что он подумал, что, если продолжит это повторять, в конце концов это станет правдой. ― Да даже если все и было так плохо, все уже кончено, я перевелся из школы…       ― Ага, сразу после того, как на тебя свалили всю вину за то, что сраные задиры сломали тебе руку, ― фыркнул он. ― Да, отлично, прекрасное блять улучшение.       Изуку скривился:       ― Каччан…       ― Блять, почему ты не пришел на вступительный экзамен? ― спросил он. ― Ты каждый день сражаешься с настоящими злодеями, кучка роботов была бы как два пальца об асфальт! И ты был бы на геройском факультете вместо того, чтобы доставлять Стерке головную боль каждую ночь.       ― Каччан… ― Изуку уставился перед собой, ковыряя пальцем одну из дырок в джинсах. ― Ты знаешь, почему я не могу стать героем.       ― Мне казалось, что знал! ― воскликнул он. ― Но видимо я был, блять, не прав, разве нет? Посмотри на себя, Изуку! Я видел видео, на которых ты дерешься. Ты уж точно не слабый или бесполезный, как все всегда говорили. Как я всегда говорил. Все это было просто тупым, предвзятым бредом! Ну то есть, ты же уже, по сути, ге…       ― Слушай, можем мы это прекратить? ― Изуку устал. Встреча с Каччаном — это уже само по себе стресс, а еще и спорить с ним? Слышать от него все то, что Изуку хотел услышать на протяжении многих лет, но уже смирился с тем, что скорее у него появится причуда, чем он услышит эти слова? Все это было слишком непривычно, и Изуку казалось, что он вот-вот заплачет, если они не прекратят об этом говорить. ― Ты сказал, что тебе нужна информация, верно? Мы можем поговорить об этом? Пожалуйста?       Каччан всегда был упрямым, так что потребовалось несколько долгих секунд щенячьих глазок Изуку, чтобы тот наконец сдался и захлопнул рот со щелчком, нахмурившись:       ― Ладно. Как скажешь, я не собираюсь заставлять тебя принимать мои извинения или типа того, но мы еще вернемся к этому, Изуку.       Изуку слегка вздрогнул, услышав свое имя, которое все еще звучало слишком неправильно, особенно после того, как он в детстве провел множество ночей мечтая о том, чтобы Каччан использовал его настоящее имя. Что он сделал не так? Неужели он сделал что-то, что убедило Каччана в том, что он может стать хорошим героем? Должно быть, это его вина, каким-то образом, так что Изуку просто ответит на его вопросы чтобы ее искупить, верно?       ― Ну так? ― начал Изуку после того, как Каччан угрюмо просидел в тишине почти с минуту. ― Информация?       Кацуки вздохнул. Он не думал, что было возможно почувствовать себя хуже, чем в тот день, когда он впервые понял, что ведет себя как злодей, но вот он Изуку, в который раз доказывает, что он неправ. Он знал, что вероятно оставил Изуку со шрамами, но так и не понял, насколько глубокими были эти раны. Ему хотелось вбить в этого задрота немного разума, но было ли у него вообще на это право, после того как это он и засадил все эти мысли у того в голове? Кацуки задолжал Изуку извинения, но если тот их не примет, тогда что? Может нужно потерпеть и дать ему восстановиться в своем темпе? Позволить ему принимать собственные решения и не мешать? Позволить просто сменить тему без вопросов?       ― Фабрика Злодеев, ― наконец сказал он. ― Что ты о них знаешь?       ― Ты уверен? ― выпалил Изуку. — Это очень опасное дело. Не то что бы я думал, что ты не справишься! Ты невероятный! Но, эм, я даже не должен был туда лезть, так что…       ― Я знаю, ― Кацуки не сдержал ухмылки. ― Стерка все жалуется о том, сколько мигреней ты ему причиняешь, набрасываясь на это дело, как собака на кость.       ― Я же не специально! ― хныкнул Изуку. ― Я стараюсь быть осторожным, и даже больше не пытаюсь уб… Я просто не знаю, почему он продолжает так переживать!       ― Потому что он заботится о тебе, идиот, ― Кацуки закатил глаза. ― Он же учитель, в конце концов, отдай человеку должное.       ― Ну может… ― он нахмурился. ― В любом случае, это не просто случайные бандиты в подворотне, Каччан. Происходят вещи, которых даже Сотриголова и Всемогущий боятся. Ты действительно хочешь в это влезть?       ― Я уже влез, ― буркнул он. ― Ты же был на пляже во время атаки, верно? Ты видел того злодея с щупальцами, который крушил все вокруг?       Изуку кивнул:       ― Мы сначала думали, что это был Берсеркер, но после того, как я тщательнее все изучил, то пришел к выводу, что у него смесь нескольких причуд от как минимум троих человек. Мы вполне уверены, что это именно тот результат, который Фабрика пыталась достичь все это время.       ― Я… ― Кацуки сглотнул, у него во рту все пересохло. ― Он был моим другом. Он все еще мой друг. Мы познакомились после того, как ты ушел из школы, и он сильно мне помог с пониманием того, каким героем я хочу быть. А потом он пропал, и мы не могли его найти, пока…       ― Оу, ― глаза Изуку расширились. ― Мне так жаль, я не знал. Я не хотел проявить неуважение, говоря о нем как о…       ― Забей, задрот, это не так важно, ― оборвал его Катсуки. ― Тебе же всегда нравились причуды, те твои тетради, и все такое, верно? Суть в том, что он сказал, что в месте, где его держали, были и другие, и заставил меня пообещать их спасти даже когда на него налетел тот рой пчел.       ― В этом есть смысл, наверное, ― пробормотал Изуку. ― Если Все За Одного все-таки наконец нашел способ заставить тело принять несколько причуд, то конечно он будет проводить несколько экспериментов одновременно.       ― Стой, погоди-ка секунду, ― остановил его Кацуки. ― Ты уже второй раз говоришь это, и в первый раз я подумал, что ослышался, или типа того, но очевидно, что нет. Ты продолжаешь говорить, что у Огавы несколько причуд, но это ведь невозможно, верно? Нельзя же просто взять чью-то причуду и пересадить другому! Причуды так не работают… правда ведь?       Изуку многозначительно посмотрел на него, и Кацуки сглотнул. У него появилось ощущение, что его ждет долгая ночь.