J'étais hier comme un loup gris
Hurlant la lune et mort
Ma vie, ce petit colibri
De volupté colore
Я знал, что она рядом – запах ее волос заполнил мои легкие до краев, и я с наслаждением вновь вдохнул этот аромат, надеясь, что утро еще не наступило, и эта постель сможет скрыть нас от внешнего мира хотя бы еще на пару часов. На пару бесконечных часов. - Я знаю, что ты уже не спишь, - дыхание Эды обожгло мое щеку, что прижималась к одной из частей ее тела. Не открывая глаз, я задумался и пришел к выводу, что это, похоже, было плечо, к которому я тут же прикоснулся губами, вызвав тихий смех его обладательницы. - Если я могу прикасаться к тебе без чувства вины, могу целовать, могу вдыхать твой умопомрачительный запах…- я шумно вдохнул, понимая, что шлейф ее духов все еще невесомо присутствовал на нежной коже, - …значит это точно сон. - Господин Болат, пора уже смириться с тем, что я – часть твоей реальности, - ее пальцы забрались в мои волосы и я ощутил такую безмятежность, будто все, что от меня требуется – это принимать ее ласки и внимание, - Но в этой реальности, помимо нас с тобой, есть люди, которых мы любим и которые вряд ли примут наше желание не вылезать из постели, - она укладывала мои волосы на свой лад, а я сдавался под натиском ее изящных пальцев, позволяя делать со мной все, что она захочет. И когда я успел превратиться в податливого мужчину, который не висит весь день на телефоне, решая рабочие вопросы, а нежится под невесомой простыней с женщиной, взорвавшей его скорлупу, сотканную из вереницы бесконечных переговоров и многомиллионных проектов? - Но я люблю тебя и не хочу вылезать из постели, - капризно пробормотал я, наконец распахивая глаза и встречаясь взглядом с Эдой, которая сосредоточенно сооружала что-то на моей голове. Пользуясь ее занятостью с волосами, мой взгляд скользнул на ее шею, заметив несколько красных отметин, что вспыхнули в моей голове яркой вспышкой воспоминаний. Та же участь ждала и плечи, нетерпеливо покусанные мной вчера в порыве всепоглощающей страсти. Чувствовал ли я себя виноватым? Скорее, мне было немного стыдно, что лишь Эде придется прятать следы нашей любви, но я намеревался искупить вину в самое ближайшее время. - Неужели робот-Болат не хочет работать? Аллах, что же люди скажут! – она громко рассмеялась, наконец-то обращая свое внимание на мое лицо, которое мгновенно озарила улыбка. - Разве ты еще не поняла, Эда Йылдыз? – притянув ее ближе к себе, я почувствовал, как обнаженное девичье тело коснулось всех чувствительных точек моего, что сразу отозвалось на манящую близость, - Рядом с тобой я не могу работать, рядом с тобой мне все равно что скажут люди, а главное – рядом с тобой робот испуганно прячется, а потом сдается, проигрывая твоим глазам сражения и все будущие противостояния. Желание обладать и вновь услышать сладостный стон, срывающийся с вишневых губ Эды Йылдыз, возрастало с каждой секундой, отчего мои руки, до этого покоившиеся на ее талии, опустились на обнаженные ягодицы, легонько их сжимая. Тихий смех и она отстраняется, выставив между нами границу в виде вытянутой руки, что уперлась в мою грудь. - И все же, ты обещал мсье Дюрану приехать сегодня вовремя, - напомнила мне та, из-за которой вчерашнюю встречу с моим учителем пришлось перенести на более позднее время. - А ты обещала, что готова утащить меня под лед при первой же возможности. Вот возможность, а вот я – утаскивай! – я чувствовал, что часть меня отчаянно сопротивляется надвигающимся реалиям, где мы с Эдой не проводим дни напролет в постели, а вторая часть, что была намного меньше, твердила, что работа не ждет и нежности можно оставить на потом. Стоит ли говорить, что противный внутренний голос, увещевавший о необходимости работы, я мысленно душил и заставлял замолчать? - Какой ты смешной, Серкан, - миролюбиво заключила Эда, разрушая преграду между нами, - Когда мы вернемся в Стамбул, ты будешь таким же? Или твоя роботоспособость будет терзать меня днем, а вечером уступать место твоей чувственной натуре? Возвращение в Стамбул. На протяжении вчерашнего дня я неоднократно прикидывал различные варианты того, как можно задержаться в Париже подольше, но ни один из них не был настолько хорош, чтобы привести его в действие – напротив, все они были так притянуты за уши, что даже новая сторона меня их не принимала. Но я успокаивал себя тем, что в запасе есть еще пара дней, чтобы запечатлеть улыбку госпожи Йылдыз без оглядки на турецкие проблемы. Улыбку, ставшую для меня знаком завтрашнего дня, что будет намного лучше предыдущих. Не успел я открыть рот, чтобы сказать, что я совсем не смешной, и вообще, я серьезный бизнесмен, который хочет провести деловые переговоры со своей временной подчиненной, не вылезая из постели, ход моих мыслей прервал звонок, как ни странно, не моего телефона, отключенного накануне. Порой моя работа могла достать меня там, где нет связи – одному Аллаху было известно, как однажды Лейла смогла дозвониться до меня, пока я спускался в одну из угольных шахт с одним из клиентов, что хотел продемонстрировать всю силу горнодобывающей промышленности. - Аллах! – удивленно воскликнула Эда, шаря рукой по полу, а после победоносно поднимая найденный гаджет вверх, на экране которого высвечивались четыре буквы «М Е Л О». - Мело? – нахмурился я, пытаясь вспомнить, знакомо ли мне это имя. - Моя подруга. Ты видел ее, когда подвез меня…тогда, - госпожа Йылдыз многозначительно посмотрела на меня, возрождая в памяти нашу поездку из Измира в Стамбул. Тогда я видел трех девушек и понятия не имел, какая из них была «Мело»: та брюнетка, что вполне могла сойти за сотрудника спецназа? Блондинка, сошедшая с обложки модного журнала? Рыжая, что лучезарно улыбалась мне? – Рыженькая с умопомрачительной улыбкой, - пояснила Эда, разложив образ звонившей ей подруги по полочкам. - Я ее вспомнил. Она была единственной из всех, кто не смотрел на меня, как на врага народа. Приятная девушка, - с улыбкой заключил я, жестом показывая, что Эда может взять трубку, потому что я намеревался наконец встать и отправиться на поиски своего телефона, чье выключение явно заставляло нервничать Лейлу. «Куда ты?» – одними губами произнесла Эда, нажимая на кнопку принятия вызова. «Завтрак», - так же безмолвно объяснил я, перед уходом захватив брюки и свежую рубашку, а после оставив на щеке девушки невесомый поцелуй. Телефон был там, где я оставил его накануне: молчаливый футляр с погасшим экраном, который заполонили десятки оповещений о пропущенных звонках и сообщения, стоило мне только его включить. И это всего лишь за 12 часов отсутствия! Именно поэтому я почти никогда не уходил в длительный отпуск, позволяя себе отвлечься от дел лишь на несколько суток, в перерывах между затяжными заплывами в бассейне и чтением отправляя рабочие письма и принимая решения, которые не могли быть одобрены без моего ведома. Мысленно выругавшись, я принялся отсеивать то, что могло подождать, и то, на что нужно было отреагировать первым делом: письма были перенаправлены Энгину для согласования, документы – Пырыл для редактирования, вопросы о рабочих встречах – Лейле для составления расписания. Письмо с электронной версией журнала, который наверняка переврал большую часть из того, что я сказал, я открывать не стал, дав себе возможность разгневаться потом. Оставалось перезвонить юристу компании, который оставил несколько пропущенных вызовов, датированных этим утром. - Господин Серкан? Надеюсь, я не сильно беспокою Вас в поездке? – голос Ахмета вернул меня в рабочую колею, - Хотел сообщить, что я подготовил документы по поданному иску. - Иску? – непонимание сменилось пониманием только тогда, когда я услышал знакомое имя, что совсем недавно перестало звучать в наших разговорах с Эдой, - Чего он хочет? - Денег, - коротко отозвался мужчина, своим будничным тоном возвращая меня в реальность, где успешная реализация проектов порой смешивается с судебными тяжбами, - А так же разрыва договорных отношений, что касаются разрабатываемого Вами проекта, с выплатой внушительной неустойки. Помимо этого, он настаивает на аресте нескольких счетов компании, так как, цитирую: «…были нарушены несколько пунктов договора, которые касаются компетенций, и господин Болат не может быть руководителем в данном проекте. Его тяга к насилию и к разрушению устоев не только договорных отношений, но и Устава собственной организации, заставляет задуматься о том, что он опасен для общества и своих сотрудников». Тяга к насилию и разрушению. Опасен для общества и своих сотрудников. Интересно, физиономия Дениза еще помнит мой кулак или стоит напомнить о себе по приезду? - Ахмет, дай мне минуту, - я поставил мужчину на удержание, шумно выдохнув, пытаясь обуздать гнев, что начал напирать на меня со всех сторон. Стиснув зубы, я закрыл глаза, мысленно считая: Раз. Дениз решил, что его действия в отношении Эды останутся безнаказанными, раз она до сих пор не обратилась в полицию. Два. Он требует деньги, полагая, что репутация играет не последнюю роль в моей, уже не полностью подконтрольной мне, жизни. Три. Он хочет разорвать Договор и послать к черту все, над чем трудилась моя команда не один день. Четыре. Он считает, что именно я опасен для общества. Пять. Он еще не понял, с кем связался, и каким опасным может оказаться Серкан Болат. Сообщив Ахмету, что в это, уже не столь прекрасное утро, я не готов дать ему карт-бланш на дальнейшие действия в отношении господина Озкана, мой мозг заработал в усиленном режиме после того, как я повесил трубку. По моим прикидкам, в прессу уже успела просочиться информация не только про то, что от моих рук пострадал брат уважаемого бизнесмена, но и подробности наших договорных отношений, в которых были свои тонкости. Договор, подписанный с господином Сейменом, являвшимся конечным Заказчиком, был тесно связан с Уставом «Art Life», который был создан мной при основании компании. В нем были перечислены не только полномочия сотрудников, но и наши принципы работы, в которые входили пункты о высшей квалификации в сфере архитектуры каждого, кто вел индивидуальный проект, о доскональном изучении технических заданий, а так же о том, что компания «Art Life» работает по европейским меркам, где профессионалы остаются профессионалами, не мешая личную привязанность или же неприязнь с Заказчиками и их представителями. Этот, сейчас казавшийся мне абсурдом, пункт я внес в официальный документ вопреки увещеваниям Пырыл, что это не является олицетворением моего детища, но я был другого мнения до этих пор. До того времени, когда меня угораздило влюбиться в ландшафтного дизайнера одного из Заказчиков. Ты впервые в жизни не просчитал шаги наперед, Серкан Болат. Уверен, что это к добру? Вернувшись в спальню, я обнаружил, что Эда все еще говорит по телефону, заливисто смеясь на реплики своей подруги. Разве я мог разрушить эту идиллию, произнеся имя того, кто причинил ей боль? Разве я мог вновь заставить ее вернуться в темноту, пусть и крепко держа ее за руку? Разве я мог? - Я схожу за кофе, - шепотом сообщил я, стараясь не прерывать жизнерадостную беседу подруг. Мне казалось, что я всеми силами должен сохранить ту безмятежность и счастье, которое мы обрели с Эдой буквально вчера, выпустив наружу все то, что терзало наши израненные души: любовь на грани безумства, обещающую долгую дорогу и не менее продолжительные приключения по пути к пункту назначения, о котором я успел мимолетно подумать после слов мсье Дюрана о его первой жене. - Капучино! – взмолилась Эда, посылая в мою сторону воздушный поцелуй, который тут же коснулся моей души, и прикрывая рукой динамик телефона. Видимо, Мело еще не была в курсе того, что у госпожи Йылдыз появился…парень? Спутник? Любовь в мужском обличье? Возлюбленный? Нам определенно стоило поработать над официальными должностями друг друга, потому что в порыве страсти и сдавленного шепота мы совершенно забыли о том, что скрываться от окружающих больше не имело смысла. Вот только Дениз, напомнивший о себе с помощью бумаг, с которыми я любил проводить вечера в своей когда-то серой жизни, явно не намеревался пустить на самотек ситуацию, которая наверняка задела его больное самолюбие.[Måneskin - Le parole lontane]
Выйдя из квартиры, что за несколько лет успела стать для меня пристанищем, заботливо укрывающим меня от тягостных раздумий, я двинулся вдоль улицы в поисках кофе, что был необходим мне сейчас, словно воздух – порой мой мозг работал в ужасающем режиме многозадачности, отчего лишь кофеин мог внести ясность и разложить по полочкам то, что хотело смешаться в непонятное месиво из обрывков фраз и телефонных звонков. Но сейчас, не спеша двигаясь на запах свежеиспеченного хлеба, я понимал, что кофеин – не единственный наркотик в моей жизни, на который я успел подсесть без малейшего зазрения совести. Приблизившись к кофейне, что манила меня своим умопомрачительным запахом выпечки и такого нужного бодрящего напитка, я позволил себе мгновение помедлить, прежде чем войти внутрь и окунуться в атмосферу Парижа с беглыми разговорами на изысканном языке писателей и поэтов, заказывая вполне прозаичный кофе и пару круассанов, что умоляюще смотрели на меня с витрины. Присев за столик в ожидании готовности завтрака, который я хотел скорее разделить с Эдой, я задумчиво взглянул в окно, за которым разворачивалась привычная для города драма: вереница собак на поводках, объединенные тесным кольцом на талии выгуливающего их паренька, и обезоруженные перед этим великолепием прохожие, что то и дело хотели погладить каждого из питомцев, но бедняга, что выгуливал это пушистое великолепие, не был доволен промедлением, за которое ему явно никто бы не заплатил. Глядя на эту картину, я вспомнил о Сириусе, что наверняка невыносимо скучал, будучи заточенным в четырех стенах моей квартиры. Подумав об этом, я хотел было набрать номер Сейфи, чтобы узнать о том, как чувствует себя мой верный товарищ в невыносимую жару в Стамбуле, но стоило мне только разблокировать телефон, как на экране появилось имя, которое было на последних местах в списке тех, которые я бы хотел увидеть этим утром. - Селин, - только и произнес я, прикоснувшись к напряженной переносице. - Доброе утро, Серкан! – начала девушка, словно над компанией не висел иск, готовый вот-вот сорваться и погубить всех, кто был причастен к его появлению. - Такое ли доброе? – саркастически вопросил я, и мне показалось, что я слышал, как нервно сглотнула Селин на том конце провода. - Если ты про суд, то наш юрист все уладит! – попыталась оправдаться она, - Разве мы в первый раз сталкиваемся с подобным? В смысле, разве эту проблему не легко уладить? Я дам в СМИ опровержение, что тебя и эту Йылдыз ничего не связывает, а потом ты подтвердишь это в суде, и тогда уже они выплатят неустойку за клевету, - я почувствовал в голосе Селин улыбку, с которой она легко «решила» проблему, которая не была проблемой для меня – напротив, Эда была решением всех моих трудностей и разрушением моих барьеров, с которыми в свое время Селин была не в состоянии справиться. - Никакого опровержения не будет, - безапелляционно отрезал я, нервно постукивая ногой, - Я не стану вмешивать Эду в этот конфликт, который касается только меня и Озкана. - Аллах, как эта брюнетка сумела вскружить тебе голову! – щепотка презрения в ее голосе и я чувствую, как начинаю закипать от злости, - Да она ведь заодно с этими братьями, Серкан! Как ты еще не понял? – сокрушалась Селин, на миг заставив меня впасть в недоумение, оставив гнев на потом, - С самого начала они хотели провернуть эту аферу и, как видишь, у них получилось! - О чем ты, Селин? - Ты сейчас серьезно? Думаешь, что все это – чистой воды случайность? – Селин рассмеялась, и я почувствовал, как динамик дрожит от звука ее голоса, - Как ты познакомился с ней? Кто она такая? Что ты знаешь о ней? – она сыпала вопросами, а я пытался понять, имеют ли слова Селин право на существование. - Я что, на допросе? – защищался я, параллельно пытаясь защитить и Эду, которая на данный момент не могла постоять за себя в разговоре, который только набирал неприятный оборот, - И с чего ты взяла, что Сеймен, Дениз и Эда – аферисты? – вопрос, что обрел голос, прозвучал абсурдно, но я не мог позволить ему остаться только в моей голове, потому что знал лишь одно: навязчивая мысль, заключенная под стражу, может изглодать тебя изнутри, не оставив и капли здравомыслия. - Посуди сам, - начала Селин так уверенно, будто всю жизнь готовилась к этому великому разоблачению, - Как вы встретились? - Тебя это не касается, - зло выплюнул я, не понимая, на что именно я злюсь: на бестактность Селин, что потеряла право на мою личную жизнь, или на то, что ее подозрения могли оказаться правдой? - Хорошо, тогда ответь сам на эти вопросы: ваша встреча была похожа на случайность? Вы где-то столкнулись, и она наверняка сделала вид, что не знает тебя, а потом попыталась посадить тебя на крючок с помощью своей вульгарной одежды и громогласного смеха. Вам, мужчинам, не особо-то и много нужно, чтобы пасть ниц перед женщиной, которая при первой встрече показывает все свои… - Аллах, ты просто невозможна, Селин Атакан! – воскликнул я, ударив ладонью по столу, чем обратил на себя ненужное внимание посетителей кафе, что тактично отвернулись, стоило мне одарить их виноватой улыбкой. Девичья фамилия бывшей пассии вырвалась случайно, возродив в голове воспоминание об одной из множества ссор, когда мое недоумение по поводу «невозможности» возлюбленной было вполне будничной вещью. - А ты слеп, Серкан Болат! – крикнула она в ответ, и я ясно представил, как ее острый каблук с силой ударился о землю, - Я слышала ее телефонный разговор с господином Озканом несколько дней назад, и поверь, он не был наполнен злостью и яростью к нему, напротив – они договаривались о встрече в условленном месте, - я понимал, что Селин была осведомлена причиной моего рукоприкладства, вполне умело обращаясь с фактами, каким-то неведомым образом просочившимися из доверительных разговоров с Эдой в руки госпожи Шимшек. - С какой стати я должен тебе верить? – зло прошептал я, поднимаясь с места и тихо благодаря баристу за приготовленный кофе и круассаны, с которыми поспешил двинуться на выход. - Потому что ты в состоянии сложить два и два, Серкан, - с чувством сообщила Селин, - Ты ничего не знаешь о ней, но избиваешь заказчика на глазах у гостей твоей матери, а потом улетаешь с ней в Париж. Заявляешься с ней на мою свадьбу, а потом заказываешь цветы для нее прямо в офис. Говоришь, что остался прежним, но проводишь с ней ночь в палатке, совершенно не стесняясь быть пойманным, посылая в ее сторону долгие взгляды, - она на миг замолкла, давая мне возможность переварить услышанное, которое стало для меня неожиданностью, - Думал, я тебя совсем не знаю? Не вижу, каким ты был, и каким стал? – Селин горько усмехнулась, а я не знал, что ей ответить, застыв посреди пути к квартире, где меня ждали, - И внезапный отъезд Заказчика, передача прав Озкану, ваши стычки в офисе…это все спланировано, Серкан, и я всего лишь хочу открыть тебе глаза на действительность. Им нужны твои деньги, а ты попался на их уловки, как мальчишка, которому не хватает женского внимания, - с каждым словом ее голос становился все тише, а в конце этого монолога он и вовсе снизился до шепота, - Ты не обязан верить мне, но пообещай хотя бы подумать над этим и решить, так ли ты уверен в ней, чтобы без оглядки потерять то, что создавал годами? – короткие гудки и экран гаснет, словно этого разговора и не было. Мой мир, что совсем недавно стал иным, вновь пошатнулся: могла ли Эда быть той, кто хотел разрушить мою жизнь, исходя из корыстных мотивов? Могли ли ее слезы, переживания, признания и прикосновения быть ложью? Провокацией? Возможностью оставить меня у осколков будущего, которое уже маячило на задворках моих мечтаний? Будучи погруженным в свои мысли, я не заметил, как оказался в коридоре своей квартиры, не спеша проходить дальше, отчего именно озадаченный голос госпожи Йылдыз вывел меня из транса: - Серкан Болат замечтался? Кофе ведь остынет, - она стояла посреди гостиной в моей рубашке, чьи рукава скрывали ее руки вплоть до длинных пальцев, а ткань, что расходилась пополам слишком соблазнительно, заставила вспомнить прошедшую ночь в ярких красках пылающего заката. - Сложно не замечтаться, смотря на тебя, - ответил я, протягивая ей свою утреннюю съестную добычу, - Хотел тебя кое о чем спросить, - осторожно начал я, следуя за восторженной от запаха кофе Эдой на кухню. - Если ты о том, что я хожу в твоей рубашке, то я могла бы ее снять, если мы не опоздаем в Школу…- кокетливо ответила она, вполне справедливо замечая, что обнаженные участки столь идеального тела могли заставить нас задержаться и вновь опоздать на назначенную встречу с мсье Дюраном, но сейчас я не хотел отключать голову и предаваться тому, что уже успел окрестить «любовью». - Я хотел узнать, где ты учишься сейчас? – вполне будничный вопрос, ответ на который мог стать первой ниточкой к распутыванию клубка, что подкинула мне Селин, - Насколько я помню, ты проходила практику в Америке, а с осени у тебя должен начаться выпускной год? – я пытался собрать воедино все крупицы информации о жизни Эды до встречи со мной, чтобы раз и навсегда закрыть тему со шпионскими играми и намеренными провокациями, - Или я что-то путаю? Я заметил, как Эда напряглась от одного лишь упоминания об Америке и ее учебе, и это стало первым тревожным звоночком, отозвавшимся тупой болью в груди. - Да, следующий год у меня выпускной, - сообщила она, протягивая мне стакан с кофе, - Но я планировала закончить его экстерном, так как надеялась, что стажировка в Америке откроет для меня новые двери и я устроюсь на работу, параллельно работая над проектом Сеймена…- она на миг замолкла, выжидающе глядя на меня, но я приложил все усилия, чтобы на моем лице не дрогнул ни один мускул, - Но сейчас все кажется таким неопределенным, что я не знаю, как будут обстоять дела с учебой дальше. - Почему? Боишься, что этот проект может вставить палки в колеса твоей карьеры? – серьезно полюбопытствовал я, делая глоток кофе, который не справлялся с возложенными на него надеждами. - Серкан, - только и сказала она, устало глядя в окно, за которым уже во всю кипела жизнь, не оставляя от утреннего Парижа ничего, кроме беспощадно палящего солнца. - Это ведь не дело твоей жизни, Эда. Ты можешь взяться за любой проект и превратить его в нечто особенное, - очередной глоток, за которым я замечаю ее слабую улыбку, - Я видел, как ты рисуешь, и поверь, ты вполне можешь заткнуть за пояс многих из тех, кто у меня работает. - Что, предлагаешь занять их место? – шутливый вызов и улыбающиеся карие глаза. - А если и так? – не думая, выпалил я, понимая, что впускаю ее в свою жизнь все глубже, забывая, что так и не успел полностью развенчать подозрения Селин, которые все еще не давали мозгу работать в режиме безмятежных французских выходных. - Это не смешная шутка, Серкан, - отозвалась она спустя минуту, прикончив свой маленький завтрак, - Ты не должен предлагать это только потому, что мы признались друг другу в любви и провели вместе ночь. Это действительно любовь, Эда? От меня тебе нужна только она? Или что-то большее, о чем ты шепчешься с Озканом по телефону? Позволь мне узнать правду. Заставь меня поверить. Пожалуйста. - С чего ты решила, что я предлагаю тебе место лишь из-за этого? – недоуменно вопросил я, в глубине души понимая, что Эда отчасти права в моем стремлении оставить ее рядом даже на работе, которую я зарекся не смешивать ни с чем личным. - Потому что до того, как мы дали друг другу зеленый свет, ты говорил, что у меня мало опыта, - напомнила девушка, заставив меня рассмеяться, вспоминая свое показательное выступление перед коллегами, дабы завоевать дополнительные очки в гонке за карими глазами Эды Йылдыз. - Но потом я сказал, что под моим патронажем ты вырастешь как профессионал, - я поднялся со стула, подходя к той, которой вчера признался в любви, совершенно не думая о последствиях и подводных камнях, что ждали меня, затаившись за углом, - И, как видишь, я не лгал, - губы потянулись к манящей сладости напротив, срывая такой нужный поцелуй с губ Эды, которые почти мгновенно вовлекли мои в долгое противостояние, чья сила наполнила меня уверенностью в том, что все реально. Что мои чувства реальны, что Эда реальна, что любовь реальна, что я могу быть нужен женщине, которая нужна мне, словно воздух. И лишь часы, противно отсчитывающие минуты, напоминали, что я так же нужен и мсье Дюрану, встреча с которым должна была состояться уже через полчаса. - Ты даже не сняла мою рубашку, а мы вновь опаздываем, - прошептал я, вызывая смех Эды, которая, легонько чмокнув меня в щеку, выпорхнула из моих объятий, на ходу пообещав, что соберется за десять минут. Прокричав в ответ, что засекаю время, я вышел на балкон, окунаясь в суматоху центральных улиц, чей шум был слышен даже на расстоянии нескольких кварталов. Я знал, что слова Селин, засевшие в моей голове противным голоском канувших в лету отношений, не имеют ничего общего с действительностью, ведь случайная встреча в самолете могла и остаться таковой, если бы именно моя инициатива не продиктовала подвезти свою раздражающую попутчицу в Стамбул. Но мог ли я с полной уверенностью сказать, что это не было точным просчетом с ее стороны? Что не на это и рассчитывала загадочная госпожа с бездонными карими глазами, что коснулась меня, беспардонно пытаясь открыть штору и взглянуть в иллюминатор? Мог ли я поклясться, что она действительно не хотела увидеть меня снова, совершенно случайно забыв свой телефон в арендованной машине? После придя в мой офис, устроив сцену? Что она умело не манипулировала мной, а я охотно не поддавался на провокации, не замечая, как влюбляюсь в нее? Но мог ли я быть уверенным, что ее чувства ко мне не были прикрытием для того, чтобы оставить меня у руин? У разбитого счастья? Разбитого…сердца? Я отчаянно мотал головой, словно эти мысли могли выпасть через ухо, а я, хорошенько их пнув, мог отправить эти навязчивые идеи туда, откуда они пришли. Но либо годы, проведенные в одиночестве, давали о себе знать, либо привитая отцом привычка не доверять никому, кроме себя самого, заставили меня сомневаться в девушке, что прокричала из спальни: «Еще минута и мы можем ехать!». Проклиная себя за это, я достал телефон и набрал номер Лейлы. Пара гудков и по ту сторону провода появляется боевая готовность №1, обозначенная четким «Слушаю, господин Серкан». - Лейла, узнай все что возможно о госпоже Эде Йылдыз и ее окружении. Жду твоего отчета на почту. Красная клавиша и смартфон скрывается в кармане брюк. Добро пожаловать домой, робот Болат.Elle me dit qu'elle l'aime
Que les slows en anglais,
Et j'expire un Shakespeare très français
Si l'élocution traîne,
L'intention est reine quand je fais
"I love you".