I felt it from the first embrace I shared with you That now our dreams They've finally come true
Мелодия будильника стремительно разносилась по комнате, окутывая меня колким коконом наступившего утра, ради которого мне не хотелось открывать глаза. Виной тому была самая удобная подушка из тех, на которых я когда-либо спала, забыв о проблемах и заботах, полностью растворяясь в ее удобстве и умопомрачительном запахе дома. И эта подушка сладко сопела над моим ухом, крепко держа в своих властных объятиях, которые совсем не вязались с безмятежным выражением лица спящего Серкана. Припоминая вчерашний вечер, который мне хотелось стереть из памяти навечно, я тяжело вздохнула, не спеша выныривать в бушующее море реальности, предпочитая остаться в своей тихой гавани, где прагматичный Серкан Болат сомневается в моей любви к нему, а я льну к его телу, словно без него не смогу сделать и шага. Он стремительно проник под мою кожу, заполнив меня без остатка, но вчера, будучи в искреннем замешательстве от слов Сеймена, он взглянул на ситуацию иначе, наверняка жалея, что вообще связался с незнакомкой из самолета. Мне казалось, что чувство, возникшее на руинах прошлого, должно созидать, а не разрушать, но сейчас, смотря на то, как веки Серкана трепещут от проникающих в спальню лучей солнца, я подумала, что мы можем разрушить жизни друг друга одним неосторожным движением. Движением, которое оставит под ногами осколки доверия и любви. Хриплый и до боли знакомый голос тихо позвал меня по имени после того, как я умело притворилась спящей, примостившись на груди Болата, будто и не просыпалась. Я почувствовала, как его ладонь крепче сжала мою талию, а вторая рука бережно перебирает локоны моих волос, вызывая в моем щемящем сердце желание впиться в его губы всепрощающим поцелуем с обещанием никогда больше не скрывать от него ничего. Никогда. Потому что это противное чувство, затаившееся в уголке и терзающее изнутри, толкает на ложь, заставляя сдерживать слезы обиды на саму себя. - Мхм, - хмыкнула я, делая вид, что только очнулась ото сна и не понимаю, где нахожусь. - Доброе утро, - лениво протянул Серкан, крепко прижимая меня к себе и глубоко вдыхая запах моих волос, а после давая мне пространство, когда я строго откашлялась, намекая на вчерашнюю ситуацию, что все еще не была разрешена между нами. Я не хотела злиться на него, не хотела изображать обиду, но мне так сильно хотелось, чтобы он понял, как больно его слова впились в мое сердце, которое стучит в ритме любви к нему, что я не придумала ничего лучше, чем держать дистанцию до тех пор, пока мы оба не будем готовы признать свои ошибки, оставляя их позади. - Привет, - коротко отозвалась я, с трудом сдерживаясь, чтобы не оставить поцелуй на его щетинистой щеке, - Который час? – воспользовавшись моментом, когда Серкан потянулся на прикроватную тумбочку за своими наручными часами, я вынырнула из его ослабленных оков, поднимаясь с постели. - Восемь утра, - ответил он с потухшим взглядом, заметив, как я отскочила от него, словно от прокаженного, - Во сколько ты улетаешь? Рейс в Стамбул. Домой. В одиночестве. - В полдень, - сообщила я, с горечью осознавая, какой сложный полет ждет меня и мою истерзанную последними событиями душу, - Думаю, мне пора собираться, если не хочу опоздать…- задумчиво протянула я, замечая, как Серкан обреченно кивает на каждое мое слово, не в силах взглянуть мне в глаза. Его терзала совесть? Чувство вины? Разочарование в моей жизненной неразберихе, в которую я затянула его с головой и заставила наесться моими проблемами по самые гланды? Признаться честно, я и сама была сыта по горло бесконечными лабиринтами, в которые заводила меня Судьба, но сейчас я чувствовала, что нахожусь на финишной прямой, где Серкан –заслуженный приз, а Дениз – это непроходимая трасса с миллиардом препятствий, которую мне нужно преодолеть во что бы то ни стало. - Я подвезу тебя в аэропорт, - отрапортовал господин Болат, беря в руки телефон и, не дождавшись моего ответа, вышел из комнаты. Отказа он не принимал. Пара слов, которой мы обменялись этим утром, не превратилась в нескончаемый поток разговора даже спустя час, когда я собирала чемодан, изредка поглядывая на своего возлюбленного, что сосредоточенно продолжал читать что-то в телефоне, параллельно бегло печатая на ноутбуке. Мог ли робот-Болат вернуться после вчерашнего срыва покровов и раскрытия тайн, о которых даже я не могла помыслить? Поверил ли он в искренность моих намерений и извинений Сеймена, что выглядел так плохо, будто он снова вернулся в состояние, в котором пребывал долгое время после кончины своей любимой? Мог ли мир сломаться пополам, заставив меня балансировать посередине? В машину мы так же сели в полной тишине, но Серкан не забыл о манерах и любезно открыл мне пассажирскую дверь, весьма невинно поддерживая за локоть, словно боялся обжечься, прикоснувшись ко мне так, как делал это в порыве своих, уже наверняка ставших противоречивыми, чувств. Магнитола предательски молчала, словно намекая, что в этой машине стоило бы сначала поговорить по душам, нежели слушать песни о любви (ведь какие песни еще могут быть в Париже?), но молчали и мы, устремив свой взгляд на дорогу. Светофоры сменяли друг друга, улицы изгибались причудливыми змеями, по которым машина Серкана привычно лавировала, убаюкивая уверенностью движений водителя, но я не могла отделаться от чувства, что нужно произнести хотя бы слово. Что нужно прикоснуться к нему и дать понять, что мне нужна его поддержка. Что я хочу его рядом с собой. Что мы справимся, как делали это раньше, и все обрушившиеся невзгоды покажутся нам шуткой, над которой мы забыли посмеяться. Будучи погруженной в свои нерадостные размышления, я не сразу почувствовала, как моей руки коснулось приятное тепло. Повернувшись в сторону водителя, мои губы тронула улыбка, когда я поняла причину, окутавшее тело приятным покалыванием: правая рука Серкана, что уже не покоилась на рукоятке рычага переключения передач, протянулась ко мне, смешно оттопырив мизинец. Со стороны это могло показаться глупостью, но я знала, как сложно Серкану переступить через себя и свои убеждения, которые дали трещину с моим появлением. И сейчас, когда он напомнил мне о вечере в полупустом ресторане с видом на Босфор, где маленькая клятва крепко связала нас, я не менее крепко ухватилась за его мизинец своим, всем телом чувствуя, как оно оживает от одного лишь маленького прикосновения правильного человека. Того, кто любит тебя, не смотря на свои страхи и сомнения. Наша поездка продолжала быть безмолвной, но напряжение, что витало совсем недавно, испарилось, уступая место бесконечным поцелуям моей руки под тихое хихиканье, которое я не могла сдержать, и моей руке, поглаживающей затылок человека, от близости которого мое сердце готово было разорваться. Разве возможно ужиться с таким количеством чувств, что буквально разрывают грудную клетку, стоит зеленым глазам заглянуть в мои? Разве я могу вылезти из машины, крепко держа за руку Серкана, который катит мой чемодан по залу аэропорта к электронному табло? Разве я могла улететь в одиночестве? Разве мы могли оставить друг друга хотя бы на пару часов? - Регистрация на твой рейс уже началась, - нахмурившись, сообщил мой спутник, все еще глядя на список вылетов и крепче сжимая мою руку, тем самым вызывая толпу мурашек по спине. - Началась, - только и смогла выдавить я, панически размышляя, как сделать так, чтобы мое сердце не взорвалось от желания посадить этого высокого и мощного мужчину в свой чемодан, чтобы улететь вместе. - Видимо, сейчас самое время попрощаться? – со вздохом вопросил он, наконец поворачиваясь и внимательно изучая мое лицо на предмет метаморфоз. Даже не глядя в зеркало я могла сказать, что по моему выражению вполне можно было понять, насколько я озадачена тем, в чем была уверена еще утром. - Ты имеешь в виду, сказать «до скорой встречи»? – мягко поправила я, на миг становясь суеверной по отношению к простым словам. Серкан лишь несмело улыбнулся, наверняка боясь спугнуть то перемирие, которое мы молчаливо заключили по дороге сюда. Вокруг нас был привычный шум аэропорта, похожий на тот гул, который я слышала в Нью-Йорке, регистрируясь на рейс, что изменил мою жизнь. Тогда я спешила домой, намереваясь увидеть Дениза, закончить дизайн дома его брата, окончить университет, устроиться на работу и быть одной из тех, кто идет по проторенной дорожке, но в тот момент я и не подозревала, что жажду другого. Что моя жизнь – это не лист, на котором под копирку выведены важные этапы. И сейчас, стоя посреди толпы туристов из Китая, я вдруг отчетливо поняла, что не хочу улетать в одиночестве, как и Серкан не хотел улетать без меня в Париж, подаривший нам светлые воспоминания и обретенную любовь. И чувство правильного выбора было ознаменовано оповещением из динамика, что совсем скоро начнется посадка на рейс «Париж-Стамбул». - Серкан, - начала я, смотря на переплетение наших рук, - Мне нужно сказать… - Прости, но я должен сказать первым, - перебив, сообщил Болат, заставив меня искренне удивиться и поднять на него недоуменный взгляд. Какое-то время он молчал, явно собираясь с духом, но я не торопила его, совершенно не заботясь о времени, которое мигом замедлилось вокруг нас, даже заглушив суматоху аэропорта, оставляя нас в личном коконе, отгороженном от людской суеты. - То, что я сказал тебе вчера, в чем обвинил…я сожалею об этом, - он поджал губы, покачав головой, - Все мои действия, которые наверняка подорвали твое доверие, были продиктованы исключительно моей трусостью. Я боялся признаться самому себе, что четко выверенная мною жизнь уже не станет прежней, и виной тому не ты, которая не давала мне повода для сомнений, а я, состоящий из страхов, и страдающий от неумения любить и принимать любовь, - он горько усмехнулся, заставляя мое сердце болезненно сжаться, - И я все еще считаю, что не достоин твоей любви, которую ты продолжаешь дарить мне после всего, что я наговорил, так ласково смотря на меня сейчас, - его губы изогнулись в знакомой мне ухмылке, - Но я обещаю, что не дам тебе повода усомниться в себе, - он крепче сжал мою руку, а вторую, что все это время нервно теребила подол платья, приложил к своей груди, - Что никто не посмеет причинить тебе боль, даже я сам, - его сердце забилось быстрее, отчего мою ладонь защекотала эта приятная вибрация, - И я сделаю все, чтобы ты была счастлива, даже если ради этого мне придется подвергнуться самым изощренным пыткам. Я смотрела на его лицо и видела искренние муки совести, смешанные с бесконечным стремлением сделать мир вокруг лучше. Я видела его глубокую морщину, засевшую на переносице, и не смогла удержаться, чтобы не прикоснуться к ней, разглаживая мягким прикосновением большого пальца, потому что остальные его соседи все еще пребывали в плену руки Серкана. Какое-то время мы молчали, думая о своем, но когда предательская пелена напала на мои глаза, я поняла, что слезы вылезли наружу, сигнализируя об острой необходимости видеть этого удивительного во всех смыслах мужчину рядом с собой. Не говоря ни слова на чувственную тираду возлюбленного, я встала на цыпочки и прижалась к его губам долгим поцелуем, что обрек меня на чувства, которые я не могла выразить словами, воспользовавшись губами, что все глубже вовлекали Серкана в водоворот нашей вымученной любви. Он покорно следовал за мной, не перехватывая инициативу, а показывая, что он готов быть ведомым, когда это нужно, но не забывая о своем стальном стержне, обещавшем вытащить меня с края пропасти, если понадобится. Я утопала в нем, совершенно забыв, почему мы вообще находимся в аэропорту и что время замедлилось лишь для нас двоих, в реальности же продолжая течь как положено. Памятуя, как трагически закончилась история любви в Вероне, где недопонимание отчасти сыграло злосчастной Судьбе на руку, и погубило двух юных влюбленных, я пообещала себе, что с этого момента я перестану разделять свою жизнь и жизнь Серкана, с его молчаливого согласия собирая их воедино. - Мне…- начала я, все еще не в силах восстановить дыхание, - я…ты…ты бы хотел полететь со мной, если бы мог? – выдохнула я в манящие губы напротив, которые тут же изогнулись в широкой улыбке. - Если бы ты захотела, чтобы я полетел, то я бы обязательно сделал это, - промурлыкал Серкан, касаясь своим носом кончика моего. - Я хочу, но время на исходе, - вздохнула я, поглядывая в сторону стойки регистрации, - Не думаю, что на такой популярный рейс остались билеты. Правда была горькой, но я успокаивала себя тем, что мы успели разрешить наши проблемы и разногласия до полета, не оставляя их томиться между двумя городами. Чувства были выражены, мысли озвучены, а пребывание какое-то время врозь, вероятно, могло бы помочь чувству разгореться с новой силой…хотя, разве можно пылать еще больше? - Вообще-то, - начал Серкан, намеренно делая большую интригующую паузу, - я бы не был Болатом, если бы не думал на несколько шагов вперед. - О чем ты говоришь? – непонимающе вопросила я, приблизившись к разгадке лишь тогда, когда возлюбленный продемонстрировал мне свой паспорт, - Билетов наверняка нет, Серкан, я же говорила, - услужливо напомнила я, удостаиваясь ласковой насмешки Болата. - Зачем мне билет, если он у меня уже есть? – пожав плечами, полюбопытствовал он, заставив меня некоторое время анализировать сказанное. Я складывала слова в предложение, пыталась понять смысл и…нет, ну он точно не может быть настоящим! Спустя время после вереницы порывистых поцелуев, счастливых объятий и возгласов «Ты сумасшедший!», на рейс «Париж-Стамбул» зарегистрировалась не только Эда Йылдыз, но и Серкан Болат, уболтавший сидящую рядом со мной женщину поменяться с ним местами, потому что «его сердце не выдержит, если он отойдет от этой прекрасной женщины хотя бы на несколько шагов». Под понимающую улыбку моей несостоявшейся попутчицы миссия была выполнена, и я, глубоко вдохнув знакомый запах мужского парфюма, опустила голову на плечо своего спутника, размышляя, хватит ли длинным ногам Серкана Болата места в эконом-классе, и почему я хочу кричать о своих чувствах так громко, чтобы об этом узнали даже на высоте в десять тысяч метров? Незнакомцы в прошлом и возлюбленные в настоящем. Какую роль нам мог принести следующий полет?***
- Ты не можешь зайти даже на минутку, Серкан, - в очередной раз повторила я, украдкой поглядывая в сторону ворот, за которыми тетя Айфер наверняка готовила поздний обед для своей внезапно нагрянувшей домой племянницы, сообщившей о своем прилете почти перед самым вылетом из Парижа. Мои мысли были настолько заняты наведением порядка в сумасшедшем течении жизни, что предупредить заранее я просто не смогла. - Боишься, что я понравлюсь твоей тете, и она захочет видеть меня в этом доме чаще, чем ты сможешь выдержать? – с лукавой улыбкой поинтересовался Серкан, сидя на капоте своей машины и продолжая обнимать меня, пытаясь продлить мгновение нашего единения как можно дольше. - Скорее, я переживаю, выдержишь ли ты допрос с пристрастием, - сладко протянула я, поправляя ворот мужской рубашки, - К тому же, я сказала, что лечу в Париж по работе, а вместо идей для реализации будущих проектов, я привезла навязчивого мужчину, желающего ни на минуту не расставаться, - щелкнув по носу Серкана, я получила в ответ смешную гримасу, которой он пытался меня передразнить. - И все же, я надеюсь познакомиться с твоей семьей, когда ты будешь готова, - его голос был полон серьезности, и я лишь смиренно кивнула, с горечью осознавая, что от моей былой семьи остались лишь крупицы, - Вы договорились с Сейменом о поездке в клинику? – внезапно поинтересовался Серкан, выбив почву из-под моих ног, на которых я совсем недавно научилась стоять без предательской дрожи в коленях, ожидая, когда обретенное мною счастье вновь будет омрачено поступком Дениза или его отголосками. - Да. Он заедет вечером и мы поедем…к нему, - выдавив из себя последнее слово, я вновь взглянула в сторону ворот, - А до этого времени я планировала отдохнуть и внести правки в пейзаж, если ты не против, - переведя тему в рабочее русло, я увидела, как брови Серкана удивленно поднялись вверх, заставив меня тихо рассмеяться, - Представь себе, я тоже думаю о работе, но не так усиленно, как ты! - Поверь мне, я уже давно не думаю о работе с такой страстью, с какой представляю…- он наклонился к моему уху и продолжил фразу, из-за которой покраснели не только мои щеки, но и кончики ушей. Венцом этой игры под названием «Болат играет с огнем» стал долгий поцелуй с моим клятвенным обещанием позвонить сразу после выхода из клиники, которая вгоняла меня в панический страх при одной лишь мысли о запахе и криках внутри. Какое-то время Серкан уговаривал меня поехать вместе, так как он считал своим долгом следовать за мной везде, пытаясь максимально предотвратить мое взаимодействие с Денизом и его возможными нелицеприятными словами, но я успокоила его, дав понять, что эту проблему благополучно разрешу сама. По крайней мере, мне было спокойнее, что я поеду с Сейменом, который пребывал в похожем состоянии - смятения, шока, разочарования, боязни и бесконечной боли. Как только моя нога вступила на территорию дома Йылдыз, сбоку раздался кашель, который я знала наизусть: именно он встречал меня поздними вечерами, когда я задерживалась с прогулок, на которых Дениз уговаривал меня остаться у него на ночь…Дениз. - Разве твой самолет не приземлился два часа назад? – взгляд, испытывающий меня на прочность, и руки на бедрах – тетя Айфер во всей красе! Особенно, когда хочет получить правдивую информацию от той, которая никак не могла прогнать со своего лица улыбку и предательский румянец. - Никак не могла поймать такси, представляешь? – притворно изумилась я, заставив женщину кивнуть, - А потом пробки, да и он адрес перепутал…странный водитель, - уверенно врала я, не понимая, почему не могу сказать правду, звучавшую в моей голове вполне сносно: «Я влюбилась в Серкана Болата, с которым провела незабываемые дни в Париже!». - Наверное, не стоит больше пользоваться услугами этого таксопарка? – Айфер подошла ближе, не сводя с меня глаз, - Если водители совсем не ориентируются в Стамбуле, м? - Да-да, ты права, - я активно закивала, - Напишу жалобу руководству, чтобы такого больше ни с кем не повторялось! – в какой-то момент мне показалось, что моя почти невинная ложь сработала, но тетя, знавшая меня всю жизнь и имеющая зоркий глаз, не купилась на мой жалкий спектакль: - Правильно сделаешь, девочка, вот только я не знаю ни одной службы такси, в которой бы водители возили пассажиров на автомобилях, стоящих чуть меньше миллиона лир, - беззаботно ответила Айфер, и мы обе рассмеялись, вот только мой смех был довольно неловким, а тетин – властным и обличающим. И зачем я только начала этот спектакль? Она наверняка видела нас с Серканом, а я все продолжаю рассказывать нелепую байку. Соберись, Эда Йылдыз! - Я…это…- неловко топчась на месте, я никак не могла придумать продолжение своей «правдоподобной» легенды, отчего просто потупила взгляд, чувствуя себя тем подростком, которого тетя неоднократно отчитывала за долгие прогулки и слишком мечтательные вздохи, что шли в ущерб учебе. Знала ли я тогда, что моя большая и великая любовь обернется назначенной встречей в психиатрической клинике? А случайная встреча с недовольным бизнесменом приведет к всепоглощающей нежности и бесконечному трепету? - Давай пообедаем, жизнь моя, - тут же смягчилась Айфер, заключая меня в такие нужные сейчас объятия, - Расскажешь о Париже и о том, что на твоей неспокойной душе. Я лишь смиренно кивнула, оставляя чемодан у ворот и проходя вглубь сада, который всегда был тихой гаванью для моей разнузданной души. - Я так по тебе соскучилась! – воскликнула тетя, стоило мне присесть, - Расскажи мне все! Как поработала? Смогла ли отдохнуть? Видела ли эту башню…ну, как там ее? – она смеялась, накладывая в мою тарелку салат, продолжая щебетать про то, как ей за всю жизнь не удалось побывать за пределами Турции. Какое-то время мы обсуждали Европу, менталитет французов и местную кухню, но наша идиллия продлилась ровно до того момента, пока тетя Айфер в ужасе не ахнула, указав пальцем на мою шею: - Аллах, девочка, тебя укусило какое-то насекомое! Я мгновенно приложила ладонь к шее, свободной рукой отмахиваясь и убеждая родственницу, что это пустяк. Пустяк, заставивший меня вспыхнуть. Пустяк, напомнивший о том, кто завладел моим сердцем и телом. Пустяк, который придал мне сил в предстоящем разговоре с Денизом. Пустяк, оставленный властным трудоголиком, под покровом ночи хрипло протягивающим мое имя. Пустяк, который хотелось оставить себе и не рассказывать о нем никому. Помедлив минуту, я вздохнула, осмелившись рассказать историю последних недель с самого начала: мой перелет из Нью-Йорка, возобновление работы с Сейменом, тяжелый разговор с Денизом и все то, что он за собой повлек: горечь, обиду, страх, гнев, чувство бессилия перед обстоятельствами и бесконечные муки совести, которые терзали меня по сей день. Видя, как эмоции на лице родственницы сменяют друг друга, добавляя ее немолодому лицу еще больше морщин, я перешла к более радостным событиям, воспоминания о которых заставили мое сердце биться чаще. Я активно жестикулировала, описывая тете красоты Парижа и своего личного гида, научившего меня нескольким французским словам, которые я и продемонстрировала с искренней улыбкой. Я рассказывала о Серкане так вдохновленно, что не сразу заметила мечтательную улыбку Айфер, с которой она слушала мои трепетные речи. Казалось, будто бы и не было того ужаса, который мне пришлось пережить, и не было той прошлой жизни, в которой я была счастлива с человеком, что, спустя годы, превратился в свою тень. Какое-то время после завершения моей истории о любви и боли мы молчали, лишь изредка вздыхая и улыбаясь друг другу. Я думала о том, как лаконично завязать обрубленные концы моей жизни до возвращения в Стамбул из Америки, переплетая их с настоящим, но не позволяя им влиять друг на друга. Дениз был частью моей жизни и до сих пор оставался ей, хоть и не на тех ролях, которые мы готовили друг для друга на протяжении многих лет знакомства. Я не могла оставить его, осознавая, как он запутался, и как ему наверняка страшно пребывать в подобном состоянии, когда ты не можешь в полной мере нести ответственность за свои слова и поступки, но в то же время внутренний голос твердил мне одно и то же, заставляя слова превратиться в заезженную пластинку: «Расскажи обо всем и освободись». - Стало быть, услугами этого таксопарка ты еще не раз воспользуешься? – с лукавой улыбкой вопросила тетя Айфер, делая глоток уже давно остывшего чая. - И обязательно куплю тональный крем, - пробормотала я себе под нос, чувствуя, как сердцебиение восстанавливается, а дышать становится значительно легче.***
POV Серкан
- Ты хотел меня видеть? – стук каблуков Селин раздался еще пару мгновений назад, и я усиленно размышлял над тем, какие слова подобрать для предстоящего разговора, прежде чем она появилась в дверном проеме конференц-зала. - Садись, - ответил я, не отрывая глаз от ноутбука и отвечая на очередное письмо от клиента. Расставшись с Эдой пару часов назад, я с головой погрузился в работу, настраиваясь на привычный лад без эмоциональных всплесков и бурной реакции на внешние раздражители, но стоило мне опуститься в кресло, предварительно надев свежий костюм, как я почувствовал изменения. Сначала мне казалось, что дело в воздухе, и Лейла в мое отсутствие не следила за увлажнителем, но убедившись, что он исправно работает, я задумался, тяжело ступая по периметру конференц-зала, тем самым наверняка наводя ужас на сотрудников в опен-спейсе. Я присматривался к мебели, что уже несколько лет стояла на строго отведенных ей местах, на предметы, стоящие на столе и так же не менявшие своего расположения, внося ясность и размеренность в мою рабочую рутину, но когда мои попытки разгадать тайну странного состояния дошли до чертежей, покоившихся на дальнем краю вытянутого стола, я наконец понял причину. Изменения были не вокруг меня – они были во мне.[Billie Eilish – No time to die]
We were a pair But I saw you there Too much to bear You were my life, but life is far away from fair Was I stupid to love you?
- Надеюсь, поездка в Париж прошла успешно? – голос Селин буквально за шиворот вытащил меня из недавних воспоминаний, возвращая в реальность, - Ты так и не позвонил после нашего разговора… «Нашего разговора или твоего обвинительного монолога с целью разрушить то хрупкое счастье, что не дает тебе покоя?» - пронеслось в моей голове, пока госпожа Шимшек поправляла очередное ультра откровенное платье, больше похожее на неловкую ситуацию, где дизайнеру не хватило ткани, чтобы дошить своей шедевр. - Я так и не увидел отчета о проделанной тобой работе за последний квартал, - строго отчеканив каждое слово, я поставил точку в очередном тексте письма, отправляя его адресату, - Или ты была так занята интригами и проникновением в чужую личную жизнь, что не успела сделать свою работу? – закрыв крышку ноутбука, я взглянул на Селин, чьи голубые глаза показались мне больше обычного, - Ту, за которую я тебе плачу? Ту, которая предполагала, что фотографии с благотворительного вечера не попадут в СМИ и журналисты не станут задаваться бесконечными вопросами о том, с кем я улетел в тот же вечер, потому что это моя частная жизнь, на охране которой стоит пиар-менеджер моей компании? – мой голос звучал нарочито спокойно, что нельзя было сказать о моей внезапно потерявший дар речи собеседнице, нервно заламывающей пальцы своих рук. - Серкан, я…- Селин осеклась, глядя в мои глаза, что уже не могли скрыть гнева, бушевавшего внутри. - Я скажу тебе честно, Селин: результатов твоей работы давно нет, - я пожал плечами, поднимаясь с кресла, - Ты лезешь в дела компании так, словно ты можешь повлиять на важные решения, которые я принимаю единолично, а так же сидишь на моей шее, думая, что у тебя есть какой-то мифический иммунитет к моему недовольству, - я подошел к открытой двери, что вела на террасу, слыша, как отодвинулся стул, на котором сидела Селин, и запах ее духов, что уже не в первый раз казался мне слишком вычурным, приблизился вместе со своей обладательницей. - Тебе не кажется, что ты слишком строг ко мне? – ее вопрос прозвучал достаточно тихо, отчего мне пришлось даже прислушаться, чтобы разобрать заставившие меня усмехнуться слова, - Я бы могла предположить причину резкой смены твоего настроения, но боюсь, что тебе не захочется этого слышать, - она хмыкнула, будучи уверенной в своей мнимой правоте, совершенно не прислушиваясь к тому, что я сказал несколько секунд назад. И как мы могли быть вместе столько времени? Как я мог быть слеп настолько, чтобы не разглядеть ее натуру? Или видеть может лишь сердце, что совсем недавно обрело достаточную зоркость? - Я слушаю тебя, - отозвавшись на спланированную провокацию, я все еще вглядывался вдаль, видя, как самолет оставил на небе свой след. - Когда мы были вместе, - начала она, заставив меня зажмуриться, потому что я всеми силами не хотел возвращаться в прошлое, - ты был другим, Серкан. Ты знал, чего хочешь, когда и от кого это получить, ты боролся до конца, не сдавая позиций, и именно это помогало тебе держать в страхе конкурентов, которые не могли похвастаться такой стойкостью и силой характера, - я почувствовал, как она положила руку на мое плечо, а ее дыхание коснулось моей шеи, - Но знаешь, что произошло потом? – ее ладонь скользнула к вороту моей расстегнутой рубашки, - Ты размяк, связавшись с этой девчонкой. Голос Селин кромсал остатки моей сдержанности, которую всегда пыталась воспитать во мне мать, раз за разом повторяя, что в некоторых ситуациях лучше отступить и выдохнуть, чтобы потом не пожалеть о сказанном или сделанном, но сейчас, когда тот крошечный лимит моего такта был исчерпан, я сжал кулаки, грубо сбрасывая руку Селин резким движением с мигом охваченного яростным пламенем плеча. - И сейчас ты только подтвердил сказанное, господин Болат, - она все еще стояла за моей спиной, а я не мог найти слов, которые бы смогли показать ей то место, куда следует отправиться госпоже Шимшек, попутно захватив с собой своего вечно ухмыляющегося мужа, - Твоя личная жизнь мешает работе, и дело далеко не в моих профессиональных навыках. Мой хохот наверняка был слышен всему офису, но мне было плевать, потому что тот робот, который был погребен под мощью Серкана Болата, познавшего любовь и сердечную привязанность, вновь взял верх, вполне справедливо решив, что справиться с проблемой под названием «некомпетентный пиар-менеджер в лице бывшей возлюбленной, прыгнувшей в постель к крупному клиенту» под силу только ему. - Ты, - начал я, оборачиваясь к Селин, которая уже приняла оборонительную позицию, уперев руки в свои бедра, - Ты такая лицемерная, Селин Атакан, - произнес я, намеренно делая акцент на девичьей фамилии бывшей возлюбленной, - Ты была такой и во времена наших отношений, которые сложно назвать нормальными и здоровыми, - я заметил, как она едва уловимо скривилась, - Вот только я был слеп, списывая это на свою неспособность любить, но знаешь что? Это ты убила во мне все человеческое, сломав мою веру в искренность, и выплюнув все то, что теплилось в этой груди к тебе, - я ударил кулаком в четко обозначенное место, под которым сердце не ускорило свой бег, как делало раньше, стоило мне увидеть Селин обнаженной и дать волю своей физиологии, наивно думая, что это и есть то самое, что связывает людей на долгие годы, позволяя создать семью и вырастить потомство. - Убила все человеческое? Погасила пламя? Да в тебе никогда не было ни одного трепетного чувства ко мне! – вдруг воскликнула Селин, потеряв остатки своего хладнокровия, - Ты никогда не спрашивал, в порядке ли я, никогда не позволял засыпать в твоих объятиях, не разрешал даже бесцельно провести с тобой выходные, потому что считал это бесполезной тратой времени! Я была для тебя просто аксессуаром, который должен быть у любого крупного бизнесмена, но я любила тебя всем сердцем, пока ты не растоптал меня! – громкость ее голоса зашкаливала, отчего я не сомневался, что все офисные сотрудники уже в курсе причины нашей стычки и подробностей нашей, все еще не оконченной, истории, - Тебе нравилось, что рядом с тобой есть та, которая прекрасно оттеняет все твои заслуги на поприще бизнеса, но ты никогда не видел во мне человека, способного дать тебе больше, чем секс пару раз в неделю, когда на это есть время в твоем расписании. Слова, выброшенные в стороны друг друга, все еще витали в воздухе, накаляя его. Я знал, что слова Селин были отчасти правдивы, и я не был идеальным возлюбленным, который дарил цветы, желал спокойной ночи, предупреждал, если задерживаюсь в офисе или спрашивал, что она хочет на ужин. Наши отношения были удобными для обеих сторон, вот только мне казалось, что это обыкновенная человеческая норма, а Селин наверняка знала, что это не так, боясь пошатнуть мой скурпулезно выстроенный мир правдой, в которой любовь воспринимается совершенно иначе. Но теперь, зная, как привычный мир может разбиться в одночасье, а сердце готово разорваться от одной лишь мысли, что в твоей жизни не будет того человека, который способен одним лишь взглядом поверить в твою значимость для его маленького мира, я готов был переступить через свою гордость и убеждения, чтобы, обернувшись назад, сказать: «Я сделал все, что мог». - Я любил тебя по-своему: как друга, соратника и коллегу, но, видимо, это никогда не смогло бы стать чем-то большим, Селин, - констатировал я под тихий всхлип из груди блондинки, которая на миг показалась мне маленькой и беззащитной девочкой, желающей остаться одной и не слышать страшных слов, которые расстроят ее еще больше, - И наша продолжающаяся после расставания совместная работа была своеобразной данью общему прошлому, за которое я, тем не менее, искренне тебе благодарен, - непонимающий взгляд напротив требовал объяснений, с которыми я не стал тянуть, - Ты показала мне, что значит быть тем, кто не отдается чувствам и предпочитает зарыться в ворохе бумаг, нежели дать волю простым человеческим радостям: совместным завтракам, встрече рассвета, разговорам до утра, бесконечным смс-кам и искренним разговорам по душам, которые могли бы предотвратить возникновение проблем. Возможно, если бы я не был таким…- я покачал головой, оставив неоконченную фразу висеть над моей головой. Возможно, все было бы иначе, если бы моя зацикленность на работе не была той вещью, что не позволяла наслаждаться жизнью за пределами офиса и строек? Возможно ли, что наши отношения с Селин были бы еще живы, или именно Эда смогла осветить мою одинокую, погруженную во тьму пещеру, протянув в мои руки дрожащее пламя свечи со словами: «Ты можешь светить не хуже»? Телефонный звонок, высвечивающий на дисплее три буквы уже ставшего дорогим имени, прервал нашу маленькую перепалку, медленно переходящую в разговор двух взрослых людей, решающих общую проблему. - Мне бы хотелось быть на ее месте, - тихо призналась Селин, кивая в сторону телефона, который я держал в руках, - Наверное, именно поэтому я все это время жила лишь стремлением открыть тебе глаза. - Я смогу о себе позаботиться, - ответил я, заглянув в глаза девушке, чье выражение лица потеряло былую злобу и ожесточенность, - Но сможешь ли и ты сделать это ради себя? Ферит – тот человек, которого ты ждала всю жизнь? – я искренне волновался за нее, считая, что каждый человек заслуживает прощения, отчего мимолетные воспоминания о господине Озкане и его выходках скребли на моей душе противными когтями, напоминая, что он заслуживает этого меньше всего. Но мог ли я пожертвовать этим для нее? Для него? Тех, кто не смог оценить то, что дала им жизнь? То, что было самым дорогим? - Он любит меня, и я не могу винить его в этом, - она горько усмехнулась, вновь обращая мое внимание на телефон, который перестал разрываться стандартным рингтоном, - Перезвони, вдруг там что-то важное? – она развернулась, чтобы уйти, но потерянная уверенность ее походки заставила меня сделать несколько шагов вперед и взять ее холодную руку в свою теплую ладонь, - Что ты делаешь? – в изумлении прошептала Селин, наверняка вспоминая, когда я прикасался к ней в последний раз. Сам, не отвечая на ее частые провокации. - То, что стоило сделать уже давно – прошу твоего прощения, - признание, так больно ударившее в солнечное сплетение своей запоздалой правильностью, - Мне стоило отпустить тебя раньше, чтобы ты смогла стать счастливой. Отчасти в том, что происходило все это время, есть и моя вина. Мне нравилось видеть, как ты пытаешься вернуть меня, а тебе нравилось причинять боль мне и тем, кто мне дорог. Но это закончилось, Селин. Какое-то время она смотрела на наши руки, совершенно позабыв о том, что людям свойственно хотя бы изредка моргать, но я не мог винить ее в этом. Ошибки прошлого, его боль и разочарования наконец были выпущены на свободу, позволяя нам говорить открыто и искренне, чего мы не делали так давно, что совершенно забыли о том, как выглядим мы настоящие. Какими мы были раньше. Какими мы больше никогда не станем. - Спасибо, - выдавила из себя Селин, свободной ладонью, стирая со щек слезы, испортившие ее макияж, - Спасибо, что сказал это. И прости меня, что я не давала тебе спокойной жизни все это время…сложно смириться с тем, когда твоя мечта сбывается, но у другого человека, - она грустно улыбнулась, несколько раз шумно выдыхая, чтобы восстановить дыхание, - Но если ты счастлив, то и я попробую. Ведь жизнь – это бумеранг, Серкан Болат? - Именно так, Селин Шимшек, - отозвался я, чуть сжимая ее пальцы в своей ладони. - Атакан, - поправила она, - Для тебя я всегда Атакан. Молчаливая перепалка взглядов и я сдаюсь первым, решив, что не хочу вновь входить в одну реку дважды, поверив Селин и подорвав доверие Эды. - Подготовь бумаги и отдай их Лейле, - отпустив ее руку, попросил я, после убирая свои руки в карманы брюк, - И найди себе замену прежде, чем уйдешь. У тебя есть на это пара дней. Мы лишь кивнули друг другу на прощание, прежде чем Селин ушла в свой кабинет, где наверняка проведет долгие часы над отчетом своей деятельности для начальника-Болата, и не менее долгое время, размышляя над словами Болата-человека. Шумно выдохнув, я почувствовал, как тяжесть груза невысказанных слов, что была на моих плечах долгое время, наконец исчезла, позволяя вздохнуть полной грудью и перезвонить на знакомый номер с широкой улыбкой на озаренном уходящим солнцем лице. - Если ты скажешь, что просто хотела услышать мой голос, то я охотно тебе поверю, - начал я, когда по ту сторону провода раздалось сладкое «Алло?». - Твоя самоуверенность не знает границ, Серкан Болат, - с притворным возмущением ответила Эда, в то время как я вышел на террасу, с которой открывался прекрасный вид на деловой центр Стамбула, - Вообще-то, я хотела попросить у тебя совет. - Совет? Эда Йылдыз, это ты? – усмехнувшись, я принялся мерить шагами зеленую зону, словно мальчишка, впервые получивший ответное чувство на дерганье за косички, - Насколько я помню, в своей работе ты прислушиваешься только к голосу своего разума, которой почти всегда отключается, когда мы находимся рядом, - намеренный выпад был засчитан протяжным мычанием со стороны девушки. - Поэтому я и звоню тебе прежде, чем мы снова окажемся рядом, и я забуду, о чем хотела тебя спросить, - наконец произносит она, заставив меня остановиться. - Ты хочешь, чтобы я поехал в клинику с тобой? – серьезный вопрос, который возник в моей голове за считанные секунды. Поговорив о сложившейся ситуации по дороге из аэропорта, мы пришли к решению, которое не до конца нравилось нам обоим, но которое могло помочь выпутаться из ситуации, куда нельзя было приплетать чувства: Эда и Сеймен должны были отправиться в клинику этим вечером, в который я планировал занять себя работой и изнурительной тренировкой дома, а после мы договорились созвониться и обсудить случившееся, попутно придумав, как завершить проект в срок, не обращая внимания на прессу, которая наверняка активно копала под мою загадочную спутницу, и как быть с Денизом, что все еще невидимой нитью держал Эду неподалеку. И сейчас, говоря о том, что совсем скоро мы могли оказаться рядом, я не мог придумать ни одной другой причины для нашей сегодняшней встречи. По крайней мере, ни одной, которая была бы важнее моего сильного желания просто заглянуть в карие глаза. - Я поговорила с Сейменом и мы решили, что нанесем визит туда чуть позже, - заметно тише сказала Эда, заставив меня прислушаться, - Потому что мне кажется, что одно дело не терпит отлагательств, и мы должны с ним разобраться до того, как я поеду навстречу неизвестности. Я слышал в ее голосе отголоски страха перед прошлым, которое протянулось в наше совместное будущее, обещав не дать покоя, но помимо этого, она звучала так, будто задумала шалость, приглашая присоединиться к ней в ее реализации. - Мне стоит бояться, Эда? – только и смог вымолвить я, гадая, что еще придумала госпожа, чье имя оставляло вишневый привкус на языке. - Думаю, тебе стоит приодеться и купить цветы, - вдруг сказала она, введя меня в крайнюю степень недоумения, - Потому что сегодня ты войдешь в дом Йылдыз через парадный вход. Вскинув руку в жесте победителя, я тут же засыпал Эду вопросами, во сколько мне приехать, как себя вести и насколько глубоко в курсе наших отношений ее семья, численность которой все еще была мне не понятна по причине душераздирающей строчки в ее досье. Какое-то время она молчала, заставляя меня нервничать пуще прежнего, параллельно расстегивая еще несколько пуговиц на своей рубашке, чтобы избежать приступа удушья от зашкаливающего волнения, но ее слова, произнесенные тем голосом, что звал меня под покровом ночи, обжигая дразнящими прикосновениями дыхания, смогли вернуть меня в привычное русло: - Будь тем, в кого я влюбилась, - в ее голосе появилась улыбка, - Будь собой.A look in somebody's eyes To light up the skies To open the world and send it reeling A voice that says, I'll be here And you'll be alright