Мой взгляд похож на твой

Утром Еву никто не прогнал, наоборот, парни обрадовались, узнав, что девушка на неопределенный срок останется у Густава. Несколько дней она таскалась за Густавом по вечеринкам, веселилась, много курила и пила. А по утрам тащилась в институт, название которого никак не могла запомнить. На очередной вечеринке она наконец-то сыграла что-то на электрогитаре Каспаряна. Джоанна пришла в восторг: – Ты молодец! Ева, мне нравится твоя игра! – Спасибо, – сказала девушка, затянувшись косячком, который ей совал Африка. Снова позвали играть Витю, но тот особо не стремился устраивать концерт. Майк Науменко, который был довольно редким гостем, сегодня развлекал народ. Парни одобрительно кивали, поглядывая на него, много курили и пили портвейн. Ева стояла рядом с Джоанной со стаканом портвейна и сигаретой в зубах. Переместившись в прошлое, она поняла, что может делать все что угодно. Девушка выпустила своих демонов и теперь не упускала возможности надраться. Но, возможно, она так поступала ещё и потому, что всё это было ей в новинку. Она познакомилась с Марьяной. Жена Виктора показалась ей какой-то напряжённой. Это её состояние напомнило Еве орлицу, которая оберегает своих птенцов. Ну, или самого орла... Марьяна смотрела на каждую девушку с каким-то странным подозрением. Видя, что Ева близко общается с Виктором, стоит рядом с ним, женщина решила намекнуть ей, что мужчина уже занят. – Приветик, Ева. Как дела? – спросила она, оттесняя девушку от Виктора, который в это время курил рядом с Юриком. – Здравствуй, все хорошо, а ты как? – Да я вижу, что хорошо: надралась ты, как… – пробормотала Марьяна. – Кхм. У Вити кольцо на пальце есть, видишь? – И? У меня тоже вот есть, смотри… – Ева вытащила левую руку из кармана, показав колечко на мизинце. – Не ёрничай, – оборвала её Марианна, нахмурив брови. – Оставь его в покое, ладно? Вон, вокруг Андрюша с Густавом вьются, их и обхаживай. Ева хотела что-то сказать. Уже даже набрала воздух, но жена Виктора куда-то ушла. – Ну и шут с тобой, буду я тебе ещё отвечать, – пробурчала Ева, отхлебнув из своего стакана. – А что у тебя с зубами? Ты эту щель сама сделала? – над ней навис Андрей Крисанов. Теперь он внимательно смотрел на улыбку Евы. Девушка рассмеялась, немного пошатнулась и чуть не расплескала остатки напитка. Парень поддержал ее под локоть и прижал к себе: – Грохнешься сейчас, дурочка! Так что, что с зубками, красавица? – Чего пристал… Родилась такой, – Ева немного отстранилась, ибо парень был слишком близко к ней. Андрей почесал переносицу и сказал: – Послезавтра у одного моего знакомого будет квартирник. Не хочешь со мной сходить? Артистов других посмотрим, хочешь? – Хочу, – протянула Ева, представляя себя среди новых людей. Она у себя в голове уже завела кучу новых знакомств и легла спать. Она отрубилась после очередного глотка портвейна. Утром Густав разгребал завал на кухне и услышал телефонный звонок. Пройдя в коридор, он взял трубку: – Слушаю. – Добрый день, Ева Власова здесь проживает? – из трубки донесся писклявый женский голосок. Густав почесал затылок и растерянно пробормотал: – Ну, да… – Можно её к телефону? Парень приложил трубку к груди и выглянул в гостиную. Ева лежала в расстегнутой рубашке Густава на кровати, раскинув руки и ноги, как звезда. Густав несколько секунд посмотрел на спящую подругу и сказал девушке на проводе: – Извините, её лихорадит. Боюсь, что это ангина. – Извините. Скажите, что звонила староста группы, пожалуйста. И передайте Еве наши пожелания скорейшего выздоровления! – Обязательно, – Гурьянов положил трубку и ушёл на кухню дальше отмывать стаканы. Ева проснулась от шума. Сначала телефон, потом звон посуды на кухне. И вообще, сколько она спала? Девушка сползла с кровати, едва не крича от боли в желудке. Ещё немного, и её вырвет. «Вот, покутила на славу…» Ева прошла в ванную, держась за стену. – Никогда больше пить не буду, – проворчала она, ожидая приступа рвоты. – Ты это и позавчера говорила, – заметил Густав. Ева помычала что-то нечленораздельное и умылась. – Когда там квартирник, о котором Андрей говорил? – Сегодня. – Как это… – девушка уронила свою зубную щётку в раковину. – Ты хочешь сказать, что я проспала сутки?! – Ну, выходит, что так, я тебя переодел, и ты уснула без задних ног. – Я не помню, чтобы ты меня переодевал… – Завязывай, значит, с выпивкой. Тебе тут, кстати, из института звонили. Я сказал, что ты больна. Откуда у них мой номер? – Я дала, извини. Просто я последнюю неделю живу у тебя. Ева искупалась, переоделась в одежду, оставленную в подъезде Пятнадцатым: она благоразумно забрала сверток перед вечеринкой и припрятала его в комнате с барахлом. Сегодня на ней будет дурацкий лифчик с колючими косточками, трусишки-парашюты, темно-синее шерстяное платье и плотные колготки. Гребешок Густава запутывался в гриве Евы, девушка боялась его сломать, проведя зубчиками по прядям. Голова просто раскалывалась. Ни на какие квартирники не хотелось идти. Вообще ничего делать не хотелось. Девушка пыталась помогать по дому, но кроме дискомфорта и усталости, уборка ей ничего не принесла. Она села в старое кресло в комнате и уснула, уронив голову на грудь. Проснулась она оттого, что ее тормошил Андрей: – Ева, просыпайся! Поехали, машина уже ждет! – Куда… – девушка уже хотела отвернуться и спать дальше, но художник тряхнул ее, взяв за плечи: – Квар-тир-ник! Ты обещала, что поедешь, помнишь? – А… Да… – Ева запустила руки в волосы, прошлась по комнате взад-вперёд и сказала: – Все, можем ехать. – Вот и славно, – Крисанов накинул ей на плечи пальто и открыл девушке дверь. Густав стоял в коридоре и с кривой усмешкой наблюдал за ухаживаниями Андрея. По его лицу было понятно, что он не воспринимает его как соперника. Ева с кислой миной спустилась вниз, влезла в машину и даже не заметила, как автомобиль тронулся с места и поплыл по улицам. Что ее ждет на очередном квартирнике? Интоксикация? Отравление? Её наконец-то вырвет сегодня? Андрей сидел рядом и будто невзначай касался ее колена своим. Еву это немного раздражало, и она иногда довольно сильно била его ногой. Ребята поднялись в квартиру с бутылками вина в руках. Ева вскочила в квартиру первая, открыла ребятам дверь, и те без потерь пронесли партию алкоголя. Девушка уже в коридоре услышала гитару. Но как же она удивилась, когда услышала женский вокал! Ева быстро разделась, помыла руки, пригладила волосы и вышла в гостиную. Снова сборище незнакомцев, будто впервые. Девушка ощутила себя той потеряшкой, которая только что прилетела из двадцать первого века. Из знакомых здесь были только Андрей и его друг, который и привез их на эту вечеринку. Пройдя вперед, чтобы видеть и слышать выступающую девушку, Ева протиснулась между двумя высокими парнями, которые что-то обсуждали. Она была простой, и потому... прекрасной. Из-под стёкол очков на зрителей внимательно смотрели карие глаза. Волосы у неё были словно наспех собраны в хвост, но со лба всё равно свисала непослушная каштановая прядь. Растянутая футболка и джинсы с пятном засохшей крови на колене создавали образ настоящего панка из девяностых, которые ещё только появятся через несколько лет... У девушки была разрисованная гитара, и Ева даже утратила нить понимания песни, просто изучая узоры и цветы. Но текст почему-то напомнил Еве Виктора, который подолгу сидел на кухне и пытался придумать что-нибудь эдакое. Это были совсем другие слова, и в то же время что-то интуитивно-общее между ними было. «Так вот же оно! Как сложно ему подобрать эти слова, но как легко она их исполняет!» Она пыталась заглянуть в глаза незнакомке. Перехватив взгляд Евы, девушка подмигнула ей, и совсем скоро она закончила играть. Все мгновенно стали аплодировать. Когда она отставила гитару и села за стол, Ева подсела к ней. – Привет. Наверное, тебе это все говорят, но это было просто невероятно! Девушка с удивлением посмотрела на неё: – О... Спасибо. И приветливо улыбнулась. – Рада, что понравилось. Ева поискала взглядом Андрея, махнула ему рукой. Когда тот подскочил к ней, она выудила у него из кармана брюк пачку сигарет. Достав одну, девушка обратилась к гитаристке: – Меня, кстати, Ева зовут. Будешь? – и она протянула ей раскрытую пачку. – Очень приятно. Спасибо, я не курю, – ответила девушка, указав глазами на сигаретку. Затем протянула руку: – Для знающих Цинюша, для незнающих Та-Тварь-С-Гитарой, для фантомных друзей просто Сашка. Еву немного сбила с толку эта вариативность. Она спрятала пачку в карман, пожала протянутую руку и нахмурила брови: – А почему Цинюша? – Из-за фамилии. Кудрявцева-Цинь. Дурость, правда? Поэтому я предпочитаю, чтобы если уж называют по фамилии, то лучше бы пусть называли меня Цинь. Или Цинюша, как оболтавшаяся кличка. – Почему дурость сразу? У моего друга вообще фамилия корейская, представляешь? – зачем-то ляпнула Ева, потирая левый висок. Головная боль так и не прошла. – Но не сдвоенная с русской настоящей же. Так-то Цинь – какой-то мамин псевдоним... Но ладно, не надо об этом, тебе это не будет интересно. – Сложно, но оттого и прекрасно, я считаю. А играешь давно? – С шестнадцати лет, – улыбнулась Саша. – Вот здорово! Я тоже, будучи подростком, начинала, – Ева обрадовалась, поняв, что у них с Сашей общего намного больше, чем может показаться на первый взгляд. – Кстати, ты уж извини за такой допрос, мне правда интересно... Но сколько тебе лет, если не секрет? – Двадцать три. А что? Выгляжу как малыш? – при этих словах Саша косо глянула на Евины руки и чуть дёрнула уголком губ. – Э-э-э... – Ева почувствовала неприятное покалывание в пальцах рук. Она по привычке запустила руки в свою шевелюру и посмотрела на Сашу: – Нет, почему ты так решила? Мне просто интересно. И выглядишь ты просто замечательно, твой образ напомнил мне... – она чуть не ляпнула «‎модные луки из девяностых»‎, но вовремя прикусила губу и сказала: – Американский. – Ой, да ладно, – добродушно ухмыльнулась Саша, – Не оправдывайся. У меня паспорт в магазине алкашки до сих пор просят, многие намекают не мою детсковатость, так что я привыкла... Ну, почти. – при этих словах её улыбка стала горькой. – Эх, а у меня в мои девятнадцать уже не спрашивают, – усмехнулась Ева, радуясь, что Саша не заметила ее секундной растерянности. Или заметила, но не придала значения... – А ты просто играешь или сама сочиняешь? – неожиданно спросила Саша. «‎Как бы это сказать, играю ещё не придуманные песни...»‎ – грустно подумала Ева и сказала: – Пока просто играю, моих идей недостаточно для самостоятельных песен или мелодий. - Оу, а я пишу... Когда пью, пишу в два раза больше, оно пишется неразборчиво, но мне нравится: там не только про бухло, есть про стержни внутри человека, есть про время и память, я это больше всего люблю... – тут она осеклась. – Ну ладно, тебе же неинтересно про это. Тут всем только про любовь интересно, поэтому я тут и пою про любовь. – Не-ет, – Ева лукаво усмехнулась и качнула головой. – Это просто другая музыка, и не каждому дано ее понять. Одна такая песня стоит десяти любовных баллад. – Ты правда так думаешь? – Конечно! Я много чего уже слышала, но таких артистов можно пересчитать по пальцам. Не останавливайся! Ева покрутила окурок в руке и сказала: – Знаешь что... мне бы хотелось тебя познакомить с одной командой, уж они-то точно оценят твое творчество, я гарантирую! – Какой командой? – Саша с интересом наклонилась к ней. Еве все больше нравилась ее идея. Она наклонилась к Саше и выдала, едва не визжа от радости: - Ну не хоккейной же! Группа музыкантов в поиске таких же идей, им чего-то не хватает, и они не понимают чего! Ты с ними найдешь общий язык, я уверена! Саша улыбнулась. – Надеюсь, у них нервы крепкие: общение со мной не каждый выдерживает... Тут она легонько тряхнула Еву за плечо. – Слушай, а давай завтра у Ротонды встретимся? Я могу тебе кое-что показать, если тебе интересно... Ева немного опешила. Она несколько секунд посмотрела перед собой и повернулась к Саше: – Интересно, Саш. Давай. Парни, рассевшись за столом, тасовали карты. – Девчата, на вас раздавать? Саша улыбнулась: – Но бухать не заставляйте, я с алкоиграми хочу завязать. Давай семёрку. Ева немного смущённо покосилась на Сашу, взглядом поискала Андрея. Незнакомцы её немного напрягали, но, когда паренёк, сидящий рядом, протянул ей карты, и она взяла их. Ева не хотела показаться не от мира сего в прямом смысле этого слова, но по ее лицу все было видно. В карты она играть не умела. Андрей уселся рядом с Евой и заглянул в ее карты: – Мда, везёт же людям… Вот это козырь, все бьёт, поняла? Тебе главное отбиться сейчас. Давай, Вова, ходи! Белобрысый паренек лукаво сверкнул глазами и вывалил пару карт. Андрей вытащил Евины карты и отбился. Потом он наклонился к ней и прошептал в самое ухо: – Учись пока что. Потом пощады не жди. Он отбивался за девушку, которая заливалась краской каждый раз, когда он наклонялся к ней слишком близко. Она понимала, что не горит желанием сидеть с ним так близко и вообще в карты играть. Ева пару раз посматривала на Сашу, которая сидела рядом и выглядывала из-за своих карт. Было понятно, что она проигрывала, но Цинюша нисколько не расстроилась. Еве даже показалось, что она этого и ждала. Когда девушка отбилась уже сама, Крисанов откинулся на спинку стула и сказал: – Вот умница! Быстро схватываешь, – его рука шлепнулась ей на колено. «Убью сейчас!» – Хватит вытирать руки о моё платье, – Ева отпихнула его и сложила руки на груди, наблюдая за игрой. Вскоре от карт избавились все, кроме Саши. Девушка посмотрела на свои карты, потом на Крисанова. - Я последняя, Дюха. Пачки купюр нигде нет, так что с тебя желание. Андрей лукаво усмехнулся, поглядел на Сашу и повернулся к Еве: - Есть идеи? Девушка только качнула головой. – Тогда станцуй! – крикнул кто-то из парней. – Там! – чья-то рука махнула в сторону подоконника. – Эй, вы чего, это же опасно! – воскликнула Ева. Андрей отмахнулся от неё: – Не боись, мы так уже сто раз делали! Циня не из пугливых... Саша улыбнулась и стянула с плеч футболку, так что стали видны бретельки лифчика, а затем встала на подоконник и стала танцевать странное подобие твиста. Улыбка не сходила с её лица и когда она подпрыгнула прямо на подоконнике. Во всех её движениях чувствовалась уверенность в себе и своих силах. Ева с замиранием сердца наблюдала за танцами Саши и подбиралась поближе к окну. Девушка не сомневалась в смелости Цинюши, но здравый смысл брал в её голове верх. Саша снова подпрыгнула и уже была готова резко развернуться, но взмахнула руками и полетела вниз. Парни дружно охнули и повскакивали со своих диванов. Ева, которая последние пару секунд была прямо у окна, протянула руки. И в следующее мгновение девушки вместе упали на пол. – Вы идиоты, что ли?! – крикнула Ева, лёжа с Сашей на полу. – Она же могла и на улицу упасть! – Но упала-то она сюда, – заметил Андрей. – И с такой высоты можно неудачно упасть, идиоты! – Ева, ты нервная какая-то, выпей-ка, – и Крисанов протянул ей стакан с вином. Еве почему-то стало смешно. Наверное, потому что под ней смеялась Саша. И теперь девушки вместе сидели на полу и смеялись, как сумасшедшие. – Ев, если бы ты знала меня не первый день, ты бы за мной не полетела... – Саша заливалась смехом, пытаясь подняться... – Полетела бы, – Ева взяла у Андрея стакан и отхлебнула. Девушка встала, оправила платье и подала руку Саше. Та с улыбкой встала. – Не бойся за меня. Я тёртая калачиха... Или калачица...Короче, опытная я. Ева с улыбкой пожала плечами. Ева хотела уехать на такси, но друг Андрея настоял на том, что парни отвезут ее на машине. Девушка была не в восторге от новости, что рядом с ней опять будет сидеть Крисанов и строить ей глазки. И это в лучшем случае. «Был бы тут Густав, он бы ему сказал…» Сашу она нигде не могла найти. Из-за постоянного движения в квартире девушка даже не заметила, как Цинюша ушла. Будто в воздухе растворилась. Ева оделась, обулась и выскочила на улицу, не дожидаясь парней. Андрей вылетел следом за ней: – Что случилось? – Отвезите меня домой, пожалуйста, – попросила она. Парень усмехнулся краем рта и спросил: – Что, плохо? – Да нет, просто спать хочется. – Так давай у меня отдохнешь. У меня и места побольше, – Крисанов встряхнул своей шевелюрой. – Да и спится хорошо… – Нет, извини. Мне к Густаву. Он меня ждет, вообще-то. И будет волноваться, если меня не будет. Парень нахмурился и пробормотал: – Ладно, сейчас позову Вовку. Ехали молча, и он даже не пытался с ней заговорить. А Ева все думала о предстоящей встрече с Сашей. Эта девушка её чем-то зацепила, её песни были простыми, но такими… умными, что ли. Ева поняла, что ничего не смыслит в такой музыке. Сама бы она не смогла написать и строчки подобного стиха, не то что песню, как Витя, например… Она выскочила из машины, наскоро попрощалась с парнями и умчалась в квартиру Густава. Парень еще не спал, он снова делал зарисовки. Увидев всклокоченную Еву, от которой несло алкоголем, он кивнул головой и спросил: – Ну, как, товарищ трезвенник? У тебя так и печень отвалится. – Спать хочу. – Понял, – Гурьянов потащил ее в ванную, набрал пригоршню воды и с размаху умыл Еву. Потом он стащил с нее платье и отвел девушку в спальню: – Прекращай это, ладно? – Угу… – Ева брякнулась на кровать и уснула.

***

Ева вывалилась из трамвая и долго бродила по улицам. Уже у Ротонды она заметила знакомую фигуру. Саша была одета уже чуть презентабельнее, но футболка была мальчишечьей, да ещё и с пятнами засохшей крови на рукавах. Её распущенные каштановые волосы постоянно из-за ветра лезли ей в лицо, отчего Саша постоянно водила возде лица рукой. Ева же сегодня примерила на себя костюм бомжа: джинсы, в которых она прилетела в Ленинград, и рубашка Густава, которую так и не удалось заправить полностью. Девушка немного волновалась. Ей впервые показывают черновики. – У-у... – Ева запустила руки в свою растрепанную шевелюру и подошла к Саше: – Привет! Ты как после вчерашнего? «Она-то нормально, а вот с ты...» – Привет! Я? Да обычно! А ты как? Саша оглядела Еву. – Вижу, у тебя дома живёт целая бригада стилистов или безработных театральных костюмеров... – Ага... – Ева почесала затылок. – Есть там один модник, всё из дому выпускать в таком виде не хотел. И это я скорее у стилистов живу, своего дома нет. Девушка обратила внимание на странные пятна на рукавах футболки. «Спросить или нет? Да нет, потом как-нибудь...» – А ты как? – Я? Жива и ладно, – сказала она после минутной паузы. – Ну ладно... Показать тебе тут на скамейке или пройдёмся? – Давай лучше на скамейке, а то я сейчас выплюну свой желудок. Если можно. – Тут так тут. Саша присела на скамейку и бодро улыбнулась. Ева плюхнулась рядом и попыталась улыбнуться. Получилось не очень. – Что ж, давай посмотрим. Саша открыла тетрадь. – Знаешь, ты первая, кто прямо так интересуется. Даже не знаю, почему я так быстро тебе их показать захотела... Те, которые неразборчивые, я могу расшифровать: я их пьяная писала... Помимо разборчивых и не очень стихов везде были маленькие рисунки. Много-много. Ева склонилась над тетрадью. Строчки и узоры немного сбили с толку. Когда она привыкла к почерку, то все равно не смогла расшифровать некоторые отрывки. Девушка показала на странице: – А вот это можно перевести? – Минуту... Саша чуть наклонилась и прочитала: – «Я иду туда, ты идёшь оттуда. Мы пересечёмся, но нам не по пути. Немного отвлечёмся: там просто ни о чём всё, Скроем с глаз расчёсы, продолжим идти.» Ева внимательно слушала стихи. Когда Саша закончила, она взяла её за руку и выдала первое, что пришло в голову: – Да! Боже, да! Женщина, ты гений! «Какой неожиданный поворот, я даже не думала, что... Витя должен все это услышать!» – Гений? Я это пьяной написала! Вообще это немного нечестно: любой дурак под алкашкой сможет создать что-то из ряда вон... – смущённо пыталась отшутиться Саша. – Неправда! – Еву даже немного передёрнуло от упоминания алкоголя. – Они должны это увидеть! –продолжала девушка. – Знаешь что, мы с тобой должны пойти на вечеринку, я тебя со всеми познакомлю. Он должен это услышать... – Кто «он»? О чём ты вообще? Ева, у которой немного закружилась голова от собственных резких движений, выдохнула и сказала: – Я тебя познакомлю с одним молодым человеком. Он пишет песни, группа целая есть даже. «Кино», может, слышала? И он точно оценит твои работы. У Саши в глазах промелькнуло узнавание. – Пару раз слышала... «Кино», «Кино«»... Это там парень пел «И эта ночь и её электрический свет бьёт мне в глаза...»? – Да, – обрадовалась Ева. – Ну что, пойдем с тобой к ним? Саша снова улыбнулась, сняла с запястья верёвочку и сделала хвостик. – Рискну. – Вот и чудесно. У тебя есть телефон? – Есть. Чуть тише и, кажется, сквозь зубы, она добавила: «Богатенький глупенький братец постарался...» Ева сделала вид, будто ничего не заметила, заправила прядь волос за ухо и сказала: – Можешь мне написать номер? Я тебе позвоню вечером, когда время узнаю. – Секунду. Не дав Еве подумать, она написала карандашом номер на клочке бумаги. – На. Ева запихнула клочок бумаги в карман джинсов и улыбнулась: – Спасибо. А что ты сегодня будешь делать? – Картину-заказ относить, а потом ничего. А что так? – Да я просто ничего не делаю сегодня, да и вообще недавно приехала в Ленинград, ничего тут не знаю. Георгий мне на пальцах показал, как сюда добраться. – Ага, приезжая... Намёк понят. Саша взяла тетрадь под мышку. – Приходи сюда же часа через два. Заказ отвезу, пообедаю и приду. Там и покажу много чего. Идёт? – Идёт! – кивнула Ева. Экскурсовод из Саши был не самый профессиональный, но слушать её было довольно интересно. Чаще, конечно, она не говорила об истории этих мест, а рассказывала забавные ситуации из детства, связанные с этими местами, но затем розовела и с серьёзным лицом отшучивалась о неинтересности её слов. Но Еве и не нужна была подробная историческая справка. Она получала удовольствие от веселого общения и историй Саши. Девушка шла рядом и весело улыбалась, иногда хлопая в ладоши. Да, ей не хватало этого. Много лет она была изгоем в своём времени, а здесь для нее начинается новая жизнь. Она мечтательно поднимала взгляд вверх и улыбалась. – Ты чего так смотришь туда, Ев? Облака нравятся? Саша тоже запрокинула голову. – Слышала песню военную про облака? Мне нравилась очень в подростковом возрасте... «Над землёй бушуют травы, облака плывут, как павы, а одно - вон то, что справа - это я, это я, это я...» Девушка улыбнулась и снова посмотрела на Еву. – У тебя глаза улыбаются. Как ты себя чувствуешь? – Я... – Ева снова запрокинула голову, а потом посмотрела на Сашу. – Я, наверное, счастлива. Она улыбнулась во все тридцать два, не пытаясь скрыть щербинку между передних зубов. – Мне сейчас так хорошо! Ей показалось, будто она сошла с ума. Шла-шла, и тут на́ тебе! Смеётся, чуть ли не скачет... У неё есть друзья, есть Сашка рядом, ей легко, свободно, её не сковывал мрачный мир. С плеч будто камень свалился... Саша только улыбнулась. – Бывает в жизни и такое. Запомни тут всё, может, и согреет в вечер без отопления... Ева посмотрела на нее: – А что чувствуешь ты, когда проходишь здесь? Девушка задумалась. – Не знаю. Просто спокойно тут. И нет бродяжьего желания всё время оглядываться и быть постоянно начеку... – Постоянно быть начеку? Ева хотела было добавить: «Но это же Советский союз, здесь вроде бы не так опасно!», но промолчала. – Ну да. Сашка слегка замялась, а затем снова заговорила, словно оправдываясь: – Понимаешь, когда я от злющей тётки в пятнадцать лет убежала, я убежала буквально на улицу. Жила у подружек-приятельниц так долго, насколько хватало терпения их матерей. А потом ночевала в парадных. Или у людей, которых удавалось разжалобить присказкой «привет, солнышко, на улице снег и холодный ветер, а у меня палатку украли, пусти переночевать». Но всё же чаще в парадных, а там надо быть начеку. Если уснёшь рано, обворуют. Неосторожно укроешься – облапают. Заметят, что еду спёрла у кого-то или если выгнали, и ты спишь на улице –проведёшь ночь в ментовке. После этого невольно становишься немного параноиком: чутко спишь, способен выдерживать четыре часа сна в сутки, не доверяешь всем и каждому, проверяешь места и людей... Ева так и остановилась на месте. Эта девушка пережила столько, что и врагу не пожелаешь! И ведь как звонко она смеётся на квартирниках, громче всех! И говорит обо всех этих ужасах так спокойно... А сама Ева почувствовала себя тепличным растением, выращенным за денежки богатенького папаши. Она, конечно, стыдилась своей легкомысленной матери, но соглашалась с тем фактом, что маменьке повезло, и крупно. Глядя на Сашу, ей стало немного стыдно за себя, за свой дурацкий вопрос, за свою почти беззаботную жизнь... – Извини, я не знала, – выдавила она, едва протолкнув ком в горле. – Да ладно тебе! – засмеялась Саша, увидев бледное лицо собеседницы. – Я уже настолько привыкла, что я бродяжка, что мне странно носить в кармане ключи от квартиры... Хотя таких бродяг и не очень много, всё же не я первая и не я последняя. Не надо так на меня смотреть, будто я войну прошла... – Не буду, – сказала Ева, подойдя к девушке. Помолчав с минуту, она спросила: – А где же ты живёшь тогда? – Да на Гороховой, в пяти минутах от Ротонды. – О, здорово, это мне с Купчино плутать пришлось... Я же в этом городе впервые. Недалеко от них показался лоток с мороженым. Ева убрала волосы назад: – М, мороженого хочешь? – Не откажусь. Только сильно разгоняться не надо, возьму эскимо за семь... – Ну, если дело только в деньгах, то тут я угощаю, а если дело вкуса – не смею вмешиваться, – усмехнулась Ева. – Хотя я бы эскимо попробовала... После этих слов ей захотелось что есть силы шлёпнуть себя по губам. «Кто тебя, дура, за язык тянул?! Ты же советский человек, ты что, не знаешь, что такое советское эскимо?!» Саша засмеялась. Снова. Мягко-добродушно, как над случайной оговоркой. – Лучше всего это делать в присутствии мужчин, у которых постоянное диско в области ширинки. Сидишь так, ешь, шоколад слизываешь... Они смотрят голодными глазами, а потом ты кусаешь эскимо, и они тут же отшатываются! Тут она снова серьёзно посмотрела. – У тебя реально есть деньги на эскимо за шестьдесят три? – Есть, - улыбнулась Ева. – Пойдем? – Ну что ж, давай... Главное не привыкнуть. Когда девушки уже купили мороженое и стояли возле перил моста, поедая его, Саша вдруг отломила кусок шоколада и нарисовала себе на щеке солнышко. Ева завороженно смотрела на неё и думала: их встреча что-то значит. Это не просто так. И это прекрасно. Опершись на перила, Ева наблюдала за Сашей. – Я таких людей как ты никогда не встречала... – Я бы очень удивилась, если бы ты где-то встречала моего близнеца, – в своей обычной манере улыбнулась Саша, – Как и я твоего близнеца не встречала... Хотя, наверное, твой близнец был бы очень красивым, прямо как ты. – Спасибо, конечно, – смутилась Ева. – Но все люди красивые. Все без исключения. Во мне ничего особенного, просто гены. Ты уникальная и самобытная. Я же просто... «Болтаюсь по временам, деньги девать некуда...» – внутри девушки взвыл печальный птенец. «Да, я ведь не написала ни одной строчки...» Саша же просто с какой-то странной и немного хитрой улыбкой покачала головой. Девушки гуляли до вечера. Домой Ева ехала с ощущением того, что этой прогулки ей было мало. Она бы сутками бродила по городу, но ведь и совесть нужно иметь. А еще нужно узнать, когда Густав собирается всех звать на квартирник. Дома она быстро искупалась, улеглась и задумалась. Ева думала о Саше, о её истории, её творчестве. Да, эта девушка – настоящий гений! Может, сказано громко, но других слов Ева подобрать не смогла. Густав сказал, что квартирник будет послезавтра. «Так быстро… Я думала, через неделю…» Утром девушка отыскала обрывок тетрадного листа с номером телефона, набрала этот номер и, спустя минуту ожидания, сказала: – Доброе утро! Не спишь? Ничего на послезавтра не планируй, будет квартирник!