я не буду его целовать

Бакуго потребовал ввести его в курс всех событий, которые произошли за последние три дня, и Киришима, чёрт возьми, расскажет ему всё. Угрожать он, конечно, не стал, но Киришима и без того был согласен. Его разлучили с собственным парнем на целых три дня, а он понял это лишь на вторые сутки. Каким же уродом он был, будучи не в состоянии отличить какого-то случайного белобрысого идиота от любви всей его жизни. Кацуки был вне себя от ярости. — Детка, — сказал Киришима, всё ещё оставаясь в теле Каминари. — Всё в порядке. Это не твоя вина, ты ведь это знаешь, верно? Каминари и я несём полную ответственность, и ты должен направлять этот гнев на нас, а не на себя! Он посмотрел на их переплетённые руки, намеренно не заглядывая ему в лицо. Да, может, он и позвал Киришиму в свою комнату, но пока тот был в теле Каминари, это доставляло ему не много удовольствия. — Но всё же, — проворчал он, сжав чужую ладонь. Киришима покрасил ногти Каминари в чёрный цвет какое-то время назад, и лак уже начал облупливаться. Конечно, это сильно отличалось от их обычного держания за руки, но, если приложить достаточно усилий и хорошенько сосредоточиться, он мог разглядеть своего парня сквозь иллюзию. — Ты бы не расстроился на моём месте? Если бы кто-то прикидывался мной целые сутки, а ты бы не заметил? — Но ты заметил, — сказал Киришима как всегда быстро — достаточно, чтобы успокоить. Бакуго не заслуживал его, правда. — Каминари говорил мне, как он переживал, что конкретно облажался и ты обо всём догадался в первый же вечер. Бакуго закатил глаза. — Это правда! — он продолжил. — Я думаю, ты всегда чувствовал, что что-то не так, понимаешь? Любой на твоём месте, даже будучи таким же сообразительным, как ты, не смог бы сразу же понять, что к чему. — Идиот, — Бакуго улыбнулся. Он поднёс его руку к губам, прежде чем осознал, что делает. Его передёрнуло. В голову полезли ужасные мысли. Перед глазами пролетели все щекотливые моменты, случившиеся за последние три дня. То, как свежий вечерний ветер холодил кожу, когда он прижал Каминари к себе после их свидания в субботу. То, как они ложились спать и просыпались в одной постели. То, как он поцеловал его в щёку. То, как он поцеловал его в грёбаные губы. Некоторые подобные моменты он, конечно, совершил нарочно, чтобы посмотреть, настолько далеко зайдёт вся эта ситуация. Но бóльшую часть он делал не осознавая. Теперь, когда у него было время об этом подумать, он понял, что многое произошло просто по привычке. Бакуго хотел держать Каминари за руку после свидания, хотел, чтобы он был рядом с ним всю ночь; он просто не мог не навестить его в медпункте после того случая. В кое-чём из этого он ощущал необходимость уже после того, как заподозрил неладное — и каким же парнем он был после этого: когда он был готов принять любовь от любого, кто готов был её дать? — Я люблю тебя, — сказал Киришима, и Бакуго почувствовал, как его голова раскалывается. — Я знаю, что ты тоже любишь меня. Пожалуйста, если ты и собираешься винить кого-либо в этом, то пусть это буду я. Но ты здесь не причём, не важно, что ты что-то не заметил. Вини меня за то, что я взвалил это на тебя! Это я виноват! Бакуго, будучи полностью разбитым предыдущими мыслями, решил сказать единственное, что вертелось у него на языке: — Я поцеловал Каминари. — Я знаю. — И? — Бакуго поднялся с постели, абсолютно готовый. Непонятно лишь, готовый к чему, но в чём он точно был уверен, так это в том, что не будет сидеть в такой момент. — Почему ты не злишься на меня? Я сделал это нарочно; я водил его на свидание, я заставил тебя плакать! Почему ты просто позволяешь этому сойти мне с рук? — Потому что ты не виноват, — ответил он. — Если придётся повторять тебе это целую ночь, значит я буду повторять это снова и снова. Если этого будет недостаточно, я буду говорить это до тех пор, пока ты не поймёшь, что вся эта ситуация была вне твоего контроля с самого начала. Понял? В итоге Киришима остался на ночь. Они включили какой-то дерьмовый старый фильм на фон, когда засыпали, и проснулись под неприлично громкую рекламу около четырёх утра. Бакуго был уверен, что парочка любопытных глаз из их класса наверняка пустят слухи о том, что он провёл ночь не с «Киришимой», а с «Каминари». Невозможно было сказать точно, станет ли это последней каплей для этих двоих, чтобы они, наконец, сознались во всем. Как бы то ни было, он старался не думать об этом слишком много. Парню было стыдно признавать, что, проснувшись и увидев лицо Каминари рядом со своим, он вздрогнул. Но, по крайней мере, он не упал с кровати, в отличие от одного идиота. Также было очень приятно наконец вернуться на свою сторону кровати. Бакуго, в принципе, не имел ничего против того, чтобы быть зажатым у стены, но он, конечно, больше предпочитал возможность дать своему телу свисать с постели. Как эта внезапная смена позиций не натолкнула его ни на какие мысли с самого начала, он сам не понимал. Он обхватил руку Киришимы, всё ещё обёрнутую вокруг его талии, и осторожно постучал по ней пальцами. Киришима всегда отличался своим крепким сном, в то время как Бакуго вставал с первыми лучами. Каминари же был странным сочетанием и того, и другого, не придерживаясь какого-либо режима в принципе, и даже пребывание в теле Киришимы не смогло это исправить. Бакуго не осознавал, как сильно скучал по возможности лежать рядом со спящим Киришимой по утрам, просто наслаждаясь его присутствием. Хотя он и выглядел как Каминари какое-то время, что внесло кучу ненужных сложностей в их повседневную жизнь, Бакуго мог притвориться, что ничего не случилось, и закрыть на всё это глаза. Он был бы рад вернуть своего парня в его тело, даже если бы это убило его, чёрт подери. Киришима застонал, просыпаясь. Бакуго проверил часы. Рановато для их обычного школьного расписания. Он перевернулся на бок, улыбаясь и целеустремлённо встречаясь с ним взглядом. Он будет хорошим парнем, он будет стараться изо всех сил. — Ты рано сегодня. Киришима замер, вытаращившись на него с таким ужасом в глазах, будто Бакуго держал пушку у его виска. Его рот всё открывался и закрывался, но он не издал ни единого звука. — Ну что за ёбаный ад, — Бакуго скатился с кровати и с силой открыл дверь. — На выход. — Я… — напугано пролепетал Каминари. Да, это был Каминари. Снова. — Каминари! — Бакуго указал на открытую дверь. — Я знаю, что мы друзья и всё такое, но за эту неделю ты достаточно у меня насиделся. Теперь выметайся, пока я тебя сам не выпер! Денки решил не терять время зря, пулей вылетая из кровати прямо в коридор общежития. Звонок лифта разнёсся прежде, чем за ним с грохотом захлопнулась дверь. Бакуго вздохнул и плюхнулся обратно в постель, одинокий, но довольный. Дотянувшись до телефона, он отправил сообщение своему парню. Как же сильно он соскучился по его тупому лицу.