я не буду его целовать

— Ладно, спокойной ночи, — пробубнил Бакуго, прижавшись лбом к лбу Каминари. Денки не мог больше игнорировать практически полное отсутствие личного пространства между ними. Было поздно, он устал, и дверь в комнату Киришимы была прямо перед ним. Почему бы ему не передохнуть? Он чувствовал, как его тело напрягается под жаром рук Кацуки на своих щеках и горячим дыханием на губах, будто готовясь к сильному удару. Он справится. Справится ли? Каминари делал это ради отношений своих друзей, он был просто обязан играть эту роль до тех пор, пока они с Киришимой не вернутся на свои места. Что значил один маленький поцелуй в этой большой игре? Бакуго прикрыл глаза, и Каминари почувствовал, как начинает косить, пытаясь продолжать улавливать всё происходящее. Он боялся, что парень заметит его неровное сердцебиение, и это станет той самой последней каплей, что выдаст его окончательно. Спина Денки внезапно оказалась вжатой в стену, что отрезало его от последней возможности сбежать. Он уже смирился с тем, что сейчас это произойдет, но тревога, клокотавшая в его груди, не позволяла успокоиться. Губы Бакуго коснулись его губ. Еле уловимо. Едва ощутимо. Очень мягко и легко. Сердцебиение Каминари напоминало тиканье бомбы: ещё немного, и оно доведёт его до точки невозврата, буквально разорвав его изнутри. — Стой, — на выдохе пролепетал он прямо в чужие губы. Бакуго отстранился. На этот раз он не услышал тёплых слов о том, что всё хорошо. Кацуки явно не собирался снова поддаваться и говорить про то, как он уважает его личные границы сейчас. Всё, что получил Каминари, — это непроницаемый прищур и слишком огромное расстояние между ними, разделяющее их в широком коридоре. — Что… — произнёс Каминари. Как будто он имел право судить. Напряжённый взгляд Бакуго заставил его насторожиться. Это не был Злой Бакуго, не Любящий Бакуго. Это точно был не Друг Бакуго, так перед кем же он сейчас, чёрт возьми, стоял? Каминари не знал, как прочесть это выражение на его лице, но ему стоило бы поскорее это понять, иначе, судя по всему, ему точно несдобровать. — Зачем ты это делаешь? — осторожно спросил Бакуго, держа дистанцию. Его голос не выдавал ни одной эмоции. Он весь был словно глухая, непроницаемая стена. Каминари внимательно посмотрел на него в ответ. — О чём ты? — Ты же не болен, да? Ты ходил на все занятия сегодня, — продолжал Бакуго обвиняющим тоном, держась своей части коридора. Вся эта ситуация была по-странному угнетающая, отстранённая, как будто они оба хотели иметь возможность сбежать, если понадобится. — Почему… Почему ты больше не целуешь меня? Эта запинка Бакуго уничтожила Каминари. Он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Нужно было просто взять себя в руки и пройти через это. — Я… — он не мог посмотреть Бакуго в глаза. Даже секундный взгляд стоил ему всей его смелости, но он смог заставить себя. Однако Бакуго не смотрел на него. Его глаза застыли, прожигая пустую стену коридора чуть выше изгиба его шеи. Очевидно, ему тоже хотелось избежать этого разговора. — Мне жаль. Я не хотел… Я не… Каминари прикусил язык. Если он скажет это, ему конец. Не только ему, Киришиме тоже, за то, что водили Бакуго за нос так долго. Был ли у него другой выход? Заслуживал ли Кацуки этого? — Ты… — голос Бакуго был едва слышен. Каминари хотелось, чтобы он кричал. Он принял бы это безо всяких раздумий. Чёрт, за это время он даже научился правильно реагировать на его просьбы и мольбы. Он справился бы с чем угодно, но только не с этим пустым, слабым и уставшим голосом Бакуго. — Ты хочешь расстаться. Это не было вопросом. Каминари почти плакал. — Нет, конечно нет! Всё не так! Прости меня! — За что ты просишь прощения? — пробормотал тот, всё ещё не отводя глаз от стены. — Это не твоя вина, что ты не любишь меня больше. — Нет! — отрезал Каминари, его тело дрожало от сдерживаемой энергии. Почему Бакуго просто не взглянет на него, чёрт возьми! — Это не так, я клянусь, это не так! Я лю… Каминари оборвал себя. Он не мог этого сказать. Он не мог просто взять и сказать Бакуго, что любит его, как будто это ничего не значило: он не был Киришимой, у него не было права. Но это заставило его уставиться на Бакуго с открытым ртом, не произнося ни слова. — Я не Киришима! — выпалил он. По крайней мере, хуже уже точно не будет. — Мы поменялись телами! Сначала мы думали, что было бы забавно просто забить на это и посмотреть, что будет, но потом всё пошло-поехало, и мы больше не могли просто так сознаться — мне очень, очень жаль, что это продолжалось так долго, я не хотел, чтобы всё так получилось! Он ожидал, что Бакуго ударит его, закричит, подорвёт что-нибудь, но тот молчал. Молчал так долго, что Каминари был готов умолять, чтобы он разозлился, потому что тихий Бакуго пугал его куда сильнее, чем громкий. — Скажи что-нибудь, — взмолился Каминари. — Мне так жаль. Я как-нибудь заглажу свою вину перед тобой, просто скажи мне, что делать. Бакуго ухмыльнулся, и все сомнения и драматизм исчезли с его лица, не оставив и следа. Он вытер крокодилью слезу, которая вот-вот должна была скатиться из уголка его глаза. — Тц. Ты думаешь, я не знаю своего собственного парня? Сердце Каминари остановилось. — О чём ты? — Я знал всё это грёбаное время, — сказал он с дерзкой усмешкой на лице. Бакуго легко расслабился, вернув телу привычную сутулость, и снова запустил руки в карманы, как будто ничего такого не произошло. Однако он по-прежнему отказывался смотреть Каминари прямо в глаза, метаясь взглядом от его носа к уху, и от уха к подбородку. — Ты не такой ловкий, как думаешь, Пикачу. — Ты знал? — Денки разинул рот. — Почему ты ничего не сказал? Почему позволил этому продолжаться так долго? — Что, значит, считаешь это нормальным, ебать мне мозги два дня подряд, но стоит мне подыграть в этом твоём погорелом театре, и ты вот так легко ломаешься? Каминари завис. Сегодня был понедельник, они оставались дома в воскресенье, свидание было в субботу вечером… — …два, три, — посчитал Каминари, прежде чем понял, что произнёс это вслух. Он тут же хлопнул себя ладонью по рту. Глаза Бакуго округлились. — Что? — Я ничего не говорил! Правда! — Три дня? — когда Бакуго также, как и Каминари, сделал в уме необходимые подсчёты и пришел к тому же выводу, его лицо пылало от гнева, а в глазах читалось лишь желание убивать. — Прости, прости, прости, прости! — закричал Каминари, подрываясь с места вглубь коридора, и остановившись лишь чтобы дождаться этот чёртовски медленный лифт. — Блядь, это было наше с ним личное! — Бакуго уже практически нагнал его, а Каминари не хватало координации в новом теле настолько, чтобы спокойно передвигаться. — Какого хрена ты согласился пойти? В итоге Каминари бросился на лестничную клетку, захлопнув за собой дверь в последней попытке спасти свою жизнь. Потрескивающие от огня ладони Бакуго лупили в металлическую дверь, но Каминари продолжал давить на неё всем своим весом. Посмотрев вниз по лестнице, он понял: ему точно не хватит скорости, чтобы суметь сбежать от Бакуго, если он отпустит дверь. Даже перепрыгивая ступеньки. — Киришима! — вместо этого крикнул он, надеясь, что его голос разнесётся достаточно далеко, чтобы он был слышен в его собственной комнате этажом ниже. Но увы. Бакуго сильно толкнул дверь лестничной клетки и оттолкнул Каминари с дороги. Он уставился на него убийственным взглядом, протягивая ладони вперёд, и направился к нему, словно кошка, преследующая свою добычу. Каминари споткнулся на следующих нескольких ступеньках, едва удержавшись на перилах. — Киришима, Бакуго сейчас меня прикончит! — он попытался снова. — Бакуго, прости, пожалуйста, я вовсе не хотел задеть… Его свободная рука автоматически потянулась, чтобы прикрыть лицо, напрягшись в ожидании взрыва. Он всё ещё не мог использовать причуду Киришимы по своей воле. Внезапно Бакуго остановился. Его руки перестали шипеть, и сердитый взгляд сменился чем-то более мягким. Беспокойством. Страхом. Бакуго посмотрел на свои руки, а затем снова на лицо Каминари — лицо Киришимы — и разочарованно зарычал. — Я не собираюсь причинять тебе боль, — тихо сказал он. Искры погасли ровно в тот момент, когда губы Бакуго скривились в мрачной гримасе. — Не сейчас, когда ты не можешь дать отпор. — Спасибо Богу за Киришиму, — вздохнул Каминари, выпрямляясь. После паузы он добавил: — Знаешь, вы действительно подходите друг другу. — Да, да, — Бакуго поник, садясь на ступеньки; его голова откинулась на холодную цементную стену. Каминари присел на колени рядом с ним и успокаивающе похлопал его по колену. Бакуго зыркнул на протянутую им руку и с силой шлёпнул её. Лестничная клетка наполнилась звонким эхом. — Не прикасайся ко мне, блядь, — прорычал он. Значит, всё ещё зол. Каминари совсем не винил его за это. Бакуго откинулся назад, опираясь на локти и глядя вверх на лестницу, кажущуюся бесконечной. — Я просто… Так чёртовски устал. — Стоит ли мне… — Каминари замолчал, не зная, как закончить предложение. Что, уйти? Обнять его? Он знал, что должен что-то сделать, это было ясно, но он не был уверен, что именно Бакуго от него нужно. Тот не смотрел на него, вместо этого уставившись на свои ноги, скрестив руки на груди. — Иди, приведи его. — Киришиму? — Боже, ну ты и тупорылый. Да, Киришиму, — огрызнулся он, подняв глаза на подбородок Каминари. Он по-прежнему не смотрел ему в глаза. Каминари не винил его. — Я бы хотел провести немного времени со своим настоящим парнем, если ты не против. Тон, с которым это было сказано, ясно давал понять, что ему не до шуток. Каминари кивнул, подавившись воздухом. — Так, один настоящий парень, понял, сейчас принесу, — и тут же исчез, мгновенно преодолевая все ступеньки до этажа ниже, пока Бакуго не перевёл дух и не передумал оставлять его в живых.