***
Его разбудили темнота, жажда и мучительная головная боль. «Мой чулан!» — Гарри запаниковал, прежде чем вспомнил предыдущую ночь и вспышку заклинания. Нет, не чулан. Смерть. Это смерть. Его уловка, должно быть, провалилась, и Волдеморт решил бросить Гарри в бездну. Чёрт, это возможно, учитывая боль, пульсирующую в его голове. Гарри лениво подумал, было ли его тело уничтожено или, возможно, выставлено на всеобщее обозрение, как символ окончательной победы Волдеморта. Он представил себе свою голову, гниющую на пике, в атриуме Министерства Магии, к всеобщему презрению и ужасу. Эту картину было удивительно трудно вытеснить из сознания, и его отрубленная голова быстро присоединилась к головам его друзей. Гарри поперхнулся. — Ты не умер, — пробормотал тихий голос рядом. Гарри хорошо знал этот голос и от него, волосы на его затылке вставали дыбом. Он попытался сфокусировать взгляд на говорившем, стараясь разглядеть в темноте лицо Волдеморта. — Всего лишь ослеплён. — Всего лишь!— Гарри попытался ответить, но слова остались невысказанными. Он попытался ещё раз, и его глаза невидяще расширились в темноте. Он запаниковал, когда понял, что не может прошипеть ответ даже на парселтанге. — Ах, да. Я заставил тебя замолчать. — Гарри не мог видеть жестокую улыбку, пляшущую на губах Волдеморта, но он мог ясно её слышать. — В конце концов, Гарри, теперь я знаю всё, что мне нужно знать о тебе. Я так легко могу читать твои мысли, независимо от того крестраж ты или нет. Ты так беззащитен. Пальцы с острыми ногтями схватили Гарри за подбородок и запрокинули голову назад. Гарри предположил, что Волдеморт смотрит ему в глаза. Он с трудом сдержался, чтобы не зажмуриться. — Не смотри на меня так, Крестраж. Ты — дар, не так ли? Тебе не помешает запомнить это. — Ногти больно впились в него на мгновение, прежде чем Волдеморт ослабил свою хватку. — Пока ты спал, я прорвался сквозь то жалкое подобие, что ты зовешь защитой разума. Ты здорово рисковал, отдав мне снитч. Ты не мог быть уверен, что это был тот самый камень. Но у нас есть еще одно дело, которое мы должны завершить. Гарри нахмурился. Что мог иметь в виду Волдеморт? Теперь у него было всё. У него были Дары Смерти. Он, без сомнения, выиграл войну, учитывая капитуляцию Гарри. — Разве ты сдался, Гарри? — задумчиво произнёс Волдеморт. Гарри нахмурился, сначала в замешательстве, а потом с досадой, когда понял, что Волдеморт ответил на его невысказанные мысли. Он отдал себя Тёмному Лорду, не так ли? Именно поэтому он всё ещё дышал... — Нет, Гарри. Ты сам себя подарил. Ты не сдался, — мягко сказал Волдеморт, противореча своему прежнему грубому обращению. — Мне нужна твоя капитуляция, Гарри. В противном случае, другие твои дары для меня почти ничего не значат. Гарри покачал головой, снова сбитый с толку. Как они могут ничего не значить? Мантия-невидимка, Воскрешающий Камень. В паре с Бузинной палочкой, которая уже была у Волдеморта, они давали Тёмному Лорду власть над Смертью. Гарри лишь надеялся, что это гарантирует ему помилование. — Да, Гарри. Со временем. Но сначала ты должен сдаться. Мантия и камень теперь мои, но палочка до сих пор принадлежит тебе. — Увидев как Гарри нахмурился, Волдеморт усмехнулся и объяснил. — Я знаю это только потому, Гарри, что ты это знаешь. Наверняка ты помнишь, что Оливандер объяснял тебе это? Ах да, теперь Гарри вспомнил. Волшебная палочка выбирает волшебника. Дамблдор. Драко. Гарри. Линия верности палочки. — Я почти сожалею, что убил Северуса. — продолжил Волдеморт, проследив за ходом мыслей Гарри. — В конце концов он не был её хозяином. Но он должен быть благодарен, потому что смерть, как предателя была бы куда менее милосердной. А теперь, Гарри. На колени. Сдайся на милость своего Господина. Гарри знал, что его лицо должно быть стало совершенно белым, так же как он знал, что рано или поздно этот момент наступит. Какое право он имеет протестовать, пусть даже молча? В конце концов, он заключил сделку с дьяволом. Он поднялся на колени и посмотрел туда, где, по его предположению, мог находиться Волдеморт. Что дальше? — Теперь, Гарри, ты поцелуешь край моей мантии. — приказал Волдеморт, и в его голосе слышалось столько радости, сколько Гарри ещё не доводилось слышать. Гарри вздрогнул и глубоко вздохнул. Он мог это сделать. Это было частью сделки, чтобы остаться в живых, и он надеялся, что боли не будет. Он слышал, как усмехается Волдеморт, наблюдая за мыслями Гарри. «Надеюсь» — снова подумал Гарри. Он протянул руку вперед, вслепую ощупывая воздух в поисках мантии Волдеморта. Наконец он почувствовал прикосновение шелка к костяшкам пальцев и наклонился вперед, обнажив шею перед тёмным магом, стоявшим над ним. Его губы встретились с тканью, и он, униженный, поцеловал подол его мантии. Чужая рука опустилась ему на голову, толкая ещё ниже. — И мои ноги, — промурлыкал Волдеморт. Гарри едва сдержал дрожь, когда почувствовал, как волна отвращения прошла сквозь него, и он почувствовал, как ногти Волдеморта больно впились в кожу на его голове. —Сейчас же!— сердито прошипел Волдеморт. Гарри наклонился ещё ниже, обнаружив перед собой босые холодные ноги Волдеморта. Он целомудренно поцеловал его сначала в одну ступню, потом в другую. Внезапно его оттолкнули, и он ударился головой об пол, когда одна из ног Тёмного Лорда тяжело наступила на него. Он замер, его дыхание теперь было быстрым и испуганным. — Это твоё место, Гарри. У моих ног. Под моим правлением, подчиняясь всем моим приказам. Ты подчинишься мне, Крестраж? Ты добровольно здесь останешься? — Гарри попытался кивнуть, но Волдеморт слишком сильно наступил ему на голову. Но это не имело значения, мужчина мог читать его мысли.… — Хорошо. Подними левую руку, мой Крестраж. О боже. Гарри знал, что последует дальше. Но это было его решение. Это была его добровольная капитуляция. Гарри поднял руку, давая пометить себя. Он стоял на коленях на полу, а его новый хозяин с силой давил ногой ему на голову. Мир Гарри взорвался в порыве жгучей боли, когда Тёмная Метка отпечатывалась на его предплечье. Теперь он принадлежал Волдеморту. Боль, казалось, длилась вечно. Было ли это тем, через что проходил каждый Пожиратель Смерти при посвящении или этот особый ад предназначался исключительно для него? Гарри начало рвать, когда волны тошноты накатывали на него, борясь за господство над огнем, охватившим его руку. Давление ноги Волдеморта, наконец, ослабло, когда Тёмный Лорд отступил от него, но Гарри не заметил этого, он всё ещё был охвачен агонией. «Это никогда не кончится» — подумал Гарри, и наконец рвота, которую ему чудесным образом удавалось подавлять с того момента, как он вынырнул из омута памяти, оказалась у него во рту. Гарри выплюнул ее, надеясь, что Волдеморт не примет это за проступок и причину для наказания. Легкий смешок откуда-то спереди избавил его от беспокойства об этом. Ему показалось, что Тёмный Лорд тихо заговорил с ним, но его сознание было слишком далеко, чтобы смысл слов мог достигнуть его.***
Прошли часы, и когда боль в предплечье утихла до обычного ожога, а тошнота отступила, Гарри снова встал на колени и попытался обдумать своё положение. Его мир по-прежнему был погружен во тьму и голова от произошедшего всё ещё раскалывалась. Но именно жажда и отвратительный привкус рвоты во рту заставили Гарри поморщиться. Это, и воспоминания о том, что он сделал. Теперь, когда Тёмная Метка красовалась на его руке, вина за предательство навалилась на Гарри. Он был Пожирателем Смерти. Или не был? Гарри беспомощно огляделся вокруг, надеясь, что Волдеморт всё ещё был там и прочёл вопрос в его голове, чтобы дать ответ. Но вокруг царила мертвая тишина. Впрочем, ответ не имел особого значения. Клеймо означало, что он принадлежит Тёмному Лорду, как собственность или солдат. Был ли он Пожирателем Смерти или нет — это всё семантика. Он охотно принял эту метку. Он предал своих друзей, по крайней мере тех, кто был ещё жив. И тех, кто был уже мёртв. Он предал память своей матери, своего отца. Сириуса. Дамблдора. Гарри снова мысленно увидел воспоминания Дамблдора, как он умоляет Снейпа и падает где-то далеко внизу. Нет. Только не Дамблдора. Дамблдор сам предал Гарри. Вот почему он был здесь живым, а не трупом, которым должен был стать. Воспоминания о Дамблдоре успокоили совесть Гарри и даже каким-то образом утихомирили боль в руке. Чувствуя себя более спокойным, Гарри решил попытаться понять, где он находится. Он осторожно встал, чувствуя себя более чем неуверенно, и вытянув руки перед собой, сделал пробный шаг. Он не встретил никакого сопротивления, поэтому сделал ещё один шаг. И ещё один. Сделав ещё несколько шагов, его пальцы коснулись прохладного влажного камня. «Подземелья? — удивился Гарри. — В замке?» Он держал одну руку на камне, а другую на талии, чтобы защититься от препятствий, и начал двигаться вперёд, используя стену в качестве ориентира. Пройдя, как показалось Гарри, несколько метров, он добрался до угла, который упирался в другую каменную стену. И вниз по этой стене в другой угол, где ни одна дверь или окно не мешали его движению, и снова. И ещё раз. Он пробовал ещё раз, хотя Гарри уже знал, что находится в закрытой камере. Возможно Волдеморт аппарировал его сюда. Камера была достаточно маленькой, чтобы Гарри мог осторожно пройти через неё по середине. Возможно здесь есть стул или койка. Хоть какая-то мебель. Хотя бы ведро, наполненное водой. А может быть пустое ведро ожидающее, когда его наполнят. Но нет. Комната была совершенно пуста, если не считать испуганного волшебника внутри. Он проверил свои карманы, на наличие волшебной палочки. Она исчезла, но Гарри не был удивлён. Её забрали, пока он был без сознания, ничего удивительного. Возможно её вернули Драко. И разве кражи этой палочки было недостаточно для того, чтобы Бузинная палочка сменила хозяина? Гарри пожалел, что у него не хватило духа подумать об этом раньше. Это могло бы уберечь его от мира наполненного болью. Но нет, Гарри знал. Волдеморт в конце концов потребовал бы от него полного отречения. По крайней мере, его унижение было негласным. Гарри вернулся к одной из стен и соскользнул на пол. Он застрял здесь на какое-то время. Слепой и беспомощный, что бы сказала на это тётя Петунья? Комфорт? Гарри позволил себе рассмеяться над этим. Он подумал не начался ли у него горячечный бред. Здесь было абсолютно не над чем смеяться. Насколько Гарри знал, Волдеморт будет рад держать его в этой тёмной яме вечно. Ведь Гарри наконец-то убрался с его пути, заклейменный, ставший совершенно бесполезным для Света. Всё должно было пойти совсем не так. Но как ещё это могло пойти? А чего ещё Гарри ожидал? Чтобы Волдеморт благосклонно улыбнулся своему новому крестражу и отпустил Гарри идти своей счастливой дорогой? Нет, но Гарри хотя бы надеялся иметь возможность видеть, чёрт возьми. Ну и дураком же он был. Смерть возможно была бы лучшим выходом. Он только догадывался, что заточение будет напоминать ему бесконечные дни и ночи его детства, когда он постоянно был заперт, когда он час за часом страдал в своем чулане. Эта камера была просто немного большей, более неудобной версией. Это был тот самый ад, которого Гарри так отчаянно хотел избежать. Так много удобств от Волдеморта, являющегося «милостливым Лордом». Не то чтобы Гарри когда-нибудь обманывался этим утверждением. — Могло быть и хуже, — сказал себе Гарри. Он мог выпить вызывающее кошмары зелье, в тёмной пещере, окруженной гниющими инферналами. Это было бы гораздо хуже чем сейчас. Может быть. По крайней мере он не является крестражем-медальоном. Во всяком случае тот теперь был уничтожен. Гарри лениво подумал, каково это, должно быть, было для крестража бороться за то, чтобы остаться невредимым в эти последние мгновения: Гарри шипящий приказ открыться, медальон показывающий свои иллюзии, свои намёки; Рон замахивающийся мечом. Чувствовала ли частица души в медальоне страх и отчаянье перед своим уничтожением? Неужели, осколок души в диадеме чувствовал отчаянье, когда Адский огонь уничтожал его? Может быть душа Тёмного Лорда в Гарри кричала в панике, когда он вчера пробирался сквозь лесные дебри? Если конечно предположить, что это было вчера. Течение времени здесь было почти невозможно определить. Гарри понятия не имел, сколько он проспал после того как его пометили, но предположил, что не менее пяти часов. Возможно, даже больше. Каменная стена холодила ему спину. Он ещё глубже забился в камеру и полностью улёгся. С таким же успехом он мог бы и поспать. Он надеялся, что возможно, проснётся в своей собственной постели в Хогвартсе, и всё это окажется просто кошмаром. Или в Норе. Гарри хотел бы проснуться там, Рон дремал бы рядом с ним, а запах бекона доносился бы из кухни, на которой с самого утра хозяйничала Молли. Или хотя бы на Тисовой улице. Это было невероятно, но Гарри наконец нашел место похуже, чем у Дурслей.