***
Когда вся наша группа прошла через эту возню, где даже роботы от радиации дохли, нас всё же отправили на обед. Больше сегодня дозу получать не хотелось никому и мне, в том числе. Саркофаг до сих пор не возвели, да и фонящих обломков на земле хватает. Лучше уж уйти отсюда на пару дней в менее загрязненные места... тем более, что примерно 8-10 рентген мы все сегодня получили. Грязная, тяжёлая, муторная, но очень важная работа — разгребание мусора. Сняв с себя всю защиту около КрАЗов, мы залезли в эти машины, чтобы выдвинуться в Припять. На улице полдень, а за нашими спинами зловеще ухмыляется своими обломками этот злополучный энергоблок. Ничего... наш народ непобедим и какому-то реактору его тем более не остановить... Верно? Ревя своим дизельным двигателем, грузовик выдвинулся в сторону посёлка энергетиков. Мы хоть и сбросили с себя все тяжеленные свинцовые пластины, но противогаз снимать пока не собирался никто, даже водитель, сидящий в обшитой на скорую руку свинцовыми пластинами кабине. Хех... и как я докатился до жизни такой? Младший сержант афганец, прошёл всю войну с 79-го по 82 годы, до сих пор в свои 27 не женат, не имею детей и вообще как-то людей всё стороной обхожу. Такое бывает, когда являешься одновременно идейным приверженцем коммунистических идей и тем самым человеком, который видел смерть собственными глазами. Тяжело в принципе сходиться с людьми, когда все 140 человек, фактически, твоей семьи... все отправились грузом 200 в 522-ой ЦПООП. Помню, как приходилось буквально по кусочкам торса и головы узнавать паренька из своего отделения, в которого один из бородатых с РПГ попал. Подумать только... четыре года прошло всего, а я уже... привык что ли к этому. Лишь первые полтора года меня мучили ночные кошмары... прямо заново переживал все самые поганые моменты своей жизни, а в итоге что? Раз в 9 месяцев прихожу на могилы возложить цветы, да стакан водки коркой хлеба накрыть. Приду домой и смотрю на начинающую желтеть черно-белую фотографию нашей 3-ей парашютно-десатной роты второго батальона 103-ей воздушно-десантной дивизии... молча роняю одинокую слезу и продолжаю жить... как того просил мой командир — последний дорогой мне человек, которого забрала эта война. И пускай Афганистан теперь входит в состав СССР, пускай мы выполнили свой интернациональный долг, уничтожив этих бородатых гадов, но... очень дорогую цену мне пришлось заплатить за это. С момента вывода войск 25 августа 1982 года, я, хех, часто по лету задумчиво тосклив. Не о чем тебе говорить ни с родными, ни с друзьями... они просто не понимают тебя. Не понимают твоего поведения, криков по ночам из-за воспоминаний и просто твоих повадок, когда из-за простых взрывов новогодних хлопушек ты прячешься за ближайшее укрытие, судорожно пытаясь нащупать в районе живота рожки для автомата... а потом понимаешь... войны нет... нет больше ни моджахедов, ни вездесущего песка... только ты и "они". С того самого момента, как мой бэтэр перешёл границу КазССР, я стал натуральным адреналиновым маньяком с обострённым чувством справедливости. Чернобыль стал одновременно отдушиной и способом потешить своё эго. Местом, где я могу на время забыться, скоротать три месяца своей жизни и помочь честному пролетариату. Как там в песне поётся? Мы армия страны, мы армия народа... великий подвиг наш история хранит. Отдельное спасибо можно сказать и за льготы, но... затереть те мрачные воспоминания они не смогут. Санаторно-курортные лечения пусть себе оставят — всё равно нет ни времени, ни надобности. Тарифы я и сам могу себе оплачивать, а на общественном транспорте не езжу по причине наличия дома "уазика" 469-го военного образца — получил через связи практически сразу после демобилизации. Цена всего в 1000 рублей была очень привлекательной, к тому же при моей экономичности по окончанию войны на должности командира отделения я мог хоть восемь таких уазиков купить. К тому же... афганцы покупают машины без очереди, но это так, к слову. Вообще 80-е с самого начала у всего мира не задались. У нас это Афган и Чернобыль, а у всего остального мира... Бездна. Ещё зимой 6 лет назад со стороны рыбаков начали поступать жалобы на каких-то китов, которые постоянно жрали рыбу, рыболовные сети и вообще откровенно пугали людей. В начале весны поступили первые сведения о пропавших без вести траулерах где-то в водах Охотского моря и Атлантического океана. Посланные спасательные группы также не вернулись, лишь успели в последний момент передать отчаянный выкрик "Это не киты!" и, связь оборвалась. С этого момента в мире начался лютый, не побоюсь этого слова, пиздец. Чёрные большие твари десятиметровой длины атаковали побережья и морские города, сжирая всё на своём пути, будь то человек, рыба, металл или другой продукт деятельности человека — сжиралось всё подчистую. Уже в конце весны 80-го страны, зависящие от морских поставок, забили тревогу, ведь огромные транспортные суда в сопровождении военных кораблей начисто пропадали в море вместе с экипажами. Летом были уничтожены практически все морские кабели и нефтегазопроводы, мировая экономика и зарождающаяся глобализация втянулись в затяжной кризис. В июле того же года имеющие мощный флот страны объявили о начале сезона охоты на эту тварь, однако это ни к чему не привело. Все вышедшие в море военные корабли уничтожались безвозвратно, а некоторые выжившие, пилоты палубной авиации, дотянувшие до союзных аэродромов, рассказывали о том, что современное оружие не наносит им никакого вреда, но сами твари при этом могут СТРЕЛЯТЬ! Поначалу в это было сложно поверить, но спустя 6 лет и не в такое верить будешь, так что продолжаем. Видать, тварям не понравилось то, что люди решили выразить своё несогласие в отношении их продовольственной политики, поэтому, когда был сожран последний американский авианосец типа Nimitz, они хлынули во внутренние моря. Гражданский и военные флоты сжирались один за другим, причалы обгладывались буквально до земли, а об океанических деликатесах на столах граждан всего мира можно было забыть, ведь среди доступного осталась только речная рыба, которую твари Бездны не сумели достать. Всё же мелкие речушки, где нет возможности для манёвра и присутствует сильное течение — не их конёк. В конечном итоге где-то к началу 81-го года от военных и гражданских флотов многих стран не осталось ровным счётом ни-че-го. Наше руководство в этом плане, правда, отличилось. Как вам новейший крейсер проекта "Атлант" Слава, который вместо того, чтобы проходить различного рода испытания, спустя полгода после спуска на воду загнали с помощью буксиров, матов и какой-то матери был загнан в небольшую речку близ города Николаева. Также поступили и со, всем остальным флотом... который не сожрали. В общей сложности советам удалось спасти 70 процентов военного флота и приблизительно половину гражданского. На фоне других стран (всё тех же США) это очень внушительный показатель, ведь в среднем сохранность флота колеблется от пяти до пятнадцати процентов во всех сферах. Также по всему миру обострились мелкие локальные конфликты между Ираном и Ираком, Индией и Пакистаном, Турцией и Сирией. Короче, тема понятна. Без мирового жандарма и воюющей ни разу не за нефть, и возможность грабить, исключительной нации, без её шести авианосных флотов многие люди наконец-то почувствовали, что соседу оказывается можно по сусалам настучать прикладом автомата. Естественно, партии весь начинающийся хаос не понравился и на восточном полушарии начали повсеместно вводиться ограниченные контингенты войск. Европе понятное дело это не нравится, но что-то гавкнуть без большого брата за спиной они не в состоянии, потому что цены на чёрное золото взлетели до небес, а у кого есть это самое золото в огромных количествах и наземные нефтепроводы? Правильно, у СССР. Кто бы что там про коммунистов не говорил, но остаться без электричества, бензина и отопления в угоду своим взглядам захочет далеко не каждый. Забегая вперёд, скажу, что своим появлением Бездна подняла значимость СССР до невероятных высот. Без него большая часть цивилизованных стран, вернётся в каменный век, а все остальные попадут туда, когда у арабов своя нефть кончится. Собственно, самый первый год морской блокады и нашествие тварей назвали "первой волной". Последствия одновременно и очевидны, и ужасны: разрушена большая часть портов мира, оторванные от материков страны вернулись во времена палеолита, а морские сверхдержавы и просто полагающиеся на свой флот политические блоки отошли на третий план. Всему восточному полушарию стала "угрожать" повальная коммунизация, при этом многие капиталисты стали терпеть огромные убытки и вообще получили то, что заслужили. В начале 81-го года США предпринимает отчаянную попытку остатками своего некогда гигантского флота пробиться хотя бы до Южной Америки, но эта попытка терпит крах. Экономика стремительно начинает проходить тотальную социализацию по причине того, что людям становится нечем и не на что питаться, большая часть производств заглохла, цена на нефть по-прежнему сверхвысокая из-за сложностей доставки и её малого количества у неимущих стран. Впервые Советским Союзом, а затем и всем миром применён термин "морская блокада". Следом за смертью Михаила Суслова и назначением генсеком ЦК КПСС Юрия Андропова США и Великобритания объявляют чрезвычайное положение. Общая рыночная система начинает стремительно устаревать под гнётом морской блокады, войны, в которых принимала участие США, экстренно сворачиваются из-за нехватки обеспечения, доставляемого по воздуху, внутри стран нарастают сепаратистские настроения. Также закончилась война в Афганистане, а я прошёл небольшой курс восстановления психического самочувствия, который, однако, ни к чему не привёл. 83-й год ознаменовал сразу три больших события, которые потрясли весь мир. Первым и самым главным стало появление так называемых "канмусу" где-то на просторах Японии, переживающей сильный кризис из-за блокады и перенаселения. Канмусу представляют собой вычурно одетых... девушек возрастом от 6 до 25 лет, на которых сверху навьючили так называемый "обвес" боевого корабля. Спустя несколько месяцев обследований и испытаний японцы установили, что это ничто иное как ДУХ КОРАБЛЯ с РЕАЛЬНЫМИ ПУШКАМИ! И эти самые пушки размером от ПМа до чуть большего размера самой девушки могут РЕАЛЬНО УБИВАТЬ тварей. Воспользовавшись этим, японцы быстренько начали просить помощи у ближайшего своего соседа — СССР на что партийная верхушка, оценив общую обстановку, ответила "хорошо" и первый конвой с гуманитарной помощью впервые за три года выдвинулся в сопровождении девиц в направлении страны восходящего солнца. Казалось бы — вот она, победа, ан нет. Для вызова кораблей были построены специальные "храмы", заводы по производству пылесосов мигом были превращены в патронные, но вот незадача... канмусу в качестве топлива используют человеческую еду... очень много человеческой еды. Говорить о том, сколько еды осталось в Японии после установки блокады и голодных годов, думаю, не стоит. Хлеб для канмусу выискивали чуть ли не со всех уголков страны (ОГПУ/НКВД отдыхает). В итоге всё же с горем пополам конвой до места дошёл, канмусу пожрали, а азиатский пролетариат с голодухи бунт не устроил. Так и продолжалось примерно полгода, когда у многих стран, включая СССР, появлялись свои канмусу. Ближние страны стали обеспечиваться всем необходимым в несколько раз эффективнее, наше влияние, несмотря на очевидное превосходство флотов иноземных над нашими, выросло ещё больше, ведь своих танкеров, сухогрузов и пресловутой нефти для переработки в дизель/мазут/бензин у стран по типу Великобритании или той же Франции просто нет. Однако, не долго музыка играла. В конце лета 83-го канмусу сопровождения начали сдавать позиции, ведь твари, почуяв неладное, эволюционировали. Теперь это были не китообразные чёрные рыбы, эквивалентные слабым эсминцам, а полноценные лёгкие и тяжёлые крейсера, торпедоносцы, линкоры, транспортники и так далее. Чем выше был класс корабля, тем больше корабль, как ни странно, походил на человека... тоже женского пола... это, точно какой-то бабский заговор, но сейчас не об этом. Канмусу теперь не прогуливались по морям и океанам, лениво отстреливая тварей, получивших название "глубинные", им реально приходилось туго, ведь отбивать бесконечные атаки разрозненных стай и днём, и ночью довольно трудно... хотя я от моря далёк и всей подноготной не знаю, и вообще мабута в этом плане. 84-ый год был относительно пресным на события. Зимняя олимпиада в феврале, смерть Андропова, выборы, бойкот летней олимпиады в Лос-Анджелесе, тетрис в конце концов... Из значимого только первый выход в космос женщины-космонавта Савицкой, открытие БАМ и визит в прошлом члена политбюро, а ныне президента СССР Михаила Горбачёва в Великобританию с обсуждением... наращивания флота канмусу и передачи СССР технологий модернизации девочек, а также некоторых станков для обслуживания обвесов. Что ни говори, а с высоты осени 86-го года стратегическая важность флота выросла, как никогда до этого. (Да, я знаю, что в реале Миша Меченый обсуждал сокращение ядерного вооружения, но у нас тут альт. история, звиняйте. - Zoldat) Маргарэт Тетчер в свою очередь вроде как ломалась, но в итоге согласилась, так как в противном случае прощай конвои вместе с едой и советской нефтью/газом/углём. Её б за принципиальность свой же народ на рее вздернул, если бы она отказалась. 85-ый год в свою очередь стал этаким переломным моментом в политике СССР. Приход к власти Горбачёва, обновление партийного аппарата, где с должностей убрали восьмидесятилетних стариканов типа Кузнецова и Пономарёва, объявление перестройки... в общем, страна начала меняться и походу в лучшую сторону. Усиление влияния народа на политику государства и общие реформы в сторону демократизации... явно пошли на пользу нашей ядерной державе, которая по размерам уже перегнала Монгольскую Империю эпохи Чингисхана. Также из важных событий стоит выделить отделение штата Техас от США, ввод войск в Канаду для "устранения преступного режима", как выразились сами пендосы, а также полное очищение от глубинных внутренних морей на восточном полушарии. Теперь по Чёрному морю можно спокойно кататься на катере, а по Японскому практически без опаски ходят гуманитарные конвои, за счёт которых живут и сами японцы, и их огромный даже по нашим меркам флот. Однако Атлантика, Тихий, Индийский и Северный Ледовитый океаны всё ещё являются очень опасным местом даже для вооружённых до зубов конвоев, среди которых могут идти даже новинки в сфере канмусу — линкоры и авианосцы. 86-ой год... на фоне Чернобыля все важные события как-то подзабылись и подзатёрлись. Из вот прямо глобальных событий стоит выделить окончание войны Индии и Пакистана с победой первых и отходом им региона Кашмир. Сирия с Турцией до сих пор не могут выяснить, кто в чём виноват и режут друг друга уже на протяжении шести лет. Наши вроде как в конфликт не лезут, но судя по словам знакомых, тайком и тем, и тем танки с пушками всё же подбрасывают.***
Тем времен я успел уже и проверку в госпитале, и даже помыться вместе с остальными. Сейчас мы направлялись в столовую на свой заслуженный обед уже просто в обычной хэбэ без противогазов и респираторов, без обшитых свинцом грузовиков и тому подобных. Недалеко от входа в обычное здание общепита стояла небольшая группа военных, рядом с которыми крутилась несколько человек в гражданском с видеокамерами. — Слушайте, а правда ли, что сюда цистернами водку завозят? Есть просто слух такой среди народа. Хотелось бы услышать мнение непосредственных "получателей груза". — весело спросил парень в полосатой футболке и очках с блокнотом в руках. — Да, мы слышали, что есть такой миф в Москве. Я даже своей жене говорю, что на входе в столовую дают 150, а на выходе ещё 150. — с наигранной серьёзностью ответил солдат с пилоткой на голове, после чего рассмеялся, запуская волну смеха по всей группе. Выглядело это особенно комично в условиях сухого закона имени Горбачёва, о котором он не уставал напоминать в каждом своём выступлении перед публикой или просто на камеру. С другой стороны на небольшом сквере стояли уже всего три человека, один из которых был военным, а двое других явно журналистами в гражданском. Странно, что военный читал газету... в респираторе... а двое других снимали это всё на видеокамеру. Видать показуху снимают либо для пролетариата, либо для штаба, потому что за три месяца я ни одного человека не видел, который бы на полном серьёзе читал газету в СИЗе. Внутри стояла приветливая атмосфера столовой, в которой стоял, стоит и будет стоять тот самый непередаваемый запах нормального общепита. Я хоть и успел отвыкнуть от суровой армейской кухни Афганистана с порошковой картошкой и годами не меняющимся меню, но чернобыльский рацион из первого, второго, третьего и "витаминного стола" с возможностью брать столько, сколько пожелаешь, до сих пор удивляет меня. Помыв руки и набрав свой пластмассовый поднос жратвы, я направился к первому попавшемуся столу со свободным местом. Там уже сидел Лёха и ещё два незнакомых мне человека. Видать, из других подразделений. — Мужики, я подсяду? — чисто из вежливости спросил я, ставя свой поднос на стол. — А, Коля, садись, места не жопим, хех. — ответил Лёха, стукнув ладонью по сиденью металлического стула с мягкой подушкой на спинке и седалище. Присев на своё место, я уже было хотел поздороваться с солдатами, имеющими золотые полоски сержанта и младшего сержанта соответственно, но меня перебили. — Ну привет, мужик. Вы с ним только с крыши вернулись? — спросил сержант, указав кивком головы на меня и Лёху. — М? А, привет... Да, привезли с крыши. Свои рентгены получили, а теперь *шлёп* заправляемся. — ответил я, ударив себя ладонью по плоскому животу, который от этого, действия тоскливо заурчал. Ничего... иной раз по несколько дней нихрена не ели в блиндаже, а тут всего-то несколько часов тяжёлой работы сначала махания лопатой близ ЧАЭС, а потом уже и на крыше. — Ха-ха, забавно, мы тоже вот вчера на крыше были, мусор этот скидывали, да "корзинки для яиц" потом отвязать полчаса пытались. — простым весёлым солдатским тоном ответил такой же, как и я — ликвидатор, съедая первую ложку рассольника в своей тарелке. — Бывает. — коротко и с пониманием сказал я, случайно потянувшись рукой к паховой области. Всё же натирают эти свинцовые плавки будь, здоров, зато хер от радиации не отвалится потом. — Слушай, я вот к чему клоню... Вы это, поосторожней на крыше будьте. Пару дней назад один додумался больше положенного на крыше поработать — теперь лежит, вон, кровью блюёт, да светится в переносном смысле, как новогодняя ель. — серьёзно сказал сержант, указав кивком головы в сторону самого крупного полевого госпиталя, расположенного недалеко от нашей столовки. — Да, слышал о таком. Николай Дмитриевич рассказывал перед выходом, как тот сорок рентген за один выход получил. Коля. — ответил я всё в том же серьёзном тоне, протянув руку для пожатия. — Антон. — представился сержант. — Никита. — сказал младший сержант. — Давайте не будем о грустном тем более за столом, хорошо? Аппетит не сбивайте, ребят. — сделал нам замечание Лёша, обгладывая кость с говядиной из своего супа. — В самом деле, есть охота капец, а вы тут с крышей этой. Давайте хоть на перекуре обсудим это. — вторил ему Никита, отложив в сторону кусок своего белого хлеба. — Ладно тебе, не урчи. Не будем больше. — ответил на это Антон, принявшись уминать свои порции положенного довольствия. Хех, в сравнении с едой срочников... хорошо, что я уже больше никогда не буду тупым голодным духом, которому постоянно надо где-то проебаться подальше от старослужащих и командиров. После плотного обеда уже на выходе из столовой, мы все достали по сигарете, дабы сделать несколько затяжек после первой половины рабочего дня. — Ну так что там с тем пареньком? Слышал, что пока вертушки все заняты, некому его на большую землю перетащить. — спросил я, сделав первую затяжку. — Да хрен его знает, если честно. На кой ляд полез, если отцы-командиры чуть ли не по слогам нам проговаривали "45 секунд, не больше", не знаю. Вроде завтра кто-то освободиться должен, но утверждать не берусь. — сквозь свои быстрые военные затяжки ответил Антон. — Кстати, а вам сколько осталось до увольнения? Мне вот месяц ещё тут торчать, а жену увидеть уже хотца. — тоскливо выдал Никита, облокотившись на стену здания. — Две недели. — коротко ответил ему Лёха. — Было бы к кому возвращаться... — тихо едва слышимо произнёс я, выбрасывая в ближайшую мусорку затушенный о руку бычок. — Неделя. — добавил уже более громко, чтобы все услышали. — Брат, я понимаю, что тебе к своей ненаглядной охота, но не надо тут из себя духа сопливого строить. Пролетит месяц и не заметишь! — с улыбкой на лице ответил ему Антон, хлопнув по спине бедного младшого, да так, что чуть искры из глаз не полетели. Всё же ростом Никита был максимум 175 сантиметров, но вот его сослуживец был минимум на дециметр выше. Впрочем, до моих 210 он явно не дотягивал. Я, конечно, понимаю, что высокие девушкам нравятся, но мать-природа походу решила мне дать по 10 сантиметров с трёх карликов иначе я просто не могу объяснить свой рост в практически один этаж брежневки. С другой стороны... бытие командиром отделения и возможность пинать в грудь любого, чей рост не превышает 180 сантиметров дорогого стоит. — В смысле "духа сопливого строить"? Я вообще-то... — начал не понявший шутку Никита, но я его решил перебить с пояснением. — В смысле домой ужасно хочется. ДУХ. Не дури, месяц тут пролетает довольно быстро — развлечений хватает, а если хапнуть лишних рентген, то и домой на пару недель раньше отправишься, хе-хе. Шучу. — выдал я, впервые за несколько дней сумев выдавить из себя хоть какое-то подобие улыбки, которое на моём шрамированом от попаданий осколков гранаты лице выглядело, словно боевой оскал. — Вот кто точно на духа не похож, так это ты, кабанидзе. — едко подколол меня Лёха, хлопнув по плечу, до которого едва доставала его пилотка на голове. — Хах, а он ведь прав. Не, реально, где таких собирают? Нам бы таких в роту побольше... месячную работу за неделю бы выполнили! — Ну вот не надо тут, а? Ты и так пацанов молотками костыльными по 10 часов в день махать заставляешь, нах ему сдалась твоя железная дорога? — Опа, а вот и наш автобус. Ладно, мужики, бывайте, даст бог — свидимся ещё. Коля, пошли уже! — окрикнул меня отошедший на несколько метров Лёша, предварительно выкинув бычок в мусорную корзину. Повернув голову в сторону звука бренчания бутылок и самого товарища, мне перед глазами предстал белый ЛиАЗ-677 с красными полосками на корпусе. В пределах города и не сильно заражённых территорий на таких все ездят. Похоже, наш перекур и обеденное время окончены, так что... двигаем в автобус. — Всё, мужики, бывайте. Даст партия — пересечёмся. — сказал я на прощание, пожав им руки на прощание. Странно, но рука младшего сержанта на фоне моей лапы выглядела как рука школьницы на фоне руки её бати. — Бывай! — Счастливо уволиться!***
Так продолжалась моя командировка. Каждый день отправлялся на различные рабочки, где-то что-то перетащить, где-то офицеру помочь, в общем, досасывал лапу всю неделю в привычной мне военной кухне. Однако, всего за несколько часов до прихода приказа об увольнении, мне чуть ли не с неба на голову свалилось предложение второй раз выйти на крышу разгрести мусор за надбавку в 50 рублей. После этого меня с полной гарантией отправят сначала в областную лечебницу, а потом и домой. Удостоверение ликвидатора уже подписано, награде представить уже сегодня, так что... живём. Честно, на эти 50 рублей мне в большей степени плевать, ведь денег и так хватает выше крыши... для меня. Просто хочется в очередной раз послужить отечеству, да и... понравилось мне тут, если честно. Хорошие края, жаль, что только дозиметристы могут сказать, где можно ходить, а где светиться зелёным начнёшь, как пришелец, хе-хе. И вот я в очередной раз на крыше уже с совершенно другими людьми иду разгребать мусор уже в зоне "Л" недалеко от строящегося саркофага. Железобетонные опоры и свинцовые стены уже воздвигнуты, однако крыша энергоблока до сих пор открыта. Опасно тут, конечно и жутко, но чего не сделаешь ради того, чтобы люди хорошо жили, верно? Мне терять всё равно нечего, я — идеальный кандидат на ликвидацию последствий аварии, ведь семьи не имею, родственников... либо разъехались по всему Союзу, либо в земле лежат, а я... а что я? Кому нужен двухметровый тридцатилетний афганец, тело которого испещрено шрамами войны, а за душой только... пустота? Верно... нужен он нашей партии, чтобы примерные семьянины и просто молодые пацаны не сдохли от лучевой болезни. Я ни в коем разе не критикую такой подход, даже наоборот, одобряю, ведь такие люди, как я — принесут пользу только в том случае, если будут заграждать своей спиной более "ценных" граждан. Жизнь меня научила видеть тех, кому можно умереть, а кому нельзя... Редкое явление, как человечность на войне, но оно у меня есть. — Блин, погода что-то скверная сегодня. — тихо проговорил я в свой противогаз гражданского образца. Повезло ещё, что не респиратор выдали, потому что боевые противогазы... те-же РШ-4, например, не слишком удобно носить в текущих условиях. Тем временем строй потихоньку двигался вперёд. Работать придётся практически у самого провала тем более на скользкой крыше, ведь ещё вчера по всей территории ЧЗО прошёл довольно сильный ливень. Хорошо хоть сентябрь сейчас более-менее холодный, а то ведь испарения радиоактивной воды могут доставить довольно много проблем при дезактивации территорий. Впрочем, падать двадцать с лишним метров вниз я не намерен, да и работают там не долго — также 45 секунд. Надо всего лишь сбросить это всё обратно в реакторную зону, а потом её благополучно закроют строители. Всё просто. — Вперёд! — скомандовал наш выводной и очередная партия на этот раз из четырёх биороботов, вооружившись лопатами, пошла сбрасывать радиоактивный графит обратно в зону реактора. Идём сквозь небольшую очищенную территорию, лопаты на изготовку и... первая партия мусора успешно подобрана. Синхронно вместе с остальными я продолжаю движение и за несколько метров до конца крыши и начала саркофага мы сбрасываем первые лопаты. Единственное, что мне не нравится, так это больно близко подошедший к краю сосед. Уж не знаю, как его зовут, но командир за это явно по башке настучит. — Саша, не подходи к краю! Наебнёшься — не достанем потом! — предупредил его наш офицер с секундомером прямо-таки... не знаю, на нас так только комбриг мог орать с такой-то интонацией, в которой можно было услышать одновременно и "вернёшься — ноги в задницу затолкаю", и даже "что я потом матери твоей скажу, сукин ты сын". Однако, напрягал меня не только этот боец, но и усиливающийся с каждой секундой металлический привкус во рту... голова немного кругом идёт. Видать, отпахал я своё, но ничего, секунд двадцать осталось и ты свободен. Так и думая, я не заметил, как подошёл на очень опасное расстояние к реактору вместе с радиоактивными кусками графитовых стержней на лопате. Черный, словно сама ночь, провал, больше не казался мне таким уж опасным. Радиация слишком сильно давила на мозги, поэтому мыслить адекватно было сложновато. — Коля? Ты что... КОЛЯ, СТОЙ, БЛЯТЬ!!! — успел услышать я выкрик офицера и звук быстро приближающихся шагов. В этот момент, посмотрев себе под ноги, я увидел, что стою прямо в полуметре от обрыва на уклонной скользкой поверхности. В ужасе попытавшись быстро отскочить, я сделал только хуже. Кирзовых сапог, облачённый в целлофановые бахилы, не смог удержать сцепления с бетонной крышей. Тут же меня со страшной силой потянуло вниз, в обрыв. Лопата вместе с мусором взмыла по инерции вверх, а я под приглушённые противогазом крики бойцов и истошный мат офицера полетел вниз... двадцать метров... высота пятиэтажного дома будет преодолена мной за секунду, однако по ощущениям она будет длиться вечность. Мгновение первое, второе, третье... и я с глухим стуком приземляюсь на размытый дождём радиоактивный песок во всём своём снаряжении. Боль во всём теле в момент удара отдалась такая, что я думал, будто прямо сейчас откину копыта. Всё, добегался ты, Коля, добегался. Ан нет... Потеряв сознание по ощущениям буквально на секунду, я внезапно обнаружил... трещины в стекле противогаза и то, что фильтр буквально вырвало с мясом. Свинцовые пластины всмятку, а я готов чуть ли не плеваться кровью от отбитых конечностей и судя по всему сломанных рёбер. К тому же резко усилившийся радиационный фон очень сильно давил на мозги. Я в буквальном смысле ощущал, как начинаю разваливаться на части от здешнего бета-излучения. Сфокусировав свой взгляд на дыре в потолке, я наконец-то смог увидеть и услышать копошащихся сверху людей. Кое-как помахав рукой, я сумел всё же привлечь к себе внимание спускающих сюда стальную лестницу людей. — Коля, лежи, не шевелись! Мы вытащим тебя оттуда! — проорал мне сверху наш выводной, спускаясь по этой лестнице самым первым среди той небольшой вереницы из четырёх человек. — Куда лезете... дебилы... радиация ведь... — тихо простонал я, пытаясь скинуть с себя свой свинцовый костюм, ибо он нещадно сдавливал всё моё деформированное тело, не давая нормально двигаться и дышать. — Б-ха! Блять... больно, сук... — протянул в ответ на выблеванный комок крови я, перевернувшись на бок. — Быстрее на носилки его! Времени всего три минуты максимум! — покрикивал на своих подчинённых с носилками офицер, подоспевший ко мне как раз во время выплёвывания крови. Тем временем четыре солдата в свинцовых костюмах и шитках из оргстекла на лице, быстро подняли мою тушу весом под 120 кило на носилки, которые были откровенно тесноватыми для меня. Про дополнительный вес костюма я даже упоминать не буду. Отлично, я на носилках, а пацаны в это время взбираются по крутому радиоактивному склону к болтающейся на ветру лестнице. Сверху сквозь стёкла разбитого противогаза я сумел разглядеть спускающийся сверху стальной трос с крюком на конце. Похоже на то, что поднимать меня будут с помощью лебёдки... или силами остальной группы. Пиздец, столько проблем создал.... — Ребят... кха! Вы это... простите... — Молчи уже, нормально всё. Вытащим тебя, да в госпиталь... это ж надо было умудриться... — ответил на мои стоны офицер. — Своих не бросаем, хех. — вторил ему один из носильщиков. Тем временем трос уже успел опуститься на уровень наших голов. Не медля ни секунды, солдаты принялись бодро цеплять меня за лямки к этому небольшому крюку, предварительно застегнув на мне все какие только можно ремни с бляхами. — Всё, можно поднимать! Аккуратно только! — громко и чётко прокричал наверх офицер. Однако привкус уже явно крови во рту только усиливался. Невидимый враг... я уже слышал очень много о пожарных, которые первыми приехали тушить пожар на ЧАЭС, о первых военных, которые всего в течение двух месяцев слегли от лучевой болезни, но не думал... что мне придётся испытать это на себе. Самое нутро реактора даже под обломками, даже под многометровым слоем свинца и песка всё равно фонит настолько сильно, что любая электроника в зоне воздействия излучения выходит из строя за считанные минуты. Если даже на крыше Джокер успел проработать всего несколько дней, то вот внутри саркофага даже этот робот, не то что простая рация, сгорит в прямом и переносном смысле всего за... дай бог пару часов работы. Краем глаза уплывающего вновь в далёкие края сознания, я успел заметить приближающегося ко мне человека с камерой. Точнее, это я приближался к нему на лебёдке... больно, очень больно... и спать хочется сильно-пресильно. 4 октября 1986 года, киевская областная больница — Доктор, а вы уверенны, что это единственный подходящим нашим критериям человек? Может, кого-то ещё можно найти? — спросил у человека в белом халате, колпаке и маске статный мужчина в военной форме, разглядывая неподвижное тело, лежащее на койке с кучей подключённых к нему проводов и трубок. — Может и можно было бы найти другого, только вот в тех временных рамках, в которые вы меня загнали, быстро найти удалось только этого товарища. — ответил пожилой мужчина за шестьдесят лет, кивнув в сторону несчастного. — М-да... идейный, без родственников, военный и даже афганец двадцати восьми лет от роду... идеал, да только вот сколько ему осталось? — Две недели. — Две недели, говорите... сложно будет с ним... Ладно, чем чёрт не шутит. Второго такого может вообще не быть, так что я его забираю. — добавил военный своим чётким отработанным командным голосом. — Вы уверены, что вам нужен именно он? В соседних палатах лежат менее облучённые люди, да, не такие идейные, как этот товарищ, но всё же у них больше шансов на выживание. — предпринял попытку старик отговорить представителя комитета госбезопасности, однако второй был непреклонен. — Нет, нам нужен именно тот человек, которого ничего не держит. Тот, у кого военная присягая от зубов отскакивает, тот, для кого командир превыше матери родной. Не думаю, что у вас есть второй подобный кадр на примете без такого количества рентгенов в организме. — чётко ответил военный, не оставляя старику никаких шансов на переубеждение. — Хорошо, я вас предупредил. Если вдруг окажется, что человек с девятью сотнями рентген внутри себя не сможет даже положенных двух недель прожить, я не виноват. Не хотите ли пообщаться с ним на всякий случай? Он как раз проснулся. — спросил доктор, доставая из кармана своего халата небольшой ключ, одновременно с этим указывая кивком на повернувшего в их сторону голову человека. — Лишним не будет. Заодно и посмотрим, насколько сильно он своей характеристике соответствует. POV Николай Видя перед собой знакомые очертания зелёной военной формы, я невольно успокаивался. Ровно четыре дня назад меня привезли сюда на вертолёте, да положили в эту отдельную палату. Небольшое помещение размером с комнату в моей квартире, где большую часть свободного места занимает непонятное мне оборудование и койка. Проводить деньки в подобных больницах приходилось, но обычно это было до моей службы и вообще до того как я стал... таким. Привезли меня, значится, да сразу отправили на осмотр. В итоге, когда очнулся, мой лечащий врач сказал, что я отбил себе всё что только можно, плюс пять рёбер сломал, плюс несколько вывихов рук и ног, даже позвоночник зацепило. Но самое главное... это, лучевая болезнь. Пребывание внутри недостроенного саркофага сказалось на мне очень сильно. Пока поняли, что произошло, пока достали носили, лестницу, лебёдку, я лежал на дне больше десяти минут. В итоге, пока ещё поднимали, хапнул столько радиации, что в первый же день доктор выставил мне срок не больше двух недель. Обидно, конечно, вот так закончить жизнь в 27 лет, но... пора признать, что я уже отслужил своё. Хех, как глупо... Афган-Чернобыль 1979-1986, [да ты за*бал, то закончил службу в 82, то в 86, а вывели войска в 89. -193] (Тебе доходчиво объяснить почему так или тяма всё же включится? - Zoldat) блин... загнуться в этой больнице от прогрессирующей лучевой болезни, когда ты в прямом смысле гниёшь заживо даже врагу не пожелаешь. Однако, мои нерадостные мысли прервал вошедший в комнату мужчина лет сорока в обычной офиске, но с интересными погонами и нагрудным знаком. На красивых синих погонах с четырьмя золотыми звёздами располагались золотые буквы "ГБ". На груди висел латунный значок, представляющий из себя щит с положенным поверх него мечом, на который сверху крепилась красная звезда с латунными рабоче-крестьянскими инструментами, известными всем, кто хоть раз видел государственный флаг моей страны. Под всем этим великолепием на красном фоне из стекла располагалась латунная надпись "КГБ СССР". Поставив стул перед моей кроватью, мужчина тут же плюхнулся на него и стал пристально на меня смотреть. Встать в присутствии вышестоящего по званию офицера я не мог по вполне понятным причинам. Единственное, что я мог попытаться сделать, так это отдать честь, однако мои начавшие буквально гнить руки не могли подняться даже на уровень плеч. — Вольно, солдат, можешь не утруждать себя в таком положении. Я и так знаю, что тебе сейчас нелегко. — отреагировал на мои потуги капитан, слегка усмехнувшись моим стараниям. — Позволь представиться, меня зовут Алексей Дмитриевич, должность мою знать тебе пока не надо, так что просто обойдёмся пока тем, что я работаю в органах госбезопасности. — продолжил ГБист, понимая, что говорить мне сейчас довольно тяжело. — Считай, что за исправную службу на благо СССР партия решила дать тебе уникальный шанс выжить и послужить ещё, если ты этого, конечно, хочешь. Не буду ходить вокруг да около, шансы на выживание явно не в твою пользу, но без риска в нашей профессии не обойтись, поэтому спрошу только один раз. — проговорив это капитан уже было хотел продолжить, но я нашёл в себе силы сказать несколько слов. — Вы же прекрасно понимаете, что у меня нет выбора. Зачем весь этот спектакль? — спросил я своим тихим сиплым голосом, ощущая проходящую по всему телу жгучую боль, словно в пулевое ранение вместо обезболивающего вкололи кипящую соль... вам такое и не снилось. — Отчего же у тебя нет выбора, сержант? Выбор есть всегда... я лишь предлагаю рискнуть и получить шанс на выздоровление. В противном случае мне придётся оставить тебя догнивать в этой больнице с санитарами, которые будут выгребать из-под тебя дерьмо и блевотину. Ну так что? Рискнёшь ещё раз послужить на благо советского народа? Вопрос, откровенно говоря, бессмысленный. Советский Союз дал мне всё, начиная от образования, заканчивая армией. Я клялся быть верным своей Родине до последнего вздоха. Я просто не имею права сдохнуть в этой больнице, как какая-то собака, всё моё мировоззрение кричит о том, что отказываться от такого шанса нельзя ни в коем случае. — Служу... Советскому Союзу! — громко, насколько мне позволяло здоровье, гаркнул я, вызывая на лице капитана одобрительную улыбку. Я ни за что не позволю себе сдохнуть раньше времени... во всяком случае, приложу для этого все оставшиеся у меня силы.