Гран-Гиньоль

Мэрф съездил в Ангулем, забрал спрятанные под плинтусом три тысячи и выставил дом на продажу. В вечер спектакля пошел снег, тротуары подморозило, за целый день солнце ни разу не выглянуло из-за туч. Из ложи Мэрф наблюдал, как заполняется зрительный зал. Женщины цеплялись за мужчин. Мужчины снимали шляпы, кивали и кланялись. Средний класс, читающий газеты, посещающий показательные лекции в Бисетре. Мэрфу показалось, что он заметил среди зрителей людей Карбоне. Толстуха-уборщица и ее худосочный молодой супруг. Картежник с золотыми цепочками часов в кармане. Еще один любитель карточных игр с пышными усами. Мэрф не был уверен. Да и какая разница. Люди Карбоне здесь повсюду. Карбоне и Орби. В центре зала чадила лампада. На уровне второго этажа черный дым скручивался кольцом и змеей тянулся к крыше. Словно гнезда ласточек, над партером висели шесть лож. Отделенные друг от друга колоннами, забранные решетками, надежно спрятанные в нефах старой базилики, полностью укрытые от посторонних глаз. Кажется, Орби говорил, что зрители в ложах трахаются? На балконе было холоднее, чем внизу, а единственным удобством, отличавшим место вверху от места в партере, были обтянутые тканью стулья с мягкими сиденьями. Дели вышел на сцену. Сверху он казался Мэрфу непривычно, неправильно, непоправимо маленьким. Он свободно двигался в свете рампы, совсем не хромал, хотя Мэрф знал: пройди он сто шагов, хромота появится, рана всё еще причиняла ему неудобство. Голос Дели, несмотря на разделявшее их расстояние, Мэрф слышал ясно и отчетливо. В этом голосе не было ничего от того Дели, которого Мэрф знал. Он видел Дели смеющимся, испуганным, растерянным, злым, уставшим, огрызающимся, раздавленным и страдающим от боли. Голос, звучавший со сцены, принадлежал бессмертному всемогущему, непобедимому существу. На репетициях Дели тоже был иным. Не таким, как на сцене, не таким, как в жизни. На репетициях он слишком порывисто двигался и слишком быстро говорил. Мэрф часто наблюдал за ним из пустого зала, но никогда не мог сосредоточиться одновременно на его действиях и словах. Когда он присматривался к резким движениям Дели, ему казалось, что Дели убегает или возводит вокруг себя защитные стены. Чем больше он прислушивался к его фантазиям, тем меньше его удивляло кровавое воображение Дели, тем ближе он подходил к пониманию. Страх так долго был самой сильной эмоцией в жизни Дели, что он построил из страха для себя замок, в котором мог укрыться от любых бед. Но, возможно, Мэрф ошибался в своих выводах. В конце концов, с Дели он часто ошибался. В «Гран-Гиньоль» не было музыки. Мэрф не обратил на это внимания в первое посещение. Теперь ее отсутствие царапало нервы и усиливало реалистичность. Рене и преследовавшие ее прокаженные топали, кричали, рычали, тяжело дышали, кувыркались и дрались. Извернувшись, Рене всадила каблук туфли прокаженному в глаз. Каблук застрял в истекающем кровью мешочке. Мэрф знал о нем, но сверху, из ложи, не мог его рассмотреть. Благодаря своевременным ускорению и замедлению, хитрому использованию пространства сцены, схватка выглядела захватывающей. Красивая обреченная девушка сражалась против двух уродов. Перед выходом Вигго и Луиджи надели резиновые маски. Заданием Вигго было махать руками и прыгать. Все сложные трюки предстояло выполнять Луиджи. Он ведь очень сообразительный, гораздо умней меня, сказал Дели, а то, что дергается и выкрикивает ругательства, так люди всегда боялись сумасшедших, зрители воспримут его странности как естественное и закономерное проявление его уродства и злодейской натуры. Вигго схватил Рене за руку. Луиджи вытащил из глаза каблук и ударил им Рене в спину. Снова потекла кровь. Рене не прекращала визжать, пока ее привязывали к стулу. Внизу женщины зажали уши руками. Когда с Рене начали срезать одежду, одна из женщин вскочила и бросилась к выходу. Но это было только начало представления, Мэрф видел репетиции. Дверь за спиной Мэрфа открылась, затылок обдало сквозняком. Шурша накрахмаленной атласной юбкой, в ложу проскользнула женщина. Высокая, с узкой талией, затянутой в светлый корсет в тон юбке. Для холодного времени года одежда гостьи выглядела слишком легкой, воздушной и открытой. Прозрачные рукава, глубокое декольте. Дама держала голову опущенной, и широкие поля шляпы скрывали ее лицо. Эта скрытность выдавала подвох. Но даже понимая, что его водят за нос, Мэрф не мог перестать пялиться на шелковую ленту на шее гостьи и светлые локоны на ее плечах. Незнакомка приблизилась, и Мэрфа окутал аромат сладких цветочных духов. Об этой части представления он ничего не знал. Не подозревал, не догадывался. На короткий миг он предположил, что Дели подослал к нему шлюху, успел растеряться, разозлиться и расстроиться. Мэрф почувствовал огромное облегчение, когда Дели опустился к нему на колени. Теперь он не мог скрывать лица. Но успешно прятал улыбку. — Дели. — Мэрф погладил его по спине. Почему-то такое простое прикосновение к нему всегда успокаивало Мэрфа. — Зачем? — Тебе ведь нравятся женщины, — прошептал Дели. — Мне нравишься ты. — Мэрф чувствовал, как под ладонью расширяются его легкие и гулко бьется сердце о ребра. — Тебя заводят женские шмотки? — Как тебя зовут? Мэрф — это ведь фамилия, а не имя. — Дели положил руку ему на плечо и пощекотал шею холодными пальцами. — Адам. — Ты был очень хорошим отцом, Адам Мэрф. Ты вырастил своего Ви уверенным и свободным человеком. Он знал, что ему нравится, и смело говорил об этом. Мэрф знал: если Дели заговорил о Ви, он чувствует смятение. Мэрф коснулся его руки. У дурацкого шикарного платья — Дели наверняка одолжил его у Рене — были просторные рукава. Скользнув под ткань, Мэрф провел ладонью по обнаженной коже Дели от локтя до плеча. Опустил руку к предплечью, сжал пальцы над локтем. — А что нравится тебе, Дели? — Я не знаю. Я никогда не выбирал. Знаю только то, к чему меня приучили. Мэрф пропустил между пальцев локон. Белоснежные кудри были мягкими, шелковыми, нежными. Наверняка парик был чертовски дорогим. Он тоже принадлежал Рене? — Ты раньше переодевался в женщину? — Да. — Дели поцеловал его в уголок губ, пощекотал теплым дыханием щеку. Переодевался для клиентов? Для Маркиза? Если Мэрф спросит, Дели не станет ему врать. Но Мэрф хотел знать вовсе не это. — Ты был с женщиной? — С Рене. — Дели усмехнулся. Ему определенно было весело об этом вспоминать. — Тебе понравилось? — Это было красиво… Теперь рассмеялся Мэрф. «Красиво» показалось ему неподходящим словом. — Но недостаточно. — Дели всё еще обнимал Мэрфа за шею, засунул пальцы ему под рубашку, насколько позволяли две расстегнутые верхние пуговицы, нарисовал круг на спине, погладил ключицы. — Ты трахал мужчину? — Да. Однажды я привел уличную шлюху в театр, он обокрал меня и сбежал. Наверное, из меня получился хуевый ебарь. Мэрф потерся носом о его щеку. Из-за всех этих тряпок и духов запах Дели он мог почувствовать, только прижимаясь к его коже. Широкие поля шляпы Дели задели макушку Мэрфа. — Можно, я сниму? Дели кивнул. Слишком порывисто и поспешно. Идиотская конструкция из ткани и жесткого каркаса проехалась Мэрфу по лбу, прежде чем он успел перехватить её. Отправив шляпу на соседний стул, Мэрф коснулся ленты на шее Дели. Гладкая и скользкая, она прикрывала кадык и так плотно прилегала к коже, что под нее нельзя было просунуть палец. Мэрф опустил руку ниже, прочертил линию до двух аккуратных, скрытых лифом платья холмиков. С любопытством оттянул ткань, увидел, как морщится кожа в местах, где к ней приклеены мешочки. — Осторожно, всё испортишь. — Дели перехватил его руку и поцеловал костяшки пальцев. — Не стоило так стараться. — Ради тебя стоило. — Дели придвинулся ближе, лизнул нижнюю губу Мэрфа и вжался ртом в его рот. Две недели назад Мэрф впервые поцеловал Дели, и Дели сразу загорелся идеей ему отсосать. Мэрф отказался. Пришлось соврать, что ему никогда не отсасывали. Но теперь он сомневался в том, что поступил правильно, пытаясь сделать всё по-своему. — Я очень хочу тебе понравиться, — выдохнул ему в губы Дели. — Мне необходимо заслужить твое расположение и симпатию. Я на всё готов ради тебя. Особенно теперь, когда ты разбогател. Ложь. Мэрф укусил его за плечо — за сегодняшнее представление Дели заработает больше трех тысяч, которые Мэрф привез из Ангулема. Он поцеловал скулу и подбородок Дели, показывая, что принимает правила игры. Дели был отзывчивым и чувствительным. Но в его сознании секс был прочно связан с удовлетворением чужих прихотей. Когда Мэрф ласкал его, он был напряжен и долго не мог кончить. Мэрф так и не придумал ничего лучше, чем предоставить Дели возможность вести, довериться ему и потакать его странным фантазиям, надеясь, что это поможет ему расслабиться. — Ты стал таким богатым, что я думаю о тебе целыми днями, ночами не сплю, мечтая тебе угодить. — Правда? — Мэрф отстранился, заглянул ему в глаза и усмехнулся. — Клянусь жизнью. — Дели расцвел в улыбке. Мэрф дернул локон парика. Снять его оказалось не так-то просто. Дели вскрикнул, разыгрывая из себя недотрогу и неженку. Его темные волосы отросли на два пальца. Были мягкими и влажными от пота. Мэрф провел по ним ладонью, от затылка к макушке и назад, и потянулся к губам Дели. Он не понимал, что волнует его больше: что он целует Дели или что Дели позволяет ему гладить себя по голове. Его сводит с ума эта детская, невинная ласка или то, как Дели ищет его прикосновений, подставляется и подстраивается под них? Ощущения от прикосновений к Дели были непривычными, яркими и захватывающими. Широкие плечи, длинная спина, твердые мышцы, сухая кожа. На сцене Рене то визжала, то скулила и стонала. Прокаженный отрезал ей пальцы и бросал в зал. Пальцы замерзшего насмерть две ночи назад нищего мальчишки. Дели купил их у могильщика за фунт. Дели судорожно вздохнул и прижался лбом ко лбу Мэрфа. Блестящие губы, горящие глаза, расширенные черные зрачки. Мэрф знал: если долго смотреть в эти зрачки, окружающая реальность померкнет. — Когда я думаю о твоих деньгах, между ног у меня становится мокро. — Дели закусил губу. — Хочешь потрогать? Он выглядел и звучал так пошло, что казался уязвимым. Пока Мэрф пытался понять, как такая безграничная пошлость может вызывать у него нежные чувства, Дели поймал его руку и засунул ее себе под платье. Сначала Мэрф ощутил жар, потом почувствовал под ладонью гладкий шелк чулков. — Да ладно? — Мэрф скомкал подол платья. Белые туфли. Белые чулки. Гладко выбритые бледные ноги. Дели соединил щиколотки, поерзал на коленях у Мэрфа и засмеялся. — И сколько же ты провозился с этим …маскарадом? — Мэрф уткнулся лбом в его плечо. — Белье и чулки надел под костюм перед выходом на сцену. Платье натянул, пока Рене шарахалась от прокаженных. Мэрф поднял юбку выше, просунул палец под кружево чулков. Когда он погладил обнаженную кожу, Дели вздрогнул. Его отзывчивость одновременно пугала и увлекала Мэрфа. Ощущение его веса на коленях и дрожь его жесткого длинного тела внушали странные, противоречивые чувства. Нечто похожее Мэрф ощущал в молодости, когда учился обращаться с оружием. Власть, ответственность, предвкушение, страх. Исследуя реакции Дели, Мэрф перебирал пальцами по его коже и добрался до внутренней стороны бедра. Дели раздвинул ноги и прильнул губами к челюсти Мэрфа. Ткань пышной юбки была легкой и тонкой, но всё равно ее было слишком много. Она мешала рассмотреть Дели. Мэрф уже видел его обнаженным. Видел в ситуациях неправильных и отвратительных. Видел, когда он принимал ванну, переодевался у себя в комнате, ложился на кровать, позволял Мэрфу раздевать себя. Каждый раз Мэрф находил в Дели что-то новое. В том, как он выглядит, в том, как двигается. И сейчас он не хотел ничего упустить из-за идиотских тряпок. — Это можно снять? — Мэрф скомкал юбку. — Ты хочешь? — Да. Дели завозился с поясом, срывая мелкие пуговицы. — И корсет, — выдохнул Мэрф, целуя его плечо. Дели потратил время и деньги на продумывание и подготовку наряда, а Мэрф хотел всё разрушить и раздеть его. Мэрфа кольнуло чувство вины, которое мгновенно растворилось в благодарности, когда он увидел, как Дели разоблачается. Исполняя его желание, Дели не мучился сомнениями. Очарованный его движениями, Мэрф сам содрал приклеенные к плоской груди мешочки телесного цвета, наполненные чем-то, похожим на желе. Еще один фокус из арсенала театра. У Мэрфа не было сейчас желания вникать в детали, Дели обязательно потом ему всё объяснит. Сейчас Мэрф не мог отвести от него взгляда. Дели вдруг поднял плечи, будто замерз или смутился, и тут же опустил их. На груди, над сосками, от клея остались красные полосы, живот подрагивал. Белые чулки, подтяжки и треугольник трусов мерцали в темноте. В зале вскрикнули, грохнул стул о пол. Кто-то упал в обморок? Судя по бормотанию и всхлипам на сцене, в эту минуту с Рене сдирали кожу. Даже на репетиции при дневном свете этот трюк произвел на одноглазую Жизель угнетающее впечатление. Если ее едва не вывернуло, зрителей хватит инфаркт, засмеялись Рене, Дели и Луиджи. На предварительных прогонах спектаклей они много смеялись. Мэрфу нравилось прижимать к себе Дели, нравилось держать его вес на коленях. Хотелось видеть его всего, касаться везде. И при этом собственное сопутствующее прикосновениям возбуждение казалось странным и чужим. Дели не позволил Мэрфу увязнуть в противоречиях и расстегнул его брюки. Свои гениталии Дели перевязал, прижал к животу и прикрыл плотной тканью. Не сделал их невидимыми, но спрятал, как мог. — Блядь, Дели, зачем? — просипел Мэрф, касаясь этой преграды. Дели перехватил его руку и выгнул спину — живот к коленям, чтобы Мэрф больше не мог разглядывать его пах. — Хочу, чтобы ты трахнул меня и убедился, что я могу быть не хуже женщины. — Зачем, Дели, — простонал Мэрф. Дели завладел его рукой и положил ее себе на ягодицы. Мэрф коснулся прохладной кожи и горячей безволосой промежности. Как он умудрился выбрить себя там? Дели подтолкнул его. Пальцы скользнули по горячему и влажному. Дели настаивал, хотел и требовал именно таких прикосновений. Мэрф не знал, что внутри у него будет так мягко и скользко. Плохо представлял, как такое возможно. Когда Дели освободил его член и начал надрачивать, пальцы Мэрфа сами скользнули глубже в подготовленное тело. Движение за движением, они теперь были связаны. Двигались вместе и в одном ритме. Эта синхронность стала для Мэрфа одновременно и облегчением, и мучением. Прямая стимуляция члена ослабила сознание, отбросила ненужные лишние мысли, но быстро вылилась в нетерпение и жажду большего. Угадав его желание, Дели привстал — Мэрф успел ощутить пустоту и холод — и начал опускаться на его член. Сначала Мэрф поцеловал его плечо, потом дотянулся губами до шеи, поднялся к подбородку и наконец прижался к скуле, когда Дели сел ему на яйца. — Закрой глаза и представь, что ты с женщиной. — Хочу смотреть на тебя. — Мэрф лизнул уголок его губ. — Не сдерживайся, пожалуйста. — Его шепот эхом прокатился по каждому нерву Мэрфа. Он стиснул Дели двумя руками, обнял так крепко, как только мог. Они могли бы выбрать позу удобнее. Изменить положение. Тогда проникновение было бы глубже. Амплитуда больше. Удачнее. Но вряд ли бы все эти ухищрения принесли более острые ощущения. Мэрф почти сразу оказался на грани. Он то гнался за оргазмом, то хотел его отсрочить. Останавливался, пытался перевести дыхание, чувствовал, как Дели кусает его шею и царапает ногтями спину, и снова срывался. Стул под ними жалобно заскрипел. Дели засмеялся. Он дрожал в руках Мэрфа и вдавливался бедром ему в живот. Кончая, Мэрф чувствовал свой бешеный пульс внутри Дели. Когда Мэрф замер, Дели продолжил обнимать его за шею и целовать его виски и скулы. Он не кончил. С усилием проталкивая воздух в легкие после оргазма, Мэрф сорвал с Дели ткань, накладки и клей. — Блядь, — простонал Дели. Его стиснутые, пережатые гениталии были холодными и мягкими, но в ладони Мэрфа быстро приобрели вес, объем и форму. Гладкая головка, складки крайней плоти. Дрочить Дели было намного приятнее, чем самому себе. Внизу кричали, падали стулья, что-то гремело. Дели в руках Мэрфа всхлипнул и уткнулся губами в его губы. Кусал их и облизывал. Извивался всем телом и дрожал. Почувствовав на руке его семя, Мэрф замер. Через целую вечность он вытер ладонь о бедро Дели. Они сидели неподвижно, пока спина Дели не стала холодной. — Давай одевайся. — Мэрф оглянулся в поисках юбки. Дели заправил его член в штаны и застегнул пуговицы на его ширинке и только тогда соскользнул с его колен. Мэрф встал следом за ним. Пока Дели возился с корсетом, Мэрф поднял юбку и расправил ее. — Когда ты встречаешься с Карбоне? — спросил Дели. — Через час. После смерти Ранеля Мэрф редко виделся с Орби. При первой встрече Орби передал ему долю вырученных за отправленные в Америку героин и морфин денег. Во вторую — Мэрф убедил Орби переговорить с Карбоне. Для всех будет удобнее и спокойнее, если приносить деньги из театра буду я вместо Дели, сказал Мэрф. Он знал, что Орби презирал Дели из-за его прошлого, но никогда не принимал участия в издевательствах над ним, которые устраивал Карбоне и Уго с приятелями с подачки босса. Если Дели решил остаться в Гран-Гиньоле, Мэрф собирался любой ценой уберечь его от Карбоне и его своры. Орби согласился: да, пожалуй, пока ты ебешь Дели, так и правда будет проще. Сегодня Мэрф впервые относил Карбоне выручку театра. Отношения Мэрфа с Дели Орби сравнивал с запоем. Тебя повело, потому что у тебя никогда раньше не было шлюх. Но потом ты протрезвеешь. Отчасти он был прав. У Мэрфа никогда не было шлюх. Возможно, именно поэтому Дели пугающе быстро стал его болью. В богатстве и бедности. В горе и радости.