Такой разный взгляд

      — Аха-ха-ха! — светло-серый жеребёнок, одетый в красный мешковатый чехол с чулками взобрался на вершину снежной горы, с одной стороны которой находилась лестница, а с трёх других — наклонные желоба разной длины. — Я — царь го… Тьфу-тьфу…       Гордый монолог был прерван снежком, брошенным жёлтым жеребёнком в синем жилете, на ногах у коего красовались высокие гольфы. Самодовольный обидчик был крупнее примерно на голову, нежели его жертва, которой едва исполнилось два года. Однако же, вопреки ожиданиям взрослых, что разместились вокруг игровой площадки, разбившись на группы по интересам, вместо криков и слёз младший жеребёнок набычился и заявил:       — Это война. Мятеж будет подавлен!       Спрыгнув в один из желобов, Фрост съехал вниз на крупе, подскочил на задние ноги и, захватив передними копытцами охапку снега, швырнул её в старшего пони. Импровизированный снаряд не долетел и распался, что вызвало у «мятежника» лишь глумливый смех, только усилившийся из-за того, что «царь» плюхнулся на круп и заморгал, словно бы старался не заплакать. Другие жеребята, игравшие на той же площадке в собственных компаниях, отвлеклись от своих дел и с интересом стали наблюдать…       — Пфф-ха-ха… — насмехался жёлтый жеребчик. — Царь дураков, с парой жирных боков! На ногах не стоит, лишь кричит и ворчит!       — Это ещё не конец! — светло-серый пони встал на все четыре ноги, поднял голову и огляделся, будто что-то искал, затем на его мордочке появилась улыбка, а изо рта вырвались слова: — Соратники, враг страшен и силён, но правда за нами! Идите со мной, и мы победим! Урааа!       Снова подхватив горсть снега, но на этот раз только правым копытцем, Фрост прыгнул вперёд и впечатал рыхлый снежок в нос жёлтому пони. Старший жеребчик на секунду опешил, широко распахнутыми глазами глядя на ухмыляющегося соперника, затем нахмурился и оскалился, процедив сквозь зубы:       — Ну ты у меня получишь…       В эту секунду в правый бок «мятежника» влетел снежок, брошенный маленькой лазурной кобылкой с розовой гривой, которая, широко улыбаясь, прокричала:       — Ула!       И словно бы это стало сигналом, другие малыши повскакивали со своих мест, хватая в охапку рыхлый снег и стали швырять его в жёлтого пони (попадал в лучшем случае каждый пятый, но психологический эффект был достигнут). Опешивший задира отступил, получил ещё несколько снежков и совсем потерял боевой дух, а Фрост, приняв гордую позу, провозгласил:       — Сила в правде, а правда за нами! Враг посрамлён и обращён в бегство… Тьфу-тьфу. За что? Я же ваш любимый лидер!..       Однако же последний крик потонул в общем смехе, когда на игровой площадке завертелась снежная битва всех против всех. Альянсы создавались и разрушались по мановению ока, недавние враги принимались прикрывать друг другу спины, а друзья со смехом обрушали на головы соседей охапки белоснежных кристалликов…       — Говорливый у вас сын, — заметила пожилая бледно-сиреневая пони, одетая в красный шарф, перекинутый через шею, обращаясь к белой синегривой кобыле, что с беспокойством наблюдала за кучей малой. — И смышлёный. Сколько ему?       — Сегодня исполнилось два года, — улыбнулась Старли, всё же отворачиваясь от картины жеребячьей баталии. — Фрост долго не разговаривал… Ну… Наши имена он быстро выучил, но потом всё отмалчивался. Я даже волноваться начала о том, что что-то делаю не так…       — Хе-хе… Первый? — пожилая кобыла добродушно улыбнулась, глядя на молодую мать из-под тяжёлых век, в уголках которых притаились весёлые морщинки. — Это нормально. Все жеребята разные, так что судить их по одному стандарту нельзя. Вот моя старшенькая была такой домоседкой, которую на улицу поиграть выгонять приходилось, а сейчас работает в почтовом союзе: носится от города к городу с санями. Говорит, что на одном месте сидеть ей скучно, а так хоть мир посмотрит.       — Санлайт вообще отказывался моё молоко пить, — деланно сердито проворчала третья кобыла, красующаяся красной шёрсткой и белой гривой. — Уж не знаю, что ему не нравилось. Приходилось мне к алхимикам за смесями бегать… И ничего — вон каким вымахал.       Матери и бабушки, пришедшие этим солнечным днём на игровую площадку, одна за другой стали делиться забавными и не очень весёлыми историями. Старли же в основном слушала, иногда поддакивала или кивала в нужных моментах… Пусть её и не приняли в общество окончательно, но с тех пор как Фрост стал играть с другими малышами, относились куда более терпимо.       А иного она и не просила.       …Светло-серый жеребёнок же, собрав вокруг себя группу из пяти соратников, в число которых вошёл и Санлайт, что первым начал бросаться снежками, упрямо и решительно шёл к победе. Один за другим противники признавали поражение, либо же переходили на сторону сильнейшего, пока наконец верховная власть над площадкой не была восстановлена.       «Враги были повержены, а мятежники возвращены на путь истинный. Слава мне!», — мысленно произнёс Фрост, плюхаясь на круп рядом с жёлтым жеребчиком, спиной облокачиваясь на его спину.       Взлохмаченные, промокшие и грязные пони разбредались к родителям, которые уводили их домой, чтобы переодеть, согреть и накормить. На площадке же, зажатой между задними стенами двенадцати типовых домов, тут и там оставались разгромленные снежные горки, валялись потерянные шапочки, красовались оставленные копытами ямки…       «Закончен бой — иду домой», — мысленно хмыкнул великий вождь, слушая как шумно стучит его сердце, в то время как изо рта вырывались облачка пара.       — Круто было, — заявил светло-серый жеребчик.       — Угу, — согласился Санлайт. — И всё равно — я победил. Если бы тебе не помогли…       — А кто мешал тебе позвать подмогу? — перебил его Фрост. — Ладно, не дуйся. Меня мама зовёт.       — Я и не дуюсь, — буркнул в ответ Санлайт.       Однако же «царь» уже не слушал своего недавнего друга-соперника, вместо этого со всех ног бросившись к большой белой пони. Он, конечно, мог подавить все эти жеребячьи порывы, но не хотел этого делать, искренне наслаждаясь шансом на беспечность.       — Устал, герой? — наклонившись и ткнув сына носом в макушку, с тёплой улыбкой на губах спросила мама-Старли.       — Неа, — замотал головой Фрост, потом выпятил грудь и продемонстрировал правую переднюю ногу, будто бы напрягая бицепс. — Я ещё полон сил!       — Правда? — хитро прищурилась кобыла, изобразила грусть на мордочке и добавила: — Тогда… наверное, ты и сырный пирог есть не будешь.       — Сырный пирог? — уши жеребчика встали торчком, а глаза округлились (всё же богатое разнообразие пищи в их доме было не часто). — Я очень-очень устал.       — Хорошо, — удовлетворённо кивнула белая пони. — Тогда… мыться и спать.       — А пирог? — возмутился Фрост.       — Ты же устал? — полувопросительно заметила кобыла, изгибая бровки.       — Ну ма-ам! — изобразил обиду светло-серый жеребчик, вызвав у старшей пони смех, после чего она крепко обняла сына, а затем схватила его зубами за ткань чехольчика, в который он был одет, и словно мешок понесла с игровой площадки, бодро цокая аккуратными копытцами. — Мама, прекращай! Я не игрушка!..       Редкие свидетели этой сцены, всё ещё остававшиеся на площадке, со смешками провожали эту парочку взглядами. Пожилые кобылы вовсе качали головами, сетуя на то, что молодые дурёхи заводят жеребят, в то время как и сами ещё не наигрались в кукол.       …       Чем больше Фрост узнавал о своём новом доме, тем более чудным и странным он ему казался. Во-первых, жил он на территории Кристальной Империи, но не в столице, а в одном из периферийных городков, благодаря чему и уровень жизни был невелик, и снег никогда не таял (из-за чего игровая площадка строилась изо льда). Из разговоров с мамой-Старли же удалось почерпнуть, что правительницей является королева Аморе, ну а больше ничего большая белая пони не знала.       Во-вторых, городок, где обитала их урезанная ячейка общества, назывался Ном, а неподалёку от него располагались грибные пещеры, в которых работала почти четверть взрослого населения. В-третьих, грибы, которые с прошлой жизни Фрост привык считать едой, в местном обществе выполняли самую разнообразную роль: из них добывали алхимическое сырьё, их сушили и пилили на доски, ну и, разумеется, ели сырыми, жаренными, варёными… с приправами и без.       В-четвёртых, главными строительными материалами оставались кристаллы, массово производимые пони-алхимиками: дом Фроста и Старли как раз состоял из кристальных блоков, а из обмолвок можно было сделать вывод, что строили его задолго до того как в Ном пришла белая кобылка. Светящиеся пирамидки, насколько знала старшая пони, изготавливались в тех же цехах, работать куда шли только образованные пони…       В-пятых, образование в Кристальной Империи было платным, а исходя из попыток мамы уйти от этой темы, светло-серый жеребёнок понял, что она нигде толком не училась (скорее всего, попросту нахваталась по самым верхам у знакомых). Впрочем, сына большая пони заверила, что когда ему исполнится десять, он сможет пойти в общую школу Нома.       В-шестых, в Кристальной Империи существовала гильдия колдунов, которой взрослые кобылы пугали непослушных жеребят. Достоверной информации об этой организации практически не было, но почти все её члены были представителями расы земнопони, которые колдовали при помощи песен.       Фроста известие о том, что земнопони могут использовать магию не только копытами, взбудоражило, но свой энтузиазм ему пришлось приглушить из-за реакции Старли. Белая пони искренне испугалась за сына, когда он заявил, что тоже хочет стать колдуном. При этом как-то логически объяснить свой испуг она не смогла, впервые на памяти жеребёнка воспользовавшись убойным доводом всех взрослых: «Ты ещё маленький, вот и не понимаешь».       В-седьмых, оказалось, что жеребята взрослеют куда быстрее человеческих детей: уже в год они активно лопочут и бегают везде, стремясь засунуть любопытные мордочки во все уголки, а в два года считаются достаточно самостоятельными, чтобы ненадолго оставаться вовсе без присмотра. Это попаданец-перерожденец узнал из разговоров мамы-Старли и доктора, к которому она его водила на осмотр. В конце концов старшие жеребцы и кобылы не стеснялись говорить при малышах на практически любые темы…       …       — Наелся? — глядя на светло-серого жеребёнка, живот которого надулся как шарик, сидящего на середине спального возвышения в маленькой комнате, Старли умилённо улыбнулась.       Перед Фростом находилось блюдо, где лежала ещё половина плоского пирога с сырной начинкой. Главное угощение сегодняшнего праздника было приготовлено из настоящей пшеницы, доставленной из какого-то южного королевства (разумеется, груз предназначался кому-то в столице, но Старли смогла достать немного для сына, используя свои знакомства).       — Угу… Ик, — с сожалением посмотрев на пирог, ни один кусочек которого больше не помещался в животе, жеребчик перевёл взгляд на белую кобылу. — Спасибо, мам. Ты — лучшая.       — Хи-хи… Это ещё не всё, — заверила малыша кобыла, затем попросила его подождать и вышла из комнаты в коридор, где на холодильном ящике хранилась ещё одна ценность, добытая не совсем честным путём. — С днём рожденья, Фрост.       С этими словами белая пони, вернувшаяся в комнату, передними копытами уложила на край постели большую толстую книгу в переплёте из каменного гриба. На передней стороне обложки красовался узор в виде замка, над которым затейливыми закорючками змеилась надпись: «Мироздание первое».       Мордочка сына удивлённо вытянулась, он пододвинулся к фолианту, который был едва ли не больше, чем сам жеребёнок, прикоснулся копытцем к рисунку… а затем поднял взгляд на Старли. Губы кобылы тут же растянулись в улыбке, стоило ей ощутить восторг и неверие малыша, который попросту не находил слов для того, чтобы выразить свои эмоции.       Взрослая пони села на пол, поджав задние ноги и развела передние копытца. В следующую секунду жеребчик буквально врезался ей в живот, обнимая передними ногами.       — С днём рождения, — обняв сына в ответ, молодая мама потёрлась носом об его макушку.       «С днём рождения, моё маленькое сокровище».