Такой разный взгляд

      — Повтори, — потребовал Сомбра, сидя за низким прямоугольным столом, на который опирался перекрещенными передними ногами.       Ученик Рэдиэнт (даже в мыслях он не обращался к нему как к сыну), всем видом воплощая смирение, опустил правое переднее копыто в ведро с жидким кристальным составом, который алхимики использовали для создания светильников. На морде одиннадцатилетнего жеребчика отразилась сосредоточенность, а затем он поднял ногу из контейнера, демонстрируя застывшую на копыте четырёхгранную пирамидку бледно-голубого цвета, внутри коей прямо на глазах у старшего колдуна формировались спирали светящегося ядра (излишки состава стекли с шёрстки, тяжёлыми каплями обрушившись обратно в ведро).       — Повтори, — снова потребовал тёмно-серый единорог, морщась от скорости выполнения простейшего упражнения на контроль магии, используемой через копыта (самому ему хватало одного касания и мыслеобраза, вложенного в энергию).       — Да сколько можно?! — наконец не выдержал и взвыл светло-серый земнопони, отбрасывая готовый светильник к трём с лишним десяткам таких же артефактов. — Я уже разобрался, как это делать…       — Сколько нужно, столько и можно, — холодно сверкнув глазами, отрезал мастер колдовства. — Повтори.       — Но… — попытался возразить Фрост, встречаясь взглядом со своим наставником.       — Либо повторяй, либо убирайся, — рыкнул Сомбра, отклоняясь назад и убирая передние копыта со стола. — Или ты считаешь, что мне больше делать нечего, кроме как тратить своё время на такого талантливого тебя?       — Я… — вновь попытался заговорить младший пони, но вновь был перебит.       — Возгордился, зазнался, забылся, — чеканя каждое слово, со злым удовлетворением заявил тёмно-серый единорог. — Сравниваешь свои успехи с одногодками? Забудь об этом. Я уже понял, что мозги у тебя работают лучше, чем у многих более взрослых адептов, да и кругозор необычайно широк… Но это не причина гордиться, а повод работать больше, усерднее, дольше. Требовать я от тебя тоже буду больше, чем от кого-либо другого. Не нравится? Дверь там.       На последних словах старший жеребец кивнул головой на закрывающие выход двойные створки из железного гриба. После этого в почти пустом помещении повисло молчание, во время которого ученик и учитель смотрели друг на друга: взгляд первого выражал злость, раздражение, обиду, а второй откровенно насмехался и будто бы гадал, заплачет сопляк или нет.       «Ты можешь побежать к Хоуп и пожаловаться на меня. Она с радостью попросит какого-нибудь лизоблюда позаниматься с тобой: алхимики последний год спят и видят, как подобраться к принцессе», — мастер колдовства чуть растянул губы, демонстрируя белые зубы, столь ярко контрастирующие на фоне тёмной шёрстки.       — Ты ещё долго собираешься тратить наше время, «гений»? — уточнил старший жеребец почти ласковым голосом, что в его исполнении напоминало издёвку даже сильнее откровенного сарказма.       Дёрнув ушами, Фрост опустил голову к ведру, а затем окунул в него правое переднее копыто.       «Одного у тебя не отнять: ты умеешь использовать злость как мотивацию совершенствоваться», — усмешка тёмно-серого единорога стала чуть более искренней, после чего он снова скрестил передние ноги поверх стола, а затем уложил поверх них голову и закрыл глаза.       …До слуха снова донеслись крики раненных и умирающих пони, испуганных и не понимающих происходящего, а перед внутренним взором замелькали картинки белой равнины, раскрашенной красными пятнами. Подхваченные телекинезом пластины из кристалла зависли над головой и кружились вокруг, создавая непроницаемый купол, а из горла вырывалась одна и та же нота…       …Один за другим голоса жеребцов затихали, но их всхлипы, мольбы и проклятья продолжали вновь и вновь звучать в ушах. Их взгляды, полные страха и ненависти… направленные не только в небо, но и на колдуна, который должен был прикрывать караван от налётов грифонов ночью, словно невидимые клинки резали душу…       …В один миг клёкот торжества, издаваемый крылатыми хищниками, затих, а затем сменился паникой и ужасом: их жертвы сперва растворились в тенях, а затем от снега оторвались чёрные безликие силуэты, взирающие на живых голодными алыми глазами. Короткое мысленное указание, и умбрумы, призванные при помощи принесённой жертвы, с молчаливой решительностью метнулись в атаку…       — Я закончил, — произнёс светло-серый жеребчик, вырывая наставника из его личных кошмаров, преследующих жеребца днём и ночью.       — Долго, — коротко констатировал мастер колдовства, принимая сидячее положение, после чего при помощи телекинеза притянул к себе несколько светильников (довольно средних по качеству, что можно было бы назвать достижением, если бы их создал другой одиннадцатилетний земнопони). — Отвратительно.       — Вы очень добры, наставник, — полным благодарности голосом съязвил жеребчик.       — А теперь уничтожь их все и можешь быть свободен, — отбросив артефакты в кучу, Сомбра внимательно посмотрел на… удивлённого таким поворотом подопечного. — Тебе что-то не ясно?       — Как уничтожить?.. — обиду в молодом голосе не смог бы пропустить даже глухой.       — Магией, разумеется, — хмыкнул Сомбра, «снизойдя» до пояснений, после чего добавил: — Дробить кристаллы ударами головы ты можешь потренироваться в любое другое время.       — Да, наставник, — смиренно кивнув, Фрост подошёл к куче пирамидок, выбрал одну из них и подхватил правой передней ногой, после чего подошёл к ведру и, решительно его перевернув, положил первую «жертву» на импровизированный стол. — Ааа…       Голос жеребчика начал вибрировать, а кристалл сперва засветился ярче, затем покрылся трещинами и рассыпался на кусочки. Весь процесс занял почти две минуты, что вызвало у старшего жеребца недовольную гримасу.       — Ты ещё взорвать их попробуй, — посоветовал Сомбра. — И наклоняйся пониже, чтобы осколки точно до глаз достали. А то ведь большие уши — это в наше время модно.       Светло-серый земнопони пожевал челюстями, но ничего не сказал в ответ, вместо этого перейдя к следующей пирамидке. Мастер колдовства на это тихо хмыкнул, снова устроился поудобнее, но на этот раз глаза закрывать не стал, предпочтя внимательно следить за исполнением техники безопасности (всё же лишиться глаз он подопечному не желал).       Мысли тёмно-серого единорога свернули на ушастых пони, коих в городе становилось всё больше: после эксперимента королевы на Старли, признанного достаточно успешным, целители стали проводить модификацию для слепых кобыл, бродяжничающих на улицах между Лучами. Однако же невзирая на все старания принцессы, процесс продвигался крайне медленно… причиной чему стала загруженность госпиталя раненными из-за барьера.       «Проклятые дротики», — стоило вспомнить железный дождь, обрушившийся на караван прямо во время дневного перехода, как скулы вновь свело судорогой.       Иногда начинало казаться, что грифоны становятся всё более кровожадными и изобретательными с каждым новым днём: сперва они нападали только на процессии с грузом, везущие еду или материалы из шахт на периферии империи, затем стали подкарауливать пони на расстоянии дневного перехода от купола или мест прибытия, после чего принялись сбрасывать на головы жеребцов мешки с огненным составом… Недавно пришли сообщения о том, что часть шахт оказалась обрушена и завалена, что заставило выделить отряды с колдунами, чтобы откопать заживо замурованных рабочих. И это тоже оказалось ловушкой…       Появление дротиков, рассыпаемых хищными летунами с большой высоты, из-за чего они падали вниз подобием дождя, стало крайне неприятным сюрпризом для всех. Щиты из железного гриба больше не могли служить сколь-нибудь хорошей защитой, так как разогнанные собственным весом снаряды пробивали их на «раз», в то время как сами налётчики оставались вне досягаемости ответного огня.       «Нужно массовое дальнобойное оружие, способное стрелять достаточно точно и быстро. И оно должно быть лёгким. А ещё нужны новые доспехи, иначе мы попросту потеряем армию», — взрослый жеребец чувствовал, как в душе клокочет злость, вызванная пониманием невозможности решить проблему при помощи магии раз и навсегда (магистры Ордена и сама королева были бессильны).       Некоторое удовлетворение доставляло хотя бы то, что задание Аморе наконец-то приблизилось к финальной стадии: ещё немного, и Сомбру примут в Совет Магистров, после чего он получит возможность влиять на политику Ордена, а также и доступ к тайным знаниям. Удивительно легко оказалось убедить старых жеребцов, что его можно завербовать обещаниями могущества и мудрости, ключи к коим хранятся в скрытых тайниках организации. Впрочем, следовало быть честным с собой и признать, что не будь у него репутации одержимого самосовершенствованием чародея, то ничего могло бы не получиться…       «Они сами вложат в мои копыта оружие, которое послужит их падению и моему возвышению», — перед внутренним взором промелькнули образы, в коих фигурировали королева, придворные, сам Сомбра… а вот Хоуп почти не мелькала.       Наверное, стоило расстраиваться из-за того, что отношения с лучшей подругой охладели. Но тёмно-серый единорог всё же понимал, что они оба оказались слишком заняты работой, из-за которой почти нет возможностей пересекаться. Изменить же это можно будет только после того, как Орден окажется у копыт нового магистра, а война закончится капитуляцией крылатых хищников, коим придётся столкнуться со всей изощрённой фантазией колдунов Кристальной Империи.       «Я принесу победу моему дому и заставлю о себе заговорить каждого», — это было эгоистично, но мастер колдовства чувствовал, что ему нравится признание других почти столь же сильно, как и изучение нового.       …И потому слухи, что Сомбра оказался бездарным учителем, который уже больше года не может объяснить гениальному жеребёнку то, как выращивать простейшие артефактные светильники, звучащие как в разных уголках дворца, так и в некоторых районах остального города, откровенно раздражали и даже злили. Это было похоже на зубную боль, от которой почти не помогали лечебные чары и лекарства. Ну а так как самым приятным в общении пони он не был даже в свои лучшие дни, результат на себе могли прочувствовать все.       Откуда взялись разговоры о гениальности Фроста? Причиной была Хоуп, даже не думавшая скрывать успехов ученика на ниве целительства и ботаники: в конце концов это шло в плюс и к её репутации. А жеребчику действительно было чем гордиться: он уже умел заращивать царапины и неглубокие раны, сращивать правильно сложенные кости, а также сшитые мышцы… пусть и при помощи усиления регенерации. О растении же, похожем на толстую палку без листьев, но с множеством заострённых бугорков по всей длине, которое отлично впитывало влагу и хранило её, говорили почти год…       «Хоуп его слишком сильно балует. Не ограничивает в знаниях. Не заставляет отрабатывать один приём до того состояния, когда он и во сне сможет правильно его применить. А контроль магии? Стал бы я столько времени тратить на эти глупые светильники, если бы его контроль не вызывал у меня слёз!», — удержаться от тяжёлого вздоха удалось с огромным трудом, но подопечный, занятый разрушением уже второго десятка пирамидок, этого вовсе не заметил.       …       «И почему я это терплю? Ах да: Хоуп», — дёрнув ушами и сглотнув ставшую густой слюну, тем самым промочив пересохшее от «пения» горло, Фрост продолжил свой неблагодарный (во всех смыслах) бесполезный труд.       Наставница предупреждала, что у её друга тяжёлый характер, а также просила проявить терпение и старательность, так как знает и умеет он действительно много. Что же, в уровне навыков тёмно-серого единорога светло-серый земнопони не сомневался, а вот в его желании чему-то учить — очень даже. Иначе почему они после первого урока не прошли ничего радикально нового, пусть и встречаются раз в три дня на протяжении почти двух лет?       «Повторение — мать учения. Однако же… если всё так и продолжится, то у конкретно этой кобылы жеребят так и не появится», — вспыхнула в голове досадливая мысль.       А ведь какие были надежды у молодого жеребчика после первых уроков сперва по магии песен, а затем и по магии контактного телекинеза. Даже то, что Сомбра заставлял создавать пирамидки из жидкого состава, ещё не принявшего окончательную форму, в то время как алхимики предпочитали заливать его в формочки, а уже потом своей магией продавливать в кристаллической решётке энергетические линии, не казалось чем-то плохим: в конце концов боевому магу никто время на подготовку давать не станет.       «Только вот на этом всё новое и закончилось. Дальше я только и слышал, что: «Повтори», да: «Повтори». Будто я попугай какой-то! Эх… Не этого ожидаешь от великого тёмного мага, который в будущем должен застращать аликорнов, которые ещё должны победить Дискорда и объединить Эквестрию», — одним выдохом, при этом почти не используя голос, Фрост заставил предпоследнюю пирамидку рассыпаться мелкими осколками.       К счастью светло-серого земнопони, хотя бы вторая его наставница не страдала подобной дотошностью, а потому едва считала, что подопечный справился с предыдущим заданием, сразу же бралась объяснять что-то новое. В результате этого, как лекарь молодой жеребчик теперь был куда более искушённым, нежели как боевой чародей или артефактор.       «А может, это его хитрый план? Сделать из меня целителя, чтобы не плодить себе конкурентов? Ха-ха… Конкурент нашёлся: ещё толком концентрироваться на магии не научился, чтобы при этом не терять связь с окружающим миром, а уже на место будущего тирана замахиваюсь», — посмеявшись, пусть только и мысленно, над своими фантазиями, Фрост всё же завершил задание и повернулся к наставнику.       — Приберись здесь и можешь быть свободен, — поднявшись из-за стола, старший жеребец решительно направился к выходу, но перед самой дверью задержался и произнёс, так и не обернувшись на подопечного: — Неплохая работа.       «Да неужели?», — саркастично прозвучало в голове светло-серого земнопони, но он сумел промолчать и не выдать своих эмоций (всё же навыки этикета требовали умения не только говорить, но и вовремя удерживать язык за зубами).       Коротко хмыкнув, мастер колдовства вышел в коридор и удалился прочь по каким-то своим делам. Его подопечному же осталось тоскливо посмотреть на кристаллические осколки, рассыпанные по полу неровным слоем.       — И когда я научусь думать? — посетовал сам на себя жеребчик. — Как же не хватает нормального телекинеза… А может?..       Представив себе попытку создать магическую сферу, которая притягивала бы к себе мелкие предметы, земной пони с сожалением откинул эту идею. Всё же экспериментировать с заклинанием такого рода не стоило без присмотра, а попытка обратиться к кому-нибудь кроме официальных наставников будет рассматриваться как оскорбление своего учителя. И если на Сомбру ещё можно было махнуть копытом, пусть это и крайне недальновидно, так как он — злопамятный пони, то вот подставлять принцессу не хотелось.       «А Хоуп сегодня вряд ли освободится: после работы в госпитале ей ещё и на свои уроки идти», — тряхнув короткой гривой, жеребчик всё же принялся собирать мусор в ведро, используя передние ноги, словно магниты, к коим липли не металлические предметы а мелкие кристаллы.       «А ведь с такими темпами я действительно могу научиться ходить по стенам. Вот бы окружающие удивились… Хм. А может быть, мне что-нибудь простенькое изобрести? Вроде каски с фонариком, светящим строго вперёд. Всё необходимое я уже знаю. Тем более, что шлемы с пирамидками на макушке мне уже видеть доводилось, так что легко будет оправдаться», — обдумав эту идею, молодой жеребчик улыбнулся с предвкушением…       Всё же их с наставником связывало гораздо больше, чем думал Фрост. Одной из этих вещей было тщеславие, ещё не успевшее в полной мере раскрыться в душе светло-серого земнопони.