Такой разный взгляд

      Винтербург — северная крепость грифоньей империи, расположенная в горном ущелье, словно пробка в бутылочном горлышке затыкающая перевал. Внешняя её стена имела высоту в два десятка метров, была сложена из крупных каменных блоков и имела в своём основании арку ворот, защищённых опускающейся решёткой. Две внешние башни, также называемые Сторожевыми, частично были вырезаны в толще скальной породы, а частично сложены из всё тех же прямоугольных кусков гранита, добываемого в каменоломнях соседнего баронства.       Винтербург был размещён так, что при взгляде сбоку, его полностью скрывали склоны скальной гряды, и только если находиться точно напротив крепости, взгляду открывались и вся стена, и башни, которые будто бы провалились вглубь ущелья на полсотни метров. Конечно, подобное расположение могло создать немало проблем, в случае осады какими-нибудь северными дикарями… если бы гарнизон на девяносто пять процентов не состоял из крылатых воинов, легко поднимающихся на высоту горных пиков.       Несколько раз твердыня отражала набеги северных яков, служила отличной защитой от крупных наземных хищников, племён кочевников и одиноких монстров. Именно там находили защиту жители небольшого торгового и ремесленного городка, раскинувшегося в тени склонов гор, когда разведчики приносили сведения об очередной угрозе со снежных пустошей.       …В этот вечер, когда небо окрасили острые, словно шпаги, лучи красного заката, вернувшиеся с облёта окрестностей разведчики сообщили, что к горам идут тяжёлые снежные тучи. Комендант Винтербурга объявил повышенную готовность, заставив подчинённых недовольно ворчать на старого параноика, у которого в носу чешется, крылья ноют, под хвостом свербит (некоторые даже советовали, пусть и шёпотом, выпить настойку от желудочных паразитов). Однако же несмотря ни на что, на стену и в сторожевые башни послушно отправился удвоенный дозор, вооружённый короткими копьями, шпагами, ну и кривыми мечами, предназначенными для рубящих и режущих ударов.       Некоторые крылатые хищники носили с собой небольшие топорики, почти у каждого за спиной висел самострел, а на поясе находился мешочек со взрывными цилиндриками. Броня воинов тоже была подогнана под единый стандарт и состояла из кожаной куртки с нашитыми на передние лапы металлическими пластинами, железной кирасы, шлема и юбки. Кроме того, не запрещалось носить шерстяные плащи, которые хоть и мешали при полёте, но зато помогали переносить холода, приходящие в эту часть империи с завидной регулярностью.       Красное солнце, последние лучи коего скользнули по краю ущелья и исчезли из поля зрения грифонов, уже почти полностью закатилось за горизонт, а тяжёлые снежные тучи только-только добрались до границ городка. Стражи Винтербурга видели, как на улочках загораются редкие масляные фонари, иногда до них даже доносились звуки голосов, музыка, ароматы готовой еды (хотя последнее и могло быть обманом разума, с удовольствием верящего в рисуемые воображением иллюзии). Чтобы скоротать скучные часы бдения на посту, старшие крылатые хищники начинали травить байки слушающим их молодым сородичам, мотивированным тем, что, вернувшись домой, они смогут впечатлять своими подвигами неопытных пташек. Впрочем, некоторые предпочитали обсуждать планы на прогулку по поселению, где имелись все возможные развлечения, доступные за золото тоскующему клиенту.       …Постепенно на небе сперва вспыхнули и разгорелись, а затем и скрылись за толстым слоем туч по-зимнему яркие звёзды и луна, а затем на землю крупными хлопьями начал падать пушистый белый снег. Сторожевые башни засияли лампами, зажжёнными на всех этажах, прогуливающиеся по стене дозорные, шутливо переругиваясь, стали перебрасываться рыхлыми снежками… пока их не одёргивали командиры. Видимость заметно ухудшилась, но этому внимания почти никто не придал, и только ветераны чувствовали тревогу, раз за разом проверяя своё снаряжение.       Шли минуты, складывающиеся в часы, а снегопад всё не утихал, заставляя даже самых выносливых крылатых хищников ругаться на погоду: всё же никому не хотелось весь следующий день потратить на уборку территории, вместо заслуженного отдыха в городке перед ущельем. Кроме того, температура воздуха заметно упала, из-за чего воины выдыхали облака белого пара и плотнее кутались в свои накидки. В тот момент, когда комендант приказал собрать отряд для расчистки неба, добровольцев, желающих размять крылья и разогнать кровь по жилам, оказалось в разы больше необходимого.       Едва три десятка грифонов взмыли вверх, менее удачливые соратники начали ворчать о несправедливости, взглядами провожая крылатые силуэты. Однако же вскоре настроение воинов сменилось сразу дважды: в первый раз это произошло тогда, когда в сплошном покрове из туч появился разрыв, через который ударил луч лунного света, осветивший внутреннее пространство крепости, а во второй раз… когда снег закружился вихрем, постепенно набирая всё большую скорость и образуя непроницаемую взгляду стену.       — Идиоты крупокрылые! — взревел комендант, наблюдавший за происходящим с вершины третьей башни, находящейся в глубине Винтербурга. — Вас кто аэромантии учил, недоумки?! А ну прекратили это безобразие!       Бойцы, сами не ожидавшие подобной реакции от стихии, постарались усмирить разбушевавшийся ветер, но сами стали один за другим пропадать в снежной стене, вращение которой сопровождалось усиливающимся свистом.       — А ведь знал, что сегодня какая-нибудь гадость случится, — прорычал вполголоса пожилой грифон, поднимая взор к очистившемуся участку небес, откуда светила яркая серебристая луна. — Теперь ещё этих недоумков спасать… Где там эти бесполезные четвероногие?! Пусть отрабатывают свою похлёбку!..       Ещё примерно четверть часа в крепости царила суета: готовился лазарет для раненных и замёрзших, коли такие обнаружатся, поднимались спавшие в своих казармах бойцы, распределяющиеся на поисковые крылья, ну и приставленные к гарнизону в качестве усиления единороги, построившиеся во дворе, готовились применять свою незамысловатую магию. Хотя на последних, из-за их скудного, даже на фоне пони Эквестрии образования, надежды никто не возлагал.       Однако не успели новые партии летунов подняться в небо, как ветер стал стремительно утихать, а тучи, лишившиеся сопротивления, поспешили затянуть брешь в своём покрове, продолжая ронять хлопья снега. Но теперь уже на обычный снегопад, пусть и довольно сильный для этого времени года, внимания почти не обращали.       — Хоть что-то сумели сделать, криволапые недомерки, — процедил комендант, мыслями уже находящийся в завтрашнем дне, когда ему придётся выслушивать жалобы градоначальника (надежды на то, что расположенное рядом с горами поселение не зацепило, у крылатого хищника не имелось).       — Летят! — указал на север один из молодых воинов, второй передней лапой прикрывая глаза от падающего снега.       В ответ раздались многочисленные возгласы, смешки, недовольное ворчание тех, кто могли бы сладко спать в своих постелях, а не морозить задницы в сугробах, готовясь искать кучку неудачников. Только вот все эти слова застряли в глотках грифонов в тот момент, когда силуэты летунов вместо захода на посадку, просто налетели на стражей стены, пронзая их копьями и рубя мечами.       — …К бою! — замешкавшись всего на пару мгновений, за которые пришлось заплатить жизнями нескольких растерявшихся юнцов, комендант огласил окрестности Винтербурга оглушительным воплем, в ту же секунду взмывая с крыши башни вверх, выхватывая из ножен шпагу и саблю.       Взмах всё ещё могучими крыльями… и послушный воле аэроманта ветер разметал кружащий вокруг и мешающий видеть снег. Второй взмах… и тело бывалого воина устремляется стрелой навстречу врагу, пикирующему с копьём наперевес.       «Слаженно работаете, мрази. Да ещё и с погодой подгадали. Зря я, видимо, на ребят наговаривал…», — сблизившись настолько, что холодок опасности пробежался по спине, командующий гарнизона, дабы вселить уверенность в своих подчинённых, чей боевой дух был поколеблен вероломным нападением чужаков, лично решил расправиться с первым наглецом.       Кончик сабли ловко подцепил наконечник копья, отводя его в сторону, а лезвие шпаги вошло точно между шлемом и кирасой. Новый взмах крыльями помог остановиться, не врезавшись во врага на всей скорости, а торжествующий взгляд впился в наглую морду…       — Что за?.. — во взгляде водянистых глаз противника, чья морда не имела на себе никакой растительности, и лишь на крыльях сохранилось хоть какое-то оперение, с хищным голодом буравил старого воина, а горящий в глубине зрачков синий свет внушал трепет самой душе.       Передние кисти существа, явно не являющегося живым грифоном, сомкнулись на предплечье коменданта, ощутившего, как захрустели его кости. Впрочем, именно боль вернула ему здравость мыслей, а потому взмах сабли, клинок коей окутался потоками ветра, обрушился на череп чудовища, раскалывая его и превращая в месиво. Хватка на лапе тут же ослабла, а лишившаяся неестественной силы туша, словно кукла с обрезанными ниточками, полетела вниз.       — Не колоть; рубить! — шпага вернулась в ножны, а из кошеля на поясе появилась самокрутка, которую старик схватил зубами, а затем запалил при помощи маленькой молнии, созданной щелчком пальцев. — Сабли к бою!       Из подсумка, закреплённого на бедре, пожилой хищник достал взрывной цилиндр и поднёс его фитиль к угольку, ярко сияющему на конце самокрутки. Вспыхнул огонёк, разбрызгивающий вокруг себя искры, а грифон уже устремился к следующей цели, занося лапу для броска.       «Проглоти-ка это, мразь», — оскалившись, подумал комендант, отправляя снаряд в нового монстра, попытавшегося пронзить его копьём.       Пришлось изворачиваться прямо в полёте, взмахом крыльев отбрасывая себя от эпицентра. Из-за этого командующий крепости не увидел взрыва, но почувствовал ветер и доносимый им жар, а когда обернулся, то с удовлетворением отметил, что и этот способ борьбы работает отлично: разорванная туша летела к земле, уже не пытаясь шевелиться.       Несмотря на то, что враг был многочисленным, сильным, не боящимся боли и смерти, защитники Винтербурга превосходили его манёвренностью, мастерством, хитростью. На глазах у пожилого хищника, двое его бойцов минимум три раза провернули один и тот же трюк, когда заставляли существ гнаться за собой, а затем подлетали к стене и разлетались в стороны, заставляя их врезаться в камень. Другие же предпочитали просто рубить… сперва — конечности, затем — головы, тем самым сокращая полчища противника.       …Но не всё было столь радостно, как хотелось бы главе крепости: его воины уставали, а мерзкие твари — нет; то и дело стражи твердыни допускали ошибки, за что получали раны, а то и вовсе лишались жизней; а в какой-то момент рухнули ворота, расколовшиеся на отдельные куски, впуская внутрь поток яков, молчаливой волной хлынувших во внутренний двор. Единороги, до этого момента остававшиеся не у дел, встретили четвероногих монстров слаженным залпом магии, выкосив не меньше десятка здоровяков, но те будто бы и не заметили потерь, продолжая наступать. При этом среди кажущихся огромными на фоне рогатых пони туш, тут и там мелькали более стройные силуэты, красующиеся цветными шкурами.       — Проклятье, — впервые за долгое время старик растерялся, попросту не зная, как поступить верно (бескрылые монстры вроде бы и не были угрозой, но если позволить им добраться до долины, находящиеся там деревни и город будут разорены, слуги погибнут, а грифонам придётся бежать на юг). — Гровер! Отводи бойцов и готовь заслон! Выполнять!       «Значит, городок уже погиб. А ведь там были такие пташки… и овечки… и кобылки… и пингвиниха тоже ничего. Жаль, что я уже как три года к ним не заглядывал из-за ненадобности», — запалив последний цилиндр, комендант швырнул его в толпу внизу, а сам, выплюнув остаток самокрутки, начал кружить в воздухе, создавая вокруг себя вихрь.       Воздух послушно ластился к крыльям аэроманта, а молнии начали проскальзывать между когтистыми пальцами, освещая пространство на метры вокруг. Со стороны он, должно быть, выглядел весьма впечатляюще: бело-синие всполохи скользили по телу, ставший видимым воздух образовал кокон, отталкивающий материальные объекты… И только необходимость длительной подготовки делала сей навык почти бесполезным тогда, когда противостоять приходилось не честным воинам, а подлым магам.       — Я всемогущ! А-ха-ха-ха-ха!.. — как и всегда в подобные моменты, буйство магии и мощь подвластной стихии били в голову, отчего контролировать себя получалось всё хуже, но, к счастью, самообладания хватало, дабы направить эту силу против врагов. — Вот вам! Вот! Вот вам ещё!       Каждый выкрик сопровождался вспышкой молнии, ветвистой дугой поражающей одного, а то и двух противников. Взмахи крыльев отправляли потоки ветра, полосующие промороженную плоть, а щелчки пальцев высекали новые искры, готовые разгореться чародейским огнём. Впрочем, последнее у коменданта никогда не получалось, из-за чего он так и не стал настоящим мастером, коих во всей империи можно было пересчитать по пальцам передних лап.       Внизу же дела шли совсем плохо: пони и немногочисленные грифоны, спустившиеся, дабы помочь им отбиться, вместе с обслугой скрылись в главной башне, уже окружённой яками и другими синеглазыми чудовищами. Из бойниц всё ещё летели стрелы и заклинания, но это выглядело агонией перед полным поражением.       «Бесполезный мусор», — издав глухой клёкот, старик собрал в передних лапах все остатки силы, а затем обрушил её на внутренний двор, мощной ветвистой молнией поражая целую дюжину целей, и разбрасывая взрывом их соседей.       Зов трубы заставил встрепенуться, скидывая навалившуюся усталость, а после этого изо всех сил заработать крыльями, дабы взмыть над вершинами гор. Едва же он оказался над ущельем, как справа и слева прогремели взрывы, а вниз устремились тонны камня и снега, погребая не успевших отступить защитников и нападающих, столпившихся в ловушке, в которую превратился Винтербург.       — Командующий, задание выполнено, — доложил молодой офицер, зависнув рядом со старым хищником, тяжело дышащим через открытый клюв.       — Вижу, — констатировал комендант, усилием воли давя в себе горечь от совершённого. — Это задержит их… ненадолго. Нужно лететь в долину и предупредить барона. Гровер… исполняй.       — Но… — юнец растерянно взглянул на командира, зло стиснувшего зубы.       — Выполняй, сопляк! — на этот раз выкрик получился слегка истеричным, но старший грифон взял себя в когти. — Я буду прикрывать отступление, а если придётся — обвалю ущелье ещё раз. Действуй.       — Есть, — стукнув себя когтистой кистью в грудь, молодой воин полетел на юг, а его старший сородич усмехнулся и принялся собирать остатки гарнизона, смотрящиеся откровенно жалко на фоне недавней мощи.       …       Воины, оставшиеся в частично разрушенной, заваленной башне, безмолвно сидели в зале и коридоре первого этажа, ожидая своего конца. Угар сражения прошёл и сейчас стали сказываться как усталость, так и полученные в схватке ранения, да и пронизывающий холод давал о себе знать.       Энтузиасты уже проверили пути к отступлению, но толща снега и камня, а также рухнувшие верхние этажи, напрочь разрушили надежду на благополучный исход: ведь даже если нежить сумеют победить, откапывать крепость станут далеко не сразу. Воинская гордость, граничащая с гордыней, при помощи вбитой в головы дисциплины, не позволяла впасть в панику и истерику, но это не помешало крылатым хищникам, у кого оставалось желание, растащить по углам служанок и кобылок из числа пони, пользуясь полным отсутствием сопротивления с их стороны.       Разводить огонь, опасаясь задохнуться от дыма, никто не стал, так что есть приходилось холодные припасы. Частично это компенсировали напитки, найденные на кухне и в кладовке, где главный баран делал свои запасы.       …И вот в самый разгар веселья, когда жар от тел наполнил большой зал, хрип, рычание и стоны смешались в некое подобие музыки, сквозь завалы стал просачиваться голубоватый дым, заставляющий покрываться изморозью любой участок, которого он касался. Мест прорыва оказалось несколько, так что температура воздуха стала стремительно падать, что не осталось незамеченным. Только вот к моменту, когда защитники крепости поняли, что происходит, было уже поздно.       Полупрозрачные силуэты, в коих можно было узнать пони, яков, оленей… безмолвно стояли вокруг сбившихся в одну кучу грифонов, пони и баранов. Их сияющие синие глаза будто бы заглядывали в самую душу, лишая сил и воли к сопротивлению. Однако же время шло, но они ничего не делали, тем самым вводя своих жертв в замешательство.       — Мы сдаёмся?.. — попытался начать переговоры один из крылатых хищников, за что получил подзатыльник от своего соратника. — Ай.       В это самое время со стороны входа раздался медленный цокот, заставивший все взгляды направиться в ту сторону. В тусклом свете магии единорогов, перед пленниками предстал ещё один жеребец, словно бы отлитый изо льда: его шкура была гладкой как стекло, прозрачной и сияющей изнутри, гриву заменяли шипы, окутанные эфирным облаком, глаза же горели на порядки ярче, чем у призраков…