Такой разный взгляд

      Среди северных гор гуляли ветра, завывая в ущельях и снег принося, а в долинах зелёных средь каменных стен, снежных пиков ползла непреклонная тень. Войско честных грифонов под властью князей, сотни смелых баронов — их верных «когтей», потрясая оружием и песни крича, на чём свет стоит костерили… врага.       Разбивая десятки красивых шатров, поднимая знамёна с гербами домов, воины сталью сверкали острейших клинков, проверяли на прочность защиту щитов. И дружины баронов, отряды князей, императорский полк и грифон-чародей, все готовились к битве, себя не щадя, чтобы в час столкновения повергнуть врага.       Только призраков снова непросто убить: их нельзя испугать, обмануть подкупить. Если встретишь ты монстра с холодной душой, то придётся вступить в непосредственный бой. Ни обычная сталь, ни стрела, ни огонь, не помогут тебе, коль услышишь ты вой; лишь упрямая воля и хладный клинок, чудовище рухнуть заставят у ног…       …       Гранд Грамон прибыл в третий лагерь императорской армии уже на закате, когда лагерь готовился отойти ко сну. Поэтому он первым делом отдал своим воинам приказ найти место для их палаток, а сам, в сопровождении пары телохранителей, направился в шатёр своего сюзерена, знамя коего виднелось из любой части сравнительно небольшой горной долины.       Владыка Саусфорта не мог себе позволить лететь над всем лагерем, охрана коего действительно впечатляла как количеством выделенных на это сил, так и основательностью подхода, но данный факт позволил в полной мере оценить обстановку в рядах союзников. Тут и там он видел дружинников, устраивающихся у костров, над которыми висели котелки с каким-то варевом, слышал лязг затачиваемого оружия, негромкие разговоры и редкие смешки. Несколько раз до слуха доносились обрывки сплетен, не несущие какой-то важной информации.       «Напряжение чувствуется в воздухе, но страха нет. Что же… это радует: не хотелось бы идти в бой с теми, кто недооценивает врага, или же вовсе его боится до ужаса, парализующего волю», — несмотря на то, что большая часть южных баронов и их птенцов являлись турнирными бойцами, сам Гранд участвовал в налётах на приграничные земли, да и отражал нападения редких залётных бандитов, что уже ставило его на ступень выше остальных (до Гила, конечно, ему было далеко, но Грауле вообще выделялся тем, что носил титул карателя князя).       В глаза сразу бросалось то, что палатки дружинников пусть и стоят ровными рядами, но то тут, то там линии упирались в перпендикулярные препятствия, заставляющие огибать территорию, занятую очередным бароном. В результате лагерь, где царила довольно жестокая дисциплина, превратился в полноценный лабиринт, ориентироваться в коем удавалось с некоторым трудом. Дополнительные сложности создавало ещё и отсутствие привычной обслуги, так как всех овец из северных долин увели на юг, спасая от бесславной гибели и лишая врага дополнительного источника пополнения своих рядов.       «Ничего: желтоклювым птенцам даже полезно будет похлебать кашу из общего котла, а не рассчитывать на то, что все их хотелки тут же исполнят расторопные слуги. Главное, чтобы они не отравились своими кулинарными шедеврами, а то воевать вовсе некому будет», — не то чтобы барон Грамон считал молодых грифонов такими уж криволапыми неумехами, просто в некоторой степени ему нравилось ворчать, пусть даже мысленно.       Тем временем троица воинов уже дошла до шатра, над которым висело знамя с изображением треугольного щита золотого цвета, с выгравированной на нём чёрной короной. Гвардейцы князя, преградившие путь копьями с листовидными наконечниками, приказали ждать и отправили одного из младших напарников доложить о госте. К счастью, справился он быстро, так что спустя пару минут разрешение войти было получено…       — Мой князь, — барон Грамон, едва только очутился под сводами обители сюзерена, освещённой магическими фонарями, почтительно склонил голову и упёр взгляд в землю, не чувствуя внутренней борьбы со своей гордостью.       — Малыш Гранд, — прозвучал голос немолодого крылатого хищника в ответ. — Давненько мы не виделись. Заходи, дай на тебя взглянуть… Вырос-то как. А ведь я тебя помню вот таким птенчиком, что любил таскать гранаты из плодового сада…       — Дядя Гилберт… — почти простонал бывалый воин, и сам вырастивший не одного сына.       — Хе-хе-хе… — добродушно рассмеялся крупный седой грифон, всё ещё достаточно крепкий для того, чтобы лично вести своих воинов в бой. — Уж прости старика за его слабости. Проходи, садись. Думаю… нам есть, что обсудить.       Подняв взгляд и осмотревшись, Гранд отметил наличие многочисленных карт, натянутых между воткнутыми прямо в землю копьями. Одни полотна были изуродованы разноцветными линиями, другие — истыканы дротиками с разноцветным оперением, ну а третьи лежали на земле, будучи прижатыми при помощи камней. Сам же хозяин шатра, сидя на расстеленных одеялах, изучал какие-то письма, краем глаза следя за посетителем.       — Случилось что-то… плохое? — понимая, что вопрос звучит откровенно глупо, владыка Саусфорта всё же не смог его не задать, осторожно подходя к одной из карт.       — Кроме того, что Ледяная Скорбь пересёк Северные Врата и его орда заполонила долину Последний Оазис? — князь саркастично изогнул брови, отложил очередную бумажку и потянулся, разминая спину. — Правда, теперь это место можно называть Ледяной Долиной… или Долиной Вьюг? Хотя, после нашей победы, для неё найдут более подходящее название. Впрочем, жить там в любом случае уже нельзя: зима просочилась через ущелье, словно вода в трюм корабля, наткнувшегося на острый риф.       Последним Оазисом называли каменистую долину, из-за горячих источников, выходящих в небольшие озёра, остающуюся тёплой круглый год. Растительность там была достаточно скудной, из-за чего земледелие не пользовалось популярностью, а продукты в основном привозили с юга, обменивая их на соль, металлы и уголь. Торговый город, окружённый несколькими деревнями, приносил своему владыке неплохую прибыль с тысяч жителей…       «В начале похода на Кристальную Империю туда попало немало рабов, часть из которых продали сразу, а часть оставили для дрессировки. После же разгрома армии, а затем и после появления Ледяной Скорби, торговля заметно снизилась. Ну а теперь, по всей видимости, столь лакомый кусок вовсе потерян», — все эти мысли промелькнули в голове Грамона за секунды, в то время как его взгляд изучал кажущиеся бессвязными рисунки на одной из карт, постепенно обретающие всё больше смысла.       — А ведь я на совете говорил, что от старого пути пора уже отказаться, — Гилберт вздохнул, хмурым взором окидывая своего единственного слушателя. — Но вам, соплякам желтоклювым, подавай подвиги, свершения и завоевания… Как в Век Славы. А трусливого старика, дожившего до седин, можно высмеивать за его спиной…       — Никто над тобой не смеялся, дядя, — поспешил заверить наставника, у которого сам учился рыцарскому делу, встрепенувшийся словно от тычка под рёбра Гранд.       — Уже не важно, — отмахнулся старший хищник, поднялся со своего места и подошёл к карте, изуродованной разноцветными линиями. — Из-за северников и их любви к старым традициям, мы получили у себя на пороге монстра из Века Славы. Да-да, малыш Гранд: нашим предкам, прежде чем возникла империя, пришлось очищать эти земли от существ вроде Ледяной Скорби, а то и более страшных монстров. Впрочем, все они были в лучшем случае разумными животными, в то время как сейчас нам противостоит хитрая и опасная тварь, что учится и наблюдает.       — Наши силы смогли запереть его в Последнем Оазисе, — заметил Грамон, когтем указывая на три перевала, служащие единственными путями в соседние долины. — Основные его силы — это наземная нежить, в то время как мы имеем превосходство в воздухе.       — Смогли запереть? — посмотрев на воспитанника, князь невесело усмехнулся и покачал головой. — Мои разведчики говорят, что орда, после того как заполонила долину, никуда больше не двигалась. Впрочем, из-за непрекращающихся метелей нельзя точно сказать, что там происходит. Лично я бы предпочёл, чтобы он рвался на юг, рассеивал силы и нёс потери, пусть даже захватывая при этом брошенные долины, а не приглашал нас на генеральное сражение на своих условиях.       — И что ты предлагаешь? — заинтересованным тоном уточнил Грамон.       — Ничего, — дёрнул крылом старший грифон. — План уже утверждён. Сперва магистр и его ученики разорвут завесу из туч, затем с четырёх направлений будет нанесён рыцарский удар, который должен лишить врага воздушных сил, после чего землю засыплет железный дождь вперемешку с этими взрывающимися цилиндрами. В первом и втором лагере находится баранья тяжёлая пехота, которая будет удерживать перевалы, а потом перейдёт в наступление, чтобы втоптать в грязь останки сил Ледяной Скорби. Наши дружины, разумеется, не останутся в стороне и тоже присоединятся к «веселью».       — План простой, но должен сработать, — кивнул владыка Саусфорта. — Тем более, что у нас подавляющее превосходство в численности. Но… бараны?       — Нововведение императора, — Гилберт щёлкнул клювом, выражая недовольство таким решением. — После неудачи с Кристальной Империей он решил, что в новых условиях летучих отрядов мало и нужна тяжёлая пехота, дабы сражаться на земле. В результате металл, который можно было пустить на иные нужды, потратили для выковки доспехов. А ведь их ещё собираются усиливать артефактами и единорогами.       — Как-то это… — барон неопределённо помахал кистью правой передней лапы.       — Попахивает подготовкой к новой войне? — усмехнувшись, старший хищник встретился тяжёлым взглядом со своим собеседником. — Я не знаю. Гадать можно долго, но до планов императора меня не допускают — слишком стар и труслив стал.       — Гхм… — Гранд прочистил горло, затем спросил: — Я должен знать что-то ещё?       — Пока что — нет, — Гилберт отступил на шаг и отвернулся. — Ступай, малыш Гранд, отдыхай. Завтра с утра нас ждут великие дела…       «Отдохнёшь теперь», — хмуро подумал про себя младший грифон, со всем почтением распрощавшись с сюзереном, чтобы отправиться в ту часть лагеря, где остановились его воины.       Владыка Саусфорта не был столь уж миролюбивым существом, но перспективы нового военного похода ему не нравились: слишком многими неприятностями грозило это решение. И если в горах, за счёт манёвренности, они имели подавляющее превосходство (да и то — лишь до появления тяжёлой пехоты, в роли которой выступали бараны), то на равнинах те же пони могли раскрыть свои сильные стороны.       Пока же он шёл по тропе, вытоптанной сотнями лап между рядами палаток, в сгущающихся сумерках зазвучала песня, подхватываемая всё большим количеством голосов:             День за днём — времени река,             Стали лязг и звон — повсюду суета.             Синее пламя в холодных глазах,             Вопль безмолвный рвётся в небеса…             Там, где снега скрывают небеса,             Встретишь без стыда немёртвого врага.             И лишившись нелепых иллюзий, завоюешь победу свою.             Суровые порядки у нас тут царят,             Воины у огня — каждый тебе брат.             Нельзя обернуться — путь предрешён,             Не бойся сразиться — ты вооружён!             Там, где снега скрывают небеса,             Встретишь без стыда немёртвого врага.             Бросишь без сомнения…             Вызов привидениям!