Такой разный взгляд

      Тяжёлые серые тучи скрывали небеса, не позволяя лучам солнца пробиваться к земле, а из их толщи падали крупные белые снежинки, бесшумно кружащие и медленно опускающиеся к уже сформированным сугробам. Вдали завывал ветер, поднимающий ввысь целые облака мелких острых льдинок, сам воздух потрескивал от мороза и вихрился над озёрами с горячими источниками, всё ещё не сдавшимися перед напором беспощадной стихии.       Жеребец… во всяком случае именно с этим полом ассоциировало себя существо… состоящий словно бы из голубоватого полупрозрачного стекла, в глубине коего клубился белёсый туман, стоя на краю одного из водоёмов, смотрел сияющими синим глазами на маленькие звёздочки изо льда, тающие при приближении к гладкой поверхности воды. От верха его лба и до лопаток тянулся ряд острых шипов, скрывающихся за эфирной гривой, непрерывно колышущейся словно бы под порывами ветра, хвост же являлся полностью нематериальным и стелился по земле длинным шлейфом, будто подол мантии.       Подняв правую переднюю ногу, он поймал на копыто один из сложных кристалликов льда, принявшись рассматривать его, словно энтомолог редкое насекомое. Так, в полной неподвижности (за исключением гривы), Фрост Морн провёл несколько десятков минут, напоминая собой причудливую статую неведомого скульптора. Однако же его покой был нарушен: скользящая над поверхностью снежных насыпей полупрозрачная единорожка, вовсе не имеющая даже подобия материальной плоти, приблизилась к своему создателю и зависла на расстоянии двух шагов.       — Удивительно, не правда ли? — низким, одновременно гулким и похожим на треск голосом произнёс бывший земнопони, лёгким движением заставляя снежинку слететь со своей ноги и устремиться к исходящей паром поверхности воды. — Такие красивые, уникальные… безжизненные. Попадая в среду, слишком неподходящую для их существования, становятся похожими друг на друга… каплями воды. Прямо как живые существа, гордящиеся своей неповторимостью. Ты не находишь это ироничным?       Ответа не последовало, но Ледяная Скорбь его и не ждал. В конце концов, младшие духи мести, движимые лишь инстинктами, не обладали достаточным уровнем интеллекта для того, чтобы поддерживать беседу. Их хватало исключительно на исполнение команд… но даже этого удалось добиться не сразу.       — Инстинкты, — произнёс жеребец, словно бы пробуя это слово на вкус. — Кто бы что ни говорил, но именно они являются первостепенной движущей силой. Разум же сформировался ради того, чтобы удовлетворять их наилучшим образом, прилагая для этого минимум усилий. Ты согласна со мной? Я так и думал. Ведь молчание — это знак согласия.       Вытянутая вперёд нога Фроста опустилась на поверхность воды, отчего раздался тихий плеск, а затем по водоёму стала распространяться корка льда, превращая его в один монолитный кусок кристалла. Сияющие синим глаза внимательно следили за этим процессом, пока наконец в поле зрения не осталось ни единого участка жидкости. Лишь после этого раздался хруст освобождаемого из плена копыта, обзавёдшегося неким подобием обуви…       — Я помню момент своего рождения… или перерождения? Пожалуй, правильнее будет второй термин, — вновь заговорил бывший земнопони. — Моими помыслами управляла жажда мести, на фоне которой всё остальное блёкло и казалось совершенно незначительным. Однако же, после того как вблизи не осталось никого, чью жизнь можно было бы оборвать, чтобы присвоить себе его тепло, пришло чувство… голода. Пожалуй, ощущаемая внутри пустота, требующая своего заполнения и жаждущая поглотить своего носителя, вполне подходит для того, чтобы называть её неутолимым голодом. Вероятно… именно она гнала виндиго вперёд, заставляя преследовать племена пони и других разумных, превращая мир вокруг в ледяную безмолвную пустыню. Ах… Сколь много интересных фактов можно было бы раскрыть… если бы не моя природа.       Младший дух мести, продолжающий висеть в воздухе неподалёку от создателя, покосился на замёрзшее озеро и, на краткий миг, в глазах единорожки можно было заметить разочарование. К сожалению, Ледяная Скорбь знал, что это не признак пробудившегося разума, а лишь реакция молодого хищника, пришедшего на место пира более крупного монстра. Если бы он мог испытывать весь спектр чувств, воспоминания о которых, напоминая осколки разбитого зеркала, хранились в его памяти, то это вызвало бы злость или хотя бы раздражение.       — С одной стороны… меня гонит вперёд ненависть, являющаяся частью моей сути, а также жажда насытить холодную пустоту; с другой стороны… мной управляет нежелание разрушить то место, которое Фрост Морн называл домом, — существо замолчало, будто бы к чему-то прислушиваясь. — Ты, твои братья и сёстры — лишь эксперимент, окончившийся моим провалом. Ведь я пытался создать не оружие, каковым являются все духи мщения, а подобных себе разумных. К сожалению, информации о работе с душами у меня нет, из-за чего всё приходится постигать путём проб и ошибок. Была бы у меня возможность изучить себя… дело пошло бы намного быстрее.       Ледяная Скорбь помнил отрывки жизни себя-жеребёнка, который превратился в уважаемого колдуна, погибшего в засаде грифонов; он помнил обрывки жизни себя-человека, тоже сохранённые его душой по воле некой зеленоглазой собаки. Кем или чем являлась та сущность, что создала так называемого попаданца? Этого память не сохранила, либо же прежние перерождения и вовсе не знали истины.       «Какая разница между «Не знаю» и «Не помню»?», — сам себе задал вопрос жеребец, вновь прислушиваясь к ощущениям окружающей его магии.       — У меня не получается создать конструкцию, которая должна удерживать разум и помогать накапливать новую информацию без материального тела, — признался бывший земнопони. — Попытки же сохранить память в ранее живых телах… чуть успешнее. Возможно ли, что мои действия попросту слишком грубые и мощные? В конце концов, ювелир и кузнец могут использовать молотки, но их работа отличается почти во всём. Стоит ли попробовать создать ледяные тела, ну или хотя бы кристаллы, способные заменять собой мыслительные центры?       И вновь вопросы остались без ответов. И вновь Фрост Морн не ждал, что услышит хотя бы одно слово от своей «собеседницы».       — Похоже, грифоны наконец-то решились начать атаку, — синие глаза Ледяной Скорби вспыхнули ярче, а внешняя меланхолия исчезла, будто её и не было. — Наконец-то. Сдерживаться становилось уже слишком сложно…       Запрокинув голову и раскрыв рот настолько широко, насколько это не получилось бы ни у одного живого пони, высший дух мести издал звук, похожий на тоскливый вой, наполненный тончайшими колебаниями магической силы. Тут же спокойный снегопад, уже скрывший под белым покрывалом дома и улицы торгового города, сменился на вьюгу, всё усиливающуюся с каждой пройдённой секундой. Недавняя «собеседница», уловив полученный от вожака приказ, стремительно понеслась к крупному поселению, где в покинутых беженцами жилищах ждали её братья и сёстры…                   ***       Чёрный баран стоял на краю скального уступа, хмурым взглядом прищуренных красных глаз взирая на долину, над которой клубились тяжёлые снежные тучи. Порывы ветра трепали его белую накидку, связанную из шерсти овец из его деревни, на шее тускло поблёскивал золотом маленький колокольчик, передающийся от учителя к ученику на протяжении уже двенадцати поколений, а витые рога украшали бусы из жемчуга, помогающие хранить капли дополнительной силы.       Позади сильнейшего из говорящих с предками, прижимаясь друг к другу боками и опасливо оглядываясь на охраняющих их грифонов, скопились без малого три десятка баранов и овец, что должны были стать секретным оружием императора против Ледяной Скорби. Каждого из них сопровождали по одному, а в паре случаев и по два невидимых непосвящённым духа-защитника… которые тоже выглядели недовольными всей сложившейся ситуацией. Впрочем, последних не сложно было понять…       «Остался защищать своё племя от разных паразитов, вроде кошмаров, любящих цепляться к ягнятам, а тебя призвали на войну, которую начали «хозяева». Я бы тоже был недоволен… даже сильнее, чем сейчас», — обернувшись назад, старейшина взглянул на белую овечку, являющуюся его собственной ученицей, мелко подрагивающую от ощущения холода и безнадёги, что доносились из глубины долины.       Крепче сцепив зубы, старший говорящий с предками отвернулся, обещая себе сделать всё возможное и невозможное ради того, чтобы Снежка вернулась домой живой и здоровой. И дело было даже не в том, что она являлась внучатой племянницей… хотя и эта причина играла свою роль… а в том, что иначе племя останется без своих покровителей, а следовательно и защиты от незримого мира.       …Солнце медленно и словно бы неохотно поднималось из-за горизонта, яркими лучами очерчивая границу вьюги, скрывающей от посторонних взглядов то, что происходило под покровом из тяжёлых туч. Впрочем, для обученного говорящего с предками подобное не могло стать серьёзной преградой, о чём многие бараны и овечки из собранной по всей империи группы сейчас сильно сожалели. Для них, вынужденных развивать свою чувствительность с малых лет, фраза о желании развидеть нечто, приобрела особый смысл…       «Глупые грифоны и их амбиции; глупые пони с их желанием лезть туда, где они ничего не понимают; глупые предки, не пожелавшие бежать из горных поселений, предпочтя присягнуть крылатым хищникам», — чёрный баран поднял верхнюю губу, обнажая всё ещё крепкие белые зубы, тут же ощутив мимолётное прикосновение к правому плечу.       Седой мускулистый воин, даже в зрении говорящего с предками похожий лишь на едва заметный силуэт, старался хоть как-то поддержать далёкого потомка и всем своим видом показывал, что готов вступить в бой прямо сейчас. Сегодня ему предстояло столкнуться не с порождениями стихий, не с беспокойными душами сородичей, и даже не с эфирными сущностями, сформировавшимися из эмоций. Духи мести были чем-то большим… и одновременно с тем — несравнимо меньшим, из-за чего само их существование приносило страдания как им самим, так и окружающему миру.       Чёрный баран мог понять, почему колдуны из народа пони шли на подобное: всё же желание защитить кого-либо или отомстить кому-то толкало к самому страшному выбору. Однако это не означало, что говорящий с предками одобрял данные действия, из рассказов собственного учителя помня, к чему могут привести игры с душами.       «Они уже к этому привели. И результат теперь стоит на пороге нашего дома, да ещё привёл за собой целую армию», — красные глаза сощурились в две узкие щёлки, а губы сжались в одну линию.       …Кому-то могло показаться, что привести одарённых овец и баранов туда, где предстоит битва против духов мести — это хорошая идея. Грифоны, определённо, думали именно так, когда забирали из деревень говорящих с предками, в добровольно-принудительном порядке включая их в своё войско. На деле же… в лучшем случае это решение могло быть сравнимо с попыткой бросить домашних собак против голодных мантикор: сворой они способны справиться с одной-двумя, но точно не крупной стаей с матёрым вожаком.       «И ведь нам придётся это сделать, чтобы наше искусство вовсе не погибло вместе с последними его носителями. Если мы здесь погибнем, то попросту некому будет учить следующие поколения, что приведёт к катастрофе», — уши чёрного барана дёрнулись, едва он услышал зов боевых труб, а несколько десятков грифонов из армии императора, которым было приказано охранять говорящих с предками, извлекли из ножен мечи, будто собирались напасть…       — С нами победа! — воскликнул хор голосов, а солнечные лучи заискрились на лезвиях клинков, взметнувшихся к небесам.       Спустя ещё несколько мгновений, прошедших в немом ожидании чего-то необычного, небеса прочертили вспышки молний, за которыми пришёл грохот грома. И словно бы это послужило настоящим сигналом, ветер взвыл раненным зверем, а яркое пламя затмило собой сияние солнца…