Такой разный взгляд

      Он лежал на смятых простынях на широкой постели, а из его рта вырывалось тяжёлое дыхание загнанного бегуна. Мысли путались, уши улавливали какие-то звуки, но распознать их никак не получалось. В воздухе стоял запах, вызывающий в подсознании какие-то ассоциации…       Внезапно тело окутало чувство тепла, сменившееся приятной прохладой, а затем и лёгким морозом, который заставил шёрстку на загривке встать дыбом. Однако же этого оказалось достаточно чародею, чтобы его мысли прояснились, благодаря чему он и не стал сопротивляться попыткам влить в горло неприятные на вкус, но более чем бодрящие зелья.       — Кха-кха, — Сомбра закашлялся, перевернулся на бок и рефлекторно попытался свернуться клубком, чего ему сделать не позволили, вместо этого заставив понюхать тряпицу, пропитанную каким-то жутко воняющим составом, вызвавшим слёзы на глазах у магистра Ордена Колдунов. — Я… в порядке. Кха… Уберите эту дрянь.       — По тебе видно, в каком ты порядке, — прозвучал звонкий, а ещё какой-то слишком холодный голос королевы. — Что здесь произошло?       — Мама, сейчас не лучшее время… — попыталась заступиться за друга жеребячества (и неофициального отчима) Хоуп.       — Некто напал на магистра колдунов во дворце, при этом оставшись незамеченным, — перебила дочь королева Аморе, осознанно не делающая акцент на том, что напавшим, с высокой долей вероятности, была кобыла. — Я должна знать, что здесь произошло.       Две единорожки, одна — розовая, другая — золотистая, встали друг напротив друга и схлестнулись неожиданно твёрдыми взглядами. Стражники, другие члены Ордена, случайно оказавшаяся рядом горничная, при виде безмолвного противостояния матери и дочери сами старались лишний раз не дышать. Казалось, что даже воздух в покоях, освещаемых вставленными в потолок кристальными сферами жёлтого цвета, загустел и потяжелел…       Обычные жители Кристальной Империи считали, что после минувшей войны с грифонами и почти разорванных дипломатических отношений с Эквестрией, послов коей принимали с крайней неохотой и только в ограниченном составе, королевская семья сплочена как никогда. Однако же на деле обстановка являлась куда более неприглядной: известие о том, что её мать беременна жеребёнком от лучшего и единственного настоящего друга жеребячества, вместе с которым они заботились об общем ученике, погибшем во время засады на южных границах государства, серьёзно ударило по принцессе. И пусть Хоуп не устраивала сцен с истериками, не скандалила по пустякам, но от года к году отстранялась от семьи и погружалась в свою работу с головой.       Аморе понимала свою вину перед дочерью, но всех её попыток как-то наладить отношения хватало только на то, чтобы не дать ситуации ещё больше ухудшиться. Кроме того, всё усложнялось огромными объёмами проблем королевства, которые требовали своего решения здесь и сейчас. Королеву радовало хотя бы то, что принцесса не перекладывала вину старших пони на свою младшую сестру… уже сейчас радующую родителей живым умом, магической силой, удачно раскрытым наследием.       «Повезло, что Рэдиэнт не заинтересованна во власти. В ином случае между старшей и младшей принцессами могла бы возникнуть серьёзная вражда: у Хоуп огромная поддержка простых пони и магов-ремеслеников, за моей дочерью встали бы Орден Колдунов и, возможно, армия с гильдиями», — от этих мыслей самому тёмно-серому единорогу было тошно, так как он чувствовал себя самым настоящим предателем, который за все прошедшие годы не нашёл в себе смелости поговорить с… возможно бывшей подругой.       — Я в порядке, — произнёс магистр вслух, приподнимаясь на передних ногах и принимая сидячее положение.       Главная целительница на это ничего не ответила, лишь взглянула крайне выразительно, после чего отступила в сторону и прикрыла глаза. Казалось, что после этих простых действий в комнате будто бы стало легче дышать, а вот сама королева, вроде бы победившая в противостоянии, лишь чуть опустила голову… чтобы вновь взять себя в копытца и твёрдо устремить взор на своего неофициального жеребца. Стражники и члены Ордена, подчиняясь молчаливым командам своих предводителей, поспешили выйти в распахнутые двери и прикрыть за собой створки (комнату они обыскали и ничего подозрительного не обнаружили).       — Я плохо помню, что происходило с момента завершения заседания совета, — признался Сомбра, всё ещё чувствующий себя так, будто в голову ему напихали сырой ваты. — Но по своим ощущениям и запаху могу предположить…       — Тобой воспользовались, — припечатала невыразительным голосом Рэдиэнт, заставив мать поморщиться, а самого тёмно-серого единорога скрипнуть зубами. — Или предпочтёте более простонародное…       — Мы тебя поняли, — остановила принцессу королева. — Кто это был?..       — К счастью Сомбры — кобыла, — продолжила делиться «ценной» информацией золотистая единорожка.       — Я это и сама поняла, Хоуп, — Аморе одарила дочь тяжёлым взглядом. — Твой юмор сейчас не к месту. Где-то во дворце…       В этот самый миг правительница Кристальной Империи почувствовала, как где-то в груди лопнула воображаемая струна, что могло означать только одно — некто проник в покои маленькой принцессы. Невзирая на то, что магистр Ордена находился не в лучшем своём состоянии, нарушение лично созданной защиты он тоже уловил, из-за чего вскочил на ноги и уже собрался бежать к дочери, но едва не упал, когда его повело в сторону.       — Мама?.. — обеспокоенно обратилась к Аморе Рэдиэнт, увидев как старшая единорожка побледнела.       — Твоя сестра… — одними губами произнесла Аморе, чувствуя как страх вонзает свои когти в сердце.       Иных слов не потребовалось: всё же несмотря на возможные личные конфликты с родительницей, к маленькой розовой кобылке целительница относилась более чем тепло. По этой причине она тут же сорвалась с места и, выбежав в коридор, потребовала поднять гарнизон дворца и перекрыть все выходы, а также вместе со стражей помчалась в сторону жилых комнат королевской семьи. Её мать отстала едва ли на полдюжины ударов сердца, но в отличие от целительницы не стала пытаться угнаться за временем.       — Проклятье, — выругался жеребец, едва розовая единорожка исчезла в магической вспышке. — Как же это всё…       Кое-как спустившись с постели, магистр начал свой долгий путь к комнате дочери. Он понимал, что в боевом плане сейчас представляет отрицательную величину, но не мог себя заставить просто сидеть на месте. В конце концов… лучше было делать хоть что-то, а не терзать себя бессмысленными мыслями.       …       Створки из настоящего красного дерева распахнулись, в комнате вспыхнул свет, полторы дюжины гвардейцев и колдунов ворвались внутрь и рассредоточились полукругом. Спустя мгновения рядом возникла Аморе, а следом за этим внутрь влетела готовая к бою Рэдиэнт (в конце концов целители умели не только лечить, что старшая из принцесс и собиралась продемонстрировать). В это же время дворец превращался в неприступную крепость, в которую нельзя попасть снаружи… и из коей невозможно сбежать.       — Вы не сильно торопились, — хмыкнула белая земнопони с синей гривой, лежащая на кровати рядом с розовым жеребёнком, свернувшимся калачиком и накрывшим голову крылом. — Вас только за смертью посылать.       — Старли, что с Каденс? — при виде дочери, находящейся рядом со служанкой, которую лично учила магии (поражаясь невероятной работоспособности, позволяющей напором брать вершины, на которые у других уходят годы), королева облегчённо выдохнула, но не смогла расслабиться окончательно.       — Разве малышке что-то угрожало? — удивилась земнопони, веки которой были закрыты, а излишне большие уши вопросительно наклонились вперёд. — Никто не посмеет навредить маленькому чуду… Тебя ведь все любят, малышка.       С последними словами белая кобыла потёрлась носом об шею юной аликорницы, выражая заботу и нежность, но при виде этого у Аморе в груди что-то сжалось. Ноги правительницы Кристальной Империи будто бы приросли к полу, а глаза подозрительно прищурились. Впрочем, вопрос, возникший не только в её голове, прозвучал совершенно из иных уст:       — На Сомбру напали несколько часов назад, — голос Хоуп был ровным и спокойным. — Ты знаешь об этом что-нибудь?       Приведённые членами королевской семьи воины, достаточно хорошо знающие и королеву, и принцессу, синхронно приготовились к сражению. Впрочем, присутствие младшей кобылки рядом с предполагаемым врагом связывало им копыта, заставляя ждать решения самой Аморе.       — Ты ведь знала… не так ли? — перестав тереться носом об шёрстку Каденс, Старли подняла голову и повернулась мордочкой к той, кому прислуживала ещё пару дней назад. — Все эти годы… ты знала?       — Знала что? — нахмурилась Рэдиэнт. — Мама?..       — Да, — не стала отрицать королева, голос коей утратил всякую эмоциональность.       — Спасибо, что не стала врать, — хмыкнула белая земнопони. — И почему же ты не сказала мне?       — А что это изменило бы? — вопросительно приподняла бровь розовая единорожка, осторожно и незаметно оплетающая бывшую подругу паутиной тончайших магических нитей. — Так было лучше для всех.       — Для всех, кроме меня и моего сына, — столь же спокойно заявила Старли. — Ответь ещё на один вопрос, королева: ты хотела избавиться от Фроста?       — Зачем ей это? — стараясь потянуть время, вмешалась в непонятный разговор Рэдиэнт.       — Страх, злость, ревность? — белая земнопони непринуждённо шевельнула ушами. — Мне откуда знать? В конце концов, он был весьма талантливым и… амбициозным жеребёнком, положившим глаз на целую принцессу. Если бы она ответила ему взаимностью… мог возникнуть непростой политический расклад.       Золотистая единорожка широко распахнула глаза, открыла рот, но так и не нашлась с тем, что на это сказать. Её мать же лишь немного нахмурилась, но её голос даже не дрогнул:       — Нет. Я не хотела избавляться от твоего сына. Он был хорошим пони с превосходным потенциалом…       — И необычной наследственностью, — чуть усмехнулась синегривая кобыла. — Что же, королева, ты мне не врёшь.       — Отпусти Каденс, Старли, — попросила Аморе. — Она ни в чём не виновата.       — Ей ничего и не угрожает, — легко отозвалась бывшая служанка правительницы Кристальной Империи. — Что же до Сомбры — да.       — Что «да»? — догадываясь об ответе, Хоуп всё же задала вопрос.       — Это я на него «напала», — всё тем же беспечным тоном отозвалась белая земнопони. — Согласись, королева, у меня было право на маленькую месть.       — Месть? — вскинула брови розовая единорожка. — …Зачем?       Старли открыла глаза, демонстрируя два алых огонька, горящие в кристаллах, которые были вставлены в её глазницы. Появившиеся узкие зелёные «зрачки», сконцентрировавшие своё внимание сразу на двух кобылах, а также фиолетовый дымок, начавший истекать из уголков глаз, заставили шерсть на загривках пони встать дыбом, а холодок пробежаться по спинам.       — У Сомбры передо мной был должок, который я забрала, — начавшим двоиться голосом заявила бывшая служанка. — В конце концов, моему сыну понадобится тело, а что подойдёт лучше, чем жеребёнок, рождённый его матерью от его же отца? Спасибо, Рэдиэнт: без тебя я не смогла бы восстановить репродуктивные функции своего организма.       — Ты с ума сошла? — прошептала Аморе, прекрасно знающая о разработках Сомбры в области создания амулета, который давал бы носителю доступ к источнику магической силы и способностей, свойственных некоторым магическим монстрам.       — Хи-хи-хи-хи… — рассмеялась белая земнопони, на фоне собственных глаз кажущаяся какой-то выцветшей. — Я сошла с ума уже давно… до рождения Фроста, если быть точной. Лишь забота о сыне поддерживала во мне стремление жить; лишь видя, как он растёт, учится, общается с другими пони… я жила сама. Ради него, королева, я готова пойти на всё… И это не просто красивые слова. И если бы ты была виновата в том, что с ним произошло…       Последняя фраза не была завершена, но правительница Кристальной Империи никогда не жаловалась на фантазию. Хоуп, сглотнувшая появившийся в горле ком, тоже всё прекрасно осознала, ощутив немалое облегчение от того, что худшего из исходов удалось избежать. Однако же даже так ситуация оставалась крайне непростой.       — Старли, Фрост погиб, — Аморе понимала, что не стоит дёргать сумасшедшую за хвост, но не могла этого не сказать. — То, что сейчас носит имя Ледяной Скорби — это не Фрост.       — И-и-и… я должна отказаться от всего, сдаться, позволить себя пленить и принять «справедливое» наказание? — добавив своим словам иронии, изогнула брови белая кобыла. — Я уже прошла точку, после которой нельзя вернуться назад. И ты это знаешь не хуже меня.       — Я представляю, что ты чувствуешь… — вновь попыталась уговорить собеседницу розовая единорожка, всё же чувствующая привязанность к этой земнопони, что многие годы была для неё доверенной помощницей и… почти подругой.       — Ни хвоста ты не понимаешь, — совершенно спокойно перебила её Старли. — В ином случае — не стала бы скрывать правду о Сомбре. И, возможно, тогда этого всего не произошло бы вовсе…       — Прости, — уронила единственное слово правительница, активировавшая заклинание сдерживания, проявившееся паутинкой ярко-золотых линий, оплетающих тело преступницы. — Мне правда жаль.       — А вот в это верю, — улыбнулась бывшая служанка, после чего спросила: — Но ты правда думаешь, что я стала бы дожидаться здесь момента, когда вы наконец-то соизволите меня поймать?       — Ты не сможешь сбежать, — сочувственно констатировала Рэдиэнт, у которой появились новые вопросы к своему другу жеребячества.       — Я сделала это два часа назад, — ответила Старли, после чего её тело распалось лоскутами тьмы, истаявшими, не достигнув простыней постели младшей принцессы.       Королева тут же бросилась к Каденс, чтобы проверить её состояние, в то время как Хоуп, выйдя из секундного ступора, стала отдавать приказы страже. Впрочем, она не рассчитывала на то, что у них получится кого-то обнаружить, пусть и не могла не послать отряд к дому земнопони, что была очень близка её погибшему ученику…                   ***       Большие сани, запряжённые двумя снежными волками, с тихим шелестом неслись по снежной пустоши в свете серебряного полумесяца. Создания магии, не знающие ни усталости, ни страха, ни голода… набрав весьма приличную скорость, выбирали дорогу, обходящую все известные поселения (ещё пять аналогичных повозок оставляли след в иных направлениях).       Маленькая светло-серая единорожка с красновато-карими глазами, а также золотистыми гривой и хвостом, одетая в красный длинный жилет и высокие гольфы, сидела на коврике перед большой белой земнопони, что будто бы спала. Шевеля треугольными ушами, будто бы к чему-то принюхиваясь, время от времени она поднимала правое переднее копытце и нажимала на кончик носа бабушки, произнося негромкое…       — Буп.       Впереди, поглядывая то на своих дочь и старшую подругу, то пытаясь увидеть что-то вдали, сидела кутающаяся в серый плащ Голден. Как ни жаль ей было покидать столицу, оставляя позади большую часть своей жизни и организацию, созданную буквально собственными копытами, но она была умной кобылой, которую не пугали испытания и лишения (не говоря уже о том, что подготовка к побегу велась давно).       — Буп, — в очередной раз ткнув бабушку в нос, единорожка пискнула, когда красные глаза раскрылись, демонстрируя изумрудно-зелёные «зрачки», а затем весело рассмеялась, оказавшись подхваченной передними ногами большой белой пони.       — Как всё прошло? — спросила молодая алхимик, полностью поворачиваясь к старшей подруге и дочери.       — Лучше, чем я ожидала, — ответила Старли. — Но в ближайшие годы в империю нам лучше не возвращаться.