Такой разный взгляд

      - Ты… — чёрный грифон, стоя на задних лапах и расправив крылья, прижимал к стене Гиша, удерживая его за горло левой передней лапой. — Ты должен был сдохнуть, но защитить её!       — Не стоит так горячиться, друг мой… — в отличие от генерала Гилхарда, Гровер оставался максимально невозмутим и спокойно продолжал сидеть в своём кресле рядом с письменным столом, в кабинете куда был сопровождён Четвёртый.       — Эта трусливая тварь сбежала, оставив Грету… — начал рокотать воин, во взгляде которого читалась искренняя, ничем не замутнённая ненависть.       — Успокойся, — лязгнул металлом голос императора. — Ты не хуже меня знаешь о том, как их дрессировали. Считаешь, что он смог бы бросить начальницу, если бы был шанс её спасти?       — Гррр… — чуть сжав пальцы, словно бы желая сломать шею младшему грифону, чёрный грифон неохотно его отпустил и позволил сползти на пол, наконец-то вдыхая свежую порцию воздуха, а затем наклонился вплотную и заявил: — У меня есть её перо, и этого будет достаточно, чтобы баран призвал дух для разговора. Молись, чтобы твои слова были достаточно честными, а иначе…       — Если ты закончил запугивать мою Тень, то предлагаю начать планировать наши действия, — император начал постукивать когтями по подлокотнику кресла. — Наши враги уже поняли, что тайной их действия быть перестали, а это значит…       — Я возьму гвардию и отправлюсь в штаб Чёрных Роз, — заявил Гилхард уверенно. — Сколько бы перевёртышей там ни было — мы их раздавим.       — Я в этом не сомневаюсь, — дёрнув бровью, выражая своё недовольство, Гровер посмотрел на Гиша. — У тебя есть какие-либо идеи о том, зачем было совершено нападение на ваш штаб?       Грамон постарался ничем не показать того, что сам факт интереса императора его мнением является чем-то необычным. В конце концов ему говорить и даже думать следовало исключительно по приказу, и если начать демонстрировать лишние эмоции, то даже на сбой в голове, произошедший из-за гибели «любимой» это списать будет нельзя.       — Вероятно, на Грифонстоун планируется нападение в самое ближайшее время, — ответил барон-нет, не делая попыток встать с пола. — Скорее всего, похожие нападения были совершены и на другие объекты, служащие которых могли бы обнаружить признаки скорого вторжения либо оказать организованное сопротивление. Вероятно, алмазные псы прокапываются через гору прямо к столице.       — Что за чушь? — фыркнул Гилхард, скрещивая передние лапы на груди.       — Имеет смысл, — кивнул Гровер. — Чёрные Розы и стража смогут организовать безопасный выход из туннелей, после чего псам останется растечься по городу. Скорее всего, проходов немного, так как их нужно прокладывать между естественными пещерами… Ты молодец, Четвёртый. Грета гордилась бы тобой.       — Видимо, из-за встряски мозги заработали, — недовольно проворчал генерал. — Я подготовлю войска и начну выводить горожан…       — Нет, — отрицательно качнул головой Гровер, хищно сверкнув глазами. Пусть чейнджлинги и псы считают, что мы не готовы… или вовсе не поверили предупреждению. Ты, Четвёртый, останешься здесь и будешь ждать дальнейших распоряжений, я подготовлю колокол… А ты, Гилхард, передашь приказ аэромантам и нашим яйцеголовым друзьям.       — У вас есть план, мой император? — принял стойку чёрный хищник, от которого повеяло ощутимой опасностью.       — Мы слишком долго были отстающими в этой войне и только реагировали на шаги наших врагов, — Гровер впился когтями в дерево подлокотников, буквально расщепив их. — Пришла пора напомнить, кто здесь хищник, а кто — добыча.       «Вообще-то и псы, и перевёртыши — тоже хищники», — задумчиво изрёк призрак, но Гиш, разумеется, не стал озвучивать его слова для правителя государства и его вернейшего сподвижника, может быть, и не отличающегося гениальностью, но верного до фанатизма, сильного, умелого и беспощадного.       …       Это было даже удивительно, но сбежав из штаба Чёрных Роз, Грамон не встретил никаких препятствий вплоть до прибытия к замку императора. Лишь у входа его задержали, но характерная маска, всклокоченный вид и известный немногим пароль дали страже понять, что дело серьёзное. Только вот сперва, прежде чем допустить молодого грифона до императора, его ещё дважды проверили, тайными путями доставив из «комнаты ожидания» в «приёмную» (между делом дух-хранитель заявил, что их осмотрел один из спутников замкового барана).       На месте оказались только сам Гровер и его верный генерал Гилхард, которые после короткого приветствия, ограничившегося требованием назвать позывной, молча выслушали историю о гибели главы имперской разведки. На том месте, где барон-нет рассказывал о том, чем он занимался в спальне белой пташки, стало очевидно, что чёрный сородич испытывал к ней не только дружеские и сопернические чувства. Что и подтвердилось чуть позже во вспышке плохо контролируемых эмоций.       Гиш не знал, какая именно история связывала этих двух грифонов, да и не желал этого узнавать: ему хватало и понимания, что теперь он — для одного из первых «лиц» империи стал неприятной персоной. К сожалению, далеко не всё в жизни подчинялось желаниям Грамона, а потому логика подсказывала, что для собственного благополучия нужно всё же разжиться информацией, дабы знать на какие грабли лучше не наступать.       После поясняющих вопросов, на большинство из которых барон-нет не знал ответа, его оставили в переговорной, закрыв снаружи на замок. Так как делать в почти пустом помещении было нечего, он предпочёл свернуться клубком под столом, используя его как дополнительную защиту в случае внезапного нападения и погрузился в восстановительную медитацию (спать было бы слишком рискованно).       Какое-то время призрак зудел над ухом, ворча на самые разные темы, тактично обходя вопрос гибели первой пташки, с которой барон-нет сошёлся настолько тесно, но затем всё же замолчал и позволил подопечному сосредоточиться на ощущении своего энергетического тела. Время потекло, словно густая патока, но в голове молодого грифона не задерживалось никаких серьёзных мыслей, лишь разрозненные образы мелькали на грани сознания, иногда заставляя инстинктивно напрягаться.       В какой-то момент в комнату заявился Гилхард, уже закованный в свою броню и объявил, что слова Гиша подтвердились. При этом чёрный грифон одарил Тень Императора тяжёлым взглядом, будто примеривался к тому, как бы удобнее свернуть ему шею, но в итоге просто приказал идти за собой. Вместе они направились на вершину одной из башен замка, откуда открывался прекрасный вид на Грифонстоун…       …       — Закат красив, правда? — спросил чёрный крылатый хищник, стоя на краю площадки, обращаясь к скрывающемуся в тени выхода Грамону. — А вот я считаю его омерзительным. Ведь закат — это конец чего-то светлого… полного жизни и эмоций. Не говоря уже о том, что к этому явлению свои грязные копыта приложили пони.       «Ему не нужно, чтобы ты отвечал. Просто требуются свободные уши», — заявил дух-хранитель, проявляясь рядом с барон-нетом.       «Я это понимаю и не собираюсь вступать в диалог», — отозвался молодой грифон.       «Вот и хорошо, птенец. Ты прямо растёшь у меня на глазах! Я бы прослезился от умиления, если бы мог», — насмешливо констатировал невидимый для других собеседник.       — Нам прислали сообщение из штаба Чёрных Роз… Знаешь, что в нём сказано? — генерал невесело хмыкнул. — Один из Теней Императора сошёл с ума и напал на баронессу, ранив её и нескольких других грифонов. Угрозы жизни нет, но она не может явиться в замок. Целителей уже вызвали… И знаешь, что? Я хотел бы поверить в эту писульку. Видят предки, как я хотел бы поверить… Как бы я хотел, чтобы ты был обычным безумцем, который не выдержал выпавшую на него нагрузку и теперь пытается скрыть своё преступление за ложью… А-ха-ха… Только вот баран, проводивший призыв души умершей, заявил, что она не только мертва, но и подтверждает твой рассказ.       Солнце медленно опускалось за горизонт, а на площадке стояла гнетущая тишина, заставляющая Гиша чувствовать себя неуютно. Когда Гилхард заговорил, он сперва даже вздрогнул, а затем почувствовал облегчение из-за того, что не нужно было терзаться собственными мыслями:       — Я должен сказать тебе «спасибо», хоть и хочу раздавить твою шею в своих… хе-хе… братских объятьях. В конце концов… в последние минуты своей жизни она почувствовала себя счастливой, пусть и обманывала себя осознанно. Ты, наверное, думаешь… Ты ведь можешь думать? Не важно. Грета, как и все мы, была глубоко несчастной грифиной. Несчастной… и безумной. В каждом из нас есть эта черта, в том или ином виде, в большей или меньшей степени… Я упиваюсь сражениями, Гатц — наукой… Грета любила играть роли, лишь под маской кого-то другого имея возможность ощутить обычные эмоции, доступные всем от самых малых птенцов и до дряхлых стариков. Как сказал баран, который призвал её для разговора, даже после смерти она сохранила ту последнюю маску, которую носила с тобой. Хах… Можешь гордиться — где-то там, среди предков, есть почти искренне любящая тебя пташка. Я даже почти завидую этому… И, пожалуй, именно из-за этого не буду ничего делать, чтобы навредить тебе.       «Почему-то сейчас я совершенно не сомневаюсь в правдивости того, что он безумен», — отметил про себя Грамон.       «Сказал птенец, который разговаривает с голосами в своей голове», — ехидно парировал дух-хранитель.       — Ты, наверное, думаешь, будто я был влюблён в Грету? — голос Гилхарда выражал злость и веселье одновременно. — Нет… Я не настолько безумен, чтобы влюбиться в кого-то, вроде неё. Мои чувства к ней намного… намного хуже. Ведь я… Я был её другом. Злейшим, заклятым другом, который выскажет в морду всё, что думает, будет спорить до хрипоты, а потом с яростью и решимостью станет защищать спину от удара ножом. Поэтому, если бы выяснилось, что ты солгал… я бы лично разорвал тебя на кусочки собственными лапами. И от того мне особенно горько, что я не в силах даже отомстить за своего друга… ведь исполнителей убил ты, а те, кто отдали приказ, вряд ли появятся в Грифонстоуне.       И вновь на площадке повисла тишина, тогда как последние лучи солнца скрылись за горизонтом, позволяя звёздам и луне воцариться на небосводе. Пауза продлилась несколько минут, после чего чёрный грифон приказал:       — Никто не должен узнать о том, что я здесь говорил. Никто… Даже Гровер. Считай, что это приказ Греты.       — Так точно, — спокойным тоном отозвался Грамон.       Практически сразу после этого над городом разнёсся звон, тут и там вспыхнули огни, а затем произошло то, что напомнило барон-нету стаю птиц, которых с насестов спугнул какой-нибудь кот. Десятки, сотни, тысячи грифонов, хлопая крыльями и издавая невразумительный клёкот, взмыли ввысь, тогда как в Грифонстоуне остались только бескрылые существа (те, кого не унесли обладатели крыльев), а также чейнджлинги и их загипнотизированные куклы, не успевшие, или не захотевшие реагировать.       Прошло ещё десять ударов сердца, и в разных уголках столицы вспыхнуло пламя, яркие столбы коего вознеслись ввысь, чтобы затем будто бы провалиться в пустоту. Барон-нет чувствовал, что в дело вступили аэроманты, раздувающие огонь собственной силой, и ему даже показалось, что он чувствует запах палёной шерсти и горелого мяса. Впрочем, это был лишь обман разума, так как подобного попросту не могло быть из-за расстояния…       — Пусть эти землеройки почувствуют, что значит — глубокая прожарка в каменной трубе! — взревел чёрный грифон, после чего снял со своего бока короткую секиру и вскинул её ввысь, отдавая приказ приближённым: — Вычистим мерзкую погань с улиц нашего дома! За императора! За Гровера Мудрого!..