Такой разный взгляд

      Его миссия была почти самоубийством, о чём Гиш прекрасно знал, но только сейчас, стоя над телом Чесуна, сжимая в левой передней лапе цепочку от медальона, в который был вставлен похожий на глаз без белка и зрачка красный камень, он понял это окончательно. Ясно как солнечный день стало то, что его списали, попутно решив использовать в качестве смертельного оружия для врага: в конце концов, как Тень Императора его никто бы не оставил в покое.       «Справлюсь — герой. Не справлюсь — туда и дорога», — хмыкнул про себя Грамон, благодаря разогнанному сознанию чувствующий себя, словно муха в киселе (что казалось особенно ироничным, если учитывать наличие жукопони в поле зрения, коих действительно можно было назвать насекомыми).       Большое яйцо, в которое превратилась королева чейнджлингов, находилось на расстоянии вытянутой лапы, но унести его не представлялось возможным, а серьёзно навредить не хватало времени. Впрочем, ничто не мешало попытаться это сделать, чтобы ещё чуть-чуть навредить своим врагам. В конце концов, вдруг следующая правительница перевёртышей окажется не такой сговорчивой и решит не ложиться под подземного кобеля ради союза?       …Времени терять было нельзя, а потому грифон поспешно надел цепочку на шею, так как никаких сумок с собой не имел и как нести амулет по-другому не представлял. В следующую секунду его окатило теплом, которое можно было сравнить только с нежной заботой матери, укутывающей птенца в собственные крылья…       «Я никогда не знал этого чувства», — зло подумал небесный хищник, и иллюзия отступила, передав ощущение, напоминающее стыдливое смущение.       Глухо зарокотав, барон-нет схватил яйцо передними лапами, напряг всё тело и с неожиданной лёгкостью поднял королеву чейнджлингов над головой, чтобы не задумываясь бросить импровизированный снаряд назад и вниз, туда, где лежали тела задыхающихся псов и жукопони. Периферическим зрением он заметил то, как бросившиеся на него насекомые сменили траекторию полёта, чтобы поймать свою госпожу до столкновения с каменным полом. Подобный поступок заслуживал уважения, а кроме того — давал небольшую фору, чтобы хотя бы попытаться сбежать.       Гиш мог бы ринуться в обратный путь, чтобы постараться пройти по туннелям, которыми его вели в этот подземный карман, но здраво сомневался в том, что сможет ориентироваться в переплетении коридоров. Кроме того… там он наверняка наткнётся на спешащую стражу, что приведёт к скоротечному бою, а затем и бесславной гибели, о которой император Гровер узнает разве что чудом, если его вообще столь незначительная подробность заинтересует.       «И похоронят меня в отхожей яме, над которой поставят памятный камень с надписью: «Здесь лежит Засранец», — самоиронично подумал грифон, кидаясь ко входу в покои Великого Вождя, что охранялся двумя кобелями в броне, которые сейчас тихо хрипели, лёжа на каменном полу и когтями разрывали металл на груди и шее (в голове пронеслась мысль, что от наличия оружия вроде мечей эти монстры только проиграли).       Не то, чтобы барон-нет всерьёз считал, что сможет найти выход в комнатах, вырезанных прямо в каменной тверди, но в его душе теплилась надежда наткнуться на нечто полезное… Впрочем, он и сам не знал, что именно может помочь выжить в данной ситуации, а потому решил положиться на интуицию. В конце концов, в худшем из вариантов там будет тупик, ну или же коридор, откуда придёт охрана, услышавшая шум в главном зале.       «Хотя бы бегать долго не придётся, а значит, и в бой вступлю не таким усталым», — промелькнуло на грани сознания крылатого хищника, лишённого возможности вернуться в небо без помощи дополнительных инструментов.       …Короткий коридор, украшенный коврами и различными фигурками из драгоценных металлов, приколотыми к ткани в несколько рядов, вывел Гиша в восьмигранный зал. В каждом углу здесь стояли расписные вазы, на потолке красовались магические светильники в виде сфер, пол блестел отполированным до зеркального состояния чёрным камнем. Отсюда вели пять проходов, один из коих был им покинут мгновения назад, ещё два утопали в темноте, а три оказались закрыты бархатными занавесками.       В середине помещения находился колодец, ограждённый полуметровыми бортиками, откуда доносился плеск текущей воды. Этот звук заставил вспомнить, что Грамон хочет пить (и есть… но это детали), только вот никто не собирался давать ему времени на утоление жажды.       Вспышки зелёного пламени показали, что вазы были совсем не обычными, а сгустки изумрудной магии, пронёсшиеся над головой упавшего на пол грифона, окончательно развеяли все сомнения. Восемь чейнджлингов, только сейчас проявивших свою истинную природу, с явно недобрыми намерениями направили изогнутые рога на убийцу великого вождя алмазных псов, без каких-либо видимых эмоций на мордах сверкая фасеточными глазами.       «Похоже, что моя удача взяла новый уровень», — вновь иронично подумал барон-нет, улавливая звуки царапающих камень когтей, возникающие при беге подземных кобелей, что говорило о скором подходе подкрепления к перевёртышам.       От амулета по телу вновь стало распространяться тепло, переходящее в откровенный жар, буквально требующий начать действовать. Он был далеко не самым сильным аэромантом, но сейчас чувствовал себя так, словно бы способен один на один выйти против магистра… что, разумеется, оставалось самообманом.       «Наверняка, и Чесун чувствовал себя всемогущим, пока я не доказал обратное», — логично подумал крылатый хищник, срываясь с места для того, чтобы запрыгнуть на бортик колодца и бросить насмешливый взгляд на своих противников.       …Возможно, он и совершил глупость, когда предложил самоубийственный план и сам вызвался его осуществить, но даже если спасения нет, то Гиш Грамон собирался максимально затруднить своим врагам жизнь. Кончик его хвоста хлестнул по воздуху и исчез за краем каменного бортика за мгновение до того, как несколько зелёных сгустков энергии пронеслись над шахтой.       …Падать вниз головой в текущую воду, в темноте и узости колодца было не самой лучшей идеей. Однако же ему повезло хотя бы тем, что подземная река оказалась глубокой, из-за чего затормозивший своё снижение барон-нет не разбился об каменистое дно, а оказался подхвачен потоком и унесён в недра земли. Он уже не слышал яростных криков наверху, которые перешли в скоротечный и яростный бой, начавший распространяться по подземному лабиринту, словно пожар.       Алмазные псы и чейнджлинги в итоге всё же смогли остановить беспорядки, но со смертью Чесуна их союз оказался разрушен, да и единая воля, удерживавшая многочисленных вождей вместе утратила своё влияние, буквально в считанные часы превращая недавних соратников в конкурентов. Только вот одному молодому аэроманту, умудряющемуся выживать в потоке подземной реки не благодаря, а вопреки, было уже не до радости от того, что их план удался полностью.       …С тех самых пор среди племён алмазных псов стали ходить легенды о Великом Вожде и сказания о Засранце, который послужил причиной падения их великого народа до полудикого состояния. Само слово превратилось в смертельное оскорбление и тяжелейшее ругательство, обозначающее одновременно и врага, и негодяя, портящего всё, к чему прикоснётся.                   ***       Молодая розовая пони стояла в светлом прямоугольном помещении перед низким столом, где лежал блёкло-голубой жеребец-земнопони, у которого была сломана правая передняя нога. Голова кобылки была наклонена так, чтобы витой рог, выступающий из кудрявой гривы, находился прямо над конечностью, благодаря чему магическому полю приходилось преодолевать минимальное расстояние до поверхности, на которую производилось воздействие.       Глаза юной целительницы были закрыты, нижняя губа оказалась прикушена от напряжения, кончики прижатых к бокам крыльев подрагивали. Вопреки традициям Кристальной Империи, принцесса предпочитала использовать в основном единорожью магию, прибегая к песенным чарам в исключительных случаях. Причиной же этого было вовсе не пренебрежение тонким искусством, а банальная нехватка времени: всё же каждый из трёх основных учителей стремился вложить в её голову максимум возможных знаний.       — Достаточно, Каденза, — прозвучал мелодичный звонкий голос, заставивший молодую аликорночку вздрогнуть, но не прервать заклинание. — Хорошо. Очень хорошо.       — Хоуп, зачем так пугать? — обиженно спросила крылато-рогатая кобылка. — А если бы я что-то напутала?       — Во-первых — не напутала, — улыбнулась золотистая единорожка, подходя к столу и вставая рядом с младшей сестрой, почти догнавшей верховную целительницу империи ростом. — А во-вторых, сестрёнка, я же вижу то, что ты закончила работу и сейчас просто проверяешь результат.       — Кто-то меня учил, что работу нужно делать либо хорошо, либо никак, — заметила будущая королева, ставшая наследной принцессой из-за того, что любимица народа Рэдиэнт, пользуясь своим положением в обществе, отреклась от короны (чтобы избежать конфликтов внутри семьи и гражданской войны в перспективе).       — Мама, действительно, могла такое сказать, — покивала старшая пони, а на обиженное сопение слегка улыбнулась и добавила: — Не всегда у нас — целителей, есть возможность делать всё хорошо. Иногда приходится ограничиваться тем, чтобы пациент стал просто стабильным, дабы он дожил до повторного сеанса… который происходит после работы над его умирающими друзьями. И найти грань, за которой травма не превратится в более серьёзную проблему — это искусство полевого целителя.       — И почему я этим занимаюсь? — ни к кому конкретно не обращаясь, принцесса пробурчала себе под нос шёпотом, при этом совершенно забыв о модификациях ушей, которые провела над собой старшая сестра (на ушепони она похожа не была, но всё же имела чуть более крупные слуховые органы).       — Ты всё ещё надеешься помирить меня с Сомброй, отказываясь принимать то, что мы не поссорились, а… приобрели слишком разные взгляды на мир, чтобы продолжать общаться, как в жеребячестве, — ответила единорожка, не стесняющаяся говорить открыто при усыплённом пациенте. — И то, что мой лучший друг стал мужем моей матери тут совершенно ни при чём.       — Хоуп, я тебя не понимаю, — призналась розовая аликорница, прекращая лечение и поднимая голову.       — И, надеюсь, что не поймёшь, — заявила Рэдиэнт, после чего копытцем левой ноги нажала на кончик носа младшей кобылки, когда она повернула мордочку для ответной реплики. — Узнавать, что жеребчик, на которого ты имела виды, спит с твоей родительницей — удовольствие ниже среднего.       — Мне это не грозит, — отстранившись, Каденс фыркнула, прищурилась и заявила: — А вот застать в постели отца свою сестру…       — Только если он будет умирать, а мне придётся делать ему операцию прямо на месте, — ничуть не разозлилась и не обиделась старшая принцесса, тут же переводя тему разговора: — Я, между прочим, с новостями. Интересно?       — Снова будешь пытаться меня испугать кошмарами войны? — наклонила голову на бок розовая аликорночка, отчего из гривы выбилась кудрявая прядка.       — Разве же я тебя пугаю? — искренне изумилась Хоуп, затем потёрла подбородок правым передним копытцем и кивнула. — Наверное… со стороны это выглядит так. На самом же деле я хочу, чтобы ты увидела то, к чему наш народ толкает жажда мести некоторых пони… моими глазами. Поверь, Каденс, как главный целитель Кристальной Империи я видела очень многое из того, о чём порой даже вспоминать страшно. И мне совершенно не хочется, чтобы это повторилось где-то ещё…       — Даже в империи грифонов? — вопросительно изогнула бровки крылато-рогатая пони.       — Ты думаешь, что у грифонов нет матерей, сестёр, дочерей, которые будут оплакивать отцов, братьев, мужей и сыновей? — вопросом на вопрос ответила старшая принцесса, чем вынудила младшую сестру потупить взгляд и потемнеть мордочкой. — Не думай, Каденс, что я простила грифонов за всё то, что они причинили нашему народу. Но я никогда не хочу становиться той, кто будет причинять страдания невинным просто из желания мести. Те же, кто повинны в произошедшем, сейчас лежат в долине Ледяной Скорби. Мстить, даже ценой своей жизни; мстить даже после своей смерти — это то, чему наши маги научились даже лучше, чем лечить и создавать кристаллы. Мой ученик, Фрост Морн, продемонстрировал это всему миру и отомстил за всех, кто погибли в минувшей войне. Однако же, сестра, если бы у меня был выбор… то я бы предпочла, чтобы он находился среди нас, а той бойни никогда не случилось.