Такой разный взгляд

      В зале установилась ошеломлённая тишина, в которой сотни взглядов с неверием, брезгливостью или яростью взирали на грифона, едва стоящего на четырёх лапах. Алмазные псы и чейнджлинги, сгрудившиеся вокруг площадки, находящейся перед своеобразным тронным возвышением в эти короткие мгновения были похожи на статуи, высеченные из камня искусным скульптором.       — А-ха-ха-ха-ха! — расхохотался Чесун, зажмурив глаза и хлопнув ладонями по своим бёдрам. — Обосрался! От страха обосрался!..       Сперва неуверенно, но затем всё громче и радостнее вокруг стали смеяться сперва псы, а затем и замаскированные перевёртыши. Лишь двое конвоиров, которые были сцеплены с Гишем при помощи кандалов, старательно сохраняли невозмутимые выражения морд, при этом постаравшись незаметно отодвинуться, тогда как их сородичи бесцеремонно тыкали лапами и толкались плечами, бросая грубые шутки и оскорбления. Слово «засранец» звучало всё чаще, перемежаясь с другими неблагозвучными эпитетами, которыми описывали трусливых грифонов.       «Ах… слава! Птенец, ты только что получил своё второе прозвище! Счастлив?», — восторженным тоном дружелюбного дедушки спросил дух-хранитель.       «Счастливее не бывает», — мысленно отозвался Грамон, прекрасно представляющий себе реакцию отца и братьев, если бы они узнали о том способе, которым он воспользовался для исполнения своей миссии.       …На самом деле барон-нет уже выполнил так называемую задачу минимум, послужив контейнером для доставки особого вещества в место обитания Великого Вождя. Теперь же ему требовалось выжить и заполучить артефакт, похожий на красный глаз без зрачка и белка, тускло сияющий в амулете на груди жирного кобеля. Впрочем, до момента, когда вещество, стремительно испаряющееся с пола и образующее облако густого смрада, начнёт действовать, следовало терпеливо ждать и надеяться на то, что его не убьют за нанесённое оскорбление.       «И как я только до этого дошёл?», — сам у себя спросил барон-нет, на миг забыв о присутствующем здесь же незримом собеседнике.       «О! Я с удовольствием тебе напомню, птенец», — рассмеялся прямо в его голове призрак аэроманта, тем самым вызвав табунок мурашек вдоль позвоночника.       …       (Несколько ранее. В лаборатории Гатца).       Это было чистое светлое помещение, облицованное плотно подогнанными прямоугольными мраморными плитками, заставленное тянущимися вдоль стен столами, на которых располагались разнообразные приборы. С потолка лился голубоватый свет от кристальных пирамидок, произведённых явно в северной империи пони, вход перекрывала тяжёлая даже на вид металлическая дверь, вызывающая в человеческой памяти ассоциации с огромным сейфом.       «Они её отливали целиком?», — удивился молодой грифон, облачённый в тёмно-серый мешковатый комбинезон, но без привычной маски с мордой Гровера.       «Уж явно не лапами ковали», — фыркнул дух-хранитель, осматривая лабораторию учёного.       — В-вот э-это нужно п-проглотить, — заявил Гатц, выкатывая на середину металлический столик на колёсиках, где стоял деревянный тазик с какими-то полупрозрачными прямоугольными мешочками, заполненными зеленоватой жидкостью. — Н-но сперва… я д-должен д-дать тебе п-противоядие. Д-дней на п-пять его х-хватит, а п-потом… Н-надеюсь, что т-ты с-справишься быстрее.       — Я должен пронести это… в желудке? — уточнил Грамон, которому это казалось несколько странным и ненадёжным.       — Н-не с-стоит п-переживать: о-оболочка с-сделана из в-вещества, м-медленно р-растворяющегося от желудочного с-сока, — заверил младшего грифона учёный, по всей видимости, позабывший то, что Тени Императора должны быть малоэмоциональны и полностью послушны (впрочем, барон-нет уже зарекомендовал себя как «сломанный» образец). — В-вещество о-очень л-летучее: п-при в-взаимодействии с в-воздухом, оно п-превращается в н-невидимый г-газ с о-очень н-неприятным з-запахом. Ж-жертва, в-вдохнувшая е-его, не п-приняв л-лекарство, м-минимум за п-полчаса до в-взаимодействия… э-э-э… з-задохнётся из-за р-раздражения д-дыхательных п-путей.       — А если вещество окажется в желудке? — идея стать живым контейнером для отравы стала казаться ещё менее привлекательной, что вызвало ассоциацию с некими фанатиками-самоубийцами.       — О-отравление н-неизбежно, — «успокоил» Грамона Гатц, но тут же вскинул передние лапы и продолжил: — Н-но мы п-приготовили лекарство, к-которое т-требуется вшить п-под ш-шкуру, чтобы о-оно медленно р-растворялось и п-поставляло в к-кровь н-нужные в-вещества. Д-даже е-если ч-часть упаковок п-порвётся р-раньше в-времени, т-то х-худшее, ч-чего с-следует опасаться — н-несворение ж-желудка.       — Есть другие способы доставки? — решив наглеть на полную, спросил у полноценного князя барон-нет (в иной ситуации, даже не будь он Тенью Императора, следовало просто согласиться и действовать как прикажут).       — К-конечно, — закивал учёный, поправил на клюве громоздкие очки и объявил: — М-мы м-можем вшить п-прямо в ж-живот п-пакет с о-отравой. В-возможно, п-придётся заменить и-им к-какой-нибудь о-орган. П-почку н-например. Останется т-только в-вскрыть его в н-нужный м-момент… р-распоров с-себе б-брюхо. В-выживание в т-таком с-случае н-не г-гарантирую.       «Зато я гарантирую, что ты точно не выживешь. Так что, птенец, раз уж сам в это ввязался, то прекращай воротить клювом и делай, что говорят», — заявил призрак аэроманта, подтверждая мысли самого грифона.       — Что от меня требуется? — вслух спросил Гиш, смирившись с тем, что придётся изображать из себя грифоний аналог курьера-контрабандиста.       — Н-ничего о-особенного, — Гатц взял со стола скальпель, а в его глазах, скрытых за нелепыми на вид очками, засветился фанатичный огонёк. — С-сейчас я в-вошью под т-твою ш-шкуру несколько т-таблеток. И в-всё б-будет хорошо…       …       «Тот случай, когда спрашивая у доктора: «Я буду жить?», получишь ответ: «Будешь, но недолго», — мысленно констатировал Гиш, обострённым слухом улавливая первые признаки кашля у окружающих его псов.       …Сперва ему пришлось перенести процедуру очистки кишечника, после чего Гатц определил примерные объёмы желудка и, вшив в передние лапы по круглой таблетке, стал подавать скользкие и холодные пакетики с отравой. Грамону не хотелось думать о том, что он может погибнуть из-за того, что один из контейнеров порвётся раньше срока, а потому приходилось действовать очень аккуратно, проталкивая каждую «пилюлю» языком.       Есть было нельзя, но благодаря тренировкам и паре уколов, это не стало критичной проблемой. Пить тоже приходилось осторожно, но, к счастью, псы не спешили делать жизнь своего пленника комфортной и сытной. Однако же даже так оболочка, которая защищала грифона от отравы в его желудке, растворилась слишком быстро, из-за чего весь план мог покатиться аликорнам под хвост.       «Соберись, птенец, вот-вот наступит нужный момент», — окликнул своего подопечного призрак, заставляя вынырнуть из не таких уж и давних воспоминаний.       «Я готов», — отозвался барон-нет, вгоняя себя в состояние боевого транса, благодаря чему на время отступили усталость, голод, сомнения и страхи.       Воздух откликнулся на зов аэроманта, разнося отраву по рядам алмазных псов и чейнджлингов. Впрочем, основное внимание всё же было уделено Чесуну и его королеве перевёртышей, что так и не предприняли попыток отгородиться от вони, из-за чего смех Великого Вождя превратился в кашель, а его компаньонка, сохранявшая лёгкую усмешку на губах, испуганно расширила глаза и открыла пасть.       Взгляды Гиша и королевы перевёртышей встретились, несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем маскирующаяся под суку жукопони указала на него лапой, попытавшись отдать приказ. Только вот вместо слов из её горла вырвался сип и кашель, что заставило сбросить маскировку, принимая истинный облик.       Два задыхающихся кобеля оказались не готовы к тому, что ещё секунды назад вялый, подавленный, в прямом смысле обгадившийся грифон внезапно поднимется на задние лапы, а затем дёрнет их навстречу друг другу. Для них сюрпризом оказались когти, окутанные ставшим материальным воздухом, прошедшие через плоть с такой же лёгкостью, словно это была вода, но боль в лапах всё же привела воинов в чувства.       «Поздно», — холодно констатировал безразличный ко всему разум, перед коим стояла одна только цель, все препятствия на пути к которой должны были быть устранены.       Взмахнув передними конечностями, Гиш вонзил когти в шеи псов, тем самым обрывая их страдания, после чего потянулся к задним конечностям, чтобы заострёнными при помощи аэромантии природными лезвиями отсечь куски плоти, к коим были прикованы его лапы. В результате этого пусть браслеты всё ещё оставались на его предплечьях и голенях, но теперь они крепились к отделённым частям тел кобелей, что не так уж и сильно мешали перемещаться.       «Я тебе напомню об этом, птенец, когда ты снова станешь вменяемым», — пообещал призрак, после чего его присутствие исчезло, а восприятие расширилось в несколько раз.       …В это время королева чейнджлингов, лихорадочно старающаяся найти способ к своему спасению, применила метод, который использовал её народ в периоды голода. Взметнувшееся вокруг магическое зелёное пламя скрыло от взглядов то, как крылато-рогатый силуэт, покрытый гладким хитином, а не шерстью или чешуёй, что были характерны большинству разумных существ известного мира, обратилась каменным яйцом. Эта форма позволяла замедлить все внутренние процессы на порядки, сохраняя энергию и не позволяя ранам прогрессировать, обеспечивала защиту от физических повреждений и давала время на то, чтобы члены роя оказали помощь.       …Несмотря на то, что правительница перевёртышей была сильнейшим магом своего народа, ей практически никогда не приходилось вступать в опасные противостояния хоть с кем-либо. Её задачей было планировать, управлять жизнью улья, интриговать… тогда как грубой силой выступали соответствующие рядовые особи роя, проходящие соответствующую подготовку едва ли не с рождения. Стоит ли удивляться, что в момент смертельной опасности она запаниковала?       Находящийся рядом Чесун, не владеющий магией перевоплощения, утративший свою физическую форму за годы праздности, слишком привыкший к тому, что любое его желание тут же исполняется благодаря Прелести… вовсе оказался беспомощен.       Передние лапы кобеля вцепились в медальон, что висел у него на шее и внушал ложное ощущение безопасности, защищённости, спокойствия, а широко распахнутые глаза смотрели вперёд и вниз. Там, где находились его подданные, происходил хаос: ближайшие к тронному возвышению псы корчились на каменном полу, когтями раздирая собственные глотки, часть перевёртышей последовала примеру своей королевы и «окуклилась», тогда как другие взмыли под потолок в своих истинных личинах. Многие, в основном самки и совсем молодые щенки, оказавшиеся достаточно далеко во время самого начала беспорядка, бросились бежать прочь…       «Что вы делаете?», — разивая пасть, не в силах выдавить из себя ничего, кроме тихого хрипа, Великий вождь гневно взирал на трусов и предателей, забывших свой священный долг.       «Вернитесь, жалкие ничтожества! Вернитесь и защищайте меня!», — мысленно кричал кобель, до судорог в пальцах, давно не вгрызавшихся в земную твердь, острыми когтями сжимая золотую оправу Прелести, что привела его на самую вершину власти и могущества.       Он был Великим Вождём, объединившим под своей лапой всех алмазных псов…       Он был лидером, что вёл свой народ к богатству и процветанию…       Он был идолом, с именем которого на устах воины бросались в самоубийственные битвы, а самки виляли хвостами, желая понести от него потомство…       «Вернитесь! Вернитесь, жалкие предатели! Я приказываю вам!», — в груди с каждой секундой разгорался жар, перед глазами начали бегать чёрные мушки, но успокаивающее тепло Прелести отгоняло страх и гнев, внушая уверенность и безопасность.       …Внезапно, когда взгляд прояснился и стал как никогда чётким, Чесун увидел перед собой грифона, заносящего лапу для удара. К его конечности при помощи браслетов была прикована лапа алмазного пса, неровно обрезанная чуть выше металлического обруча, разбрызгивающая из обрубка яркие бурые капли.       «Но… я же Великий Вождь», — промелькнула в голове кобеля мысль, сопровождаемая вспышкой гнева, непонимания, обиды.