Разочарованная

Мичиган. Конец августа. Конец 70-х годов 21 века.

— Бет, ты уже здесь? — Стэнли сейчас последний, кого ей хочется видеть. Но Стю все еще не в курсе их разлада и сейчас не время посвящать его в тонкости семейных отношений. Она глубоко вздыхает, неохотно разрывая объятия, и подходит к мужу. — Его нет, Бет. — В голубых глазах стоят слезы и, на мгновение Элизабет снова видит того мальчишку в красном костюме, что много лет назад ждал ее у кинотеатра. — Сапа больше нет… — Мужчина сжимает зубы так, что челюсти ходят ходуном, и стремительно уходит в кухню. Она находит его за стойкой. Стэнли сидит на полу, закрыв лицо руками и плечи его мелко содрогаются в такт тяжелому дыханию. Здесь нет места для ее скорби. Никто не знает. Никто не поймет, забейся она в истерике или закричи раненным зверем. — Мне очень жаль, Стэнли. — Мягко касается растрепанных волос, пропуская сквозь пальцы длинные рваные пряди. Примерная жена и мать. — Он был твоим лучшим другом. — Был. — Эхом повторяет за женой Стэнли, и сдавленно проглатывает всхлип. Ему кажется он постарел. Или это груз прожитых лет, наконец, осознанием упал на плечи раздавив собой вечного мальчишку: «Очнись! Ты женат, Стэн. У твоего сына уже своя семья. Ты профинтил жизнь, твой брак летит псу под хвост. Лучший друг ушёл без объяснений и прощаний. Снова. и в этот раз окончательно, а ты… Ты сам так стремился быть непохожим на своего отца, но как вышло, что прожил жизнь, как его копия? Разница лишь в цифре на счету в банке, но…» — А вы не увиделись. Ниразу. — Поворачивается и смотрит на жену, задрав голову. Губы тонкой кривой линией искажают лицо. — Не случилось, — отвечает она, но Стэн не слышит. Он думает: «Как? Как так вышло, что он в итоге остался один, ведь совсем и никогда этого не хотел». — Он тебя намеренно избегал, — сидит, опустив плечи, а длинные жилистые руки на расставленных коленях сцеплены в замок, чтобы не дать себе обнять её ноги, прильнуть к ним в поисках защиты и поддержки. — А я списывал это на его личный заскок не впускать в свою жизнь незнакомых людей, и гнал эту мысль. Недотрога. Каменный. Стенли. — Упрямый, сукин сын, — зло выплёвывает Стэн, — зануда. Упёртый, как баран. Волна агрессии выплёскивается в пустоту, её некому принять на себя, переварить и ответить. Элизабет даже не смотрит на него. Ее черные, как ночное небо, глаза прикрыты густыми ресницами. От этого на душе опустошение, оно пропитывает голос, само становится голосом и шершаво скрипит на зубах, когда мужчина продолжает: — Я тоже Стэнли… Почему я не каменный?.. и никогда им не был. Знаешь, мне кажется я сам умер. Когда-то давно, когда ты закрыла передо мной дверь нашей спальни. Кажется именно тогда я понял, но не осознал и так же продолжал гнать от себя пугающую мысль: ты не любишь меня. В голубых глазах бескрайняя бездна, граничащая с пустотой. — Почему, Бет? Вы же никогда не виделись. За почти тридцать лет! Вы так ни разу и не встретились: лучший друг и любимая. А сейчас мне даже поговорить о нём не с кем. Однажды я почти решился задать ему этот вопрос, знаешь что он мне ответил? В своей этой манере рубить правду-матку перебил меня стоило открыть рот, словно знал, о чём именно хочу спросить и припечатал: «Никогда не задавай вопросов ответов на которые знать не хочешь». Шпагу в детстве бросил, а навык бить в больные места оставил. А теперь, где и у кого мне найти ответы, Бет? Даже ты от меня уходишь. — Когда? — Спрашивает она очень тихо, давая ему шанс остановиться, сделав вид, что не услышал. Завершить этот неуместный разговор. Но внутри мужа уже бушует буря и ее не остановить. — Помнишь. Стю оправился после аварии и единственный получил от Сапа зачёт. Он, как мышонок, надулся. Возмущаясь, высказал мне, за каким хреном я подговорил Сапа, весь поток теперь волком смотрит и готов сожрать. Даже какой-то твитт припомнили, о том что Сап навещал его в больнице, заклеймили любимчиком тирана и начали игнорить, как подхалима. Наверное, Стю до сих пор не верит, что я не при делах. — Стэн зло усмехается, — за те бабки, что мичиганский дерёт за обучение, студентам сессию должны автоматом закрывать и дипломы выдавать сразу после оплаты. Препаршивый вечер у них получается. Давно зревшие нарывы вскрываются один за другим, не остановить. А он нет чтобы заткнуться, продолжает водить лезвием по душе. — Я звонил Сапу, благодарил. А он отбрил меня и сказал, что мозги Стю явно не от меня достались. И похвалил Стю. Тоже в своей манере праведного нудилы: «Ты действительно думаешь, я бы закрыл глаза на его халтуру только потому, что он твой сын?» — попытался изобразить сурово надменную интонацию друга. — И похвалил, и проповедь прочитал. Вроде я радоваться должен был, но в тот момент остро почувствовал себя никудышным. Никчёмной шушерой. Понимаю, что он этого не хотел. И не имел ввиду, но в его словах я услышал — «ты её недостоин». Тогда я и попытался спросить. Почему, Бет? Ответь мне За что? Я же люблю тебя. Правда. С первого взгляда. Ты давала мне силы жить. Поддержала меня, когда я остался совершенно один. И до вершины добрался только ради тебя, хотел чтобы ты мной гордилась. Хотел подарить тебе весь мир. Все мои песни, они же для тебя. Я пел их в концертных залах, собирал стадионы, чтобы прокричать, как сильно я тебя люблю. Бет… Я когда-нибудь пел только тебе? Чтобы никого рядом. Ни единой души. Я не помню, Бет. Но я помню это. ощущение… что я тебя недостоин. Оно сидело глубоко во мне… А потом я стал ловить его отголоски в твоих глазах, реакции, взгляде… Пытался заглушить алкоголем надрывный гул в себе, потом дурью, случайными связями. Я сделал кучу идиотских поступков, Бетти. Сап бы никогда так не поступил. Сейчас говорю тебе это и понимаю: какой же я мудак. Я ведь на психолога согласился только из-за тебя, боялся вскрыть это давно засевшее во мне чудище. Думал, походим немного, ты успокоишься и всё будет, как было. Где я ошибся? Когда всё пошло наперекосяк, Бет? На одно мгновение Элизабет кажется, что сейчас самое время рассказать все как есть. Раскрыть тайну, которую она скрывала так много лет, боясь разрушить… Свой брак? Их дружбу? Что?.. Но как облечь ее в слова. «Твой лучший друг любил меня? Твой лучший друг уступил меня тебе? Я люблю твоего лучшего друга?» И вправе ли она говорить о том, в чем до конца не разобралась? Что, если она все это придумала? Профессор Уайт умер и унес ответы на все вопросы с собой в могилу. Опять сбежал, оставив их вдвоем разбираться с последствиями его поступков! И даже своей смертью умудрился наставить друга на истинный путь. Элизабет опускается на колени и смотрит мужу в глаза, прежде чем ласково провести пальцами по щеке, стирая капли соленой влаги. — Сейчас не время, Стэнли. Стю может услышать. — Говорит, а внутри жжется: «Правда сломает тебя». «Почему ты ушел, а я снова его утешаю? Кто утешит меня, чертов, ты эгоист?» — Бьется в агонии та, другая, что все эти годы бережно хранила в жестяной коробке открытки. — Хочешь, я сделаю тебе кофе? С молоком и сахаром, как ты любишь… — Перестань говорить со мной, как с ребёнком! — Крик мужа набатом разрывает виски, отзываясь острой болью в затылке. — Мам, пап у вас все в порядке? — Стю появляется в кухонном проеме, как раз вовремя, чтобы не дать скандалу разгореться. — Да, милый, все хорошо. — Она поднимается с пола, сохраняя невозмутимость. Через несколько минут встает и Стэнли. — Не волнуйся, сын. Просто всем нам не помешает выпить. Пойду налью себе чего-то покрепче. — Точно все в порядке, мам? — Переспрашивает Стю, когда они остаются вдвоем. — Да, милый. Твоему папе тяжело. Ты же знаешь, они с профессором Уайтом дружили с детства. — Элизабет оплот спокойствия и стабильности. Рулевой своего семейного корабля. Остается у руля, даже когда их несет на скалы. — Пойдем, мне не помешает бокал вина.