Разочарованная

Орегон. Портланд. Начало 80-х годов 21 века.

— А вот и наша бабушка, а мы ее совсем заждались… — Напевает Стю, встречая ее у калитки с малышкой на руках. — Наша французская бабушка привезла нам что-нибудь вкусное? — Элизабет целует обоих, слушая, как воркует сын. — У нее колики, если я перестаю петь, она начинает плакать. — Скороговоркой выдает Стю, свободной рукой подхватывая чемодан. — Не надо ма, я могу удержать и свою дочь, и твои вещи. Просто иди в дом. Твой отец тебя уже заждался. Следующим вечером они идут в ресторан. На торжество приглашены все друзья и знакомые, которых у ее отца оказалось на удивление много. Гости много шутят, с удовольствием танцуют и постоянно говорят тосты, так что к концу вечера Элизабет ощущает себя изрядно захмелевшей. Оказавшись дома и убедившись, что все разошлись по спальням, она выходит на улицу подышать воздухом перед сном. Через какое-то время к ней присоединяется сын. — Дед уснул. Лекси и Мари-Элизабет тоже. — Стю набрасывает плед ей на плечи. С тихим шипением крышка соскальзывает с горлышка бутылки с пивом. — Мам, я хотел еще вчера поговорить с тобой, но было столько хлопот. — Он садится рядом с ней на деревянные ступеньки. — Я нашел кое-что твое. — В протянутой руке сына лежит открытка с румяным Санта-Клаусом, вручающим подарок симпатичной девочке в розовом платье. Элизабет замирает, внутри нее натянутая струна. Тронь — лопнет. «Пицца и кино. Пойдешь со мной на свидание?» — Откуда это у тебя? — Забирает открытку и зажимает между ладонями, упираясь лбом в кончики пальцев. Внутри все трещит по швам, дребезжит, закрытая на сотни замков дверь. — Я случайно нашел в корзинке для почты, когда помогал деду со счетами. На ней твое имя, и адрес… — Стю на мгновение замолкает. Элизабет не замечает, как начинает покачиваться от напряжения, застывшего в теле. — Мам, зачем ты писала профессору Уайту? У вас… У вас был роман? — Она почти физически ощущает осуждение в его голосе: «Как ты могла за спиной у отца с его лучшим другом?» — Не смей… Не смей так думать о нем… — У нее пропадает голос и приходится напрягать связки, чтобы вытолкнуть из себя слова. Горло сдавливают слезы, смешанные с какой-то детской обидой: «Я же ничего не сделала. Не успела!» — Он был хорошим… — Пицца и кино. Пойдешь со мной на свидание? Это же ты написала! — Ты читал мою почту?.. — Да читал. Там твое имя и его адрес. Откуда ты вообще его взяла? — Все не так… — Но там написано про свидание!.. — Ты же ничего не знаешь, совсем ничего… — Она зажмуривается, пытаясь сдержаться, но слова сына, словно сбили все настройки, снесли все щиты, и слезы хлынули неудержимым потоком с громкими всхлипами и отчаянным бессилием перед судьбой, которая отняла все, даже не дав попробовать. Элизабет плачет, закрывая лицо руками, и чернила на открытке расплываются от влаги. Нет сейчас ни сына, ни матери, ни дома с темными окнами — только брошенная девочка, оплакивающая свою первую любовь и разбитые мечты. — Мам, ну не плачь, мам, пожалуйста… — Стю как-то неловко обнимает ее, привлекая к себе. — Я же не хотел мам, я не хотел… ну, прости, пожалуйста… Элизабет не слушает его. Она хочет рассказать. Она должна рассказать, потому что иначе просто никогда больше не перестанет плакать. — Профессор Уайт… Стэнли дружил с твоим отцом еще в школе. А потом он встретил меня… — Впервые Элизабет не пытается подбирать слова, чтобы никого не ранить. Ее рассказ настолько правдив, насколько это возможно. И все предстают без прикрас. Она не скрывает ничего: ни измен мужа, ни своих побегов к жестяной банке с открытками, ни того, как в первый раз не решилась отправить сообщения, а во второй — не успела дозвониться… Как словно замерзла изнутри в день его смерти и все не может отогреться… И с каждым словом черная дыра в ее груди уменьшается. Она не исчезает совсем, но больше не мешает дышать. — Так вот почему ты была такая странная тогда. После долго молчания, когда ночную тишину нарушали только тихие всхлипывания Элизабет, Стю спрашивает: — Получается, профессор Уайт ушел, чтобы вы с папой были счастливы… А папа знает об этом? — Нет, я не смогла ему рассказать. Это бы уничтожило его. — Ты не права, мам. Я думаю, ты должна ему рассказать. Все. Он поймет. Элизабет тяжело вздыхает, вытирая глаза. — Я обещаю подумать об этом. Завтра… Она медленно поднимается и уходит в дом. — Спокойной ночи, Стю. — Спокойной ночи, мам.