Париж. Декабрь. Начало 80-х 21 века.
Ближе к обеду курьер приносит коробку с печеньем и фотоальбомом от невестки. Жизель, словно чувствуя настроение Элизабет, звонит несколько минут спустя. — Привет, подруга… — Щебечет она в трубку жизнерадостно. — Скорее открывай, у меня есть все, чтобы обсудить горячую ночь. Достань бокалы для шампанского. Ещё через несколько минут Жизель разливает искрящуюся жидкость и задорно смеётся: — Скажи мне, что эра воздержания окончена! Как бывший? Нашёл чем тебя удивить? Элизабет делает небольшой глоток шампанского, таинственно улыбаясь в ответ: — Между нами ничего не было. — Нет! Нет! Нет! Не обманывай меня маленькая кокетка. Никто не станет так таинственно улыбаться, вспоминая «ничего». — Жизель грозит ей пальцем и кладёт в рот шоколадную конфету. — Мы посидели в баре, поговорили, он провел меня домой и все. — Я чувствую, что ты что-то недоговариваешь… Уверена, между вами летали искры. Ты видела свое декольте? Он не мог остаться равнодушным… Хотя… Знаешь, у некоторых мужчин с возрастом начинаются проблемы… Может быть, у него тоже? — Нет у него никаких проблем. — Огрызается Элизабет. Иногда бесцеремонность подруги переходит все границы. — Ладно, ты скажи, он звонил сегодня? — Нет, курьером передал подарки от невестки и все. Мари-Элизабет так похожа на свою маму, а улыбка у неё, как у Стю… Жизель вежливо слушает рассказ о внучке, но заметно, что эта тема ей не так интересна, как вчерашняя встреча. — Эль, ты сегодня придёшь в салон? — Не знаю, я хотела пройтись по магазинам. Надо купить подарки к Рождеству. — Без тебя там будет скучно… — Жизель так на неё смотрит, что Эль становится неловко и хочется поплотнее запахнуть халат. — Присоединяйся, если передумаешь. Подруга уходит также внезапно, как и появилась. В её бокале пузырится недопитое шампанское. Элизабет закрывает двери на замок и забирается обратно в кровать. Ей хочется спрятаться от собственных мыслей, от чувств, которые всколыхнули слова Жизель, от томящего тепла внизу живота, что возникает при мыслях о бывшем муже.***
Она просыпается от настойчивого стука в окно. Неохотно открывает глаза, удивляясь темноте в комнате. «Сколько я спала? Который час?» Стук продолжается, рождая в груди глухое раздражение. Но только Элизабет решает встать и выглянуть в окно, как все стихает. Тишина настолько пронзительная, что сдавливает голову, даже тиканья часов не слышно. «Невозможно». Сует ноги в теплые тапочки и подходит к окну. Ей кажется, она слышит мелодичные напевы гитары и видит чей-то силуэт в свете фонаря. Прислушивается, прячась за занавеской. «Кому могло прийти в голову музицировать на морозе?». Звук становится громче, нарастает, как волна, поднимаясь до второго этажа. Уже не обманешь себя разыгравшимся воображением. Под тонкими пальцами дрожит стекло, диктуя ритм дыханию. — A hundred days had made me older since the last time that I saw your pretty face A thousand lights had made me colder and I don't think I can look at this the same But all the miles had separate They disappeared now when I'm dreaming of your face I'm here without you baby but your still on my lonely mind I think about you baby and I dream about you all the time I'm here without you baby but your still with me in my dreams (Я стал старше на сто дней с тех пор, Как видел тебя в последний раз. Ничто не может согреть мне душу, И я не смирюсь с этим. Я не замечаю километров, разделяющих нас, Когда вспоминаю твоё лицо. Я здесь без тебя, малышка, но я по-прежнему о тебе думаю. Девочка, я постоянно думаю и мечтаю о тебе. Я здесь без тебя, малышка, но в моих мечтах ты рядом со мной.*) Она смотрит в небо на бесконечную россыпь звезд и, кажется, что их свет становится все ярче и ближе, заполняет собой все, стирая тьму, заснеженную улицу, знакомый силуэт, и остается только голос и переливы гитары, качающие на своих волнах ее трепещущее сердце… Элизабет растворяется в этом свете, рассыпается в пыль… Золотистую пыльцу фей… — Алло, Эль? Я решил задержаться в Париже на несколько дней. Пойдешь со мной на свидание?..