So no one told you life was gonna be this way Your job's a joke, you're broke Your love life's DOA It's like you're always stuck in second gear When it hasn't been your day, your week, your month Or even your year, but I'll be there for you When the rain starts to pour I'll be there for you Like I've been there before I'll be there for you 'Cause you're there for me too “I'll be there for you” The Rembrandts
Разорвав рукопожатия и встретившись взглядами, они подумали об одном и том же. Гарри и Блейз резко повернули головы в сторону кровати, на которой, по идее, должен был находиться Малфой. Его там не оказалось. Не сговариваясь, они выбежали из спальни, надеясь на то, что Малфой ещё не успел исчезнуть и настучать на них. В гостиной было ни души. Значит Малфой уже сбежал, и сейчас им предстоит разбор полетов. Против них сейчас играло два весомых, во всех смыслах, аргумента: два бессознательных сокурсника в их же спальне. Вдобавок, окровавленные руки никак не свидетельствовали об их невиновности. Гарри не сомневался, да и Блейз, похоже, тоже, что Малфой распишет всё в красках и не постесняется переврать случившееся от начала и до конца. Бежать за Малфоем уже было бессмысленно, так как тот уже, скорее всего, добрался до кабинета Снейпа. Так что они просто оба остались в гостиной, ожидая своей участи. — Спасибо тебе, — сказал Гарри. — Честно, если бы не ты, то меня бы пришлось соскребать со стенки. Забини улыбнулся слегка разбитыми губами и лишь отмахнулся: — Да не за что, — а потом весело посмотрел на Гарри. — Ну, не мог же я стоять и смотреть, как двое бьют одного, нужно было уравнять шансы. По весу, конечно, не уравнял, но по числу участников — да. Гарри вымученно улыбнулся в ответ. Несмотря на то, что у него невыносимо болело все что можно, рядом с Блейзом он чувствовал себя в безопасности. Гарри никогда не приходилось в драках принимать помощь от кого бы то ни было, и он не знал, как на это реагировать. Он всегда выкручивался сам и только сам. Пока они стояли и мирно беседовали, в гостиную вихрем влетел профессор Снейп, черный как туча, а когда заметил их, то его и вовсе перекосило. Обойдя несколько диванов и кресел, декан факультета Слизерин приблизился к ним и одарил обоих увесистой порцией презрения. Гарри почему-то показалось, что он удостоился большей её части. Выглядел профессор так, будто хотел прихлопнуть их обоих без раздумий, но сдерживался из последних сил. Когда его взгляд упал на окровавленные руки, которые Гарри пытался как можно незаметнее скрыть, то профессор резко схватил его за одну из них и, поднеся к лицу, осмотрел. Черные как уголь глаза профессора потемнели ещё больше. Гарри стало не по себе. Снейп с отвращением выпустил из своих рук запястье Гарри: — Стойте здесь и никуда не уходите. Вам ясно? — кинув напоследок взгляд, от которого цветы вянут, профессор резво понесся в спальню первокурсников. Им с Блейзом ничего не осталось, кроме как ждать. Бежать куда-то не было смысла. "Ну вот, не успел приехать, как сейчас скажут собирать чемоданы". Веры в то, что восторжествует справедливость и накажут зачинщиков драки, у него не было. Они молча стояли, не смея проронить ни слова. Каждый думал о чем-то своем, хотя сейчас Гарри казалось, что они думают об одном и том же: "За драку в первый же день обучения их уж точно по головке не погладят". Спустя несколько минут в гостиную вернулся Снейп ещё более разъяренный, чем прежде. Воздух вокруг него был просто раскалённым до предела, словно в летнюю жару. Гарри попятился назад, когда профессор, преодолев расстояние от двери в спальню до места, где стояли ребята, в несколько шагов, оказался с Гарри лицом к лицу. — Профессор, я… — Что "вы"?! Вы хоть понимаете, что натворили, Поттер? Вам обоим грозит исключение! "Ну, я так и знал", — обреченно подумал Гарри. — Нападение на сокурсника, побои, драка. Кто вас этому научил? Магглы? При первой нашей встрече вы показались мне более уравновешенным человеком. Видно, я ошибался — вы такой же зазнайка, как и ваш отец. Эти слова зацепили Гарри, и он опустил голову, не смея перечить. — Но они напали первыми… — стоявший рядом Блейз сделал попытку оправдаться. — О вас я вообще молчу, мистер Забини, — Снейп словно не обратил внимание на его довод, — после подобного вы не достойны носить имя чистокровного волшебника. — Гарри увидел как в этот момент лицо Блейза резко побледнело, но тот ничего не ответил, лишь поджал губы и потупил взгляд. — Была бы моя воля, вы бы оба уже ехали на обратном поезде в Лондон! — продолжал шипеть Снейп. — Но исключение студентов вне списка моих полномочий. К сожалению. Декан строго оглядел их ещё раз. — Следуйте за мной, — приказал он после недолгой паузы, — директор решит, что с вами делать. Ваше счастье, что повреждения, нанесенные вами мистеру Крэббу и мистеру Гойлу, излечимы, и мадам Помфри с ними справится. Гарри не знал никаких мадам и Блейз, похоже, тоже, но спрашивать сейчас никто ничего не стал. Они шли по бесконечным коридорам, бесчисленным лестницам, проходили мимо множества портретов, обитатели которых только качали головами в разные стороны и осуждающе на них смотрели. Гарри и Блейз еле поспевали за деканом; тот, похоже, об этом совершенно не беспокоился, и зашагал ещё быстрее. Усложняло задачу ещё и то, что невыносимо болели ребра и быстрое движение приводило к их смещению. Блейз, будучи более-менее целым и невредимым, поддерживал Гарри, чтобы тот не упал. Когда Гарри уже окончательно выбился из сил, их путь наконец-то подошёл к концу. Пройдя по меньшей мере через весь замок, они остановились у статуи каменной горгульи. — Канареечные помадки, — буркнул Снейп. Он был раздражен до невозможности, а этот детский пароль, казалось, выбесил его окончательно. Проехавшись по винтовой лестнице вверх вслед за развевающейся мантией преподавателя зельеварения, что пахла каким-то травмами и медикаментами, они оказались у дубовой двери c молоточком. Снейп громко постучал. — Войдите, — послышался глухой голос по ту сторону. Снейп пропихнул Гарри и Блейза вперед. Они оказались в просторном овальном кабинете, наполненном жужжанием всяческих приборов, о названии и назначении которых Гарри не имел ни малейшего понятия. У окна на высоком стуле с высокой спинкой восседал директор, длиннобородый добродушный старец с живыми голубыми глазами, скрытыми за очками-половинками. Дамблдор жевал какую-то сладость и увлеченно рассматривал её ярко-желтую обертку. — А вот и ты, Северус. Гарри, Блейз, доброго вечера. Проходите. Давайте вместе подождём отца Драко и начнем. Чаю хотите? Только ребята подумали о том, откуда это должен появиться старший Малфой, в камине вспыхнуло изумрудное пламя, из которого, словно сам дьявол, появилась точная копия Драко Малфоя, только на лет двадцать-тридцать старше. Гарри даже отпрянул от неожиданности, но наткнулся на стоящего позади декана и чуть было не отдавил тому ногу. Блейз же, привыкший к такому поведению каминов, остался неподвижен и лишь внимательно смотрел на полуночного гостя. — Дамблдор, Северус, — он величаво кивнул взрослым, будто не замечая стоящих в паре футов от него подростков. — Вечер добрый, Люциус, — тепло улыбнулся Дамблдор. — Рад, что, не смотря на поздний час, вы смогли так быстро присоединиться к нам, чтобы обсудить недавний инцидент. — Мне кажется, "инцидент" — не подходящая формулировка для случившегося, — Малфой старший взмахнул тростью-палочкой и, откинув полы идеально выглаженной мантии, уселся в наколдованное им кожаное кресло. — Из того, что сообщил мне по каминной сети Драко, можно понять, что эти двое — психически неуравновешенные дети, которым не следует находиться в школе. Я, как член Совета Попечителей Хогвартса, требую их немедленного исключения! Думаю, родители Винсента и Грегори поддержат меня в этом решении. — Кого исключать, а кого нет, это уже не ваше решение, Люциус, а моё, — мягко заметил директор. — И наложить вето на мое решение Попечительский совет может лишь в полном составе, а для этого, как вы я думаю в курсе, нужны все двенадцать подписей попечителей. А собрать их будет довольно затруднительно. Некоторые из попечителей всё еще находятся в отпуске. — Но я беспокоюсь о здоровье и сохранности других детей, — напористо гнул свое Малфой, — собственного сына, в частности! И бросаться на него по-маггловски с кулаками я никому не позволю! — О, дорогой Люциус, вам ли не близки подобные методы воспитания... — На что это вы намекаете? — глаза Малфоя сузились. — А есть на что? — директор отечески улыбнулся. — Не кипятитесь, Люциус. Думаю, все было совсем не так. Ведь мы даже не выслушали их версию произошедшего, — Дамблдор взмахнул собственной палочкой и возле его стола возникли еще два кресла, только по-проще и по-меньше, нежели кресло мистера Малфоя. — Присаживайтесь, ребята. Вспомнив о том, что когда он сядет, у него сместятся ребра, Гарри замотал головой в разные стороны, открещиваясь от предложения. — Спасибо, профессор. Я постою, — сказал Гарри. — А ты, Блейз, не присядешь? — директор тепло посмотрел на стоящего рядом с Гарри Забини. — Нет, профессор, спасибо. Гарри, похоже, сломал ребро, когда его избивали Крэбб и Гойл. Блейз состроил добродушную мину, положив руку на Гаррино плечо. Это была не самая благоприятная для Гарри тема, но нужная. Дамблдор при словах Блейза несколько погрустнел и, взглянув на каменное лицо мистера Малфоя, сказал: — Видите, Люциус, ваш сын не пострадал, а вот эти юноши ранены и нуждаются в помощи, — он блеснул глазами из-за очков-половинок. — Всегда есть вторая сторона одних и тех же событий, — философски изрек директор. — Каждый достоин иметь право на второй шанс. Не так ли? После этих слов старшего Малфоя передёрнуло. Непонятно почему, но эта фраза заставила его прикусить язык. Гарри заторможенно следил за тем, как мистер Малфой встает с кресла, прощается с присутствующими и исчезает в пламени камина, ничего не добившись от директора; как удаляется Снейп, сославшийся на нужду в помощи всё той же мадам Помфри. Когда дверь за всеми уходящими закрылась и Гарри и Блейз тоже было собрались уходить, Дамблдор указал им на два кресла: — Не спешите, мальчики. Я хотел бы с вами поговорить, — директор стал более добродушным и искренним, когда рядом не было никого из посторонних. Светлые глаза, скрытые за очками-полумесяцами, заблестели живым огнём. — Чаю, быть может? — Нет, спасибо, профессор. Мы не хотим, — Блейз ответил за них обоих. — Ну что ж, тогда обойдемся без него. А я так люблю чай, особенно с лимонными дольками — мои любимые, — Дамблдор почти с детским разочарованием воспринял их отказ. — Эти сладости как ничто другое возвращают меня к воспоминаниям о юности и беззаботности, когда не нужно ни за кого думать, кроме себя самого. Кстати, лакричные конфеты подходят под это лучше всего, — беззаботно уточнил директор. Дамблдор все же налил себе чаю, достал поднос со сладостями и, положив в рот одну дольку, прикрыл глаза. Гарри и Блейз переглянулись, думая, как бы поскорее убраться отсюда. Дамблдор открыл глаза, и его посерьёзневший взгляд устремился к двум школьникам, которые стояли как вкопанные, не понимая, что происходит. — Может, вы все-таки расскажите мне свою версию случившегося? С чего началась ссора? Статус ответчика решил взять на себя Гарри, так как был непосредственным виновником торжества. — Малфой предложил пожать ему руку, а я отказался, — звучало даже как-то глупо. — Почему же ты не принял столь благородное побуждение, как желание завести дружбу, Гарри? — брови директора поднялись вверх. — Он указал мне, с кем мне стоит общаться, а с кем нет. Начал обзывать семью Уизли, с которой я подружился ещё в поезде. Директор принял обычное добродушное выражение лица, мол, пазл сложился. И с видом "не нужно больше слов — я все понял" вымолвил: — Единственное, что я могу вам посоветовать, так это быть терпимыми к мистеру Малфою. Я так понимаю, он был уязвлен твоим отказом от дружбы, Гарри. И попросил мистера Крэбба и мистера Гойла, как бы… уговорить тебя на совместное знакомство. "Если это так можно назвать, конечно". — Крайне неразумно с его стороны, — продолжил директор. — Нельзя заставить одного человека общаться с другим насильно, — он задумчиво поправил очки, — но люди часто не сходятся характерами. Бывает. Уверен, вы найдете с мистером Малфоем общий язык. Почему-то Гарри очень слабо верилось и в подтверждение этому стоявший рядом Блейз тихо хмыкнул. Дамблдор пребывал в философских размышлениях, а у Гарри выдалась минутка на, что называется, повертеть головой по сторонам. Портреты, как понял Гарри, предыдущих директоров сейчас возбужденно перешёптывались, вставая со своих нарисованных кресел, а на жердочке в противоположном углу комнаты сидела прекрасная птица. Гарри видел подобных только по картинкам из сказок, которые он брал в школьной библиотеке Литтл-Уингинга. Но даже самая смелая фантазия художников не могла передать на листе бумаги все разнообразие огненно-рыжих красок, которые переливались в оперении прекрасного феникса и менялись местами, словно языки пламени. Птица, несмотря на всю свою красоту, почему-то выглядела слегка ободранной и уставшей, но всё равно была безгранично прекрасна. — Это феникс, верно, профессор? — решил уточнить у директора Блейз, который тоже наблюдал за прекрасным созданием. — Верно, — ответил директор. — Сейчас Фоукс переживает не самый благоприятный момент в своей жизни. Удивительные создания фениксы, очень преданные, кстати. Словно в подтверждение этих слов, Фоукс взмахнул крыльями, перелетел с жердочки на плечо директора, что-то курлыкнул тому на ухо и вновь расправил крылья, переместившись на плечо Блейза. Гарри повернулся к директору, ища взглядом объяснение, но тот лишь внимательно наблюдал за Фоуксом и Забини. Феникс плакал: тонкие прозрачные струйки слёз капали на лицо Блейза. Они стекали по разбитой брови вниз к окровавленной губе и вмиг заживляли все повреждения, раны и ссадины. Через несколько секунд перед ними стоял улыбающейся Забини, такой, каким Гарри видел его на распределении, здоровым и невредимым. Он нежно погладил феникса по голове, а тот в свою очередь благодарно курлыкнул и перебрался к Гарри на плечо. Теплые слезы Фоукса обожгли раны Гарри своим лекарственным действием. Он чувствовал, как ссадины на лице щиплют и затягиваются. Затем птица повернула голову в полупоклоне. На этот раз большее количество слезинок, нежели в предыдущий раз, скатилось по перьям феникса и упали на окровавленную рубашку под ученической мантией. Влага просочилась через ткань к сломанному ребру. Заживление было крайне болезненным, будто свежую рану обожгли кипятком. Гарри не сдержался и болезненно вскрикнул. Но уже через мгновение все кончилось, он больше не чувствовал боли — лишь усталость и опустошенность. — Спасибо тебе, — сказал Гарри и нежно погладил Фоукса под клювом. Перья по ощущениям были невесомыми и словно сделаны из пуха, а пальцы проходили сквозь оперение. От феникса веяло теплом, и, погладив его, казалось и вовсе можно было обжечься. Фоукс же разомлел от таких ласк и терся клювом о ухо Гарри, что-то курлыкая на своем, феничьем. — Довольно редкое явление, — задумчиво произнес директор, — когда феникс плачет в конце своего жизненного цикла, ведь ему нужно беречь силы для последующего перерождения. Никто не знает, чем они руководствуется в выборе пациентов, но это определенно обозначает, что вы ему оба понравились. Дамблдор загадочно улыбнулся, и его голубые глаза заблестели ещё больше, а затем он продолжил, сменив тему: — Ваша взаимовыручка и взаимопомощь, Блейз, достойна наивысших похвал. Сегодняшний случай ясно показал, что вы с Гарри можете стать и будете хорошими друзьями; главное, помните и никогда не забывайте о том, что настоящая дружба — огромная редкость. Как такая замечательная птица феникс, дружба может сгореть в огне ссор и раздоров, но затем возродиться и стать более сильной и крепкой… Директор, по-видимому, считал, что его слова должны были произвести впечатление на двух слизеринцев, но те были настолько изможденными, что просто кивали, не задумываясь и не вслушиваясь в сказанное. — А сейчас вам пора в постели, — подытожил Дамблдор. — Завтра ваши первые занятия. Вы можете пропустить первых два; я предупрежу Северуса. Профессор Бинс, полагаю, вовсе не будет возражать против вашего отсутствия. Потратьте это время на отдых. Доброй ночи. — Спокойной ночи, профессор, — в один голос сказали Гарри и Блейз, поворачиваясь в сторону двери. Выйдя из кабинета директора, Гарри осознал всю легкость шага и простоту походки, когда ничего не болит и больше не мешает сломанное ребро. Он ещё раз мысленно поблагодарил Фоукса за столь мгновенное выздоровление. Большую часть пути к подземельям Гарри и Блейз провели, болтая друг с другом, с улыбкой вспоминая о случившемся. Блейз довольно удачно изобразил лицо Снейпа, когда тот вихрем влетел в гостиную факультета. Когда они дошли до самой гостиной, то никого в ней не обнаружили: уже ночь на дворе. Можно, конечно, было ожидать, что сверху на них набросятся две обезьяны в лице Крэбба и Гойла, а из-за дивана выкатится Малфой и кинет в них гранату, пальцами заткнув уши перед взрывом. Но ничего подобного — в спальне царила полная тишина. Пожелав друг другу спокойной ночи, они скрылись под одеялами своих холодных постелей, не снимая грязной, запачканной каплями крови одежды. Они очень устали, и у них не было сил на то, чтобы раздеться. Малфой вроде бы дремал, а его свита, излеченная в медпункте за время их разговора с директором, кажется, мирно сопела и не заметила, как они вошли. Когда Гарри задергивал полог своей кровати, то ему показалось, что он услышал какой-то шорох, но он не придал этому особого значения; ему слишком хотелось спать, и, упав лицом в подушку, он мгновенно уснул.***
Звук чужого тела, ударяющегося об стену, мгновенно вывел Гарри из сна, словно нашатырь — разомлевшую в жару барышню. Что пробудило его окончательно, так это уже не только звук скользящего по полу тела Блейза, а удар об стену его собственного. Из него мгновенно выбило весь дух, он упал на холодные камни слизеринской спальни и, встав на колени, попытался перевести дыхание, захватить хотя бы каплю такого необходимого сейчас воздуха. Но, похоже, ему было не суждено — его вновь подбросило вверх, в этот раз к потолку. Снова ударившись позвоночником, Гарри упал наземь в бессилии, единственное, на что у него хватило сил, так это на мимолетный взгляд в сторону нападавшего. Малфой стоял перед ним с палочкой в руках и почти мило улыбался. — Поттер, ты решил, что просто так отделаешься? — с легким сожалением в голосе проронил он. — А как же наша дружба? Ах да, ты не захотел принять её. Ты предпочел дружбу Забини, а зря, — Малфой зашагал взад-вперед по комнате. — Знаешь, я всегда думал: "А какой на самом деле этот Мальчик-который-выжил?" Я хотел с ним познакомиться, поговорить, ведь он мой ровесник! Ждал того момента, когда я приеду в Хогвартс и смогу увидеть его своими глазами. Сказать по правде, я представлял тебя другим. Но неважно… — он резко переменился, его ртутные глаза, которые до этого хранили хотя бы видимое спокойствие, нездорово вспыхнули. — Я приехал сюда, надеясь познакомиться с Гарри Поттером. Ты попал на тот факультет, что и я, но когда я предложил свою дружбу, ты отказался. Довольно грубо с твоей стороны. Но я готов дать тебе второй шанс, Поттер. Воспользуешься им? Давай с самого начала, — он наклонился, и его лицо оказалось прямо напротив Гарриного. — Привет, я Драко Малфой, — он протянул руку лежащему Гарри. — Давай дружить. Настолько душевно неуравновешенного типа Гарри не видел никогда. Даже дядя Вернон со всеми своими садистскими замашками не походил на заядлого маньяка-убийцу, а Малфой сейчас выглядел именно так. Лунный свет, лившейся из маленького окна у потолка, играл бликами в платиновых волосах. Сейчас Малфой казался практически бесплотным, как призрак. Нужно было срочно что-то делать: выбирать, пожать руку Малфою и принять дружбу или послать его куда подальше. Сердце кричало, что нужно выбрать второе, отбросить протянутую руку, накинуться на соперника, грызться зубами, но не принять такую позорную дружбу. Разум твердил обратное: "Протяни руку, и будешь спасен! Тебе не выстоять против всего факультета — их больше. Подумай о Забини!" Гарри взглянул на Блейза. Тот был практически без сознания, поддерживаемый под обе руки Гойлом и Крэббом, в глазах которых читался страх. Они боялись Малфоя. "И как они вообще так быстро оклемались? Видать, маги и вправду знают, как лечить быстро". Ситуация требовала неотложного решения. Малфой стоял с протянутой рукой уже довольно долгое время, и, казалось, его терпение было почти на исходе. "Гори ты в аду, Малфой". Гарри протянул тому руку. Победная улыбка, нет, не улыбка… оскал исказил лицо Малфоя. Он даже не попытался скрыть торжествующих нот в своем голосе: — Правильное решение, Пот… — не успел он договорить, как резко закричал от боли — ладонь, а затем и часть мантии Малфоя в районе предплечья занялись зеленым, как знамена Слизерина, пламенем. В воздухе раздалась вонь паленой ткани и мяса. Малфой попытался отдёрнуть свою руку, но Гарри держал крепко, не отпуская. Малфой испугался не на шутку. Победного оскала как не бывало, магического лунного свечения тоже. Теперь он был похож на обычного до смерти напуганного мальчишку, которому было очень больно. — ОТПУСТИ, ПОТТЕР!!! — истерично завизжал Малфой. Будто очнувшись, Гарри разжал ладонь. Как у него это получилось? Он изучал заклятие Инсендио перед школой, но разве его можно наложить без палочки? Гарри просто хотел причинить Малфою боль — ничего больше — и у него вышло! Тем временем Малфой, стеная, как раненый зверь, попятился в сторону своей кровати и, споткнувшись, упал на пол. Уже на четвереньках он отполз в сторону стены и, не обращая внимания на окружающих, принялся баюкать свою обожженную конечность, от которой все еще валил пар. Гарри же стоял ровно, задумчиво рассматривая свою ладонь, на которой не было ни единого ожога. Крэбб и Гойл застыли как вкопанные, не зная, что им делать, чьи приказы исполнять. Они потерянно смотрели на своего рыдающего от боли господина, и на их лицах отобразился самый настоящий ужас. Нужно было ковать железо, пока горячо. Воспользовавшись паузой и потерей бдительности присутствующих, Гарри схватил лежащую на полу палочку, которая выпала, когда его выдернули из собственной кровати, и направил на громил. — Отпустите его, — он сам удивился твердости своего голоса. Те повиновались. Блейз потерял опору и чуть было не шмякнуться носом о грубый камень. — Отойдите в сторону, — приказал Гарри, не опуская палочки. Крэбб и Гойл послушались вновь. Они боялись его. Гарри не мог сказать откуда, но он это знал. Через несколько минут они с Блейзом были уже на пути в гостиную, оставив за своими спинами страх слизеринской спальни. Гарри поддерживал Блейза, чтобы тот ненароком не упал. Дойдя до одного из черных кожаных кресел, Гарри опустил в него Забини и сам рухнул в соседнее. Он снял очки и устало потёр переносицу — первый день в школе, а такой бардак вышел. На пути в Хогвартс Гарри думал, что здесь намного лучше, что здесь он забудет об унижениях и задирающихся к нему однокашниках — но нет. Дети были везде одинаковыми, и, как всегда бывает, мечты рухнули, даже не дав милосердного намека на исполнение. Гарри завороженно смотрел на полыхающий огонь в камине гостиной. Вырываясь из-под поленьев, тот порывался распространиться вширь по каменной кладке, но столкнувшись с непреодолимой преградой, отступал, но не сдавался. Пламя вновь упрямо протягивало свои многочисленные руки-языки к безразличному бетону. Даже огонь, не имеющий разума, не сдается, а он, человек, чем хуже?***
Гарри проснулся от того, что кто-то с силой тряс его за плечи и, похоже, уже довольно долгое время. Он неохотно разлепил веки и с сонным недовольством посмотрел на наглеца, посмевшего его разбудить. А наглецом оказался никто иной, как Блейз Забини, дергающий его несчастную тушу в разные стороны. — Гарри, ну вставай же! Да вставай, я кому говорю! Уже полдень! Мы проспали! Как только до Гарри дошел смысл сказанной Блейзом фразы, он вскочил с кресла и тут же об этом пожалел — ушибленная спина отозвалась категорическим несогласием с таким решением. Гарри повернул голову в сторону часов, показывающие не сколько сейчас времени, а что нужно в это время делать. Стрелка указывала на "обед", благополучно оставив позади надписи "первый урок" и "второй урок”. Кое-как приведя себя в порядок, они помчались в Большой зал, в который вскоре вошли под аккомпанемент звона столовых приборов. В воздухе витал запах жареного картофеля и чего-то фруктового, раздражающий вкусовые рецепторы истощенного организма. Гарри не глядя последовал в сторону слизеринского стола, увлекая за собой Блейза. Они решили сесть с краю, подальше от всех. Конечно, они в этот момент выглядели несколько отчужденно, но им было плевать. Зато никто не мешал — пять мест слева и справа от них пустовали. Когда Гарри потянул руки в сторону вилки и ножа, желая начать такую желанную трапезу, то понял, что на них смотрят. Буквально материальные взгляды неодобрения, любопытства и один обжигающий — ненависти. В то время как Блейз уже принялся за еду, Гарри поднял голову, ища этот взор. Найти белобрысую макушку Малфоя среди черноволосых соплеменников по факультету не составило труда. Ладонь того была перевязана куском простыни. На этот раз он не решился идти в Больничное крыло и жаловаться кому-либо — слишком стыдно. Малфой смотрел на него с неприкрытой ненавистью. Гарри же позволил себе самодовольно ухмыльнутся в ответ, от чего Малфоя перекосило ещё пуще прежнего. Довольный результатом, Гарри принялся за еду. Третьим уроком после обеда были чары, словно в насмешку, сдвоенные с Гриффиндором. Гарри и Блейз зашли вдвоем среди прочих учеников. Гриффиндорцы смотрели на Гарри с любопытством, а Рон, заметив его, помахал рукой. В то же время слизеринцы никак на них не реагировали, вроде бы Гарри и Блейза вовсе не было в классе. Они только беспечно улыбнулись подобной реакции однокашников и прошли дальше по кабинету, сев за практически последнюю парту. Как бы Гарри ни хотелось, но на уроке не было абсолютно ничего интересного. Когда маленький профессор Флитвик дошел до фамилии "Поттер", то взвизгнул, подпрыгнув на месте, и свалился на пол со своей стопки книг, которая служила ему возвышением над головами учеников, чтобы хоть как-то всех видеть. После того, как со списком было покончено и профессор смог забраться на свое возвышение, он начал обучать их, как правильно держать в руках палочку и как правильно ею взмахивать. Они целый урок убили на бесполезное махание во все немыслимые стороны: плавные, резкие, быстрые и медленные. После этого даже у Гарри, который до этого, живя в "Дырявом котле", тренировался и учил заклинания, заболела рука с непривычки. Хотя, судя по усталости остальных учеников, ему было гораздо легче перенести подобные упражнения. В сравнении с Блейзом, конечно, которого с самого детства приучали к волшебству и его использованию, он выглядел не профи, но все же лучше других магглорожденных из Гриффиндора. Факультет Слизерин в полном его составе, конечно, состоял исключительно из отпрысков чистокровных семей. На лица юных змей можно было смотреть бесконечно: они морщили носы, делая пассы палочкой, словно это было занятие, не достойное их, и с презрением смотрели на преподавателя, который дал им такое глупое задание. — Гарри, — толкнул локтем соседа по парте Блейз, выполняя другой рукой бесконечные движения палочкой. — Чего? — Гарри был занят тем же унылым занятием. — Я тут подумал. Может, нам стоит как-то себя защитить? Малфой не сводит с нас глаз почти весь урок, — Блейз кивнул в сторону упомянутого. — Я не верю в то, что он оставит попытки отомстить, тем более после вчерашнего. Гарри тоже об этом думал по дороге к кабинету чар. Белобрысая гадина не из тех, кто оставит все как есть. Вчера Гарри унизил его, обманул, соглашаясь на дружбу, и слегка подпалил тому зад, если можно так выразиться. Гарри самому не нравилось то, что он вчера сделал, вышло подло, но другого выбора не было. Нужно было защищаться, и в тот момент он совершенно не думал о морали и о том, как это выглядело со стороны. Может, все-таки не зря его Шляпа в Слизерин отправила? — И как мы себя защитим? Будем спать по очереди, держа караул, в гостиной до конца года, а потом надеяться, что в следующем Малфой остынет? — Да нет же, — прошептал Блейз. — Предлагаю сходить в школьную библиотеку и поискать защитные заклинания. В ней должно быть что-то полезное. — Хорошо, — Гарри всерьез воспринял это предложение, это был единственный выход. Выучить то, что поможет их защитить от нападок Малфоя, казалось замечательной, даже жизненно важной, идеей. — Когда пойдем? — Я думаю, лучше после уроков, — сказал Блейз и потянул Гарри к выходу из кабинета: колокол только что прозвенел. Урок был окончен.