Вы видели когда-нибудь Сомбреро? Сомбреро — шляпа безразмерного размера, Под этой шляпой в жаркий день Сто человек влезают в тень… Такое я купил себе Сомбреро! Пускай дождливо на дворе и серо. Но если ты купил себе Сомбреро, Скачи на лошади вперёд, Пусть гром гремит и дождь идёт… И лошадь не промокнет под Сомбреро! "Сомбреро" Андрей Усачёв
Когда они обнаружили сейф пустым, лицо добродушного великана по цвету стало похожим на белую простыню, и его буквально затрясло всем телом. Казалось, он вот-вот вызовет локальный камнепад, грозивший похоронить их всех в пещерах банка к чертовой матери. Гарри понятия не имел, что все это могло означать, но ничего спросить так и не успел, так как Хагрид поспешно отправился доложить о случившемся директору. И бегающие в панике гоблины, которые немедленно забили тревогу, когда узнали о краже, вежливо указали Гарри на выход, чтобы он не мешался под ногами. Так что ему пришлось идти за покупками самому, против чего он, в общем-то, не возражал. Благо деньги, которые они забрали из его фамильного сейфа до того, как спуститься к хранилищу №713, были при Гарри. Сейчас же он сидел в своей комнате в "Дырявом котле" и задумчиво крутил новую палочку в руках. Тис и перо феникса, как и сказал Олливандер; вроде бы ничего необычного, если не тот факт, что сестра этой палочки оставила на его руке знак, тайну которого он не мог разгадать с самого детства. Сидя в чулане или просто в уединённом месте в саду, он довольно часто рассматривал рисунок; ему всегда казалось, что это не просто изображение змеи и черепа, а что-то особенное, таинственное. Вот и сейчас он смотрел на Метку, закатив рукав рубашки. Если раньше он хотел найти ответ на вопрос, что это могло значить, то теперь, когда тайна появления знака на его предплечье была раскрыта, он смотрел на неё почти без интереса. Просто раздумывал о том, что ему пришлось отдать за обладание Меткой. Родителей, детство и многое другое, чего он желал раньше. Хотелось стереть её и не видеть больше, но, похоже, это сделать Гарри не удастся никогда. За тот месяц, что Гарри прожил в "Дырявом котле", он успел побывать во всех магазинах Косого переулка, начиная от аптеки "Всё для зелий" и заканчивая кафе "Мороженое от Фортескью". У последнего, кстати, было довольно уютно и светло, а мороженое в столь удушливую пору было желанным десертом для многих магов. Кафе пользовалось огромной популярностью среди волшебников и никогда не пустовало, особенно в обед и вечером. Так, впрочем, и Гарри сейчас сидел за одним из столиков в углу, в задумчивости терзая несчастное фисташковое. За время проживания среди магов он успел проникнуться бытом и всем многообразием жизни волшебников. Гарри перестал удивляться чему-либо: то, что раньше казалось ему непонятным и чудаковатым, теперь воспринималось как должное. Совы по утрам и летающие записки не вызывали больше моря восторга и удивления, а стали чем-то привычным и почти родным, будто он был тут раньше, когда-то давно, а теперь просто вспоминал. Без дела Гарри почти никогда не оставался, он постоянно чем-то был занят: то читал книги из школьной программы и не только, то общался с Томом и другими посетителями "Дырявого котла", скрывая Метку под длинным рукавом клетчатой рубашки. Гарри решил умолчать о своей фамилии, дабы это не сказалось на непредвзятости ответов на его вопросы. Люди рассказывали ему обо всем на свете: о Министерстве Магии, о чистокровных и полукровках, о квиддиче и спортивных командах, о растущих ценах на разные товары и так далее. Даже была одна старая леди, которая начала грузить Гарри историями о её домашних питомцах, постепенно перейдя к истории измены её мужа с лучшей подругой, с которой она больше не общалась, ибо та — "двуличная стерва". Слава Мерлину, на моменте, когда старая ведьма застала своего мужа и подругу в спальне и, похоже, вот-вот готова была разразиться рыданиями, Гарри удалось улизнуть в туалет по нужде, чтобы потом не пришлось утешать пожилую женщину, утирая её слезы дешёвыми столовыми салфетками. Впрочем, такие случаи были редкостью, а Гарри мог свободно ехать в Хогвартс вполне подготовленным. Когда Гаррино мороженое превратилось в бесформенную растаявшую жижу, он вынырнул из своих мыслей и вспомнил, что засиделся и уже пора уходить — завтра ему нужно на Кингс-Кросс, а вещи до сих пор не собраны. Выпив залпом тёплое мороженое, Гарри поднялся из-за стола, заплатил и, поблагодарив хозяина, вышел из кафе.***
Невозможно представить, скольких усилий стоило Гарри добраться до этого чёртового вокзала. Вещи, которые он взял с собой в дорогу, не вместились в один чемодан, и ему пришлось тянуть на себе огромную тяжесть книг и вещей через полгорода. С двумя пересадками в забитых битком вагонах он все-таки добрался до места назначения и с огромным облегчением вдохнул полной грудью, когда двери метро закрылись позади него. Сейчас же Гарри стоял на обозначенной платформе вокзала, между девятой и десятой. Хвала небесам, он додумался заранее расспросить завсегдатаев "Дырявого котла", где именно находится вход на волшебную платформу. На него смотрели как на идиота все кому не лень. Одинокий мальчик без родителей с огромной тележкой вещей и с сидящей в клетке полярной совой. "М-да, ну прямо сама непримечательность", — подумал он. Приняв самый что ни на есть безразличный вид, он двинулся в сторону стены, разделяющей платформу девять и десять. Шум позади сменился суетой спереди — он оказался по ту сторону платформы. Наконец-то! Ярко-красный поезд из шестидесятых одаривал клубами серого дыма своих будущих пассажиров и их провожающих. Гарри показалось, что он попал на платформу, которую просто объединили в одну, по крайней мере, людей было именно столько. Словно в муравейнике, все двигалась в разных направлениях. Взрослые суетливо спешили выполнить родительский долг — посадить своих чад на поезд. Кто-то был здесь в первый раз, как и Гарри. Они оглядывались по сторонам и не могли поверить своим глазам. Причём вертели головой не только дети, но и их родители, маглы. Ну ещё бы: прожить всю жизнь в Лондоне, приходя встречать родственников из Манчестера, и ни разу не обратить внимания на странно одетых людей, которые целенаправленно двигаются к одной платформе, а затем исчезают. Довольно непривычно, по правде говоря. Зайдя в свободное купе, Гарри расположил свои вещи на верхних полках, а сам улёгся на одном из сидений. Конечно, будет невежливо, развалившись, приветствовать всех входящих, которые наверняка не раз сюда зайдут в поисках своих друзей и знакомых, но Гарри слишком устал от транспортировки собственных чемоданов, чтобы держать спину прямо хотя бы ещё одну минуту. Гарри прикрыл глаза в надежде уснуть, но не тут-то было — в купе вошёл рыжий мальчик его возраста. — Свободно? — Да, заходи, — Гарри пришлось подняться и сесть ровно. — Тоже первый раз в Хогвартс? — обратился к нему мальчик с огненно-рыжими волосами, на которого, похоже, в детстве высыпали пригоршню веснушек. — Да. А ты, случайно, не из той семьи, что я видел на платформе? У вас большое семейство. — Ну да, — парень замялся, осознав, что его собеседник видел, как мать вытирала ему нос, а его братья насмехались над ним, шутливо называя "Ронни", — у нас большая семья. Я, кстати, Рон Уизли, — он протянул Гарри руку. — Гарри Поттер. Приятно познакомиться! Ох, как ему не хотелось с этого начинать. — Гарри Поттер? Тот самый?! "Ну вот". — Мне родители много рассказывали о тебе… — И что говорили? — поинтересовался Гарри. — Ну-у, что ты победил Того-кого-нельзя-называть ещё младенцем и то, что, — Рон замялся, — тебе очень не повезло, раз… Раз у тебя нет родителей. Мама говорит, они были очень хорошими людьми. — Понятненько. А твои братья на каких факультетах учатся? — Гарри решил сменить тему, переведя внимание с самого себя на тему школы. — Вся моя семья всегда училась в Гриффиндоре, и я, наверное, тоже буду. Перси вот старостой факультета назначили. "Наслышан". — Гарри вспомнил издёвки двух близнецов над старшим братом. — От меня тоже все ждут успехов в учёбе, хотя Фред и Джордж — те ещё бездельники, но отметки у них всё равно хорошие, — Рон погрустнел на мгновение под грузом родительских ожиданий, однако быстро отогнал эту взрослую мысль и, приняв обычный весёлый вид, спросил: — А на каком факультете ты хотел бы учиться? Гарри уже не раз задумывался над этим, когда жил в "Дырявом котле", но не мог никак определиться. Ему казалось, что все факультеты имеют свои достоинства, но больше хотелось все-таки в Гриффиндор или Когтевран, он слышал, как несколько человек за кружкой медовухи обсуждали вечером, кто из каких домов вышел и куда бы отправил собственных детей, когда те подрастут. Из того, что ему удалось узнать, Слизерин — однозначно не подходящий вариант, люди неприязненно отзывались о выпускниках этого факультета, да и к тому же, Волдеморт также был его студентом и иметь с ним ещё что-то общее, кроме сердцевины палочки и Метки, Гарри не хотелось совершенно. — Гриффиндор, наверное, — пожал он плечами. Из задумчивости его вырвала отъехавшая в сторону дверь купе, которая явила взору двух улыбающихся до самых ушей близнецов. — Вот ты где, малыш Ронни! Ухмылка на лице одного из братьев была такой сладкой, что можно было намазать на хлеб, а сам "Ронни" покраснел как маков цвет и запыхтел не хуже хогвартского паровоза. Безобидные, на взгляд Гарри, шутки почему-то вгоняли Рона в краску. — Вы случайно, не видели Ли? Нам нужно с ним кое о чем потолковать… — загадочности в этом тоне было хоть отбавляй. — Не видели, — ответил Гарри, улыбаясь. Он решил взять на себя миссию ответчика, пока у Рона окончательно не повалил пар из ушей. — Ясно, — вместе ответили близнецы. — Вот смотри, Ронни, нормальный человек тебе попался. Шутки хоть понимает… — …Не то, что ты. А он ведь… — …Нас первый раз в жизни видит, в отличие от тебя. — Пора бы привыкнуть к нашему существованию… — …И смириться, приняв, как должное... — …Столь нелёгкую для тебя ношу. — Тебя, кстати, как зовут? — уже хором спросили близнецы. Их речь поочередно завораживала; казалось, у них один мозг на двоих и они просто угадывают мысли друг друга до того, как каждый из них закончит предложение. — Эм-м, я… — он не мог подобрать слов из-за удивления. — Гарри Поттер, — нашелся он. Брови близнецов синхронно взлетели вверх. — Надо же… — …У нас тут живой… — …Экспонат прошлого десятилетия. Не повезло тебе, парень…. — Не успел родиться… — …А тут на тебе — Темный Лорд собственной персоной. — Но ты ж ведь его уделал, правда? — Да уж, Фредди, школа Темных Лордов не учит… — …Как бороться с живучими младенцами, вот и наш Лорд прокололся. — Эх, а у него все так шикарно выходило… там пожар, там разбойничий налет. И с чего он вдруг решил сменить ремесло бандита на похитителя новорожденных? — Ну, наверное, мало зарабатывал, — деловито закончил один из близнецов, прикидывая, сколько могут срубить Темные Лорды за похищение младенца из состоятельной семьи. Хотя речь Фреда и Джорджа была откровенно абсурдной, им удалось заставить Гарри позабыть обо всем и заулыбаться до ушей. Скулы с непривычки стянуло, но это позабавило Гарри ещё больше и он рассмеялся. Громко и чисто, расслабленно щурясь лучам солнца за окном поезда, сбрасывая накопившееся напряжение. Так Гарри не смеялся с тех пор, как впервые увидел тетю в косметической маске с кружочками огурцов на глазах. Выдернувший Петунью из сладкого сна хлопок в ладоши над её головой стоил всех грядущих наказаний. Тётушка вскочила из кресла и, замахав руками во все стороны, попыталась отбиться от бестелесного нападающего. Споткнувшись о диван, она перевалилась через его спинку и с грациозностью полковой лошади упала набок, неистово вопя о помощи. Наконец совладав с собой, Гарри попытался придать выражению лица хоть каплю серьезности. Дверь в купе открылась вновь. Россыпь волнистых каштановых волос почти закрывала лицо девочки, которое, к слову, было крайне суровым и собранным. — Вы не видели жабу Невилла? — спросила она. — Он где-то её потерял. — Нет, — хором ответили все. — Я уже везде искала. Его нигде нет. — Кого его? Невилла или жабы? — попытался подшутить Фред. — Жабы, — раздраженно ответила девочка, тряхнув головой. — Тревор, это он, жаба Невилла! Я думаю, всем все понятно? — она испытующе посмотрела на близнецов, а те только заулыбались ещё шире. — Тогда я, пожалуй, пойду искать дальше. Если увидите жабу, то сообщите об этом мне, ладно? — Обяза-а-тельно, — протянули Фред и Джордж так, что всем присутствующим стало понятно: если им и попадется жаба, то сообщать об этом они не будут уж точно. Девочка на мгновение сощурила глаза, но вслух сказала лишь: — Кстати, я — Гермиона Грейнджер, приятно познакомиться, — и пока никто не ответил, она хлопнула дверью и удалилась. — С чувством юмора у этой девочки явно проблемы… — заключил один из близнецов. — …Но годы, за которые ей придётся учиться с нами в одной школе, изменят её в лучшую сторону, правда, Фред? — О-о, да. Даже сомневаться не стоит! Наше заразительное веселье вытянет любого из бездны занудства… — Кроме Перси. Он неизлечимо болен и не подвергается никакому лечению. Просто кошмар, а не брат, — всплеснул руками Джордж. — Не представляю, как мы с ним живем в одном доме? — А я бы с удовольствием заменил его кем-нибудь другим, вот, к примеру, Гарри. У него хотя бы есть чувство юмора. — Хотя ту сосредоточенную физиономию, которую мы увидели, войдя в купе… — …Захотелось стереть сразу, но он все равно веселый — я знаю. Гарри и не знал, что ответить — ему никогда не говорили подобного. Близнецы видели его только первый раз, а уже прониклись к нему доверием и теплом. Гарри нутром чуял, что тут дело не в его знаменитости. Он действительно понравился этим ребятам, и они приняли его за своего. С ними он чувствовал себя расслабленно и весело. Может это потому, что близнецы излучали нескончаемые потоки веселья, согревающие всех вокруг? С такими не пропадешь, даже в самой безвыходной ситуации. И если Гарри окажется на одном факультете с близнецами, то заскучать ему точно не дадут, а радости в его жизни прибавится на целый вагон.***
— Аббот, Ханна! Гарри стоял среди пока ещё пустых голов будущих однокурсников, пока профессор Макгонагалл объявляла первого кандидата на поступление на один из факультетов. Пока что все шло как надо: Гарри был не самым высоким среди первокурсников и, к счастью, не выделялся среди других абсолютно ничем, ну, разве что Хагрид по прибытии на станцию "Хогсмид" окликнул его издалека по имени… — Пуффендуй! — Распределяющая Шляпа, больше похожая на старый и крайне засаленный кусок фетра, отправила светловолосую девочку на факультет "дружбы и солидарности”. — Боунс, Сьюзен! — Пуффендуй! — очень смышлёная на вид девочка отправилась туда же, куда и первая. — Бут, Терри! — Когтевран! — Браун, Лаванда! — Гриффиндор! — шляпа впервые задумалась над выбором хоть на пару секунд. — Булстроуд, Миллисента! — Слизерин! — полная девочка с черными как смоль волосами отправилась за стол змеиного факультета. — Финч-Флетчи, Джастин! — Пуффендуй! — проорала шляпа, едва коснувшись головы белобрысого первокурсника. — Грейнджер, Гермиона! — знакомая Гарри девочка по случаю в поезде, кажется, только и ждала своей очереди. — Гриффиндор! — Лонгботтом, Невилл! Шляпа думала довольно долго, на лице растерянного мальчика отобразились всевозможные эмоции смущения и различные гримасы мольбы. — Гриффиндор! — мальчик, наверное, сам не ожидал такого поворота событий и чуть не пошатнулся на высоком табурете, но его вовремя подхватила профессор и направила за нужный стол. — Забини, Блейз! — мальчик с черными кудрявыми волосами, стоящий перед ним, двинулся к табурету. Шляпа думала некоторое время и… — Слизерин! — Малфой, Драко! Едва коснувшись головы белобрысого мальчика, шляпа проорала: — Слизерин! В этот раз аплодисменты просто-таки взорвали слизеринский стол. С довольным непонятно от чего лицом Малфой отправился на почетное место среди одноклассников. После ещё была Полумна Лавгуд — странная девочка, которая попала в Когтевран, Нотт и Паркинсон сели за стол змеиного факультета. Наконец пришла очередь… — Поттер, Гарри! Стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды, которые, как ему казалось, не отличались от тех, что на него бросали дети в обычной школе, Гарри взобрался на высокий табурет. Когда его глаза накрыла Распределяющая Шляпа и он оказался наедине со своими мыслями, в голове послышался старческий голос: — Любопытно, действительно любопытно. Не знаю даже, что и сказать… Хм-м… довольно редкий случай. Куда же тебя отправить? Кровь… о да. В тебе его кровь. В это время в голове Гарри мелькали самые различные мысли, но Шляпа не обращала на них ровным счетом никакого внимания и продолжала тараторить: — Я вижу ум, острый ум. Может, Когтевран? Нет, для тебя знания не цель, а средство… Также видна храбрость, она присуща тебе, но ты не полезешь на рожон. Рисковать без причины — не твое. Хитрость. О да, она в избытке, но ты довольно честен с людьми. "Чушь полнейшая". — Да-да, не спорь, — наконец заметила его Шляпа. — Так что же выбрать: Гриффиндор или Слизерин? "Только не Слизерин". — Тогда Гриффиндор? Нет, это не твое. Наследие сильнее желаний и предрассудков. СЛИЗЕРИН! Когда с него сняли шляпу, в глаза хлынул яркий свет Большого зала, но он все равно ничего не видел перед собой, будто его бухнули по голове чем-то тяжелым. Гарри поднялся с табурета и на негнущихся ногах пошёл наугад влево, зная, что где-то там стол, за которым ему суждено просидеть почти шесть лет своей жизни. Он шагал безразличным и задумчивым, не обращая внимания на опасливые взгляды всех остальных. Слизеринцы, похоже, разумно решили не хлопать новому пополнению и просто выжидающе смотрели на него. Кто-то, правда, ухмылялся, вроде сидящего напротив Малфоя. Но Гарри не видел ничего из этого, он также не видел, что братья Уизли за столом Гриффиндора с грустью провожают его взглядом. Гарри сел на свободное место на краю скамьи. Никто не тянул к нему руку, не поприветствовал его. Да и зачем? Вся дальнейшая трапеза прошла для Гарри в тумане собственных раздумий. Директор что-то вещал о том, как он рад всех видеть в новом учебном году, что-то о Запретном лесе, в который лучше не соваться, что-то о завхозе Филче и о том, что пост преподавателя Защиты от темных искусств займет некий Гилдерой Локхарт, кавалер ордена Мерлина третей степени. Все это звучало как будто очень далеко и никак его не касалось. В голове было совсем другое. Теперь он в Слизерине, на чуждом ему факультете. Что-то ему подсказывало, что ему придётся очень несладко. Никогда предчувствие не подводило Гарри. Он всегда нутром чуял опасность: холодок, который быстро бежал по спине, предупреждая о том, что Дадли и Ко поджидают его за углом школы. Приходилось либо пойти другой более длинной дорогой, либо благоразумно подождать, пока Дадли надоест эта игра и он со своими дружками уберётся подальше. За годы пребывания у Дурслей у Гарри выработалось острое чувство интуиции. Он быстро научился прислушиваться к этому непонятному, почти мистическому ощущению, чтобы выжить, не вступая в драку или погоню. Сейчас было так же — электрический разряд пронзал позвоночник снизу вверх и заставлял нервы натянуться до предела. Когда Гарри вышел из режима автопилота, обретя полный контроль не только над головой, но и над всеми остальными частями тела, он и его новоиспеченные софакультетники уже шли по коридорам холодного подземелья. Впереди, как он понял, шагали рослые старосты и вели их в нужном направлении. Они остановились у абсолютно непримечательной стены, и Гарри было подумал, что старосты завели их не туда. — "Слава и честь", — черноволосый староста сказал это уж слишком громко и четко, чтобы все услышали и запомнили. Стена пришла в движение. Казалось, будто невидимая рука стала вдавливать гранит внутрь, камень за камнем. Уже через мгновение камни образовали арку и все разом отъехали в сторону, открывая проход в слизеринскую часть подземелий. Пройдя ещё через огромное количество витиеватых коридоров и нескольких десятков дверей в форме арок, они оказались около самой большой и заметной из них — входа в гостиную факультета. Когда они вошли и рассредоточились, их взору предстала богато отделанная просторная комната, которая могла бы враз вместить весь факультет в полном составе. Среди кожаных диванов и кресел виднелись ковры и полотна всевозможных оттенков зеленого и серебряного. Факелы на стенах висели высоко, чтобы никто не мог их достать, бросая блики на потолок и предметы интерьера. Все говорило о том, что здесь нет места ни грамму аскетизма или хотя бы скромности. Чистота и даже немного маниакальный порядок подчеркивал сдержанность и организованность факультета. Гарри не вертел головой и не таращил глаза, когда видел что-то необычное, поэтому сейчас он, как и его сокурсники, стоял ровно, хотя и был сильно взвинчен. Из тени появилась знакомая Гарри фигура профессора Снейпа, который, молниеносно обойдя первокурсников с правой стороны, остановился по левую сторону камина лицом к ним. Также он не забыл эффектно взмахнуть полами мантии, взбунтовав пламя в камине. Блики света на неестественно сером лице профессора делали его персону ещё более зловещей. Он оглядел цепким взором всех вместе и каждого по отдельности. — Итак, вы здесь. В месте, которое вы будете называть своим домом и жилищем на протяжении шести лет. В месте, где вы сможете заниматься всем, что вам угодно, в пределах школьных правил, разумеется, — по какой-то причине взгляд Снейпа скользнул по Гарри. — Запомните раз и навсегда: это не просто гостиная, где можно болтать и бездельничать, заниматься уроками и личной жизнью, это место, где вы можете чувствовать себя собой, потому что там, — он указал на дверь, — вас ждут чужие люди и чуждые ценности. Другие факультеты будут относиться к вам с подозрением, так что вы должны помнить: Слизерин — единственная ваша семья. Именно поэтому я не потерплю никаких ссор вне этой гостиной — ничто не должно выйти за пределы подземелий. Оставьте свои мелкие распри внутри, как и поступают в семьях. Слизерину не нужны скандалы. Он оглядел собравшихся ещё раз, как бы проверяя, все ли всё поняли. — По учебным вопросам и за помощью вы всегда можете обращаться ко мне. Обычно я нахожусь в своем кабинете. Думаю, напоминать вам, что я ваш декан и что донимать меня почем зря не стоит. Итак, что кому не ясно? Профессор закончил свою речь поднятием правой брови, беззвучно спрашивая, мол, "кто здесь болван и ни черта не понял?" Все молчали, никто не произнес ни единого слова, как и подобает отпрыскам чистокровных семей. Может, просто профессор говорил… убедительно или по какой-то другой причине. Малфой, вон, так и вовсе ухмылялся, будто он сам только что толкнул такую же речь. Впечатлила ли речь декана других, Гарри не знал — все стояли с каменными лицами. Что же это за воспитание такое? Ещё совсем дети, а уже напичкали их манерами и выдержанностью! — Тогда я думаю, вам незачем здесь стоять. Идите в свои спальни и ложитесь спать. Ваши вещи уже там. Завтра в восемь утра начинаются первые занятия, и я не потреплю опозданий от собственных подопечных, а теперь — марш в постель! Снейп, резко развернувшись на каблуках, ушёл прочь, не забыв при этом театрально хлопнуть массивной дверью. Все начали расходиться. Гарри и другие направились к двери, над которой висела серебряная табличка, гласившая: "Первый курс". Коридор в это крыло выглядел примерно таким образом: сырой чёрный камень, из которого состояли стены, был увешан зелено-серыми знаменами факультета. По-над потолком, как и в гостиной, висело множество тусклых факелов, которые отбрасывали тени на двери, что вели в спальни. Двери было четыре: две с одной стороны, для мальчиков, и две с другой, для девочек соответственно. Ни одна из дверей по внешнему виду не отличалась друг от друга, но если подойти поближе и присмотреться, то можно было увидеть стальные таблички, на которых мелких готическим шрифтом были выгравированы имена жильцов каждой из комнат. Когда Гарри подошёл к последней комнате слева, то наконец-то нашел свое имя и имена своих будущих соседей. Табличка гласила: "Гойл Г.; Забини Б.; Малфой Д.; Поттер Г.; Крэбб В.". "Да уж", — подумал Гарри, вздохнув. Ему ничего не оставалось кроме как повернуть ручку двери и войти внутрь. Сама спальня была выполнена во все тех же тонах и красках, что и гостиная, да и вообще все подземелье. Создавалось впечатление, что Салазар Слизерин был просто-таки заядлым почитателем зеленого. Спальных мест в комнате было пять. На вид очень мягкие и удобные кровати были укрыты зелеными простынями, а салатовые балдахины, которые сейчас были отодвинуты в сторону, пытались своим видом добавить хотя бы чуть-чуть уюта в этот рассадник сырости и полумрака. Действительно, даже сейчас, в начале сентября, когда тепло ещё не настолько покинуло эти края, было довольно прохладно. Гарри вздрогнул, представив, какой дубак тут будет зимой. На этот случай от холода защищали свернутые в рулон на краю постелей толстые одеяла. Помимо кроватей в комнате так же было по деревянному стулу возле каждого из мест. Тумбочки, больше похожие на маленькие столы, в которые можно спрятать всё что нужно, стояли по другую сторону каждой из кроватей. Большие шифоньеры расположились прямо по периметру комнаты. Также в спальне находилось ещё несколько предметов интерьера, на это раз живого — соседи Гарри занимались распаковкой собственных вещей. Хотя они и обратили внимание на его приход, но виду не подали, сосредоточенно выглаживая мантии и рубашки, чтобы быть готовыми к завтрашнему дню. В том, что список составили не случайно, он не сомневался. Как понял Гарри по прибытию в Хогвартс, когда вещи Малфоя за него тащили Крэбб и Гойл, громилы и дышать не смели без специального на то указания. Этих пресмыкающихся Гарри сразу перестал уважать, ведь они ему сразу напомнили безвольных дружков Дадли. Черноволосым парнем, который просто лег спать, не дожидаясь никого, оказался никто иной, как Блейз Забини и, почему-то, Гарри хотелось последовать его примеру. Но, видно, не суждено — Малфой решил завязать знакомство. Он встал с кровати, на которой до этого лежал, и подошёл к Гарри. — Кто бы мог подумать, что моим соседом будет сам Гарри Поттер! Я, кстати, Драко Малфой, а это, — он указал на двух своих подданных, — Крэбб и Гойл, довольно скучные, но крайне полезные. А это, — он глянул на спящего, — Блейз Забини. Все мы из очень древних и уважаемых семей, так что мой совет — заводи дружбу с такими как мы, а не с отбросами вроде Уизли. При упоминании семейства Уизли у Гарри сжалось сердце. Где-то там, в гриффиндорской башне, сидели Рон, Фред, Джордж, а он, как дурак, застрял здесь. Там, где ему, похоже, не место. Гарри вдруг пронзила жгучая досада и злость, и он, не сдержавшись, рявкнул: — Не твоего ума дело, Малфой, с кем мне следует общаться, а с кем нет. Малфой резко отдернул протянутую было руку. — Вот значит как? — прищурился Малфой. — Вынужден тебя огорчить, Поттер: тебе придётся слушаться меня, если ты хочешь, чтобы твои глупые очки на носу остались целы. Понял? — он почти плевался. — Поэтому советую тебе хорошо подумать… Это твое окончательное решение, Поттер? — Малфой с вызовом уперся в Гарри взглядом. Гарри увидел в ртутных глазах своего сверстника нечто нездоровое, то, что можно назвать… маниакальным блеском. Малфой уже в свои двенадцать был избалованным опасным типом. Либо всё будет так, как он хочет, либо тебе не поздоровится. Гарри, возмущённый приказным тоном Малфоя, проигнорировал опасность. И неудобства, которые тот мог ему предоставить, Гарри сейчас мало волновали. Всю жизнь он бегал от кузена — хватит. — Да, это мое окончательное решение, — и отвернулся. Малфой надрывно втянул воздух и, обернувшись к двум громилам, которые с интересом наблюдали за происходящим, с садистским удовольствием в голосе почти пропел: — Крэбб, Гойл. Объясните ему, что к чему. И лёг обратно на кровать, заложив руки за голову. Два амбала, крупнее Гарри раза в три, поднялись с постелей, на которых сидели все это время, и угрожающе размяв руки и массивные шеи, ринулись к Гарри. Гарри, словно натянутая струна, резко отпрыгнул в сторону, увернувшись от кулака Гойла. Следом последовала огромная ладонь Крэбба, который, промахнувшись мимо того места, где ещё секунду назад стоял Гарри, попытался зацепить его хоть чем-то. Но не удалось — Гарри снова ушёл в сторону, хотя пространства в комнате было катастрофически мало. Но вся его изворотливость только разозлила громил. Словно бешеные быки, которые никак не могли проткнуть рогами ловкого тореро — а Гарри сейчас чувствовал себя именно им — кинулись на него с новой силой. На этот раз Гарри уйти не удалось — он был все-таки сцапан за руку и повален на пол, кем именно он уже не мог разобрать. Нападающий прижимал его к полу, а второй, как понял Гарри, тоже не стоял в стороне, подключился и начал бить лежачего ногами. По воле случая, громила ещё не разулся, и его туфли больно врезались в Гаррины ребра, с каждым разом все больнее и больнее. Вдруг левый бок после очередного удара пронзила резкая вспышка адской боли. Натянутая до предела струна наконец не выдержала напряжения и лопнула. Гарри, собрав всю мыслимую и немыслимую силу, сбросил с себя Гойла, рожа которого мелькала перед его глазами на протяжении драки. Того повалило на пол, а Гарри, несмотря на боль в боку, резко подскочил на ноги и встал прямо напротив Крэбба, который, не ожидав от хлипкого мальчика подобного, некоторое время с глупо приоткрытым ртом растерянно хлопал глазами. — Чего ты встал?! Ударь его! — почти истерически завопил Малфой, подпрыгивая от нетерпения на кровати. Окрик хозяина вывел Крэбба из ступора, и он бросился на Гарри с нелепым со стороны, но страшным в действительности, боевым воплем. В это время Гойл тоже поднялся с пола и, пошатываясь, направился в его сторону. Гарри уже даже не знал, что ему делать. Убегать не было смысла — узкий проход между кроватями закрыли эти два орангутанга. Помощь пришла оттуда, откуда её не ждали. Сбоку на Крэбба выпрыгнул Забини и, повалив того на пол, начал ездить кулаками по физиономии громилы. Гойл, не ожидавший подобного развития, замешкался всего на секунду, но этого хватило для того, чтобы Гарри накинулся на него, и вцепившись в шею, словно в лиану, повис на ней и повалил верзилу. Гарри по примеру Блейза принялся колотить Гойла по лицу. Кожа на костяшках пальцев разрывалась все больше с каждым новым ударом. Нестерпимо болели бок и сломанное ребро, но сейчас Гарри не обращал на это абсолютно никакого внимания. Наконец из сломанного им носа Гойла хлынул ручей теплой крови, окрасив Гаррины руки в алый цвет; его немного попустило. Отойдя от бессознательного слизеринца, Гарри выпрямился и осмотрелся вокруг. Все краски были уже не столь ярки, как ещё минуту назад, темнота стала гуще, а ведь до этого он мог различить любой предмет, любую деталь. Гарри повернул голову в сторону лежащего на полу Крэбба и нависающего над ним Забини, последний уже добивал лежачего. Пнув Крэбба напоследок, Блейз выпрямился и обратился к Гарри: — Блейз Забини. Будем знакомы. Он протянул Гарри окровавленную руку, и тот незамедлительно пожал её, скрепляя их дружбу теплой кровью врагов.