Oh, oh, oh, is there anybody home? Who will believe me, won't deceive me Won't try to change me? I sit and think about the day that you're gonna die Your wrinkled eyes betray the joy with which you smile I care to see my reason, I care to put your life in mine “Stuck in the middle” MIKA
Мартовское солнце растопило часть снега, превратив окрестности замка в море разливанное — каждый поход на Травологию превращался теперь в полное опасностей плавание по широкому двору: если не попадёшь в лужу по колено, то угодишь в сугроб до пояса. Количество чихающих на квадратный фут превышало все разумные пределы, зато замок начал постепенно выходить из спячки. Гарри не любил мокнуть, но приходилось: иначе было не попасть на урок. Профессор Спраут придумала на сегодня особо приятное занятие: пересаживать ростки мандрагоры, которые так и норовили оставить глухими всех, кто осмелился их выдернуть из уютного горшочка. Из этой пакости, орущей на все окрестности, готовили спасительное зелье для всех окаменевших жертв чудовища Тайной комнаты. Также профессор заявила, что змея, которую Гарри оставил ей на попечение после первого тура Клуба дуэлянтов, был отпущена на свободу и с ней все замечательно, чему Гарри был несказанно рад. Занятия теперь заканчивались чуточку раньше и у Гарри был час-другой, чтобы полетать на метле до отбоя. Полёт доставлял ему небывалое удовольствие. Пожалуй, лишь в небе он чувствовал себя по-настоящему свободным — здесь, на высоте в пару сотен футов, никто не мог его достать. Обычно Гарри облетал почти всю территорию замка, наслаждаясь потоками свежего воздуха, что обдували его тело. Он также научился исполнять многие трюки на метле, вроде крутого пике; он почти что в вольном падении мчался вниз и лишь в нескольких футах резко выравнивался, избегая удара с холодной землей. Сердце каждый раз билось в бешеном ритме от выброса адреналина, и Гарри хотелось повторять тот же самый трюк вновь и вновь, пока у него уже не оставалось сил и нужно было возвращаться в замок. Выполнять трюки стало намного легче, когда Гарри перестал носить очки — ещё в начале месяца он попросил у мадам Помфри откорректировать его зрение. Как профессиональный маггловский окулист, сначала она заставила его снять очки, закрыть один глаз и прочитать мелкие буквы на стене, при этом что-то сосредоточенно записывая в блокнот. — Отлично, мистер Поттер, — сказала она, когда проверка закончилась. Она встала из-за стола и отошла к большому стеклянному шкафчику с множеством зелий на разный цвет и, вероятно, вкус. Достала одну из колбочек с голубоватой тягучей субстанцией внутри и протянула ему: — Его нужно будет принимать строго раз в неделю в течение месяца. Если пропустите хотя бы один приём, курс нужно будет начинать с самого начала. Зайдите ко мне на следующей неделе — я дам вам ещё. Радости Гарри не было предела. Столько лет он носил дурацкие очки-велосипеды, ощущал себя слепым кротом, если терял или разбивал их, а теперь мадам Помфри избавит его от этих ненужных мучений! После первого приема зелья Гарри почти не заметил никакой разницы. Зато уже после второго ему показалось, что в очках он видит весьма размыто и, сняв их, мог видеть, если не лучше, то точно не хуже. Так, пропив весь курс безвкусного зелья по улучшению зрения, уже к середине марта Гарри смог полностью снять очки, которые он решил оставить на тумбочке — на память.***
Апрель выдался вполне себе ничего: растаявший снег заменили дожди, а уже под конец месяца из-за туч начало выглядывать почти летнее солнце, а главное, в школе больше не было никаких нападений. По крайней мере пока что. Все знали, что чудовище затаилось и вот-вот вернётся, но за последнее время ученики просто устали бояться неизвестного и предались обычным ученическим заботам вроде подготовки к экзаменам. Как и все, Гарри проводил время в библиотеке, помимо всего прочего, изучая как можно больше материала по ЗоТИ. Он понимал — знания по этом предмету не только за спиной не носить, но они эту саму спину могут и защитить. Гарри все так же пытался разгадать тайну древнего фолианта, который они выкрали с Забини, но безуспешно. Гарри даже ностальгически вздохнул, вспоминая о тех золотых временах, когда они с Блейзом были друзьями. В целом, жизнь шла свои чередом, пока после сдвоенных с Гриффиндором Чар к нему не подбежал Рон, которого на этих самых Чарах на пару с Невиллом не было, за что львиный факультет лишишься по десять баллов на каждого. — Гарри, вот ты где! — закричал Рон, стараясь справиться с одышкой. Казалось, он пробежал, по меньшей мере, два марафона: обычно бледное веснушчатое лицо раскраснелось в тон волосам. Гарри по привычке потянулся за палочкой, когда услышал громкие шаги в своем направлении, но когда понял, что это Рон, одернул себя. "Чертов параноик, расслабься". — Что стряслось? — спросил он. — Там Невилл, — борясь с колотьём в боку, пропыхтел Рон. — Разнес всю спальню! Не знаю, что с ним, но он сказал, что хочет тебя видеть. — Веди меня к нему, — все вопросы Гарри решил оставить на потом. Раз уж Рон так спешил, то дело было срочным. Рон отвёл его до самой гриффиндорской башни. Полная Дама покосилась на него, увидев зеленый галстук Гарри, но всё же пропустила внутрь. Гостиная Гриффиндора казалась в сто раз светлей, теплей и уютней, нежели гостиная факультета Слизерин. Гарри представил, что мог бы жить здесь, вместе с близнецами, Роном и другими ребятами. Поборов желание пойти прямо сейчас в кабинет директора и порезать на лоскутки Распределяющую шляпу, которая отправила Гарри не туда, куда надо, он поднялся в спальню мальчиков первого курса. Изнутри слышался плач. Гарри осторожно приоткрыл дверь. В спальне как будто прошелся целый ураган пятой категории, не иначе: все сундуки и прикроватные тумбочки были перевернуты, вещи вывалены наружу, а все ещё холодный весенний ветер из открытого окна хаотично метал в разные стороны разбросанные по полу листы пергамента. Сам виновник торжества сидел посреди комнаты с растрепанным волосами. Напротив Невилла лежал раскрытый дневник Тома Риддла. В последнее время Невилл очень сильно осунулся. Буквально за два семестра из пухлого мальчугана он превратился в худенького угловатого подростка. Под его глазами залегли черные круги, и сами глаза были красными от слёз. Когда Невилл увидел Гарри, то сразу поднялся на ноги, поправляя пижаму и утирая сопли. — Привет, Гарри. Ты пришёл? — спросил он нерешительно. — Привет. Как видишь, — подтвердил Гарри. — Что случилось? И откуда у тебя... это? — он бросил взгляд на дневник из черной кожи. — Я нашел его в своих вещах, когда мы вернулись из Косого, куда мы ходили перед школой с бабушкой. В одном из магазинов мы столкнулись с Малфоями. Отец Драко оскорбил моих родителей, и у бабушки завязалась с ним ссора. А потом мы вернулись домой и я нашел этот дневник, — Невилл всхлипнул. — Думаю, это Малфой мне его специально подсунул. "Ни одной беды в этом мире без этого семейства не обходится", — про себя вздохнул Гарри. Тем временем Невилл продолжил: — Я решил использовать его как ежедневник, но потом дневник стал отвечать. Мне показалось это очень странным, но Том был таким добрым и такой вежливым со мной, что мы быстро стали друзьями. "М-да, молодой Волдеморт — тот ещё очаровашка", — мысленно согласился Гарри. Да и что таить, Том и сам стал его другом по переписке. — Понимаешь, у меня много чего не получалось на уроках, и он мне помогал с домашкой. Подсказывал иногда, что нужно делать. Просто был другом, который мне был так нужен! — Невилл сел на край своей кровати и скрыл лицо в ладонях. Гарри присел рядом и положил ладонь на плечо вздрагивающего от всхлипов Невилла. — А потом взамен он стал просить выполнять для него просьбы. Сначала это было что-то вроде простых вопросов. "Узнай, где сейчас директор", "Кто преподаватели в замке?", "Сколько учеников?", "Кто твои однокурсники?", а потом, — Невилл вздрогнул. — Потом он попросил меня пойти в туалет Плаксы Миртл и... и открыть проход в Тайную Комнату. — Ëб твою мать, — воскликнул Рон, все это время стоявший в дверях. Гарри лишь шикнул на него и попросил Невилла продолжить. — Я... Я сделал всё, что он попросил. Прошипел все слова с нужной интонацией и... И дверь открылась. Я знал, что там находится. Но потом... всё как будто в трансе. Когда окаменела миссис Норрис, это я написал на стене послание. Гарри, прости меня, это моя вина, что все теперь думают на тебя, ведь ты умеешь говорить со змеями. Гарри на это лишь вздохнул. "Эх, если бы ты знал, Невилл, это самая наименьшая из моих проблем". — Я тебя не виню, — и успокаивающее погладил того по спине. — Продолжай, тебе нужно выговориться. "И откуда я такой специалист? Частое общение с детскими психиатрами, не иначе". — Том спрашивал о тебе, о Мальчике-Который-Выжил, и попросил передать дневник тебе. Я не хотел расставаться с Томом. Но он настоял, чтобы я подслушал пароль от подземелий и подбросил тебе дневник. Подкинуть его тебе в сумку мне не удавалось, потому как ты всегда сидишь один на уроках и всегда начеку. "Отлично, — поздравил мысленно сам себя Гарри. — Звучит так, будто я либо нервный параноик, либо агент МИ-6". — Что было потом, Невилл? — он хотел узнать, как дневник исчез из его сумки. — Я очень скучал по Тому и решил выкрасть у тебя дневник, несмотря на запрет Тома этого не делать. Ты всегда носил его с собой, пароль в подземельях поменяли, так что я решил написать тебе "валентинку", чтобы карлики Локхарта отвлекли тебя. Все прошло лучше, чем я ожидал... — И после урока Зелий они повалили меня на пол, а моя сумка порвалась, и ты смог тихонько подобрать дневник, — закончил за него Гарри. — Ну, в общем, да, — утирая нос, Невилл даже улыбнулся, довольный собственной изобретательностью. — Том был очень мною недоволен и сказал, что не будет со мной больше общаться, пока я не открою комнату вновь. То, что произошло с Дином, — моя вина. Я правда не хотел. Он заставил меня. — То есть, — влез в разговор Рон, — то, что произошло с Гермионой, — тоже твоя вина? Невилл лишь опустил голову ещё ниже. Его голос дрожал: — Я и вправду не хотел никому зла. Это То... — Не ври, Невилл! — взревел Рон. — Не может быть, чтобы все было так просто! За твои поступки отвечает ужасный дневник, а не ты сам? Как удобно! — Рон распалялся все больше и больше. — А я-то как дурак думал, что это была моя вина! Пока Рон не взорвался совсем, Гарри решил вставить свои пять пенсов и встал преградой между обоими. — Ребята, прекращайте ругаться. Сейчас не время! Главное — нам нужно найти способ, как остановить нападения! Невилл, — он обратился к когда-то пухлому мальчику. — Ты знаешь, что это за чудовище? — Да, — всхлипнул тот, — это василиск. Его взгляд убивает, все жертвы ещё не мертвы только лишь потому, что они не смотрели ему в глаза напрямую. Они либо видели его в отражении воды на полу, либо сквозь привидение, как Дин. "Повезло же тебе, Невилл. Если бы не эти счастливые случайности, гнить бы тебе в тюрьме для несовершеннолетних. Ну или куда там отправляют молодых преступников в магическом мире?" — Ты правильно сделал, что рассказал нам все, — успокоил Невилла Гарри, параллельно думая, что можно сделать. — Ты не в чем не виноват. Том зачаровал тебя. Благодаря тебе мы теперь знаем, с чем имеем дело, и нам нужно лишь придумать, как уничтожить чудовище. Гарри прикинул их шансы. Идти с голым задом против твари, на которую ещё и взглянуть смертельно опасно, не было никакого смысла. Оставалось лишь одно: — Мы должны пойти и рассказать обо всем профессору Макгонагалл. Думаю, она, как исполняющий обязанности директора, сможет нам помочь. Было решено — они подождали, пока Невилл приведет себя в порядок, и, захватив дневник, все вместе направились в Башню ЗоТИ на второй этаж, где находился кабинет профессора Трансфигурации — сообщить о случившемся. Как только они свернули в нужный коридор, то чуть ли не на полном ходу въехали в Локхарта, который, по-видимому, возвращался в свои покои. — О, что вы здесь делаете, молодые люди? — его глуповато-радушная улыбка застыла, когда его взгляд остановился на кожаном дневнике, который Рон держал подмышкой. Все лицо Локхарта вдруг приобрело неизвестное им ранее серьёзное выражение. По спине Гарри пробежал знакомый холодок опасности. — Что это у вас, мистер Уизли? — совершенно другим голосом произнес Локхарт. — Ничего особенного, мой сборник сочинений, — мигом нашелся Рон, отходя на шаг. — Мы очень спешим показать его профессору Макгонагалл, я думаю, она оценит. — Да ну? — изумился Локхарт, не веря ни единому его слову. — Не думаю, что у вас это получится. Они даже моргнуть не успели, как палочка Локхарта уже была наставлена на них. — Следуйте за мной. Живо, — холодно произнес он голосом, не терпящим пререканий. — Если вздумаете закричать или бежать, то от вас и мокрого места не останется. Вам ясно? — испытующе взглянул он на трёх перепуганных первокурсников — точнее, на двух — Гарри не был напуган, он просто был в шоке. Под прицелом палочки Локхарта — или кем он там был — они добрались до туалета Плаксы Миртл, которой как назло и дома-то не было. Как только дверь туалета закрылась, Локхарт парализовал Рона и Невилла, не тронув лишь Гарри. Словно два срубленных дерева, гриффиндорцы упали плашмя на проходе. — Так-так, Гарри Поттер, — в голосе слышалась холодная угроза. А зрачки Локхарта расширились, как у хищника, который вот-вот должен был наброситься на добычу. — Как же долго я ждал этой встречи. — Не знал, что мы знакомы, — схамил Гарри. То, что это был не Локхарт, Гарри был уверен. Вот тогда кто? — О, Гарри. Мы знакомы. Я — тот, кто оставил на тебе этот знак, — он указал на левое предплечье Гарри, где под покровом мантии красовалась черная татуировка змеи. "Что-о-о?!" — пронеслось в голове Гарри. Тем временем Волдеморт продолжил губами Локхарта: — Я знаю, что ты думаешь сейчас, Гарри. Наверное, хочешь отомстить мне за то, что я разрушил твою семью, обрекая на жизнь среди маглов, — он почти сочувствующие вздохнул, не спуская Гарри с прицела палочки. — Поверь мне, я не хотел этого. Я лишь хотел сделать тебя моим союзником. У всех моих последователей была такая же метка. Волдеморт подступил к нему на шаг: — Дай мне взглянуть на неё, — свободной рукой тот схватил Гарри за рукав. Волдеморт оскалился, когда увидел рисунок змеи, и хотел было провести по ней кончиком пальца, но тут же его отдернул, будто обжегшись, и отступил на пару шагов в недоумении. Гарри понимал происходящее ещё меньше, но поделать ничего не мог — он все еще был под прицелом вражеской палочки. Его лишь мучил один вопрос: — Если ты действительно не хотел причинить мне вреда, Том, — лже-Локхарт скривился, когда услышал свое магловское имя, — то зачем убил моих родителей? — Как и любые родители, они хотели защитить тебя, — сокрушенно покачал головой тот, все еще задумчиво разглядывая обожженный палец. — Я предлагал твоей матери отдать тебя, и она бы осталась в живых. Лорд Волдеморт никогда не нарушает своих обещаний. Но она отказалась, — он пожал плечами, — так что мне пришлось убрать её с дороги. Внутри Гарри что-то надорвалось при упоминании мамы, о которой Волдеморт говорил как о каком-то предмете мебели, что преграждал путь. Гарри одернул себя: "Не время показывать слабость перед этим чудовищем". — И что же ты хочешь сделать сейчас, Том? Скормишь меня своему ручному василиску, чтобы продолжить преподавание в Хогвартсе в образе полудурка? Волдеморт скривился. — Конечно, нет. Это тело было полезным, лишь когда я был слаб. Этот идиот Локхарт отправился в леса Албании для написания своей очередного идиотского романа о вампирах, который он пытался выдать за научную литературу. Тогда-то я в него и вселился. Хорошей новостью было лишь то, что Локхарт и сам не подозревал о существовании другого человека в собственном теле. Большую часть времени он жил своей жизнью и управлял собственным телом, у него лишь иногда случались провалы в памяти, когда мне нужно было позаимствовать его тело — ничего больше. Так, от нашего общего знакомого Хагрида, любителя диких тварей, я узнал, что в "Гринготтс" хранится Философский камень. Ты знаешь, что это, Гарри? — Подозреваю, — припомнил Гарри одну из книг под названием "Алхимические эксперименты Средневековья", которую он прочитал в прошлом году, прячась о дружков Дадли в библиотеке средней школы. — Он делает тебя моложе, ну, или превращает любую вещь в золото? — Почти так, — хмыкнул Том, — превращение любой субстанции в золото — магловская алчная чушь. А вот насчет омоложения ты прав, — он погляделся в зеркало, довольный своей внешностью. — В любом случае оставаться в этом теле я не намерен, и эта замечательная, — он нагнулся к лежащему на полу Рону и вырвал дневник из оцепеневших рук, — вещица поможет вернуть мою настоящую молодость. Затем лже-Локхарт перевел взгляд с дневника на Гарри. — И ты мне в этом поможешь. Волдеморт шагнул в сторону от центральной части туалета и прошипел: — Откройся! Раковины и зеркала умывальников пришли в движение и скрылись в стене, открывая проход в широкий туннель, который убегал куда-то влево. Гарри лишь мог с открытым ртом наблюдать за происходящим. Так вот почему Гермиона окаменела именно здесь! Возможно, Плакса Миртл тоже здесь умерла много лет назад? — После вас, — вежливо сказал Том, указывая палочкой на туннель. Гарри вошел первым. Вскоре туннель ушел вправо, сливаясь в более древний и более низкий проход. Пришлось пригнуться. Запахло сыростью. Через некоторое время они вошли в огромное помещение с множеством колонн, фонтанов и факелов, горящих зеленым пламенем. "Да это не комната — целый стадион", — подумал Гарри, осматриваясь. В само конце зала находилось огромное — на всю стену — изваяние бородатого мага. Скорее всего, Салазара Слизерина. "Батюшки, ну сколько самолюбия". Рот статуи был открыт, а на полу перед ней лежала сброшенная шкура воистину исполинской змеи. Самого василиска, к счастью, не наблюдалось. Не успел Гарри и пискнуть, как был распят на холодном полу. — Не волнуйся, Гарри, будет не больно, — усмехнулся лже-Локхарт. — Почти. — Чего ты хочешь, Том? Убить меня? — спросил Гарри, бешено вращая запястьями и глазницами в поисках спасения. — Убить тебя? — холодно рассмеялся Волдеморт. — Если бы я хотел это сделать, то сделал бы это ещё когда ты был младенцем, — он нагнулся к Гарри и, склонив голову набок, принялся внимательно его рассматривать, как какое-то занимательное насекомое. — Мне понадобится лишь с десяток лет твоей драгоценной жизни, Гарри. Тебе же не жалко, правда? Предвкушающе улыбнувшись, Том отстранился, открыл дневник, положил его на пол и начал чертить узоры вокруг Гарри, готовясь к неизвестному тому ритуалу. Судя по форме, это были странные круги-сферы. Гарри попытался пошевелить руками, но у него ничего не вышло — те были скованы тяжелыми цепями. Единственное, что он мог делать, так это вертеть головой — палочку Том предусмотрительно отобрал ещё во время спуска. Когда круг был дочерчен, Волдеморт начал рисовать руны в окружении множества сфер, которые находились как внутри, так и за пределом круга, образовывая своеобразный рисунок из множества планет. После он начертил похожий круг вокруг себя. Дело запахло жареным. Вдобавок ко всему, в конце зала Гарри разглядел какое-то движение. Огромный змей приближался к ним почти бесшумно. Помня о летальности взгляда сего чудища, Гарри зажмурился и отвернулся в другую сторону. — Не бойся, Гарри, — промолвил Волдеморт почти успокаивающе. — Взгляд василиска для тебя не смертелен, ведь мы с тобой одной крови. — Что? — только и смог вымолвить тот, распахнув от удивления глаза. — О, Гарри, у нас с тобой намного больше общего, чем ты думаешь, — бросил Волдеморт с какой-то горькой усмешкой. — Но слушается василиск лишь меня. Так что, если надумаешь какую-то глупость, то станешь его ужином. Гарри сглотнул: это никак не входило в его планы на вечер. Риддл начал ритуал. Поначалу Гарри ничего не почувствовал, но через пару минут пения Тома на непонятном языке у Гарри впервые за все время запекло предплечье, где находилась татуировка. Да запекло так сильно, что Гарри закричал от боли, а из глаз потекли слезы: было такое ощущение, будто его руку подожгли бензином. Том, увлеченный ритуалом, и ухом не повёл. Уже через мгновение жжение распространилось по всему телу. Гарри чувствовал себя средневековой ведьмой, которую сжигают на костре по обвинению в ереси. "Ну, вот тут-то мне и конец", — обреченно подумал он. Боль все больше нарастала и, когда уже стала невыносимой, Гарри отключился. * * * Когда он вновь открыл глаза, то ощутил неимоверную слабость во всём теле. Напротив открытого дневника стоял некий полупризрак — молодой Риддл, догадался Гарри — который не отрываясь наблюдал за лже-Локхартом и триумфально улыбался. Сам же Риддл-старший был будто в полном трансе. Обличье Локхарта уже не было так молодо. Некогда золотые кудри стали почти прозрачными, а на лице любимца всех девочек появились глубокие старческие морщины-траншеи, которым мог позавидовать Дамблдор. Гарри физически ощущал, как жизнь покидает и его тело, а призрак из прошлого становился все ярче и четче, обретая телесность. Переборов боль во всем теле, Гарри приподнял голову. Василиск скрутился в кольцо у подножья статуи Слизерина и меланхолично наблюдал за происходящим. — Эй, — почти неслышно прошептал Гарри. Во рту все пересохло, и казалось, будто язык прилип к самому нёбу, так сложно было им шевелить. — Ты слышишь меня? Василиск услышал его и воззрился своими большими желтыми глазами на Гарри. Как и сказал Том, от прямого взгляда в глаза чудища ему ничего не было. — Не с-сналл, что ты говориш-ш-шь на моем яс-с-сыке, детёныш-ш, — в голове Гарри раздался голос василиска. "Да я просто полон сюрпризов, знаешь ли", — подумал про себя Гарри, но вслух произнес лишь: — Ты знаешь, что со мной будет? — Не с-снаю, детёныш-ш, — протянул змей, голос которого снова прозвучал в его голове. — Но твоя жис-с-сненная энергия перейдёт к моему с-с-старому хос-с-сяину. "А, ну тогда ладно, теперь мне стало намного лег... Стоп". Гарри попытался поднять голову ещё раз, чтобы всмотреться в глаза василиска, но сил уже не было, поэтому он закрыл глаза, напрягся и мысленно произнес: "И кто же твой новый хозяин?" Гарри подумал даже, что телепатия — не его конек и василиск его даже не услышал, но после недолгой паузы василиск ответил почти будничным тоном: — Ты, детеныш-ш. Гаррины зрачки расширились в изумлении: не было сил даже удивляться — все тело пылало адским пламенем. По мере того, как ритуал двигался к завершению, в глазах Гарри начало двоиться, а мир вокруг поплыл в непонятном направлении. Жизненная сила покидала его. — Ты поможешь мне? — Если ты прикажеш-шь, детёныш-ш, — послышалось тихое шуршания чешуек о мокрый пол. Перед тем, как весь мир померк перед глазами, Гарри одними губами произнес: — Убей.***
В нос ударил смрадный запах. Когда Гарри открыл глаза, зал был совершенно пуст. Его руки и ноги больше не были прикованы к полу, а по всему телу растекалась неимоверная усталость. При попытке подняться, он понял, что все его конечности затекли от долго пребывания в неподвижном состоянии. Гарри оглянулся вокруг: ни одного из Риддлов не было видно. Тело Локхарта валялось в метрах пяти от него. Когда он присмотрелся получше, то понял, что стало причиной смрадного запаха — внутренности профессора ЗоТИ находились аккурат внутри ритуального круга, а нижняя часть туловища Локхарта напрочь отсутствовала. Гарри тут же вырвало на пол. Василиск дремал в нескольких шагах, примостив голову на одном из колец собственного тела. Пока Гарри прощался с содержимым желудка, в его голову пришла резонная идея: нужно найти палочку. Она оказалась точнехонько в луже крови, что растеклась под Локхартом. Делать было нечего — пришлось подойти к телу профессора. Когда Гарри приблизился достаточно близко, стараясь сдержать очередные рвотные позывы, глаза Локхарта, посеревшие от внезапной старости, устремились на него. Грудь профессора, точнее, то, что от нее осталось, прерывисто вздымалась. — Профессор Локхарт? — осторожно спросил Гарри. Посмотрев профессору в глаза, он понял — Тома в его голове больше не было. Локхарт утвердительно моргнул. Стараясь не смотреть на нижнюю часть туловища профессора, Гарри присел рядом с ним, оперевшись на колени. — Я могу вам чем-то помочь, профессор? — если бы он даже очень хотел, Гарри не знал никаких заклинаний, которые могли бы склеить человека, разрубленного пополам, при том, что вторая его часть была непонятно где. — Хо... холодно, — только лишь и смог вымолвить престарелый Локхарт перед тем, как громко вздохнуть в последний раз. Гарри закрыл глаза профессора и опустил свою голову на какую-то минуту, ни о чем не думая. После этого Гарри нащупал палочку в луже крови на полу. Он очистил пол от внутренностей профессора и затем поплелся отмывать палочку в ближайшем фонтане. Чистая холодная вода вмиг окрасилась в бордовый цвет. Пока он отмывал палочку, его взгляд был устремлен на дневник Риддла, что так и лежал раскрытым на мокром полу. Когда палочка показалась Гарри достаточно чистой, он встряхнул ею, избавляя от лишней влаги, подошел к дневнику и взял его, повертел в руках. Надпись с именем собственника дневника значительно поблекла, словно выцвела. Дневник теперь казался обычной потрепанной книжкой — воспоминания Риддла в нем уже не было. — Ты в порядке, детёныш-ш-ш? — осведомился василиск, вырывая Гарри из раздумий. — Да, — как-то заторможенно ответил он. Голос казался каким-то чужим. Слишком грубым и басистым. Гарри повернулся к змею, прочищая горло. — Спасибо, что спас меня. Если бы не ты, меня бы здесь не было. — Рад с-с-слушшить потомку С-с-салазара, — поклонился тысячелетний василиск. — Так я — наследник Слизерина? — у Гарри уже не было сил удивляться. — Да, только нас-с-следники С-с-салазара могут говорить на наш-ш-шем яс-с-сыке. Все в принципе сходилось: открывающееся перед ним двери, закрытые для остальных, строптивые книги из Запретной секции, что разом становились сговорчивыми — все это было неспроста. — Если я оставлю тебя здесь, ты ничего не натворишь? Гарри напрочь не знал, что делать с новым питомцем. "А вдруг: только я за порог — он сразу полезет убивать грязнокровок и неверных?" — Нет, детеныш-ш, многие века я провел здесь в полном одиночестве. — Мне очень жаль. Гарри не представлял себе, как можно провести столько времени в этом сыром подземелье. — Не переживай, детеныш-ш, я привык, — сказал змей. — Нападения на учеников прекратятся? — на всякий случай спросил Гарри. — Да-а, хос-с-сяин. Я убиваю лиш-ш-шь по прикас-с-су. "Пока очередной наследник с манией величия не прикажет тебе нападать на всех подряд, да?” Вдруг в голову Гарри пришла довольно странная идея. — Как можно сделать так, чтобы ты перестал слушаться наследников Слизерина и был... свободен? Гарри показалось, василиск изумленно изогнул несуществующие брови и вытаращился на него с нескрываемым интересом. — Нет такого спос-с-соба. Гарри вздохнул, ну что ж, хотя бы попытаться стоило. Но василиск продолжил: — Но есть другой. "Вот так-то лучше". — Я должен буду испробовать твоей крови, чтобы больше никакой наследник не мог отдавать мне приказы, кроме тебя. Что ж, не самый радужный вариант, но хотя бы что-то. — Diffindo! — Гарри взмахнул все ещё мокрой палочкой, только сейчас заметив, что рукава его мантии стали заметно короче, а движения в одежде казались каким-то скованными, будто та была ему мала. Но все же заклинание получилось: на его ладони показался узкий разрез и кровь окропила пол. Василиск наклонился и слизнул кровь с его ладони. Рану запекло, будто её облили спиртом. Василиск отстранился и, довольно щурясь, облизнул пасть раздвоенным языком. Выглядело это слегка жутковато. — Этого достаточно? — осведомился Гарри. — Да-а, хос-с-сяин. Теперь я с-с-смогу ис-с-сполнять только твои прикас-с-сы. — Теперь нужно придумать, как выпустить тебя на волю, — сказал Гарри, оглядываясь по сторонам. — Тут есть какой-то другой выход, кроме того, что ведёт в туалет Плаксы Миртл? — Да-а, — протяжно ответил змей. — За с-с-статуей моего сос-с-сдателя есть проход в С-с-сапретный лес-с. Я иногда выхож-жу туда, чтобы поохотитьс-с-ся. Гарри хлопнул себя по лбу — ну конечно! — за долгие столетия такой огромный змей должен же был чем-то питаться? Гарри направился к изваянию Салазара. Позади него обнаружился просторный туннель, убегавший чернотой вдаль. Василиск позади него прошипел: — Ты уверен, ш-што хочеш-шь этого, детёныш-ш? — Да, — твёрдо сказал Гарри. — Никто не заслуживает находиться взаперти столько времени. Ты свободен делать то, что хочешь. Я не собираюсь пользоваться тобой как орудием. Василиск внимательно слушал, вглядываясь в Гарри будто тот был очень интересным экспонатом. — Спас-с-сибо, — он довольно прищурился. — Я не с-сабуду твоей доброты. Если я вдруг понадоблюс-сь, я буду обитать вблис-с-си болот, по другую с-сторону долины. Лиш-шь мыс-с-сленно пос-с-сови меня — и я приду. — Вот так просто? — недоверчиво уставился на него Гарри. — И ты услышишь меня даже на таком огромном расстоянии? — Да, хос-с-сяин. Ведь теперь мы с-с-связаны кровью, — василиск облизнулся вновь. И перед тем, как исчезнуть в туннеле, бросил напоследок: — Береги себя, детёныш-ш. * * * Когда Гарри выбрался из Тайной комнаты и туалета плаксы Миртл, бледный как смерть, его тут же окружила коллегия профессоров во главе с исполняющей обязанности директора Минервой Макгонагалл, а вперед между ними протолкнулись Рон и Невилл, с улыбками до ушей. Когда они его увидели, то их улыбки слегка увяли. Видно, выглядел он не лучшим образом. Гарри был настолько рад им, что даже не заметил этого и устало улыбнулся в ответ. — Вы в порядке, мистер Поттер? — спросила обеспокоенная Макгонагалл. Он оглядел всех собравшихся. Рассказывать о ритуале и Томе Риддле не было ни сил, ни желания. Ему лишь хотелось добраться до ближайшей более-менее горизонтальной поверхности и проспать до окончания семестра. Поэтому он лишь кратко ответил: — Да, со мной все в порядке. Чудовище Слизерина больше не будет нападать на учеников, — он набрал в лёгкие воздуха перед тем, как продолжить: — Профессор Локхарт храбро одолел василиска, но ему пришлось пожертвовать собой. Он мёртв. Все учителя прикрыли рты ладонями. — То, что от него осталось, — продолжил Гарри, — находится в туалете Плаксы Миртл, я отлевитировал профессора, чтобы его можно было спокойно похоронить. Предупреждаю — зрелище не из приятных. Снейп, стоящий до этого позади всех со скрещенными на груди руками, мигом помчался в туалет Миртл, чтобы убедиться в сказанном Поттером. Продолжать травить байки Гарри не хотел и поэтому устало произнес: — Я очень устал, профессор. Перед тем, как все рассказать вам, я бы хотел сначала отдохнуть. — Конечно-конечно, мистер Поттер, — засуетилась Макгонагалл. — Я отведу в вас в Больничное крыло. И они вдвоем удалились. Гарри лишь махнул на прощание застывшим от изумления Рону и Невиллу, как бы говоря: "Потом все объясню". Те смотрели на него все с тем же беспокойством, и он не мог понять почему. "У меня что, шрам на весь лоб, что ли? — и пощупал на всякий случай. — Да вроде нет". Гарри понял, что стало причиной таких изумленных лиц, только в лазарете, когда посмотрелся в зеркало: за время пребывания в Тайной комнате он вытянулся — на добрых пять дюймов! — а его прежде по-детски округлые черты лица значительно заострились. Возле гортани выступило адамово яблоко, а его голос стал заметно грубее и басистее. "Да уж, как только я выйду отсюда, то косых взглядов точно не избежать". По настоянию мадам Помфри следующую неделю Гарри провел в Больничном крыле, так как "бедный мальчик физически и магически истощен и нуждается в отдыхе". Сейчас же Гарри сидел в окружении Рона, Невилла, Гермионы и близнецов. Фред и Джордж, когда его увидели, заявили, что повзрослевший Гарри им нравится ещё больше, и тут же принялись его щекотать. Как назло, Гарри был всё ещё достаточно слаб и не мог ничем ответить, кроме как бесконтрольным смехом. Наблюдавшие за всем происходящим Рон, Невилл и выздоровевшая недавно Гермиона никак не желали ему помочь, а просто жевали шоколадные лягушки, наслаждаясь шоу. Даже когда сквозь смех он напомнил им о том, что спас их неблагодарные душонки и был бы очень признателен, если бы они его отблагодарили тем же, те и ухом не повели, а лишь расползлись в улыбках ещё больше. Гарри, кстати, поведал им без утайки обо всем, что случилось в Тайной комнате. Рон и Невилл попросили у Гермионы прощения за их неподобающее поведение. Гермиона поначалу была очень на них рассержена. Не столько из-за того, что Рон назвал её всезнайкой, а Невилл открыл Тайную комнату, а больше из-за того, что по их глупости ей пришлось провести почти весь первый год обучения, изображая статую. Что, в общем-то, можно было понять. — Теперь мне нужно столько всего наверстать! — Не волнуйся, Гермиона, у тебя всё получится, — подмигнул Джордж, оставляя Гарри в покое. — Рон нам рассказывал, что ты уже на первом занятии знала весь учебник наперед . Все по-дружески захихикали, а Джордж получил слабый удар в бок от покрасневшего то ли от стыда, то ли от злости Рона. Гермиона на это лишь фыркнула, но все же успокоилась. Гарри наблюдал за этой перепалкой с какой-то отстраненной улыбкой. Он был рад, что все закончилось хорошо. Для всех, кроме Волдеморта и Локхарта, по крайней мере. Тем временем дверь в Больничное крыло открылась, и в ней показался добродушно улыбающийся Дамблдор, который был восстановлен в своей должности после того, как в Министерстве узнали, что произошло в Тайной комнате — по той версии, которую поведал им Гарри, разумеется. — Я вам не мешаю, ребята? — спросил директор, привычно сверкая очками-половинками. — Нет, — хором отозвались близнецы, поднимаясь с койки, — мы уже собирались уходить. Гарри готов был взвыть вслух, когда те встали. Близнецы, очевидно, поняли по его жалобному взгляду, в чем дело, и перед тем, как направиться к выходу, Фред сжал его плечо и прошептал: — Позже поболтаем. Рон, Гермиона и Невилл тоже было приподнялись, чтобы не мешать приватному разговору, но директор их придержал: — В этом нет нужды, ребята. Вы — друзья Гарри. Не будем утруждать его последующим пересказом нашего с ним разговора, — он лукаво подмигнул Гарри. Все хорошее настроение Гарри вмиг улетучилось. Было видно — Дамблдор не верил в официальную версию событий и пришёл лично узнать, что случилось. — Гарри, расскажи мне, что произошло на самом деле там, в Комнате, — Дамблдор решил не терять время зря. Отвертеться, как от других профессоров, уже было нельзя. Гарри посмотрел на Невилла, мысленно вопрошая, может ли он рассказать всё Дамблдору, ведь это был не только его секрет. Невилл кивнул. — Я вам расскажу, профессор, — медленно произнес Гарри. — Только пообещайте: об этом никто не узнает. — Даю тебе слово, мой мальчик, — серьезно пообещал директор, присаживаясь на койку напротив. Гарри поведал ему обо всем, что было связано с дневником Риддла и лже-Локхартом, о ритуале в Тайной комнате, но упустил историю о том, что он отпустил василиска на свободу, заверив директора, что тот заперт в статуе Салазара и больше никогда никого не побеспокоит. Соврал он лишь по одной простой причине: ему не хотелось, чтобы василиска начали искать и, не дай Мерлин, убили. Дамблдор внимательно слушал его, не перебивая. Когда Гарри окончил свой рассказ, директор сказал: — Что ж, ритуал объясняет почему ты и покойный профессор Локхарт так повзрослели, — директор задумался. Казалось, будто ему не хватало какого-то пазла, чтобы сложить всю картину воедино. — В любом случае, — он оглядел всех остальных, прервав раздумья, — вы поступили очень храбро, ребята. Несмотря на то, что вы на разных факультетах, вы все равно готовы отбросить все разногласия и прийти друг другу на помощь. Я горжусь вами. В особенности тобой, Гарри, твое самопожертвование выше всяких похвал. "Ну лимонными дольками меня ещё угости". — Когда Лорд Волдеморт явился в твой дом в октябре восемьдесят первого года, твоя мать тоже пожертвовала собой, дав тебе самую сильную и надежную защиту, которая только существует в этом мире. При упоминании родителей остатки хорошего настроения Гарри защелкнули последние чемоданы и убрались прочь за пределы школы. Тем не менее, директор продолжил: — Именно поэтому в ту ночь ты выжил, а Волдеморт исчез, именно поэтому у тебя этот знак, — он указал на предплечье Гарри, которое ему, в очередной раз, захотелось срочно прикрыть от посторонних глаз. Видно, рефлекс, выработанный у Дурслей, все ещё не отпускал. — И даже такой могущественный тёмный волшебник, как Лорд Волдеморт, не смог разрушить эту защиту. Но то, что он сотворил в ту ночь, попытавшись поработить годовалого младенца, создало между вами неразрывную, пока не до конца понятную мне связь. Что-то вроде той магической связи, которую молодой Том Риддл создал со своим ежедневником. Думаю, именно поэтому ты можешь разговаривать со змеями. "Черта с два, — подумал про себя Гарри, — василиск сказал, что я наследник Слизерина. Ах да, об этом я тоже забыл упомянуть". Несмотря на всё добродушие директора, Гарри все ещё не мог понять, как тот мог прошляпить пропажу Философского камня, нанять на работу одержимого Темным Лордом непрофессионального полудурка и, главное, допустить, чтобы ученика на собственном факультете пытали в стенах замка?! Но своё мнение Гарри решил оставить при себе, ведь разговор был ещё не окончен. Директор спросил: — Кстати, что случилось с дневником Тома? — Он уничтожен, — соврал Гарри, не моргнув. Он даже не знал, зачем он это сделал: то ли чтобы защитить Невилла, то ли потому, что внутренне не хотел, чтобы Дамблдор совался в Тайную комнату. Директор задержал на Гарри взгляд ненадолго, как бы решая, врёт тот или нет, но, очевидно, был удовлетворен ответом и, по-старчески кряхтя, поднялся с кровати. — Что ж, — сказал Дамблдор, — тогда не смею больше утомлять вас своими расспросами. Вам нужен отдых, — и направился к выходу. — Только один вопрос, профессор, — Гарри хотел кое-что узнать. — Да, мой мальчик? — Что будет с Философским камнем? — По странному стечению обстоятельств, камень был обнаружен во время уборки в покоях покойного профессора Локхарта, — лукаво сверкнул глазами Дамблдор, — и после короткого разговора с предыдущим собственником камня, Николасом Фламелем, мы пришли к выводу, что для всех будет безопасней, если камень будет уничтожен, — и у самой двери директор помахал им рукой на прощание: — Чао, ребятки!***
Через неделю Гарри выписали из Больничного крыла; сейчас он сидел за общим ужином в Большом зале, и ему уже хотелось забежать подальше в Запретный лес, чтобы его никто не видел. Все пялились на него так, будто он доисторическое животное, которое все считали давно вымершим, а оно — вот, как ни в чем не бывало, сидит себе, куриный суп прихлёбывает. Все ученики явно недоумевали, как за неделю Поттер вымахал на добрых пять дюймов, и из мальчика среднего роста с округлым личиком превратился в высокого подростка, у которого вот-вот должна была пробиться щетина. В ту самую минуту, когда он показался в дверях Большого зала, зал мгновенно заполнился ёрзаньем и шепотом. — Это кто? — Поттер. Не видишь? — Не похож вообще. Поттер очки носит. — Дура ты. Он очки еще месяц назад перестал носить! — Посмотри, как вымахал! От этого шума у Гарри вдруг заболела голова. Казалось, он слышал все, о чем думали другие. Гарри тряхнул головой, будто отгоняя назойливую муху, и списал это все на слабость и не до конца восстановленный организм. Тем временем Дамблдор решил взять слово, подойдя к трибуне: — Дорогие студенты! Вот и прошел ещё один год. Рад видеть вас всех целыми и невредимыми! "Вашими молитвами, директор", — подумал про себя Гарри. — Как вы все знаете, — сменив тон на печальный, продолжил Дамблдор, — в героической схватке с чудовищем Тайной комнаты погиб один из преподавателей, — он сделал паузу. — Гилдерой Локхарт останется в наших сердцах добрым, жизнерадостным и храбрым, словно лев, волшебником. Его подвиг не будет забыт. Все слизеринцы, включая Гарри, дружно хмыкнули. Девочки за другими столами умиленно утирали слёзы своими галстуками. — За своё мужество он был удостоен орденом Мерлина первой степени, выданным ему Министерством Магии посмертно. "Ох бы и хвастовства тут было сейчас, если бы он остался в живых", — мрачно подумал Гарри. Никто не заслуживал той смерти, какой умер Локхарт, но как бы это ни было печально, как преподавателю ЗоТИ, по нему никто, кроме, разве что девочек, особенно скучать и не будет. — Благодаря таким людям, как Гилдерой Локхарт, — продолжал нести полнейшую чушь директор, — и стоит наш мир. Поэтому я бы хотел, вместе со всеми вами, почтить его память минутой молчания. Все притихли. Слышно было лишь нетерпеливое ёрзанье некоторых студентов за другими столами. За слизеринским же столом, как и всегда, царило вселенское безразличие. Когда минута молчания подошла к концу, директор обратился к ученикам вновь: — Также от лица всей школы и преподавательского состава я хотел бы поблагодарить некоторых учеников, которые стали невольными участниками последних событий. Я считаю, они заслуживают признания и вознаграждения за свои труды. Рон Уизли! — тот едва не подпрыгнул на месте. — За небывалую выдержку и помощь друзьям в трудную минуту я начисляю пятьдесят баллов в пользу факультета Гриффиндор! Раздались громкие аплодисменты. — Невилл Лонгботтом! — тот прикрыл глаза, когда услышал своё имя, думая, что из-за него Гриффиндор потеряет только что заработанные баллы. — За предельную честность перед своим друзьями и проявленную отвагу перед собственными страхами Гриффиндор получает ещё пятьдесят баллов! Снова бурные аплодисменты. Невилл лишь глупо улыбнулся и покраснел, не понимая, за что ему достались призовые. Гермиона, казалось, была в восторге больше всех: наконец-то им начислили баллы, которые она не смогла заработать в этом году своими правильными ответами. — И, наконец, Гарри Поттер! — пронзительный взор голубых глаз обратился к одиноко сидящему за краем слизеринского стола худощавому подростку. — За, без преувеличения, неистовый героизм и самопожертвование… "Какое, к черту, самопожертвование? Меня Риддл насильно потащил в Тайную комнату. Если бы не все это, я бы сейчас сидел себе счастливый на зелёной травке во дворе и шутки шутил с близнецами. Тоже мне, героя нашел". — ...За свой героизм и стойкость, проявленные в смертельно опасной ситуации, факультет Слизерин получает девяносто баллов! Раздались аплодисменты. — А так как все экзамены и матчи по квиддичу отменены в этом году, это делает факультет Слизерин победителем в дружеском соревновании домов Хогвартса! "Ну зашибись, чуть не помер в Тайной комнате, прикованный к полу, так и ещё этим гадам баллы заработал. Неужели директор думает, будто за это подземельный серпентарий меня любить начнёт?" Аплодисменты со стороны сдержанных слизеринцев стали по-настоящему громкими. Слизерин и так опережал другие факультеты на добрых сто двадцать очков и до подвигов Поттера, так что те справедливо считали, что это была их, а не Поттера, заслуга, и искренне радовались победе. Дамблдор, судя по его отеческой улыбке, решил, что теперь в подземельях Гарри будут на руках носить и в перерывах кормить шоколадными лягушками, не забывая при этом дружески трепать по волосам. В отличие от директора, Гарри не питал никаких иллюзий на этот счет. Единственное, на что Гарри мог рассчитывать от своих однокашников, так это то, что его занесут в ближайший сортир и там же, на потеху всем, замочат, а единственную шоколадную лягушку, которую ему могут скормить, будет до отказа набита аконитом. — Что ж, друзья, — обратился ко всем Дамблдор, и на пустых до этого тарелках появились разные яства, — пируйте! Ешьте до отвала, ведь скоро вам всем предстоит долгий путь домой. Увидимся в следующем году! Весь зал наполнился шумом разговоров, звоном приборов и бокалов.***
За день до отбытия поезда Гарри, Рон и Гермиона решили наведаться к Хагриду, чтобы попрощаться. Также Гарри хотел показать друзьям Саламандру, которая, должно быть, уже вымахала до приличных размеров. Как только хижина оказалась в поле зрения, то они обнаружили, что та пылает похлеще чучела Гая Фокса в ночь на пятое ноября. Сам Хагрид оказался снаружи, в одной руке он прижимал к себе довольную содеянным Саламандру, а в другой — самую настоящую волшебную палочку, из которой лился бурный поток воды. Полувеликан нецензурно чертыхался, пытаясь одновременно удержать в руках своенравную дракониху и при этом не остаться бездомным окончательно. Когда ребята подоспели, то хижина, ну или то, что от неё осталось, уже была почти потушена. — Хагрид! — выкрикнул Гарри. — Что случилось? Вопрос, конечно же, был риторическим. Саламандра все-таки умудрилась вывернуться из рук Хагрида и сейчас свободно гуляла по траве, изучая неизвестную до сей поры округу — благо никого, кроме них, здесь не было и никто из учеников не мог бы её увидеть. Размером дракониха уже превосходила старого бульдога Клыка, который прятался среди грядок исполинских тыкв, явно не желая участвовать в происходящем. — Да вот, значится, — начал Хагрид, — решил я накормить мясцом проказницу эту. Да забыл я, тупая башка, запасы свои пополнить. Говорю я ей, мол, Саламандрушка, дорогуша, потерпи часок, пока я тебе свежей телятины принесу из кухонь замка — накормлю тебя. А она и слухать меня не хотела. Как давай плеваться огнем во все стороны — проголодалась, видать. Большая уже пташка стала, с характером. Вот. Стоявшие рядом Рон и Гермиона с опаской поглядывали на зеленую "пташку", которая не обращала на них ровным счетом никакого внимания и, словно котенок, была больше занята погоней за одной из весенних бабочек. — И где ты теперь будешь жить, Хагрид? — осведомился Рон. — От твоей хижины остались только стены! — Не проблема это, ребятки. Позову на помощь кого-то из преподавателей. С палочкой у меня с непривычки не сильно выходит пока, я больше, так сказать, к зонтику своему привык. — Тебе разрешили иметь свою палочку? — изумилась Гермиона. — Я думала, у тебя её отобрали много лет назад — мне Гарри рассказал! — Права ты, Гермиона, — согласился Хагрид. — Да вот только когда в Министерстве узнали о моей невиновности, Дамблдор потребовал, чтобы с меня сняли все ограничения, — покрытое копотью почти безбородое лицо Хагрида озарила белоснежная улыбка. — Великий человек Дамблдор. Даже за свой счет палочку мне купил. Тисовая, с сердечной жилой дракона! Во! — Хагрид гордо показал им новенькую палочку из светлого дерева. — А ещё мне разрешили закончить Хогвартс, представляете? Вместе с вами я учиться не могу, конечно — взрослый я уже детина. Но зато смогу в следующем году брать дополнительные уроки по основным предметам и сдавать экзамены… как это… заочно! Вот. — Это же просто замечательно! — воскликнули Гарри и Гермиона одновременно и тут же дружно рассмеялись. — Я когда об этом услышал, то ушам своим не поверил! Спустя столько лет… Даже не уверен, смогу ли я. — Всё у тебя получится, — заверила полувеликана Гермиона. — Не переживай. Если что, я тебе помогу с предметами! — Ну кто бы сомневался, — как бы разговаривая с самим собой, пробормотал Рон. — А что ты собираешься делать с Саламандрой? — спросила Гермиона, мудро проигнорировав замечание Рона. — Держать такое опасное животное в пределах школы запрещено! Хагрид замялся, не зная, что ответить. За него ответил Гарри: — Я знаю, где её можно спрятать, — при этих словах Хагрид явно повеселел и даже заметно расправил плечи. — Там, правда, мало солнечного света и довольно сыро, но зато места предостаточно.