♡ ♡ ♡
Оказывается, Чимин становится до ужаса гиперактивным, когда ждёт чего-то с нетерпением. Чон измождено вздыхает со своего дивана, когда видит, как Пак наматывает 20 круг по звукозаписывающей студии Юнги. Он, на минуточку, пришёл только пять минут назад. Хоби, сидящий рядом с Чоном, сегодня выглядел по особенному паршиво. Чонгук давно заметил, что тот никогда не позволял себе выходить из дома в мятой одежде. Он всегда выглядел опрятно, словно только что снял свой лук прямо с манекена в магазине, но сегодня явно был не один из таких дней. Жёлтая толстовка, что бесформенным мешком висела на нём, выглядела так, будто по ней прошлось стадо африканских слонов. — Хо, с тобой точно всё нормально? — Обеспокоенное лицо Гука склонилось над прикрытыми капюшоном глазами. — Всё под контролем, мелкий. Мне просто нужно немножко тишины и крепкого сна. На последнем прогоне Госпожа Им, кажется, выжила из меня все соки, я ни-че-го не чувствую, — Бета хлопнул парня по бедру и измождённо улыбнулся. — Пара часов, Гук-а, и я буду скакать по студии не хуже Чимина, — Он натянул капюшон ещё ниже, так, что из всего лица остался виден один лишь подбородок. Это значило, что их небольшой диалог подошёл к концу. Хосок уснул уже через пару минут, несмотря на то, что желаемой тишины он так и не дождался. Чимин громко восхищался аппаратурой и разнообразными инструментами в соседней комнате, постоянно отвлекаясь на что-то новое. Чонгук ничего не мог поделать с расплывающейся на лице улыбкой, когда видел, с каким детским восторгом Пак разглядывал электронную гитару. — Чимин, открою тебе секрет: если ты перестанешь мельтешить у меня перед глазами, то я не выгоню тебя из студии через пару минут, — Юнги устало трёт виски, удобно устроившись на своём кресле главного аранжировщика. Чимин смотрит на него грустными глазами, словно щенок, которому отказали в лакомстве, и, не дождавшись милости от старшего, нехотя выходит из звукозаписывающей комнаты. Он умильно дует губы, когда просеменив к дивану, умещается под тёплым боком Чонгука. Пак, как и все омеги, начинает неосознанно искать утешения и поддержку, когда его ругают старшие, в особенности альфы. Гук с удовольствием готов предоставить ему этого сполна. Он несколько раз проводит по правому плечу Пака в успокаивающем жесте и оставляет руку лежать на пояснице омеги. Продолжает выводить небольшие круги поверх белого свитера Чимина, пока омега рядом с ним не начинает довольно мурчать. От удовольствия Пак буквально расплывается бесформенной лужицей в его руках. Дыхание замедляется, словно при погружении в сон, а голова омеги запрокидывается на плечо Гука, оставляя бледную шею обнажённой. Чон как загипнотизированный водит взглядом по родинкам, ярко выделяющимся на нежной коже. От одной к другой и обратно, а потом повторить всю процедуру по кругу. Омега громко сглатывает накопившуюся слюну. Нестерпимо хочется раскрасить чистую кожу парочкой укусов, что потом расцветут прекрасными красными бутонами на фоне белой чиминовой шеи. Один он поставит поближе к ключицам, второй на стыке челюсти и шеи, а потом ещё можно и на кадыке, и за ухом, и на… Или не парочкой укусов. Мысли Чона неожиданно прерываются негромко хлопнувшей дверью студии: на пороге стоит неизвестный, высокий парень. Из его образа Чонгук успевает выцепить только несколько вещей: светлые волосы, пачка исписанных листов в руке и природный запах хвойного леса. Альфа. В комнате повисла напряженная тишина. Только что зашедший парень застыл на месте, как вкопанный, его глаза удивлённо распахнулись, скрывая линию бровей за пушистой чёлкой. Сейчас слишком рано для назначенного времени встречи и он явно не ожидал увидеть в студии кого-то кроме Хосока и самого Юнги. Чонгук сканирует его оценивающим взглядом и фыркает, альфа хоть и выше его на пол головы, но выглядит сейчас, как медвежонок, впервые увидевший снег — растерянный и очарованный. Чон бросает на Чимина беглый взгляд, ожидая увидеть в лучистых глазах такую же насмешку, но осекается, когда понимает, что омега рядом затаил дыхание и не моргает. Он обеспокоенно трясёт его за плечо с мягким «Чиминни?», в котором проскальзывают нотки тревоги. Омега выходит из транса и переводит потерянный взгляд на Чона. Чонгук при виде такого Чимина пугается ещё больше: зрачки Пака расширились до такой степени, что радужку практически не было видно; он тяжело дышит через рот, стараясь не вдыхать воздух напрямую носом, и крепкой хваткой цепляется за запястье Чонгука. Вдобавок, всё это сопровождается жалобным скулежом омеги. Альфа в дверях, наконец-то, перестаёт играть роль предмета декора. Заслышав звук, издаваемый Чимином, он стремительно бросается в их с Чонгуком сторону. Чимин крепче жмется к Чону, пытаясь спрятаться за его спиной, когда спереди раздаётся низкий клокочущий рык — внутренний волк альфы недоволен, что омега прячется от него. Он агрессивно скалит зубы на Чонгука, ведь тот преграждает собой путь к Чимину. Чон же, вместо того, чтобы, как положено омеге, испугаться и отступить, принимает игру, шипит в ответ не менее угрожающе. Если он омега, это не значит, что он не может постоять за себя и своих близких. В поразительно короткие сроки альфа оказывается рядом и нависает над ними, давя своей аурой и требуя подчиниться. Чонгук упрямо стоит на своем, напряженно вглядывается в покрасневшие глаза парня и старается оттеснить Чимина как можно дальше к окаменевшим от шока друзьям. Конечно, те мало чем смогут помочь в такой ситуации: полусонный Хосок только ошалело хлопает глазами, а Юнги хоть и пытается успокоить друга примитивными фразами вроде «Намджун, остынь», «Намджун, не трогай их», но также не вызывает никаких изменений в поведении альфы. Так называемый «Намджун» лишь сильнее скалит зубы, отгоняя потенциального соперника, Юнги всё же альфа (в отличие от Чонгука) и здесь у парня срабатывают чисто животные инстинкты. Природа действий Чонгука ему не понятна, но с ним он решает действовать по той же схеме, что и с любой другой живой преградой: надавить аурой, а если это не поможет, то убрать силой. Вот только он не учёл одного факта: Чонгук на альфью ауру практически не реагирует. У омеги сверхчувствительный нос, и большинство времени ему приходится носить специальные фильтры, блокирующие резкие запахи. Поэтому Чон ощущает лишь одну треть наносимого Намджуном давления, а этой доли недостаточно для того, чтобы заставить Гука подчиниться воле альфы. В момент, когда Намджун тянет руку вперёд, за плечо Чонгука прямо к Чимину, раздаётся оглушительно громкое рычание омеги. Чонгук не даст ему дотронуться до его Чимини, до его милого мальчика, до его омеги. Все в комнате ловят вторую волну недоумения. Даже незнакомый альфа поражённо отшатывается от него обратно ко входу. Чонгук наблюдает за тем, как животная краснота уходит из его зрачков, оставляя на своем месте приятную радужку карих глаз, а клыки уменьшаются от волчьих до человеческих размеров. Воспользовавшись эффектом неожиданности, Чимин хватает несопротивляющегося Гука за руку, и за пару секунд они оказываются за пределами комнаты. Руки так и остаются крепко переплетены между собой. Омеги стараются уйти как можно дальше от злополучной студии, чтобы их было труднее найти по запаху. В итоге они забредают в самую малообитаемую часть здания — большинство офисов здесь пустует, а кому-то из сотрудников вряд ли захочется пройтись по пустому этажу с мигающими лампами. Убедившись в их безопасности, Чимин прижимает Гука к стене и упирается головой в его грудь, Чон начинает не спеша перебирать непослушные, выцветшие пряди волос юноши. — Что только что произошло, хён? — Осторожно интересуется Чонгук, его голос звучит хрипло после произошедшего в студии. Омега проводит языком по удлинившимся клыкам и недовольно цыкает. Многие люди ошибочно предполагают, что клыки удлиняются только у альф, а у омег они вообще отсутствуют. Очень глупый и беспочвенный слух, который до сих пор распространён и пользуется популярностью у старшего поколения. На самом же деле удлиняющихся клыков нет только у бет, потому что по своей природе они не нуждаются в такой функции. Беты то же, что и обычные люди: они не дерутся за пару, не защищают стаю, не отпугивают хищников от щенков и всё в таком роде. В наши дни подобное не практикует ни один из существующих классов, но, для предков нынешнего поколения, клыки являлись важнейшим орудием как защиты, так и нападения. Так что, в зависимости от ситуации, клыки омег тоже могут удлиняться, только не так сильно, как у альф, но факт остаётся фактом. Клыки Чона вылезли из-за того, что он испугался за свою пару. Он был готов вступить в бой против агрессивно настроенного альфы, если то потребуется. «Пара, бой против альфы… Чон, о чём ты вообще думаешь?». — Я не знаю, моё тело никогда так раньше не реагировало. Почему так произошло, он же совсем ничего не сделал… я вообще вижу его впервые! Прости, что заставил тебя волноваться и за то, что трусливо прятался за твоей спиной, — Чимин стыдливо опустил взгляд в пол. — Тебе не за что извиняться. Я хотел защитить тебя, и я это сделал. Всё в порядке, Чим, — Чонгук опустил руку на его правое плечо и легонько сжал. Он нерешительно улыбнулся, когда Пак поднял на него свой взгляд. — Спасибо, что не бросил. Это много значит для меня. Чимин импульсивно делает шаг в сторону омеги и обвивает его шею руками, крепко прижимаясь. Чон всё ещё не знает, как стоит реагировать на подобные выражения привязанности со стороны других людей, он привык всегда находиться наедине с собой и своими мыслями, не подпуская никого к пределам собственной зоны комфорта. Ему тяжело выходить на контакт с новыми людьми, а если и приходится делать нечто связанное с общением, то только через силу и с тратой максимального уровня энергии. Да, от общения тоже можно устать, причём до такой степени, что по приходу домой будешь ощущать себя так, словно весь день работал как лошадь. К его совершенной неподготовленности к социализации прибавляется ещё и факт того, что перед ним стоит не просто случайный прохожий, не неизвестный студент с потока, а никто иной как сам Пак Чимин, герой детских грёз и причина омежьих слёз Чонгука. Объект его безнадёжной любви, который заполонил все мысли и отключил какие-либо инстинкты самосохранения у Чонгука, заполняя всё собой и своим светлым образом. Чонгук чувствует как теряется в этом парне, полностью теряет контроль над своей, и без того разваливающейся на части, жизнью. И вроде как страшно, потому что влюблён настолько, что все органы чувств концентрируются только на этой омеге: на действиях Чимина, на эмоциях Чимина, на словах Чимина, на любой другой мелочи, хотя бы отдалённо напоминающей о Паке, но в то же время ему нравится это чувствовать. Нравится осознавать, что ты тоже можешь кому-то принадлежать, быть важным и неотъемлемым кусочком чьей-то жизни. Чтобы наконец-то не сам по себе, а с родными тёплыми пальцами вокруг собственного запястья. Чонгуку нравится, он не хочет останавливать процесс, который Чимин запустил в его теле одним лишь своим появлением на горизонте. Чонгук трепещет от того, как Пак утыкается носом во впадинку между его ключиц и сопит еле слышно, прямо как котёнок, только без пушистых ушек и хвостика. Младший омега вновь опускает руку на светлые волосы Чимина и пропускает пару розовых прядей между пальцами, те переливаются разными оттенками розового и белого от давно не обновляемой покраски и ощущаются на подушечках пальцев пушистой сладкой ватой. Чонгук несмело улыбается своим мыслям, опуская взгляд на притихшего парня, умостившегося на его груди. Чимин для него вообще какой-то неземной и не только из-за цветных волос. Всё в нём словно прописано лучшими художниками эпохи ренессанса и бережно вылеплено самыми умелыми скульпторами древней Греции. Чонгук может только восхищённо наблюдать со стороны, руками трогать нельзя, ибо Чимин дороже любой драгоценности, размещённой за толстыми стёклами в музеях по всему миру. Чон аккуратно массирует кожу головы омеги, медленно перебирает пудровые локоны в руках и ощущает себя так умиротворённо в этом пустынном тёмном коридоре, который должен бы навевать страх и ужас, но Чонгуку сейчас как-то совсем не до этого. Потому что Чимин от его любительского массажа постанывает блаженно и наконец приподнимает голову, встречаясь с Гуком взглядами. Глаза старшего лишь слегка прикрыты, каждая чёрточка лица выражает полное блаженство и Чимин чувствует себя так спокойно в руках младшего, что из памяти даже стирается плохая встреча с альфой в студии. Чонгука откровенно ведёт от такого Чимина, и он, не сдержавшись, склоняется над его лицом, чтобы в мягком поцелуе прижаться к месту чуть выше брови, прямо там, где у омеги расположена одна из очаровательных родинок. Чимин от импульса Чонгука хихикает смущённо, но от объятий уйти не пытается, наоборот, лишь сильнее жмётся к телу, хотя казалось бы, куда ближе? Чону кажется, что парень серьёзно намерен слиться с ним в один единый организм, чтобы вообще не было нужды отлипать друг от друга даже на минуту. Они простояли так некоторое время. Тишина наконец-то не давила на уши, а обволакивала их словно купол, ограждая от остального мира и давая вдоволь надышаться запахом друг друга прежде чем они вернутся обратно. В мир, где отношения между омегами всё ещё считаются ненормальными. Чимин устало положил голову на плечо Гука и начал отсчитывать удары беспокойно бьющегося сердца парня. Тогда он понял, что этот звук был лучше самой красивой песни, лучше игры любого музыкального инструмента, лучше пения птиц за окном. Лучше любого звука неправильного мира, в котором они жили. Омеги нехотя отпрянули друг от друга, когда на лестнице послышались быстрые шаги. Парни в ожидании уставились в тёмный проход, заранее представляя худший исход событий. Было не то чтобы страшно, но продолжать разборки с другом Юнги у обоих желания не было никакого. Спустя недолгих пару минут дверь на лестницу бесцеремонно распахнулась и показалась уже знакомая копна серебристых волос. Чонгук даже не подумал развернуться к альфе лицом, он обхватил талию Чимина руками, чтобы притянуть Пака на своё место и тем самым закрыть собой омегу от посторонних глаз. Из-за широких плеч Чона виднелась только розовая макушка и две небольшие ручки с множеством массивных серебряных колец, короткие пальцы крепко сжались на плечах Чонгука в защитном жесте. На самом деле происходящее вызывало огромный диссонанс в голове Чона. Чимин в его глазах всегда был, есть и будет самой храброй и смелой омегой, которую Чонгуку удалось когда-либо повстречать. Он искренне восторгался тем, каким честным Чимин был со всеми вокруг, но в первую очередь, с самим собой. Чимин был омегой и он гордился тем, кем он являлся, Чимин был бисексуален и он не прятал свою ориентацию ото всех подряд. Потому что Паку было не страшно встретиться лицом к лицу с осуждением общества, он сталкивался со множеством оскорблений в свою сторону, Чонгук знал, потому что люди всегда находят к чему придраться если ты хоть немного выделяешься из толпы, но при этом Чимину было не стыдно за самого себя. Он мог встать прямо посреди улицы и громко прокричать: «Да, я омега, которая спит с омегами, и что ты мне сделаешь?».И никто ничего ему бы не сделал. Потому что оскорблениями и даже побоями Чимина было не переубедить.
В глазах Чонгука Чимин был невероятно сильным человеком, он мог бы поставить его на один уровень с Человеком-пауком или может даже Железным человеком. Но прямо сейчас, такой супергерой, как Пак Чимин, отчаянно искал защиты в Чонгуке, человеке, который был совершенно лишён «супергеройских» сил. — Мне кажется, мы неправильно начали наше знакомство… — Альфа отступил назад, поднимая руки в капитулирующем жесте. Чонгук мысленно усмехнулся. Видимо неправильно начинать знакомства это его конёк. Он помнил, как Чимин произносил, буквально, то же самое пару недель назад. Несмотря на смехотворность ситуации омега не был настроен на светские беседы. События в студии всё ещё чётко стояли у него перед глазами, чувство беспокойства и тревоги за Чимина грызли его изнутри. Чонгук кожей ощущал непрямую угрозу со стороны альфы. — Вижу, вы не слишком разговорчивы. Что ж, тогда я начну, меня зовут Ким Намджун. Я работаю с Юнги-хёном уже некоторое время, — Он замолчал, словно раздумывая, стоит ли ему говорить последнее предложение или же нет. — Мне очень стыдно за то, что произошло в студии. Я не хотел вас пугать. Это было неожиданностью для меня, мои эмоции вырвались из-под контроля, — Он примирительно улыбнулся, из-за чего на его щеках показались милые ямочки.Чонгук всегда знал, что даже самым волшебным историям свойственно заканчиваться, но он и не предполагал, что именно на этих словах закончится их история:
— Чимин, не знаю, понял ли ты это… Но, кажется, ты мой истинный. Чонгук рвано вдыхает воздух, ощущение такое, словно ударили кулаком под дых. Причём удар оказался неожиданно мощным и чётким, таким, что мгновенно понимаешь одну важную истину: твой оппонент знал куда нужно бить, чтобы сразу выбить в нокаут. Намджун хоть и не знал куда бить, но попал прямо в цель, в самую больную рану. Ким непонимающе наблюдает за тем, как эмоции сменяются на лице Чона со скоростью света. «И что теперь?». Чонгук не знает. «Какой теперь смысл во всём этом?». Он, чёрт возьми, понятия не имеет. Для него больше ничего не имеет смысл. Потому что Чимин истинный Намджуна. Не его. Чимин никогда не был и не будет его, это было и так всем понятно, но Чонгуку почему-то понадобилось потратить несколько недель, чтобы встряхнуть свою нервную систему никому не сдавшейся влюблённостью. Это просто абсурдно, так глупо запасть на человека, с которым у тебя и общего-то ничего нет. «Смешно, просто смешно, Чонгук. Ты снова закапываешь сам себя». «Кто-нибудь заставьте это прекратиться», у Чона больше нет сил терпеть, он машет белым флажком, лежа под завалами обрушившихся на него чувств. «Почему я допустил это?». Чонгук растерян, он переводит на Чимина загнанный взгляд и тонет в непроглядной бездне глаз омеги. Пак даже не оглядывается на Намджуна, он смотрит в упор на лицо Чона, искажённое жалобной гримасой, и пытается что-то сказать, но у Чонгука в голове белый шум, а в груди суматошно бьющееся сердце. Теперь, когда Чимин нашёл своего истинного, ему перестанут нравиться омеги, да что уж там, ему вообще перестанет нравиться кто-то, кто не Намджун. Они истинные, как говорила мама Чонгука: «Пара, созданная самой Вселенной, встретившись однажды истинные альфа и омега больше не смогут представить жизни друг без друга». Чонгук понимает это. Как он может встать против воли самой Вселенной? Вот только в груди всё равно неприятно сжимается сердце, распространяя боль из главного органа в каждую клеточку тела омеги. Чимин был первым человеком, которого Чон подпустил так близко, Чонгук ему доверился. Только ему. И вот, что по итогу из этого вышло. Он вёл себя слишком легкомысленно рядом с ним, но ведь это же Чимин, с ним нельзя иначе, с Чимином можно только во все тяжкие, чтобы потом не было причин жалеть о том, что не успел сделать. «Не имеет смысла». А ведь действительно... какой теперь смысл? Чонгук усвоил урок судьбы. Он больше не будет таким доверчивым, не станет знакомиться с кем-то ещё. Одному тоже не плохо.