Близнецовая ситуация

Oomph - Labyrinth

— Чимин, возьми меня за руку, слышишь? — Юнги засмотрелся на вздымающуюся грудь с полосками солёного блеска от скатившихся к оголённому торсу горячих капель, потому что до этого оный был в позе наездника. Пак ухватился за запястье возлюбленного, ощущая медленные нерезкие толчки. Трусы с оголённым лишь задом давили на возбуждение и натирали влажной синтетической тканью нежную, без того рдеющую кожу. — М-можно немного быстрее, пожалуйста, — для Юнги каждое слово Пака закон, а уж сказанное сквозь томные вздохи сладким хрипловатым голосом – подавно, поэтому он чуть крепче сжал в руке вспотевшую аккуратную ладошку и кивнул головой, встречаясь глазами с облизывающим губы блондином, мучительно медленно втрахивающим лежащего на спине юношу в кровать. Член Юнги призывно дёрнулся около пухлых искусанных губ Пака, но ещё было рано. Он жадно впитывал эмоции с лица своего младшего брата, что был сейчас в его парне по самые яйца. Младший Мин слегка ускорился, позволяя бёдрам звучно шлёпаться о чужие мягкие, упругие ягодицы. Чимин выдохнул рвано, после перемежая глубокие вдохи с грудными стонами. Юнги склонился перед его лицом и давно манящей к себе грудью и поцеловал каждый участок разгорячённой кожи щёк, ключиц и шеи, ловя на язык вкус мяты от зубной пасты, соли от пота и горечи одеколона, коим младший неизменно обильно умащивал шею. Мускусный запах парфюма и кисло-сладкий искусственный запах смазки задурманили разум, и Юнги впился в грудь Чимина прямо около коричневатой ареолы соска, затем зализывая укус и посасывая сам сосок, отчего Пака выгнуло ещё сильнее. Младший брат Юнги – Агаст, умело воспользовался ситуацией, входя ещё глубже и скользя по самым чувствительным участкам внутри. Чимин вскрикнул, распахивая зажмуренные ранее глаза и заглушая очередной шлепок о кожу. Венистые руки с рукавом из тату на одной из них ещё более властно сжали мягкие бёдра, вдавливая пальцы в мышцы и оставляя на коже следы. Юнги выпрямился и прикрыл веки, пытаясь понять, чувствует ли он признаки ревности по отношению как к парню, так и к брату. Совесть упорно молчала, а вот Чимин напротив сотрясал воздух чрезмерно шумными выдохами и безумно красивыми на слух стонами. Мин старший не успел раскрыть глаза, как почувствовал прикосновение к своему члену, давно жаждущему внимания и ласки. Чимин устремил свой взор на нахмурившегося Юнги и подвигал рукой вверх-вниз по его достоинству, а затем легонько подвинулся ближе и коснулся головки языком, заставляя сморщенную кожу на лбу мужчины выпрямиться. После Пак перевел взгляд из-под трепещущих ресничек на пыхтящего меж его ног Агаста и, не прерывая зрительного контакта с блондином, вобрал плоть в рот до середины. Братец Юнги ухмыльнулся, облизываясь и глядя на разомлевшего старшего. — Твоя сосиска наконец получила внимание малыша, — Агаст не будет собой, если не зацепит брата, обнажая в широкой улыбке ряд ровных зубов. — Я сейчас уебу тебе подушкой, если ты не начнёшь шевелиться нормально, а не как вобла в конвульсиях на суше, — чрезмерно спокойный и расслабленный Юнги ласково потрепал пушистые влажные волосы Чимина, одобряя каждое его действие и движение языка, кружащего около уздечки. — С моим членом твой парень хотя бы чувствует заполненность, — младший заправил за ухо длинную осветленную прядь. — Чиминни, выплюнь этот стручок и скажи мне, тебе хорошо? — Ты всегда настолько неуверен в себе, что просишь партнёров подтвердить свой кайф? — Юнги возвёл глаза к потолку, начав откровенно трахать рот Чимина, слабо держа его за волосы на затылке. — Даже я со своим «стручком» так не делаю. — Ты трахаешь только Чиминни, кто будет на тебя жаловаться, кроме него? — младший Мин облизнулся и вышел из податливого тела почти полностью. — Мне просто необязательно совать дружка во всех подряд, чтобы самоутвердиться, — Юнги погладил щёку Чимина, освобождая его рот и склоняясь, дабы поцеловать его блестящие мокрые губы. — А теперь съеби оттуда по-братски. — Наконец собрался с духом выполнить супружеский долг? — блондин улёгся рядом с Чимином на бок, подпирая одной рукой голову, а второй водя по члену в презервативе. — Надеюсь, малыш почувствует тебя вообще. Юнги одной рукой удерживал бутылёк со смазкой и квадратик упаковки из фольги, собираясь вскрыть зубами её уголок, а второй рукой смачно шлёпнул по голому бедру брата. Раскатывая резинку по достоинству и глядя на то, как его брат-близнец целует крепкую грудь любви всей его жизни, Мин старший понял, что совесть и понятие морали ушли из его головы не из-за незначительной дозы алкоголя в крови. Их присутствие в моменты, когда он находился подле своего близнеца, всегда было каким-то едва заметным. К слову, Юнги работал концертмейстером и самозабвенно теребил клавиши, пока его брат махал тесаком на мясном комбинате, поэтому обстановка и образ жизни располагали его к более спокойному поведению и более благоприятному отношению к окружающим. Оба брата всегда понимали, что из них более жесток и безэмоционален младший, и это их константа. Юнги же был сам по себе действительно достаточно спокойный и уравновешенный, а порой даже похуистичный, как об этом неоднократно говорил Агаст. Поэтому и сейчас его эмоции и думы были пассивнее, чем чьи-либо ещё в этой убогой, пропахшей сексом комнатушке. Юнги огладил горячие, красные от шлепков бёдра, и тягуче медленно вошёл, чувствуя предельную лёгкость при проникновении. Чимин, не сдерживая улыбку, закусил губу, глядя любимому в глаза. Агаст наигранно поморщился от чувства идиллии, исходящего от этих двоих. Он лёг на спину полностью и стал усерднее надрачивать свой член, попутно оглаживая свободной рукой с крашенными в чёрный ногтями твёрдость, всё ещё обтянутую трусиками. Мин старший размеренно начал двигаться внутри кайфующего от происходящего молчаливого парня и взглядом пресёк попытки брата пролезть под чиминову резинку трусов. Агаст приподнялся, усаживаясь на согнутые в коленях ноги и демонстративно мокро поцеловал тихо постанывающего Чимина, посасывая его язык. Юнги после увидел в глазах (так сильно похожих на его собственные) запредельное желание того, чтобы Чимин отсосал тому, потому что скорейшей разрядки сейчас хотелось всем и каждому. Агаст в свою очередь увидел во взгляде напротив запрет на данное действо, поэтому ограничился откровенными прикосновениями к распластанному по мятым простыням телу. Юнги нахмурился и начал вбиваться с большей силой и скоростью, наблюдая, как Чимина кроет от ощущений любимого члена глубоко в заднице и тонких пальцев блондина, блуждающих по рельефному прессу. Юнец в руках простынь до хруста сжал, жмурясь до мутных кругов перед глазами, и захныкал так, будто вот-вот позорно расплачется. Мин старший выразительно засверлил брата взглядом и стянул, наконец, клятую ткань с члена Чимина, позволяя Агасту дрочить сразу двум. Младший придвинулся к боку Юнги вплотную, улыбаясь по-сумасшедшему, и зачем-то болезненно поцеловал в шею, засасывая кожу до проявления следов от лопнувших капилляров. Чимин под Юнги выгнулся настолько сильно, насколько не бывало прежде, и позволил слезинкам удовольствия скользнуть из уголков глаз вниз по вискам. Мин старший зарычал, грубо тряхнув головой, таким образом отмахиваясь от присосавшегося теперь уже к его плечу брата. Агаст выдавил улыбку сквозь хриплый стон, сдёрнул презерватив и, содрогаясь, излился почти одновременно с Чимином (который опоздал на долю секунды) прямо на его живот. Пак обильно кончил из-за чрезмерно резких толчков Юнги, который также на пределе, однако ощущение горячих брызг на чувствительной коже торса и лобка увели его в ещё большую эйфорию. Мину старшему многого не нужно, тем более Пак судорожно сжимался вокруг него, добавляя таких нужных для завершения ощущений узости. Мин аккуратно вышел дрожащей рукой вторя за братом и откидывая презерватив на угол кровати. Он обнял трясущегося в посторгазме Чимина за талию, упёрся лбом в кровать рядом с его плечом и кончил ему на живот, громко простонав. Три разных семени растеклись по телу тяжело дышащего юноши, которого с двух сторон аккуратно уже приобняли два таких непохожих друг на друга брата близнеца, родившихся в один день с разницей в считанные часы и минуты. Объяснения тому, что Юнги позволил собственному брату заняться сексом с Чимином в его же присутствии, сейчас были нужны и ему самому. Он понимал, что сегодня был особый спонтанный случай из-за шуточек во время посиделок с наличием различных веществ и горячительных напитков, и что это никогда не повторится. Однако было и отяжеляющее ситуацию другое понимание, что произошедшее навсегда сохранится в памяти всех троих, и даже при этом Юнги всё ещё не испытывал ревности. Когда Чимин на глазах у Юнги в шутку поцеловал его брата ещё там, в гостиной, сам он лишь усмехнулся и продолжил пить своё сомнительное пойло. В тот же час, но не многим позже, когда он с братом курил в окошко, сбрасывая пепел прямо на заснеженную тропинку снизу, к ним подошёл смеющийся Пак и сказал, что кто-то из друзей Агаста начал шутить на тему «Не путает ли Чимин братьев, если они в головных уборах и похожей одежде с рукавом?» и «Если в темноте к нему начнет катить свои яйца младший, вместо старшего, поймёт ли это Пак?». При повторном взгляде на заинтересованных ныне в этих вопросах братьев, улыбка с губ Чимина испарилась, как по щелчку пальцев, а язык заскользил по пересохшим пухлым губам. Затем была темнота коридора и спальни Юнги на втором этаже. Чимин вообще-то от одних только мокрых поцелуев с обоими понял, что они разительно отличаются, и Юнги он сможет определить даже из тысячи похожих на него людей, однако останавливаться уже не хотел никто. Воспоминания о том, как они с братом откровенно зажимали между собой нуждающегося в ласках Чимина, продолжали блуждать сейчас по разуму утомлённого Юнги, подсовывая мысли с самыми откровенными мгновениями давеча произошедшего. Агаст молча развязал узелок резинки, стягивающей его отросшие жёсткие волосы в пучок, дабы сейчас раскидать их по подушке и дать коже головы отдохнуть. — Возьми меня за руку, пожалуйста, — Чимин едва смог сонно произнести данное, теснясь между двух уставших братьев, которые уже давно позаботились о нём, начисто обтерев влажным полотенцем каждый участок кожи и укутав после в мягкое тёплое одеяло. Две крепкие руки разных людей одновременно переплели пальцы с усталым засыпающим юношей, потому что он не произнёс имени, однако в этом и не было необходимости.