Полупрозрачность

      На самом деле он не собирался заглядывать в шкаф Ганнибала. Правда, назвать его просто «шкафом», наверное, было бы неправильно — это была настоящая гардеробная комната с множеством раздвижных дверей вдоль стен. Уилл поднялся сюда сменить залитую вином рубашку. На мгновение за столом у него потемнело в глазах, пальцы непроизвольно разжались, а уже в следующую секунду он почувствовал холодное прикосновение вина, пропитывающего рубашку. Ганнибал любезно предложил ему взять одну из своих.       Рубашка Ганнибала из белоснежного хлопка приятно ощущалась на коже, хоть и была немного великовата ему. Уилл как раз надевал пиджак, когда заметил, что одна из дверей была слегка приоткрыта, словно приглашая заглянуть внутрь. Она так и манила к себе, как едва заметная взгляду щель в сплошной кирпичной стене. Он подошёл ближе.       Среди привычных тёмных очертаний костюмов проглядывалось и кое-что ещё. Протянув руку, он коснулся кроваво-красного шёлка вечернего платья. Шёлк струился под пальцами, такой нежный на ощупь и почти невесомый. Он тут же отдёрнул руку.       Взгляд Уилла скользнул по платью вниз. Под ним, на массивной дубовой полке для обуви, стояла пара элегантных лакированных туфель на высоком каблуке. Чёрных с красной подошвой. А рядом стояли начищенные до блеска броги и оксфорды. Точно такого же размера.       Уилл слегка опешил. Выходило, что туфли на высоком каблуке принадлежали Ганнибалу.       — Уилл, ты заблудился? — позвал его Ганнибал, входя в гардеробную. Уилл легко смог представить выражение его лица, даже не оборачиваясь: удивлённое, но не особо. Возможно, Ганнибал даже вскинул бровь, прежде чем снова нацепить свою непроницаемую маску спокойствия. — Что думаешь? — спросил он после недолгой паузы.       Уиллу вдруг безумно захотелось увидеть Ганнибала в этом. Сама идея подобного и внезапно вспыхнувшее желание одновременно обрушились на него, как мчащийся на полной скорости товарняк. Во рту пересохло. Сглотнув подступивший к горлу ком, он снова посмотрел на платье.       — Думаю, ты очень тщательно подходишь к выбору одежды.       — Всегда. Одежда очень многое может сказать о человеке.       — И что же твоя говорит о тебе?       — Возможно, она говорит, что моя личность очень непостоянна и легко изменчива.       — Вот так? При помощи платья?       — Да.       — Не может быть, чтобы всё было так просто.       — Платье меняет буквально всё: то, как я двигаюсь, слова, которые выбираю. Меняются даже мысли и то, как я воспринимаю окружение. Именно одежда делает мужчину мужчиной. Или женщиной. Возможно, когда-нибудь я покажу тебе…       Уилл наконец повернулся к нему. Чего он совершенно не ожидал увидеть, так это почти вызывающей улыбки Ганнибала. Улыбки, будто приглашающей на дуэль. Воображение немедленно подбросило ему невероятно яркий образ: черты Ганнибала заметно смягчились, и теперь он выглядел более уязвимым. Утончённым. Его тело при этом стало более гибким и податливым, более нежным. Ужин ждал их внизу. Но Уиллу казалось, что в этот момент весь мир за пределами этой маленькой комнаты перестал существовать.       — Покажи сейчас.       Губы Ганнибала приоткрылись. Возможно, он не ожидал, что Уилл вообще согласится. Они не отрываясь смотрели друг на друга.       — Действительно, Уилл?       — Думаю, тебе пойдёт этот цвет, — он задержал дыхание. От собственной дерзости кружилась голова. — Надень его. Туфли тоже.       Ганнибал потянулся к галстуку.       — Я и понятия не имел, насколько ты требователен. Ещё пожелания?       — Буду ждать тебя внизу. Не задерживайся.       Ноги будто налились свинцом. Пошатываясь от волнения, он спустился к столу и сел, вновь наполнив свой бокал. К счастью, Ганнибал не заставил его долго ждать, и вскоре Уилл услышал громкое цоканье каблуков по паркету. Скорость ходьбы была обычной, а значит, Ганнибал умел в них двигаться и носил достаточно часто, чтобы чувствовать себя в них уверенно. Похоже, это уже давно вошло у него в привычку.       Уилл обернулся посмотреть на него. Платье ниспадало порочным алым водопадом, длинные рукава и высокий воротник скрывали почти все самые заметные особенности строения мужского тела. Платье было искусно скроено и сидело на Ганнибале просто идеально, подчёркивая талию и округлость ягодиц, создавая в этих местах дополнительную иллюзию лёгких соблазнительных изгибов. Ганнибал так же зачесал назад волосы, накрасил ресницы, оттенил глаза тёмной пудрой и даже накрасил губы в тон платью.       Лишившись брони из шерсти с шотландкой, Уиллу открылась истинная форма тела Ганнибала. Оно оказалось гораздо стройнее и сильнее, чем он привык думать. В платье Ганнибал двигался иначе: каждый его шаг казался более продуманным, чем обычно. Уилл старался пялиться не так откровенно, но у него не получалось.       — Надеюсь, я не заставил тебя ждать слишком долго?       Уилл помотал головой. Голос Ганнибала звучал иначе. Не выше, но мягче. Заострённые носки туфель выглядывали из-под подола платья.       — Как я тебе? — Ганнибал стоял, опустив руки по швам, в ожидании.       — Неожиданно. Прекрасно. Неожиданно прекрасно.       Он был уверен, что вспыхнувший на щеках Ганнибала румянец, ему точно не померещился. Сев, Ганнибал смущённо потупился в тарелку.       — Благодарю, Уилл.       Если честно, платье делало его образ скорее андрогинным, чем женственным. Косметика лишь подчеркнула и без того точёные черты лица. Уилл не мог сконцентрироваться. Всё его внимание было приковано лишь к женственным линиям платья, столь непохожим на всё остальное, что Ганнибал когда-либо носил в его присутствии. Это был и Ганнибал, и одновременно не он.       Они приступили к ужину. Еда была восхитительной, как и всегда, но Уилл совершенно не замечал её вкуса.       — Итак… чем ты обычно занимаешься, одеваясь вот так?       — Всем, чем только пожелаю, — его голос казался Уиллу тише, словно сейчас его слова обладали меньшей силой, чем обычно.       — Ты понимаешь, о чем я. Ты выходишь так в свет? Ты… развлекаешься с кем-то?       — Время от времени развлекаюсь, — Ганнибал кокетливо улыбнулся, но его взгляд остался неизменным и нечитаемым.       Уиллу потребовалось несколько секунд, чтобы проглотить прожёванный кусок. Ганнибал, одетый так же, сидевший на этом же самом месте с… мужчиной? Женщиной? Обоими? Внезапно перед глазами кроваво-красной пеленой возникло видение: Ганнибал, отчаянно цепляющийся за край обеденного стола, с задранным платьем, громко стонущий, пока его берут сзади. Радушная хозяйка, ублажающая гостей. Жар, вспыхнувший в груди, моментально поднялся к лицу. Боже…       Вот именно поэтому Уиллу иногда хотелось уметь контролировать и отключать связанные с сексом мысли. Ганнибал лукаво наблюдал за ним из-под опущенных ресниц, и Уилл почувствовал себя пронзённым этим взглядом, словно Ганнибал забрался ему в голову и прочитал каждую его грязную фантазию.       — Ты хочешь знать, присутствует ли в этом сексуальный аспект, — сказал Ганнибал.       — Прости. Мысли у меня зачастую слишком прозрачные.       — Любопытство — не порок, — Ганнибал отвёл глаза и улыбнулся. — Желаешь узнать обо всём из первых рук?       В голове мгновенно вспыхнули новые образы: шёлк, скользящий по нежной обнажённой коже, гладкой и чисто выбритой, в подражании идеалу женственности.       — О чём конкретно мы сейчас говорим?       — А это разве не очевидно?       Уилл кивнул, чувствуя, будто реальность только что окончательно его покинула. Всё прямо на его глазах менялось так стремительно, что рациональная часть разума попросту не поспевала за этим.       — Завтра, — произнёс он. — После моего сеанса. Я приду на ужин. Оденься так для меня.       Ответный взгляд Ганнибала был сдержанным, но вместе с тем переполненным страстью и желанием. Его алые губы приоткрылись в медленном, осторожном вдохе.       — С удовольствием. ***       Джек позвонил ему в семь утра, вызвав на место преступления, выглядящее, как двойное самоубийство. Городок мало чем отличался от Вульф Трап — те же разбросанные по сельской местности фермы и семейные дома, разве что классом повыше. День тянулся бесконечно. Как бы сильно Уилл ни старался не думать о прошлом вечере — он ведь был на работе — Ганнибал не покидал его мыслей. Стоило Уиллу закрыть глаза, как Ганнибал начинал расхаживать вокруг, покачивая бёдрами, в том самом платье и чёрных туфлях на шпильках.       Во время третьего своего похода за кофе он и заметил на витрине небольшого антикварного магазина серьги — две длинные нити рубинов и бриллиантов. Уилл наклонился рассмотреть их поближе, от его дыхания моментально запотело стекло. «Старинные бриллианты и рубины, — гласила надпись на ценнике. — В них она почувствует себя неотразимой». Рубины были того же насыщено-красного оттенка, что и платье. Уилл закрыл глаза, представив, как бриллианты сверкают на коже Ганнибала.       Три тысячи четыреста семьдесят пять долларов.       Он более чем мог себе это позволить. В то время, как большинство людей его возраста были вынуждены содержать детей, платить за обучение или выплачивать ипотеку, Уиллу незачем было на это тратиться. Деньги накапливались на его банковском счету, как упрёк. Он не раздумывая нырнул в магазин, а уже через десять минут вышел оттуда с плоской бархатной коробочкой, завёрнутой в тонкую чёрную бумагу и перевязанной белой ленточкой. В последний раз он извёл столько денег на машину.       Коробочка пролежала в его сумке весь день, пока не пришло время ехать в офис Ганнибала. ***       Открыв дверь, Ганнибал улыбнулся.       — Здравствуй, Уилл.       Уилл невольно окинул его долгим взглядом. С головы до ног. Ганнибал был доволен собой, подобное разглядывание явно его позабавило.       — Заслуживает ли мой сегодняшний наряд твоего одобрения?       — Некоторые из твоих вещей я бы надевать не стал, скажем так.       — Имеешь в виду моё платье?       Его платье.       — Не только его, — Уилл неопределённо взмахнул рукой, очерчивая фигуру Ганнибала сверху вниз. Тёмно-синий костюм в тонкую полоску, пурпурная рубашка из глянцевого хлопка. Вычурный галстук. Уилл сел, Ганнибал тоже. — Вообще всё.       — Я бы и не ожидал от тебя, что ты бы однажды надел нечто подобное.       — И никто бы не надел. У тебя уникальное чувство стиля.       — Я упрям в своих предпочтениях в одежде. Но я всегда стараюсь приспосабливаться к случаю.       — Ты поэтому всегда в бежевом, когда приходишь в отдел бихевиоризма?       Ганнибал улыбнулся, почти обнажив зубы.       — Защитная окраска. Но здесь я волен одеваться по собственному желанию.       — Как и дома.       — Там тоже. А тебе, видно, понятие защитной окраски чуждо. Ты носишь одно и то же, независимо от обстоятельств.       — Лишь бы выдерживало стирку в горячей воде, а так я непривередлив.       Ганнибал пристально на него посмотрел.       — Думаю, это лишь отчасти правда.       — Да ну? И что же моя одежда говорит обо мне?       — Тебе нравится шерсть. Нравится мягкий выцветший хлопок. Ты предпочитаешь прочные непромокаемые куртки и брюки, выглядящие так, будто в них в любой момент можно отправиться на охоту. Предпочитаешь носить одежду, которая недалеко ушла от рабочей одежды синих воротничков, знакомой тебе с детства. Прочная одежда для простых задач. Словно вся твоя работа, как преподавательская, так и в отделе бихевиоризма, лишь пустая трата времени, которое ты мог бы провести на охоте или рыбалке.       — В основном на рыбалке. Я теперь почти не охочусь. Я всегда знаю, кто я, когда рыбачу.       — Всё само собой проясняется?       — Да.       На миг у Уилла почти вылетело из головы, что после сеанса они собирались к Ганнибалу, и что он велел ему переодеться для него в платье. Его связь с реальностью, такая зыбкая после целого дня, проведённого в раздумьях о мертвецах, грозила разорваться в любую секунду.       — У меня для тебя подарок, — он вытащил коробочку из заднего кармана. Ленточка немного помялась, и он расправил её, прежде чем отдать Ганнибалу.       — Дядюшка Джек дал тебе прибавку?       — Просто открой уже.       Ганнибал положил коробочку на колено и аккуратно развернул обёрточную бумагу. Открыв её, он заглянул внутрь и нахмурился, но лишь на мгновение. Наконец, взяв одну серьгу, он поднёс её к свету, и камни ярко вспыхнули.       — Они прекрасны, — мягко сказал он. — У тебя изысканный вкус, Уилл.       — Знаю, неожиданно. В жизни ничего не покупал, кроме собачьего корма и лески…       — Я надену их. Позже.       Пальцы непроизвольно стиснули подлокотники кресла. Он снова ощутил тот немыслимый прилив власти, подаренной ему Ганнибалом прошлым вечером, когда тот выполнил в точности всё, что потребовал от него Уилл.       — Нет. Надень их сейчас.       Несколько секунд Ганнибал сидел молча, уставившись на коробочку.       — Как пожелаешь, — он защёлкнул клипсы и повернул голову так, чтобы Уилл смог хорошенько их рассмотреть. Серьги доставали до края воротника рубашки, совершенно не сочетаясь с его аккуратно подстриженными бачками и шестичасовой щетиной.       — Тебе в них хорошо? — спросил Уилл.       Щёки Ганнибала вспыхнули лёгким румянцем. Он на мгновение прикрыл глаза.       — Лучше, чем просто хорошо. Недозволительно.       — Как если бы мы не должны этого делать.       — По крайней мере, не здесь. Думаю, нам пора.       Встав, Ганнибал, снял серьги и бережно вернул в коробочку, которая тут же исчезла в кармане его пиджака. Секунду спустя он машинально дотронулся до кармана, будто проверяя, на месте ли она. На его щеках по-прежнему горел румянец, и Уилл ощутил идущую от него волну предвкушения. Ему это понравилось.       — Поедешь за мной на своей машине? Просто зайди, как доберёшься. Я буду наверху.       — Делать что? — о, Уилл прекрасно знал, чем будет в это время заниматься Ганнибал, но внезапно обнаружил, что хочет услышать, как тот сам это скажет. Претворит слова в жизнь.       — Делать, как ты мне и велел. Одеваться для тебя. ***       Он ехал медленно. В голове крутилась лишь одна-единственная мысль, и когда он вырулил на подъездную дорожку дома Ганнибала, ладони были влажными от пота, а во рту пересохло. Он вошёл, как и просил Ганнибал, не стучась. На кухне дышала откупоренная бутылка вина, Уилл нашёл пару бокалов и наполнил их. Воздух был пропитан запахами жарящегося мяса и специй.       Он не торопясь проследовал в гостиную, где его внимание ненадолго привлекла обширная коллекция Ганнибала. Все предметы в ней так или иначе имели биологическое происхождение, что, в общем-то, было и неудивительно. Всевозможные черепа, бивни, чешуя и перья — тщательно выверенное сочетание структурного и декоративного. Проявление безудержной мощи, выставленное напоказ.       За спиной послышались шаги, и он обернулся, увидев на пороге Ганнибала. На нём были всё те же платье и туфли, но чуть больше косметики. Мягкие волосы были и взбиты и зачёсаны назад, открывая высокие нарумяненные скулы. Так он действительно походил на женщину. Рубиновые серьги переливались в свете ламп, самыми кончиками касаясь шеи. Глаза были подведены и оттенены цветом, больше всего напоминавшим Уиллу олово.       — Повернись.       Ганнибал вскинул бровь, но покорно повернулся по кругу. Очень медленно. Сзади на подоле платья был высокий разрез, почти незаметно перетекающий в V-образный вырез на спине. На Ганнибале были тонкие тёмные чулки, совсем прозрачные, красный шёлк облегал его талию и задницу, как вторая кожа. Он выглядел так же необычайно величественно, как и всегда. Платье и туфли меняли лишь то, как он подавал себя — вызывающе, но вместе с тем уязвимо.       Уилл пожирал его глазами, представляя, как бы ощущалась под его ладонями скрытая шёлком плоть.       — Ты чувствуешь себя красивым?       Ганнибал неспешно приблизился. Воздух между ними сгустился. Бриллианты подрагивали с каждым его шагом. Он посмотрел на Уилла из-под опущенных ресниц, казавшихся такими тёмными на его гладкой коже, и слегка надул сочные тёмно-красные губы.       — Если ты видишь меня именно таким, то да.       Уилл с трудом сумел вернуть себе дар речи. Когда же он наконец заговорил, голос его был хриплым и потрясённым:       — Вижу.       Ганнибал сделал медленный глубокий вдох. Его плечи чуть приподнялись, а грудь расширилась, заставив шёлк скользить по коже.       — Задери платье.       Едва заметная тень промелькнула на лице Ганнибала.       — Несколько грубо, не находишь?       — Я груб. Тебя это удивляет? Хочу посмотреть, как далеко ты зашёл.       Ганнибал кивнул. Даже его центр равновесия будто бы сместился — все движения были невероятно плавными. Он потянул за шёлк, и подол приподнялся, как театральный занавес.       Длинные ноги, гладкая кожа. Ганнибал побрил их. Низ живота прошила вспышка возбуждения, начисто выбив из лёгких Уилла остатки воздуха. Он побрил ноги специально для этого, побрил их для Уилла. Верх каждого чулка придерживала кружевная подвязка. Ганнибал поднял платье выше бёдер, узких и стройных, без единого намёка на женские формы. Трусики на нём были женские, но сидели идеально, как если бы были сшиты на заказ. Скорее всего, так и было. Трусики были из прозрачного шелка, настолько тонкого и неосязаемого, будто на Ганнибале вообще ничего не было. Сквозь них было видно всё: ткань плотно прилегала к члену и чисто выбритой коже.       — Ты побрил не только ноги, — заметил Уилл.       — Да.       — Ты сделал это для меня?       — Уже очень давно никто, кроме тебя, не видел меня таким.       Его голос звучал иначе, и в том, как он менял его, было что-то поистине завораживающее. Не то чтобы он говорил или вёл себя, как любая из женщин, с которыми Уилл был знаком, нет. Он говорил не как Ганнибал, а как кто-то не настолько самоуверенный и высокомерный, не ожидающий от мира, что тот в одночасье падёт к его ногам. Кто-то, о ком можно заботиться или даже контролировать, или — как тут же услужливо предложила тёмная сторона разума Уилла — желательно и то, и другое одновременно. Его охватила болезненная жгучая похоть, и Уилл представил, как алый шёлк разрывается в клочья в его руках.       — Я видел достаточно.       Ганнибал позволил платью упасть. Шёлк пролился на пол, как вода, струясь по его ногам.       — Я приготовил для тебя ужин, — сказал он. — Сейчас самое время поесть.       Уилл помотал головой, на секунду почувствовав, как земля уходит из-под ног.       — К-конечно.       Всё в столовой казалась Уиллу новым и незнакомым, когда во главе стола сидела эта версия Ганнибала. Отчасти он был благодарен, что порции, как и всегда, были такими маленькими, ведь едва мог думать о еде. Ганнибал поставил перед ним тарелку и вновь наполнил их бокалы. Когда он приблизился, Уилл уловил исходивший от него аромат духов, чувственный и тёплый.       Руки Уилла дрожали, когда он поставил бокал на стол.       — Я зашёл слишком далеко? — спросил он.       Ганнибал замер, поднеся бокал к пухлым красным губам.       — А ты, выходит, думаешь, что зашёл? — он закрыл глаза, вдыхая букет.       — Я не стал бы так обращаться с женщиной. Говорить ей, что делать или что надевать.       — Ты хотел бы относиться ко мне, как к женщине? Скажи, кем ты видишь меня сейчас?       — Кем-то необыкновенным. Единственным в своём роде. Кем-то большим, чем просто человек.       Губы Ганнибала расплылись в медленной довольной улыбке.       — Кем-то, кто тебе нравится?       — Да, — Уилл глотнул ещё вина, больше, чем собирался. Оно начало согревать кровь. — Ты… играешь с моим разумом. И наслаждаешься этим.       — Платье меняет твоё отношение ко мне, так же, как меняются и мои ответные реакции. И мне нравится видеть, как меняешься ты. Я бы с удовольствием посмотрел, где в итоге для нас всё это закончится.       Уилл смотрел на него, ресницы Ганнибала трепетно подрагивали.       — Тебе нравится флиртовать со мной?       — Так же, как и всегда. Это ощущается иначе, когда я так одет?       — Очень. Так я точно знаю, где хочу это закончить.       — И где же?       Сердце забилось, как бешеное. Не было смысла молчать о том, что уже давно было у него на уме.       — В тебе.       Ганнибал потупил взгляд, приоткрыв губы. Блестящие и влажные. Уилл слышал каждый его вдох. С такого расстояния он легко мог рассмотреть, как идеально нанесены тональный крем и румяна, и как удачно они сочетаются с тоном кожи Ганнибала. Его лицо было искусно расписанным холстом.       — Отведи меня наверх, — отложив вилку и нож, Ганнибал убрал салфетку в сторону. — Пожалуйста.       — С радостью.       Они не дотрагивались друг до друга, поднимаясь по лестнице. Уилл шёл позади. Он специально пропустил Ганнибала вперёд, чтобы всю дорогу наслаждаться зрелищем его покачивающихся бёдер, обтянутых шёлком. С каждой ступенькой разрез платья расходился всё шире, открывая соблазнительный вид на внутреннюю сторону бёдер. Уиллу до боли хотелось дотронуться до него, и он весь изнывал от желания к моменту, когда Ганнибал наконец толкнул дверь своей спальни. Кровать перед ними показалась Уиллу просто огромной.       — Боже…       Остановившись за спиной Ганнибала, он развернул его, скользнув ладонями по тёплому шёлку, и крепко прижался к его губам в поцелуе. Ощущения враз переполнили Уилла, он терялся в них. Ганнибал был гремучей смесью из жара и твёрдости, невесомого гладкого шёлка и горячего дыхания, переплетённого с его собственным. Но потом он начал чувствовать по-настоящему. Губы Ганнибала были такими мягкими, и так послушно раскрывались, когда он скользил по ним языком. Прямая широкая спина и округлая ладная задница были твёрдыми под жадными ладонями Уилла. Ганнибал обнял его за плечи, сильнее наклонив голову. Поцелуй постепенно становился всё более горячим, влажным и ненасытным. Уилл ощущал невыносимый голод Ганнибала как свой, он притянул его ближе, грубо сжав его упругую задницу обеими руками. Член Ганнибала, прижимающийся к животу Уилла через платье, стоял так же, как и у него самого.       — Боже, — повторил Уилл. Он отстранился и посмотрел вниз, на непристойно проступающий под тканью член. — Блять. Я хочу тебя. Так хочу.       — Так возьми, — глаза Ганнибала горели почти болезненным предвкушением. Дыхание его было прерывистым.       Вот так. Ганнибал в один момент сделал всё это настолько простым.       — Как мне с тебя это снять?       — Никак.       Ганнибал поцеловал его, не дав опомниться и хоть что-нибудь сказать. Не прерывая поцелуя, они двинулись к постели. Ганнибал пошатываясь шёл спиной вперёд, чудом удерживая равновесие, а Уилл бессовестно лапал его за всё, до чего только мог дотянуться. Он отпустил Ганнибала, лишь когда они добрались до кровати, и, стянув за задник ботинки, поспешил избавиться от рубашки и брюк. Ганнибал наклонился снять туфли.       — Останься в них.       Кивнув, Ганнибал сглотнул и лёг на кровать. Уилл скинул оставшуюся одежду, забрался на кровать и, подползя к нему на четвереньках, накрыл собой. Оттягивая момент, Ганнибал медленно развёл бёдра, и Уилл застонал, толкнувшись между ними. Он прижался к его паху своим, желая ощутить ответное движение и жар. Шёлк скользил между ними. Такой прохладный сперва, но очень быстро нагревающийся.       — Я испорчу тебе платье, если не буду осторожен, — прошептал Уилл, касаясь губ Ганнибала своими.       — Одежда предназначена, чтобы носить её, жить в ней, — Ганнибал поцеловал его. — Портить или уничтожать, — он запустил пальцы в волосы Уилла, спустился к плечам, а потом и ниже, к пояснице и заднице, оставляя на них яркие саднящие следы от ногтей. — Или срывать.       Часто дыша, Уилл прижался лбом ко лбу Ганнибала. Он толкнутся бёдрами и застонал, когда Ганнибал вскинул бёдра в ответ.       — Хочу сорвать с тебя всё это.       — Ты собираешься уничтожить платье от кутюр стоимостью в несколько тысяч долларов. Сшитое вручную специально для меня.       Уилл закрыл глаза, и разум немедленно подбросил ему образ Ганнибала, первый раз примеряющего готовое платье в неприметной дальней комнате портновского ателье.       — Но тебе плевать.       — Да.       — Тогда зачем говоришь мне об этом?       — Хочу, чтобы ты знал ценность вещи, которую уничтожаешь, но всё равно предпочёл это сделать.       Уилл застонал и отстранился, сев на пятки. Помада и тени Ганнибала теперь были размазаны, и Уилл отчаянно желал большего. Желал лишить Ганнибала самообладания, разорвав на куски.       Он провёл ладонями по груди и животу Ганнибала, руки встретились у паха, сильно надавив на член, и разошлись снова, спускаясь по ногам. Он задрал платье, открывая стройные, но сильные икры и бёдра, а потом взялся за лодыжки и широко развёл его ноги в стороны. На тонких трусиках проступило влажное пятно от смазки. Ганнибал скользнул в них рукой и принялся ласкать себя, не сводя с Уилла глаз. Затем он изогнулся и перевернулся на живот.       Именно с такого ракурса его легче всего было принять за женщину — длинные ноги, аппетитная задница и призывно раскрывавшийся разрез платья. Манящий. Словно стрелкой указывающий туда, куда так стремился Уилл. Он вёл пальцами по гладкой внутренней поверхности бедра вдоль разреза, пока не добрался до трусиков. Взяв собственный член в руку, не в силах больше сдерживаться, он несколько раз провёл по стволу. Пальцы другой руки отодвинули тонкую ткань с промежности, коснувшись кожи. Горячей нежной кожи. Гладкой. Он вздрогнул, а Ганнибал издал нечто среднее между приглушённым стоном и вздохом. Пальцы прошлись от мошонки по промежности и остановились у ануса. Толкнувшись пальцем внутрь, Уилл не встретил никакого сопротивления, лишь скользкий и невыносимо тугой жар.       — Что ты сделал? — он подполз ближе, уткнувшись лицом в загривок Ганнибала, и вогнал палец глубже. Ганнибал подался навстречу толчку. Уилл вонзил зубы в его плечо и добавил к первому пальцу ещё один.       — Подготовился для тебя, — прошептал Ганнибал. — Хотел быть готовым. Мокрым, — его глаза были закрыты, ресницы трепетали, а губы, такие сочные и полные, напоминали Уиллу спелый красный плод. — Чтобы принять тебя, как женщина.       — Когда ты успел?       — Пока ты был в пути. Переодевание заняло несколько минут. На это… ушло больше времени.       Он провёл языком по коже Ганнибала и отстранился, продолжая наблюдать за ним, поражаясь собственной выдержке. Пальцы были внутри по костяшки. Ганнибал не пожалел смазки — каждое движение сопровождалось влажным хлюпающим звуком. Почему Уилл ещё до сих пор его не трахнул? И почему это пошлое, сводящее с ума платье всё ещё цело?       Снова встав на колени, Уилл вытащил пальцы. Он взялся за края разреза и с силой потянул, разрывая задний шов, и позволил шёлку упасть по обе стороны тела Ганнибала, как двум красным крыльям. Он подцепил пальцами полоску трусиков, прикрывающую промежность, и рванул на себя. Ткань не выдержала, оставив Ганнибала полностью открытым. Уилл придвинулся ближе. Он приставил головку к анусу Ганнибала, успокаивающе поглаживая его поясницу, и толкнулся внутрь.       — Ты ведь просидел так весь ужин, — прохрипел он, уставившись на то, как Ганнибал сам приподнял бёдра, чтобы ему было удобнее принимать Уилла.       — Да, — Ганнибал едва дышал, намертво вцепившись в гладкие хлопковые простыни. Пот стекал по его спине, скапливаясь в неглубокой впадинке на пояснице. Уилл дотронулся до неё, проследил пальцем вдоль пояса разорванных трусиков и ещё ниже, прокладывая путь между свисавшими лоскутами ткани, пока не достиг места, где соединялись их тела, медленно обведя его кончиком пальца. Ганнибал застонал от его прикосновения, опустил голову и шире раздвинул бедра. Уилл и сам разрывался на части, переполненный ощущениями и эмоциями. Своими и чужими. Ему нравилось удерживать Ганнибала вот так, пронзённым, беспомощно насаженным на его член. Уилл прижал руку к его позвоночнику там, где заканчивался разорванный шов платья и где всегда был повязан аккуратный бант фартука Ганнибала, когда он готовил, и с силой надавил, войдя глубже ещё на один восхитительный дюйм.       — Выходит, ты ждал, что это произойдёт, — после паузы произнёс он, сумев наконец-то вспомнить, как нужно дышать. — Ты был так в этом уверен.       — Разве в итоге мои ожидания не оправдались?       Уилл покачал головой, прекрасно зная, что Ганнибал не увидит его ответа. Вместо этого он начал двигать бёдрами. Медленными короткими толчками, как до этого привык трахаться со всеми предыдущими своими любовницами — исключительно женщинами. На Ганнибала это подействовало точно так же: дыхание его участилось, он жадно выгнул спину и тихо постанывал в такт движениям Уилла. Он потянулся назад и, коснувшись бедра Уилла, потянул на себя, словно без слов прося о большем.       — Ты был уверен, что твоё перевоплощение приведёт именно к этому, — сказал Уилл.       Глаза Ганнибала были закрыты, голова опущена.       — Ты всегда смотришь на меня по-особенному, хоть сам и не замечаешь.       — Расскажи.       — Будто я то, чего ты так страстно желаешь, но думаешь, что тебе не дозволено этим обладать.       Уилл опёрся обеими руками на кровать и, наклонившись, поцеловал Ганнибала в шею. Запах духов здесь чувствовался заметно сильнее, как если бы Ганнибал специально нанёс их вдоль линии роста волос, ожидая, что Уилл будет целовать его именно там. От одной только мысли об этом ему захотелось вбиваться сильнее, трахать Ганнибала нещадно и грубо.       — Теперь дозволено. Двигай бёдрами. Хочу почувствовать, тебя на своём члене.       Ганнибала не пришлось просить дважды. Он подался назад, задавая медленный ритм, неглубоко насаживаясь. Уилл уткнулся лицом в волосы Ганнибала, наслаждаясь его негромкими стонами удовольствия. Он плавился и растворялся в тугом скользком жаре его тела, так же, как и сам Ганнибал растворялся в нём, принимая его всё глубже. Он посмотрел вниз, зачарованный зрелищем не перестававших двигаться бёдер Ганнибала в чулках с кружевными подвязками и выгнутыми ступнями, втиснутыми в эти потрясающие туфли.       — Будешь одеваться для меня так, когда только пожелаю, — прошептал Уилл, прижавшись губами к его уху. Он должен бы был попросить об этом, но предпочёл приказать. Ганнибал вздрогнул и крепко сжался вокруг него. — Тебе ведь нравится. Я почувствовал, каким тугим тебя сделала одна только мысль об этом.       Ганнибал молчал. Возможно, крыть было нечем. А предательства собственного тела уже было достаточно.       Уилл провёл носом по его шее, его голод стремительно разрастался. Он притянул Ганнибала к себе и, не меняя позы, перекатился с ним набок, по-прежнему оставаясь глубоко в нём. Одна из половин разорванного подола упала на простыни, обнажив бедро Ганнибала. Узкое и твёрдое, становящееся лишь немного мягким ближе к талии. Уилл до боли впился в него пальцами, желая, чтобы этой мягкости было больше. Он просунул руку под бедро Ганнибала и поднял его выше, позволяя себе ворваться в него глубже. Ганнибал наощупь нашёл его руку своей и прильнул к нему всем телом.       Прижавшись губами к уху Ганнибала, Уилл скользнул рукой под шёлк и обхватил его член. Он был мокрым, обильно истекая предэякулянтом. Очень обильно. Уилл сжал пальцы сильнее, и Ганнибал ахнул.       — Так? — спросил Уилл. — Не слишком сильно?       — Да, вот так.       — Давай, покажи мне, где ты чувствительнее всего, — он поцеловал Ганнибала в шею, внимательно наблюдая, как меняется выражение его лица. Уилл наслаждался сочетанием его нежной бархатистой кожи и твёрдого члена, так же, как когда-то наслаждался изучением неизведанных складочек и изгибов женских тел. Скользнув большим пальцем по головке, он надавил на уздечку и начал медленно водить рукой по стволу.       — Здесь, — едва слышно выдохнул Ганнибал. Закрыв глаза, он облизнул губы. Кулак Уилла двинулся вверх, большой палец надавил на щель уретры, с нажимом разводя её настолько, насколько это было возможно.       — Ну, а здесь?       Ганнибал непроизвольно выгнулся дугой.       — Уилл… я почти на грани…       — Хорошо. Хочу, чтобы ты кончил первым.       — Ты всегда такой джентльмен? — его голос дрожал, срываясь.       Уилл улыбнулся ему в шею, зная, что Ганнибал легко сможет услышать улыбку по его тону.       — Всегда, — мягко сказал он. Перестав двигать бёдрами, он принялся быстро надрачивать Ганнибалу, позволяя ему самому насаживаться на него в удобном ему ритме, чтобы достигнуть пика. — Никогда раньше не трахался с мужчиной, — он легонько прикусил мочку уха Ганнибала. — Ты мой первый.       Ганнибал застонал. Тихо. И так потерянно, словно переступая через себя, признавал поражение. Он протянул руку назад, вверх и, ухватив Уилла за волосы, сжал пальцы, когда с силой толкнулся бёдрами в последний раз и кончил ему в руку. Уилл ни на секунду не прекращал поглаживать его такой чувствительный во время оргазма член, а потом перекатил Ганнибала обратно на живот и начал грубо трахать. Он стиснул в кулак щёлк на талии Ганнибала скользкими мокрыми пальцами. Ткань нещадно рвалась с тихим треском, но Уиллу было плевать.       — Да, — выдохнул Ганнибал и приподнял бедра, подгоняя его. Ненасытный голод Ганнибала и его полное безоговорочное согласие сжимались вокруг Уилла, как тиски. То, как он лежал перед ним в своём напрочь испорченном платье, раскрываясь ему, казалось Уиллу чем-то невероятно интимным. Сокровенным.       Уилл зарылся носом в его волосы, прижал к постели и трахал, двигаясь так жёстко и быстро, как ему было нужно. О да, ему так было это нужно. Кровать тряслась. Ганнибал не издавал ни звука, если не считать тяжёлого дыхания. Вскоре почти болезненный оргазм прошиб Уилла, как удар током. Яйца поджались, и он кончил в Ганнибала.       Он медленно опустился, накрыв Ганнибала собой, совершенно без сил. Поцеловав его в шею, Уилл ощутил на губах солёный пот. Ганнибал лежал под ним не шевелясь. Раньше Уиллу всегда было интересно, не считали ли женщины эту часть обременительной, действительно ли не возражали против тяжести его тела. Ганнибал, похоже, точно не возражал. По крайней мере, на несколько минут, а потом всё же начал ворочаться.       — Я понимаю намёки.       — Знаю.       Перевернувшись, они устроились лицом к лицу, и Уилл накрыл их одеялом. Протянув руку, Ганнибал погладил его по волосам и улыбнулся. Открыто, по-мальчишески и почти смущённо. Сердце Уилла сжалось.       — Не ожидал, что ты будешь таким, — произнёс Уилл через какое-то время. — Что с тобой будет так.       — И как же? — спросил Ганнибал, накручивая на палец прядь волос Уилла. Он потянул за неё, затем медленно отпустил.       — Что ты будешь так всецело отдаваться наслаждению.       — Я никогда не прятал от тебя своих истинных желаний и намерений. Удивлён, что ты заметил их только сейчас.       — Зато заметил всю неприкрытую театральность твоей эстетики. Не мог не заметить.       Ганнибал нахмурился.       — Театральность?       — На тебе всё ещё помада, — сказал Уилл, улыбаясь.       — На тебе теперь тоже. На шее. И губах, — Ганнибал легонько дотронулся до краешка его нижней губы. Просунув руку между их телами, он провёл пальцем вокруг основания члена Уилла. — А хочешь, будет и здесь?       Уилл потянулся к нему и, обхватив ладонями его лицо, поцеловал. Было хорошо. Больше, чем просто хорошо. Особенно, когда Ганнибал нежно выдохнул ему в губы, и этот слабый отзвук желания эхом отозвался у Уилла в голове.       — Боже. В следующий раз, — сказал Уилл.       — Предполагаешь, что он будет.       Уилл скользнул рукой вниз до талии Ганнибала.       — А я ошибаюсь?       Ганнибал покачал головой и мягко улыбнулся уголками рта. В том, как он смотрел на Уилла, было что-то очень заботливое.       — Ты всё, чего я хочу.       — Правда?       — Тебя пугает моя честность?       — Люди обычно такого не говорят. Мне, по крайней мере, — может, Ганнибал постоянно говорил подобное своим любовникам. Но Уиллу почему-то в это не верилось. — Откуда тебе знать?       — Ты уникален.       — И что? Каждый уникален по-своему.       — Не каждый. Нет. Большинство людей ещё даже не рождены. Они всю жизнь проводят в тёмной комнате, отворачиваясь от света, пытающегося проникнуть в окно.       — А я нет?       — Ты видишь то, чего другие не видят или не могут.       — Я вижу худшее в людях. Никто раньше не считал это положительной стороной моей личности.       — Нет ничего, на что бы ты не стал смотреть.       — И это привлекает тебя.       — Искренность сегодня не в почёте, — Ганнибал дотронулся до его лица, проведя подушечкой пальца от линии челюсти до верхней губы. Щекотно. Нежная, почти невыносимо ласка. — Ты один из немногих по-настоящему честных людей, которых я когда-либо встречал.       Уилл уткнулся лицом в шею Ганнибала, чтобы укрыться от его пристального взгляда.       — Я знаю, кто я, если ты об этом. Я уверен, — если чаще произносить это вслух, однажды это может стать правдой.       Ганнибал обнял его. Одна рука зарылась между кроватью и телом Уилла, а другая обвилась вокруг его рёбер. Он приник к груди Ганнибала и глубоко вздохнул, прижимаясь ближе. Поцеловав его в шею, Ганнибал наклонился, покрывая его кожу от ключицы до уха поцелуями.       — Я тоже.