И в мыслях не было

— Выглядишь ужасно, — констатирует факт Сынен, когда утром видит Ибо, — ты вообще когда ел в последний раз? — На похоронах, наверное, — хриплым ото сна голосом отзывается тот, — я не помню, да и не хочу. — На похоронах? Следующие твои что ли? — возмущается парень. — Я на них не приду так и знай. Ибо только фыркает и кутается в одеяло, пока Сынен копошится на кухне. И как он подозревает, его сейчас будут кормить. Есть не хочется до сих пор, настроение, откровенно говоря, паршивое, но что-то ему подсказывает, что слушать его сейчас явно никто не будет. Это вам не Юна, которой в принципе глубоко плевать, главное самой не забыть поесть. И да, он оказывается прав, Сынен приносит ему тарелку супа и ставит на столик перед диваном. — Через «не хочу», вперед давай, — предугадывая слова Ибо, строго говорит старший, — иначе буду кормить самостоятельно, как ребенка с ложечки. Ибо смотрит на него глазами кота из Шрека, но тот непроницаемый, как Лань Чжань. Поэтому сдается и берет в руки ложку, обдумывая план как бы отвлечь Сынена, чтобы все-таки не есть, потому что Ибо тошнит от одной только мысли, что еда окажется у него во рту. Но ему все равно приходится съесть минимум три ложки, пока спасение не приходит само по себе. — Что ты собираешься дальше делать? — спрашивает Сынен, и Ибо, прикрываясь тем, что будет говорить, кладет ложку и, сидя, кутается во все то же одеяло. — Ло Юна знает где ты. — Что? Нахрена?! — не успевает расслабится Ибо и смотрит на парня огромными глазами. — Успокойся, она ничего плохого не хочет, что за реакция? — скорее риторический вопрос. Сынен уже давно привык к характеру Ибо и даже не удивляется. — Тебе напомнить про мужика? — приподнимая бровь, спрашивает Ибо. — А он что, сожрет тебя? Чем это плохо? — закатывает глаза парень, откидываясь на диване. — А может мне мачехи достаточно и отчима я не выдержу. Да он, возможно, даже моего возраста, какой блять отчим, — стонет Ибо и прячет лицо в ладонях. — Сам придумал, сам загоняешься, — без капли сочувствия в голосе хмыкает Сынен и пытается растормошить парня, хватая за плечи, — да брось, ты реально накручиваешь себя, он же явно даже сло́ва не успел сказать, как ты съебался. — Он сказал, — Ибо болтается туда-сюда, как болванчик, повинуясь рукам друга. — Сказал, что жизнь продолжается. — Он не такой тупой как ты считаешь, мужик дело говорит. Ты хоть имя его знаешь? — Нет, — посмотрел Ибо замученным и даже чуть виноватым взглядом, выпутываясь из одеяла. — Ты правильно сказал, я реально быстро съебался. — Лошара, — только и говорит Сынен, ударив того по плечу. — Ты сейчас вот вообще нифига не помогаешь. — Все, что я могу тебе посоветовать — это не бегать. Все равно рано или поздно неизбежное произойдет. С тобой или без тебя. Но жить там придется тебе и будешь страдать, если не подружишься со своим характером. — Спасибо, друг. От души, — саркастично ответил Ибо, прежде чем поспешно сбежать, быстро крикнув на прощание: — мне на танцы нужно, до встречи. — Удач… Ах ты засранец, — вскакивает Сынен, заметив, что тот практически не прикоснулся к еде, пока заговаривал ему зубы. — И сам же виноват, первый начал говорить, — тихо отчитал себя он, возвращаясь вглубь квартиры. *** По сути Ван Ибо не соврал своему другу. На самом деле танцы же никто не отменял. Он и так пропустил неделю, но так уж и быть, его простят, все-таки понимают ситуацию, а он парень способный и быстро заполнит пробелы. Тем более Ибо действительно любит танцы. Он будто живет ими. Сейчас из-за этой ситуации, где ему пришлось резко прийти в активность спустя время бездеятельности, он осознал, что все-таки скучает по танцам. Поэтому с вдохновением Ибо направился в сторону студии. Глянув на время (спасибо, о святой Сынен, что поставил на зарядку телефон), понял, что как раз вовремя и сейчас будет его группа. Поприветствовав всех, Ибо начинает разминку. Ему показывают движения, которые он пропустил. Не из легких конечно, но что для него стоит сделать пару переворотов? Танец, который группа оттачивает сейчас, поставлен в стиле хип-хопа с элементами брейкинга. Довольно выматывающие стили, забирающие много энергии, поэтому времени на перерывы всегда дают достаточно. Ван Ибо усердно старается запомнить связки, чтобы в моменты выступлений и генеральных прогонов не подвести команду, ну и конечно потому что он любит, чтобы все было идеально в танце. Он отдает себя полностью и ни капли не жалеет об этом, всегда наслаждаясь. В очередной перерыв Ибо решает отрепетировать одно из движений, которым он недоволен. Он может лучше. Раз за разом, опускаясь на пол и поднимаясь, он понимает, что голова начинает кружится и останавливается, опираясь о стену, чтобы передохнуть. Он ищет взглядом бутылку с водой, но перед глазами начинают летать мушки и зрение расплывается. Ибо чувствует, как ноги непроизвольно подкашиваются, а в ушах ужасно звенит, и он медленно съезжает вниз по стене пока полностью не теряет связь с внешним миром. *** В слух врезается какой-то шум и, кажется, это самый громкий звук, который он когда-либо слышал. Ибо очень сильно не хочет открывать глаза, но солнце беспощадно слепит, и парень хмурится, прячась под одеяло то ли от света, то ли от шума. Спустя время до него доходит, что сейчас находится дома, в своей кровати, а ужасные звуки доносятся с кухни. Ван Ибо немного вылезает из укрытия и видит дверь нараспашку. «Вот почему так громко. Что вообще Юна делает на кухне?!» — мысленно взвыв, он откинулся снова на подушку в поисках уюта. По телу такая слабость, что парень буквально не может представить, как бы встать с постели, чтобы закрыть чертову дверь в свое личное пространство. Он отбрасывает одеяло с уверенным настроем встать. Слышатся тихие аккуратные шаги и это только укрепляет его уверенность. Пока нежеланный в его комнате гость еще поднимается по лестнице, Ибо поднимается с кровати и доходит до двери, хватаясь за ручку, как в голове снова начинает мутить, а перед глазами все плыть. Но он не успевает упасть, чувствуя, как его подхватывают чьи-то руки, которые явно не принадлежат женщине, а значит не Ло Юне. Ибо пытается оттолкнуть человека, но попытка сопротивления проваливается из-за недостатка силы, и он почти добровольно позволяет довести себя до кровати. Уложив подростка и убедившись, что он в порядке, парень подтянул к себе стул от стола и сел рядом, всматриваясь в бледное лицо. Ибо поморщился от звука и наконец-то открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на человеке, хотя догадаться кто это не так уж и сложно. — Что… Что ты тут делаешь? — хрипит Ибо, пытаясь встать. — Лежи, пожалуйста, — мягким движением остановил его парень, — и не говори, если тебе сложно. Принести воды? — Ты не ответил, — Ибо прикрыл глаза, ощущая сильную головную боль. — Я забрал тебя с танцев. Юна на съемках, и она не смогла бы приехать, — подросток только хмыкнул на эти слова, а парень продолжил: — врач сказал, что у тебя истощение и тебе очень повезло, что не заболел, потому что последствия могли бы быть гораздо хуже. Сколько ты не ел? Вопрос остается успешно проигнорированным. Какое вообще этому парню дело лично к нему?! Разве первого (скорее второго) разговора не было достаточно для того, чтобы понять отношение Ибо к нему? — А-Бо, ответь, пожалуйста, так… — Не смей меня так называть! — Ибо не дает ему договорить фразу, резко вскидываясь. Только папа мог его так называть. — Не смей. Ты никогда не сможешь мне его заменить. Никогда. — Я не… — но Ибо уже не остановить и к нему не достучаться. Эмоции снова взяли верх. — Уйди. Уйди отсюда и дверь закрой, — настойчивости у него не занимать и, несмотря на дикую слабость, он продолжает выгонять все еще нежеланного гостя, как только может — агрессивными взглядами и криками. Парень, не говоря больше ни слова, спокойно встал и ушел, и Ибо упал на кровать, пряча лицо. Потратив все силы на то, чтобы выгнать человека из комнаты, он надеется, что сможет сейчас уснуть и отвлечься от дурных мыслей. Вдруг снова слышит движение и поднимает взгляд на дверь. — Я всего на секунду, не злись, — говорит гость с тарелкой в руках, смотря в глаза Ибо, — это бульон, тебе обязательно нужно поесть, пожалуйста. Ван Ибо не отрывает взгляд от парня, пока тот ставит тарелку и отходит назад к двери. — Я обещаю, что тебе понравится, — говорит парень, разворачиваясь, смущенно улыбается и снова уходит. В ответ только фыркают и, когда закрывается дверь, Ибо все же подтягивается, садясь на кровати, и берет пиалу в руки. Запах, который разошелся по всей комнате, дает огромные надежды и, несмотря на все ту же тошноту, очень хочется попробовать. Пробуя бульон, он отмечает, что тот действительно вкусный, и как будто возвращается в глубокое детство. Когда он болел, мама часто кормила его таким же, и Ибо просто поверить не может, что этот парень готовит, как его мать, но, с другой стороны, это всего лишь бульон. За воспоминаниями и мыслями, он не замечает, как доедает все, и что слезы скатываются по щекам. Ибо отставляет миску на тумбочку возле кровати и разворачивается, укрываясь с головой и закутываясь в одеяло. Всхлипнув несколько раз, он постепенно проваливается в сон. Сквозь дрему слышит, как открывается дверь, и кто-то заходит в комнату, явно забирая посуду. — Молодец, — шепчет «кто-то» очень тихо и, уходя, добавляет: — Бо-ди…