***
Сутью в жизни Жени было фигурное катание и Алина. Женя прекрасно помнила тот день когда, эта малышка ступила за порог Хрустального. Как они катались вместе, как она называла её малой, с толикой издёвки, но Алина не воспринимала это как оскорбление. Наоборот, она была счастлива общаться с такой фигуристкой как Женя. — Я беру что-то у Жени и преподношу что-то своё. — Тогда её ещё не научили лгать на камеру. Действительно, Загитова брала у Жени и делала из этого своё. Тело изможденно хрустело, покрывалось трещинами и ломалось. Медведева так хрупка, её надо беречь. Никто и никогда не задумывался над этим. Все считали Женю оловянным солдатиком без чувств. Лишь с Алиной ей удавалось забыться. Лишь её поначалу робкие нежные поцелуи возродили Медведеву к жизни. Поэтому Алина это только Женина собственность и по другому никогда не будет. Ревность — порок Медведевой, который был далеко не единственным в своём роде. Тогда, в Пхенчхане мечты Жени рассыпались словно песочный замок в ветреную погоду. А то объятие с Алиной она никогда не забудет. — Молодец, поздравляю. — Смаргивая слёзы проговаривает Медведева надрывающимся голосом. — Тише-тише. — Прикосновение к голове дарит тепло, которое разливается в груди тягучим таким мёдом. Но впереди была бочка дёгтя, из которой Медведева испила сполна, лёжа на кровати, содрогаясь в беззвучных рыданиях.***
Фотография с Алиной в красивой рамке падает на пол снесённая рукой Медведевой. Осколки лежат на полу уже второй день, на них кровь, но чья? Женина кровь стекает с порезанных ладоней, капает на пол, теряясь в боли. Алина плачет, Алина пытается проникнуть в номер Жени, но тщетно. Дверь наглухо заперта. Женя не появляется ни на завтраке, ни на ужине, ни на тренировках. А потом наступает тишина, которая громче крика Жени, заглушенного подушкой. Медведева исчезла из жизни Загитовой. А у Алины сердце раскололось, осталось до и после. До были краски, была застенчивость, была страсть, был смех, были улыбки. После остались только боль и пустота в душе, а ещё золото Олимпиады, которое хотелось выкинуть в мусор, чтоб не мозолило глаза. Остались изнуряющие тренировки, неудачи на прыжках и других элементах, всё это раздражало, дико и с оттяжкой. Только поэтому сбегала под шумок из Хрустального, не желая что либо делать. Без неё не было мотивации. — Я вам вообще скажу секрет, это Алина тащила Женю и только благодаря Алине, Женя так хорошо выступила на Олимпиаде, потому что она её тащила. Этери Георгиевна, сама того не осознавая отвернула от себя не только Медведеву, но и Алину, но девушка терпела, молчаливо со слезами на глазах, с ранами в душе. Было горько смотреть в саму суть их отношений. Алина перед сном часто рассматривала шрам от плётки на руке. В тот раз, когда Медведева в очередной раз пришла в ярость увидев её с Глейхом, она промахнулась, ударяя девушку по руке. — Зачем ты трогала его? — Крича спрашивала Женя, осматривая струйки крови на руках Алины, которая плача прижималась к ней. К той, что пять минут назад и нанесла ей эти ужасные раны. Хотя, нет раны ужасней чем Женино отсутствие, это Алина поняла в первый день после Олимпиады, когда Женя закрылась в номере и никого к себе не подпускала. Шрамы и слёзы вот суть их отношений, таких неправильно горячих. Алина отдавала всю себя ничего не требуя взамен. А Женя брала, брала безбожно. Раздевая Алину в кромешной тьме ночного номера. Загитовой ничего не оставалось, как просто плыть по течению, и каждую ночь страдать, проживая в голове каждую их совместную ночь. Алина бы променяла своё золото Олимпиады, на Женю, такую холодную, безразличную, но такую близкую и родную. Но это увы невозможно. Судя по едким замечаниям Жени, она явно не страдает от их разрыва. Однажды на одном из соревнований у них был один гостиничный номер. Алина была так счастлива. Наконец-то они побудут наедине, там то Алина вытрясет всю дурь из головы Жени. Как наивно. Алина никогда не вела, всегда оставаясь ведомой. Женя зашла в номер лишь один раз. И сказала фразу, от которой Алина все соревнования не могла прийти в себя. — Ну и как он в постели? — Поинтересовалась Женя, бросая спортивную сумку на свою кровать. Алина съежилась сидя на кровати, она не думала что будет так сложно. — Жень, ты чего? — Загитова была ошеломлена поведением Жени. — Просто расскажи, он лучше меня в постели, Глейхенгауз этот? — Бровь брюнетки взлетела вверх, а карие глаза впились в глаза Алины, ища в них ответ. — Женечка… — Только и успела сказать Загитова. — Не надо меня так называть, бесит уже. — Медведеву покоробило, их отношения были больным местом. — Мы не спим с ним, и никогда не спали. Твоя ревность… — Уверено заявила Алина, но была прервана. — Заткнись, подлая шлюха, я знаю ты мне врёшь. — Прокричала Женя, её глаза вновь прожигали в Алине дыру. Ненависть Жени была очень тяжёлой, её можно было потрогать в воздухе, ощутить холод на ладонях. Так, что пробегал мороз по коже. — Женя… — Всё пока. — Схватив сумку Медведева вылетела из номера, столкнувшись с Этери Георгиевной, чуть не сбив ту с ног. — Женя. — И вам здравствуйте, Этери Георгиевна. Ваши слова про придержать были крайне точны в своей никчёмной лжи. — Выплюнула Медведева и удалилась. — Чего это она? — Тутберидзе была в шоке, смотря на плачущую Алину. — Эй, ты чего, и тебе гадостей на говорила? — Уйдите, пожалуйста. — Сжавшись комочком на кровати произнесла Алина. — Я не хочу никого видеть.***
Их разрыв стал болью с привкусом перца. Их разлука была томящей и какой-то ненормальной. Пока Алина плакала в подушку, Женя в Канаде била посуду и всё вокруг. — Ненавижу! Ненавижу! — Ещё одна ваза полетела на пол разбиваясь на тысячу осколков, в которые вступит Женя и обрежет ноги. Медведева была влюблена, Медведева любила. Но её разбили словно эту вазу и трусливо убежали, не желая собирать осколки воедино. Так Женя и существовала весь этот сезон, по частям. Не живая, не мёртвая. Телефон молчал уже давно. Она ушла от Алины от Хрустального. От всего что составляло её жизнь. Женя обессилено упала на пол, прямо в осколки. Её взбесило то фото Глейха с Алиной. С чёрт возьми её Алиной! Женя была уверена, их взаимные улыбки и обнимашки наводили на мысль, что Алине и без неё хорошо. Порой Женя гуляла по улицам Канады целую ночь, истекая кровью ревности. Она словно зверь искала выход из клетки. Тщетно. А сколько Женя набирала номер Алины, но не нажимала на вызов, в очередной раз смотря на фото из инстаграмма. Медведева скучала по телу Загитовой, по её розовеющим щекам, по её стеснительности во время их забав. По её сладким крикам, когда Женя била ту плёткой, в качестве наказания за провинность. А провинность была одна — улыбка Глейхенгауза и ответная Алинина. О, как же Женя хотела расцарапать этому наглому мужчине всё лицо. Но всегда останавливалась отыгрываясь на Алине. Медведева схватилась за осколок и поднесла к запястью, она не хотела так жить. Жить зная, что Алине хорошо с Глейхом, что она с ним близка. Что он целует тело, принадлежащее только Жене. Мать не дала. Она кинулась к дочери и выхватила осколок из рук. Как не вовремя правда? Потом ещё неделю читала ей нотации. Плевать. Было плевать. Всё умерло для Жени в тот день. В тот день когда Алина перестала плакать в подушку, перестала страдать. Когда Загитова возродилась. А Женя навсегда умерла. Старты один хуже другого. Дикое непонимание за что всё это, и улыбка Алины, которую хотелось навсегда стереть.