Мрачный сон

      Вэй Усянь вынырнул с радостным возгласом из озера, держа в руках предмет, испускающий довольно сильную тёмную энергию. Сразу после того, как он выбрался на берег, его взгляд упал прямо на Цзинь Лина, лежащего в окружении взволнованных товарищей. Улыбка мгновенно сошла с лица. Где они просчитались? Неужели у Цзинь Лина могло быть что-то, что так крепко связано с ним? А что ещё хуже, похоже его племяннику предстояло прочувствовать всё то, что Вэй Усянь испытал в своей прошлой жизни. От волнения у него подкашивались ноги. В его жизни было немало неприятных моментов, о которых он хотел бы никому и никогда не рассказывать. Из-за переживаний он чуть не забыл о цели их похода, которая находилась прямо у него в руках.       Хлоп! Мешочек цзянкунь поглотил тёмный предмет, притягивающий нечисть со всей округи. Вэй Усянь усадил Цзинь Лина на спину и уже сто раз успел пожалеть о том, что Лань Чжань не пошёл с ними. Он бы точно смог что-нибудь придумать. Но что если бы не смог, и Вэй Усянь всё равно бездумно полез бы в воду. Воспоминания его жизни наверняка обернулись бы именно против Лань Чжаня. Это было бы слишком жестоко. Вэй Ин тряхнул головой, разгоняя ненужные мрачные мысли, и случайно ударился об нос бедного Цзинь Лина. Весь путь он хранил молчание, пытаясь привести свои мысли в порядок и продумать план действий, что немало удивило адептов клана Лань, которые шли немного позади.       На улице была глубокая ночь, прохладный воздух успокаивал нервы, которые были на пределе. На постоялом дворе было тихо. Вэй Усянь зашёл в комнату и аккуратно уложил Цзинь Лина на кровать. На лице юноши были явные признаки тревожного сна. Красная точка почти потерялась в нахмуренных бровях, зрачки под веками беспокойно бегали из стороны в сторону, дыхание участилось, а губы шевелились в тщетных попытках что-то произнести. Сказать, что Вэй Усянь переживал за него, значило не сказать ничего. Он попросил Лань Сычжуя приготовить успокоительный отвар и остудить его, стирал прохладным полотенцем пот, выступающий на лице Цзинь Лина, и пытался успокоить его мысли, ослабить заклинание, передавая свою энергию ему. Неизвестное происхождение этого заклинания и то, что оно было наложено на его племянника, связывало ему руки. Вэй Усянь не мог рисковать и пытаться отозвать его влияние с помощью тёмных техник. Было слишком сложно предсказать последствия этого действия. Поэтому всё, что им оставалось, это ждать.       Проследив за тем, что все ученики устроились и готовятся ко сну, Вэй Усянь закрыл дверь комнаты и сосредоточился на передаче энергии Цзинь Лину. Он знал, что из-за своего слабого золотого ядра он не способен полностью развеять этот страшный сон, но в его силах было облегчить видение и проследить за тем, чтобы бедный юноша попросту не сошёл с ума.       Цзинь Лин резко сел в кровати, и только тогда Вэй Усянь смог с облегчением вздохнуть. Он ещё ничего не успел сказать, как юноша разрыдался у него в руках, а на одеяло упала вещь, ставшая причиной происшествия. Конечно ему и в голову не могло прийти, что колокольчик, который Цзинь Лин всё время носил на поясе, был именно тем, что Вэй Ин так хотел ему подарить на первый месяц. В мыслях он благодарил Цзян Чэна за то, что сохранил, и проклинал за то, что не сказал. Вэй Усянь обнял своего дорогого племянника, пытаясь успокоить. — Прости, прости, прости, прости, прости меня, пожалуйста, — он говорил это тихо и искренне, мягко поглаживая того по голове. — За что ты, чёрт возьми, извиняешься? — словно повторяя эту фразу за своим дядей, сквозь слёзы и всхлипы прошептал Цзинь Лин. Вэй Ин извинялся за то, что не уследил, за свою излишнюю самоуверенность, за то, что из-за него тому пришлось увидеть смерть обоих своих родителей и ощутить ещё много всего неприятного. Но разве эти вещи нуждались в объяснении? — Ты ведь был не виноват во всём этом, почему же… — Цзинь Лин не смог договорить, захлебнувшись в рыданиях. Вэй Ин был с непривычки удивлён тем, что впервые тот его не обвиняет, а даже пытается защитить. Да и к тому же, Вэй Усянь до сих пор считал, что, хоть и косвенно, но он всё же виноват в смерти родителей своего племянника.       Отпаивая юношу успокоительным отваром, Вэй Усянь приговаривал, что всё это уже давно прошло, он и не помнит уже толком ничего, что не стоит так сильно переживать из-за этого. Всё это время он продолжал гладить Цзинь Лина по спине, передавая ему свои силы и укутывая в одеяло. — Несправедливо, — Цзинь Лин уже немного успокоился, но слёзы всё ещё продолжали катиться из его глаз, от этого его слова наполнились детской обидой. — Всё уже давно закончилось, более не имеет смысла говорить о справедливости, — мягко сказал Вэй Ин, вкладывая в руку юноши платок. — И всё же… — Цзинь Лин, — осторожно перебил его Вэй Усянь, посмотрев ему в глаза. В этом так стремительно повзрослевшем взгляде он увидел мягкость своей шицзе, гордость Цзинь Цзысюаня и воспитание Цзян Чэна, что не могло у него не вызвать улыбки, — ты станешь хорошим главой клана, я в этом не сомневаюсь.       Смотря на такую искреннюю и яркую улыбку Вэй Усяня, внутри Цзинь Лина что-то словно ломалось. Он не понимал, как этот человек, пройдя через весь тот ужас и безумие, ещё способен так улыбаться, неустанно нести вздор и шутить. Слёзы вновь навернулись на глаза.       Вэй Усянь не мог понять, что же он снова сделал не так. В итоге он решил дать этому бедному ребёнку просто выпустить все свои эмоции, закутав его плотнее в одеяло и обняв этот кулёк, полный чувств, обид и невысказанных мыслей.       Вся обида постепенно ушла через слёзы. Все слова оказались такими ненужными. Всё и так было понятно. Впервые Цзинь Лину было так тепло на душе. Мягко. Он никогда бы не подумал, что в этих объятиях будет так комфортно. Возможно, когда-то его мог так успокаивать дядя во время грозы. Возможно, когда-то его могла так убаюкивать мама. Но это было невероятно давно, что он этого и не помнит. Он так и уснул в этом уютном коконе, забывая обо всех заботах. Словно над головой снова было то ослепительное солнце, вокруг цвели лотосы, а высоко в небе парили воздушные змеи.