Второй шанс

Гермиона проснулась от звука бьющегося стекла, чего-то еще и последовавшей за ней тихой бранью. Звук, как мячик от пинг-понга, прошелся по стенкам черепа ища выход на свободу, с каждым ударом усиливая головную боль. — Боже, ну почему это всегда как в первый раз... Болезненно зажмурившись и сжав руками свою черепушку, она ждала пока боль хоть немного утихнет, чтобы открыть глаза. Хорошо, что в спальне, кажется, было все еще темно. Полежав неподвижно еще пару минут, Гермиона почувствовала, что может аккуратно, без резких движений, хоть как-то пошевелиться. Она медленно открыла глаза. Действительно, в комнате стоял приятный полумрак и ни один солнечный зайчик не мог пробраться сквозь толстые шторы, предусмотрительно кем-то задернутые. Все так же осторожно, стараясь не расплескать свой мозг, Гермиона медленно повернулась в сторону тумбочки, чтобы взять из ящика таблетки от похмелья и головной боли. Они всегда там лежали, потому что их запасы регулярно пополнялись. Но ее рука застыла в воздухе, когда взгляд наткнулся на маленький пузырек, стоящий сверху с запиской “Выпей меня”, написанная знакомым летящим почерком. Это заставило Гермиону непроизвольно улыбнуться, несмотря на ее состояние. Взяв пузырек в руку, она не раздумывая откупорила его двумя пальцами и быстро выпила все содержимое. — Какая все-таки гадость! Несколько раз ее передернуло, но через пару мгновений она стала ощущать, как ей становится значительно легче, и можно начинать запускать свой мозг. Не боясь, что ее голова расколется на кучу бесполезных осколков, Гермиона нормально села, облокотившись на спинку кровати, и подтянула одеяло повыше, прикрывая наготу. Ее взгляд пробежался по комнате. Вот ее халат, небрежно брошенный на пол, отливающий изумрудной лужицей, раскиданные везде подушки, покрывало, валяющееся на полу, но зацепившееся за край кровати. Гермиона поймала себя на мысли, что она улыбается. Первый раз за столько месяцев. Искренне. Без фальши. Она повернула голову в сторону соседней подушки, которая ранее всегда была нетронутой, потому как она спала всегда только на своей половине кровати и та напоминала ей каждое утро про ее одиночество. Сейчас же она сохранила контур головы мужчины, его запах и все воспоминания событий сегодняшней ночи. Эта, казалось бы, незначительная деталь интерьера была прямым доказательством того, что Северус сегодня был с ней, и что Гермионе это все не приснилось в пьяном угаре забытья. И все-таки как это по-снейповски “молча прийти, молча остаться”. Догадайся мол сама, что я там решил. Но в принципе Гермиона и не ждала от него потока слов. Если пришел — значит решил. А там как будет. С кухни опять послышались звуки открывающихся дверей кухонных шкафчиков, передвижения разных банок и баночек, видимо в поиске чего-то конкретного. Надо встать и все-таки узнать, что там происходит. Все еще улыбаясь своим мыслям, Гермиона сбросила с себя одеяло, потянулась как довольная сытая кошка и села на кровати. С помощью волшебной палочки, которая тоже лежала на тумбочке рядом с уже пустым флаконом из-под зелья, она призвала свой халат и привела в порядок спальню. За окном и правда было довольно солнечное утро. Стараясь двигаться как можно тише, Гермиона подкралась к кухне. Северус стоял к ней спиной, закрывая от нее весь обзор и ей было не видно, что он делает, но судя по ароматам, витавшим в воздухе, там готовился потрясающий кофе. Он уже был полностью одет. Спина прямая, плечи расправлены, сюртук сидит идеально. Собственно, как всегда. Наверное, уже и застегнутый на все пуговицы. От размышлений Гермиону отвлекло чавканье, доносившееся где-то снизу, и, вытянув шею, Гермиона увидела, как Живоглот с удовольствием уплетает свой завтрак. — У тебя кроме кошачьей еды совершенно нечего есть. Даже кофе средней паршивости. Его пить вообще нельзя. Только если травить неугодных гостей. Кто бы сомневался, что ее сразу же засекут. Если бы на ней сейчас была мантия-невидимка Гарри, он все равно понял, что уже здесь не один. Шпионское чутье. Многолетний опыт. Будешь тут чувствовать, когда каждый второй хочет тебя убить. Северус повернулся к ней с присущей ему грацией и поставил на стол две чашки дымящегося напитка. Ну конечно. Как она и предполагала, его сюртук был полностью застегнут, а высокий ворот рубашки и галстук скрывали шрамы, оставшиеся после укуса змеи. — Я никогда не завтракаю. Гермиона плюхнулась на стул под неодобрительным взглядом Северуса и, не обращая на него внимания, потянулась за своей чашкой. Упершись одной пяткой в сиденье стула, она поднесла чашку с напитком к носу и, закрыв глаза, вдохнула аромат. Как же божественно! Звук поставленной где-то рядом тарелки заставил ее открыть глаза и посмотреть, что там. А там оказался тост с маслом. И стакан с соком. Где он это все взял — не понятно, потому как она точно знала, что этого в ее холодильнике не было. Возле него стоял такой же комплект еды и напитков, а рядом лежала свежая газета. Кофе приятно обжигал внутренности, помогая окончательно проснуться. Северус сделал пару глотков и поставил чашку на стол. Гермионе же хотелось еще немного насладиться вкусом кофе. Неужели он сварил такую вкусноту из ее запасов? Или он оттуда же, откуда еда? Внимание Гермионы привлекли его пальцы, бесшумно барабанящие по столешнице стола. И тут ее память услужливо подсунула ей воспоминание сегодняшней ночи, и напомнила, что они профессиональны не только в приготовлении зелий. Из захватившего ее сознание потока воспоминаний ее выдернуло мужское кмыханье. Она перевела взгляд с пальцев на его лицо и наткнулась на укоризненный взгляд. Да-да, она поняла. Если она не съест сама, ее накормят через силу. Демонстративно откусив кусочек тоста, она позволила себе вернуться к кофе и рассматривать Северуса поверх своей чашки. Ее так и манили эти пуговицы. Руки просто чесались прикоснуться к каждой из них. И он явно заметил, что она их так же рассматривает, как и его пальцы. Интересно, Северус съязвит по этому поводу или нет? Они одновременно потянусь к своим тостам и откусили. Гермиона решила оставить пока пуговицы в покое и отвлечься на нейтральные темы. Что может быть нейтральнее, чем утренняя газета. — Что пишет пресса? — Все как обычно. Мы все умрем и Поттер молодец. — Кстати, а ты знаешь, что, когда я вчера говорила про мазохистов, я имела в виду и Поттера? Северус вопросительно поднял бровь. Гермиона откусила еще кусок тоста и ответила. — Он в тебе настолько души не чает, что решил своему будущему ребенку дать второе имя Северус. От услышанного Северус замер, перестав жевать, и его лицо стало еще белее чем прежде. Даже Живоглот, который в это время сидел на подоконнике и увлеченно наблюдал за птицами за окном, оглянулся. Гермиона успела испугаться, не остановилось ли у него от услышанного сердце. И уже было вскочила, чтобы оказать помощь, но была резко остановлена его жестом. Медленно проглотив остатки тоста, Северус закрыл глаза и было видно, что он пытается восстановить внутреннее равновесие. Гермиона застыла в ожидании. Вот дернул же ее черт за язык. Когда Северус заговорил, она сама поверила в серьезность сказанного, потому что было это сказано таким тоном… как в “лучшие” школьные годы. — Я его убью. Учитывая, что потребность сохранять золотому мальчику жизнь для «блага всех» уже отпала. Гермиона решила отвлечь Северуса от этих мыслей и постаралась перевести разговор на тему, касающуюся лично их. Лучше она признается по поводу пуговиц. — Ты знаешь, что твои бесконечные пуговицы отдельный элемент фетиша? Сказав это, Гермиона робко улыбнулась. — Никогда об этом не задумывался. И Гермиона могла бы поклясться, что хотя это было сказано обычным равнодушным тоном, она увидела у него в глазах промелькнувшие лукавые искорки и просто уверена, что он специально дал ей это заметить. Все-таки стиль одежды Северуса отличался от того, что и как носят другие маги. Его образ был проработан до мелочей, хотя при поверхностном взгляде могло показаться, что это не так. Мантия никогда не застегивалась и была скорее для галочки, поэтому развевалась при ходьбе, создавая впечатление полета. — Что ты решила по поводу предложения МакГонагалл? Гермиона не ожидала такой резкой смены разговора и не сразу поняла, что он имеет в виду. — Какого предложения? А ты об этом… Вспомнив, что это было одно из воспоминаний, когда он рылся в ее памяти. — Ничего не решила. Я не уверена, что смогу находиться в Хогвартсе, где столько всего произошло. Я не уверена, что из меня выйдет хороший преподаватель. Я неожиданно поняла, что у меня больше нет терпения объяснять одно и тоже глупым детям. Наверное, оно закончилось на Роне и местами на Гарри. И ты сам видел, что некоторые… вещи, у меня перестали получаться. Кого и чему я могу научить? Если я сама себя защитить не могу. Первогодок из фамильяров делать кубки? Этот вопрос снова поднял на поверхность больную тему, которая на время ушла в тень. Глаза Гермионы погрустнели и она отвела взгляд в сторону окна. Ее настроение стало падать быстрее, чем лифты в Министерстве. — А работа в Министерстве? Гермиона снова посмотрела на Северуса. — Северус, что мне там делать? Сидеть как одна из многих канцелярских крыс, перебирать бумажки, разводить теории, дипломатически врать, улыбаясь тем, кто реально заслуживает, чтобы им дали по морде? Да, я заучка Грейнджер, но я хочу практического применения знаниям, а не чтобы они пылились свитками, погребенными в многочисленных дебрях министерских стеллажей. Возможно, это последствия того, через что мы все прошли. Вот зачем было спрашивать? А ведь утро так хорошо начиналось. Как она может ответить, если она сама не знает, чем ей заняться дальше. Как примирить себя с действительностью. Где найти подорожник такого размера, чтобы завернуться в него с головой как в кокон. Хорошо, что процентов от сбережений на ее счете в Гринготтсе пока хватало, чтобы более-менее держаться на плаву и не сдохнуть с голода. К геройскому ордену полагалась компенсация за “причиненные потери”, которая и послужила основой сбережений. — А как ты смог вернуться туда? Где нашел силы преподавать? Зачем ты вернулся в Хогвартс? МакГонагалл мне говорила, что она тебе предложила стать директором школы, и она бы костьми легла, но добилась твоего назначения, но ты отказался, согласившись вести только выпускные классы по Зельеварению. Да, ты тащишься от своих зелий как... кот от валерьянки, но ты мог бы организовать свою лабораторию и не возвращаться туда, где столько негативных...воспоминаний. Когда Гермиона сравнила его с котом, Северус впервые открыто улыбнулся. Разные варианты сравнений он слышал за свою жизнь. В основном не очень лестные и приятные, но чтобы его сравнили с чем-то более менее милым и пушистым — в первый раз. И эта его улыбка озадачила Гермиону — ее мозг автоматически стал вспоминать видела ли она ее когда-то вообще? Нет, не видела. — Я действительно не особо горел желанием туда возвращаться. В место, где пришлось совершить то, что я совершил, в место, где половина все еще винит меня в убийстве Альбуса. И хотя его портрет орет на всех углах, что он сам меня вынудил, ярлыки очень сложно снять. Но мое вынужденное там пребывание мне нужно для реализации одного проекта. И Северус видя, что Гермиона стала смотреть на него более заинтересованно, улыбнулся уголками губ. Ох уж эта заучка. Только могила ее исправит, чтобы она не говорила. Она даже села более собранно. — Что за проект? — Я планирую создать своего рода школу обучения боевой магии с углубленным изучением таких направлений как Зельеварение и Защита от темных искусств, конечно, там будут такие предметы как Трансфигурация и Трансгрессия, но они будут рассматриваться как сопутствующие. Опережая твой вопрос, скажу, что этот проект будет отличаться от школы Авроров и от того, что могут дать известные университеты, во-первых, программой, которую я сам разработаю, исходя из собственного опыта, а во-вторых, очень жестким отбором студентов-выпускников Хогвартса и прочих схожих школ в будущем. Факультеты, личные связи и прочие льготы не будут иметь никакой роли и значения. Особые навыки будут иметь значение, но не главное. Все претенденты без исключения будут проходить ряд специальных тестов и собеседований, которые постоянно будут меняться. Отбираться будут только морально устойчивые, принципиальные и преданные этому делу люди. В итоге те, кто выйдут в финал будут иметь честь ну или несчастье беседовать со мной лично. — Ты хочешь создать такие себе элитные спецслужбы как в магловском мире? — Что-то вроде, да. Как показала история, именно из-за недостатка уровня знаний, практики, опыта, скорости реагирования, принятия решений и прочих факторов мы оказались не подготовлены к появлению Волдеморта и его “кружка однодумцев”, а потом и к своевременной их ликвидации в зародыше. В итоге с ними пришлось сражаться детям, которых, как ты говоришь, учили только трансформировать фамильяров в кубки, а на один из серьезных предметов им в преподаватели ставили Локонса и Амбридж: один только самозабвенно кончал, смотря на свой портрет в полный рост, а вторая просто министерская сука, установкой которой было не допустить практики, чтобы вас перебили как щенят. И хотя Альбус, в силу связанных Министерством и Советом Попечителей рук, старался как-то вас защитить, но у него была “великая миссия”, ради которой он все равно пожертвовал всем и вся. Ты знаешь. И ты, я думаю, понимаешь, что установившийся сейчас мир не навсегда, в будущем обязательно появится новый недопонятый и недолюбленный “Волдеморт” с идеями чистокровности, жаждой власти над всеми или просто слетевший с катушек, решивший самоубиться и заодно всех остальных за собой потянуть. История имеет свойство повторяться, но наш Министр уже расслабился, выполнив долг по раздаче медалей и орденов, не забыв повесить себе побольше. Все успокоились. — И ты остался в школе, чтобы заранее присмотреться к будущим выпускникам и первым потенциальным претендентам? — Да. С чего-то надо начинать. И Гермиона… я хотел бы, чтобы ты тоже участвовала в этом проекте. Если тебе, конечно, интересна эта идея. — Ты же только что сказал, что никаких личных связей, льгот и прочего? — Так я и собеседования с собой не отменял… К своему личному помощнику и партнеру у меня очень высокие требования.