О чем думает Облако

      В Италии, пусть даже в отдалении от освещаемых солнцем площадей, теплее, даже жарче, чем в дорогой сердцу Японии; в Намимори, обдуваемом ветрами с далёкого, но не недоступного моря, тонущем в зелени раскидистых деревьев сакуры, роняющей лепестки на газоны и дороги каждую весну. В стране зарождения мафии сакуру не любили до такой степени, чтобы засаживать ей аллеи или парки возле школ. В этом месте вообще люди были странными, но не опасно новыми, а скучно непредсказуемыми. На них нельзя было замахнуться дубинкой и получить ожидаемый страх. На них нельзя было подействовать одним именем. Это бесило.       Отец ещё до переезда в тихий городок на островах страны восходящего солнца рассказывал о прелестях окружающего мира, о множестве стран, городов, людей, обычаев; о культуре, нравах и забавных историях с последних путешествий. Хибари с детства не терпел суету, но трепло отца мог вынести, выбирая книгу с полки и садясь на подушечку у стола. Не может же хищник признаться, что ему интересны рассказы травоядного. Но про Италию мужчина рассказывал с замиранием сердца, клялся, что встретил первую любовь на улочках Сицилии, что долго помнил о девушке, исчезнувшей внезапно, как ветер, встрепавший его одежду в тот день. А ещё он уверял, что Италию, каждый её уголок, должен посетить любой уважающий себя человек. Кея тогда фыркнул, небрежно захлопывая книгу и уходя тренироваться во двор.       Возможность увидеть, чем же захудалая небольшая страна зацепила не ценившего уюта домашнего очага японца, предоставилась гораздо раньше, чем Хибари мог полагать. Удивительно, что никчёмный Савада, которого и до смерти забивать было скучно, оказался будущим боссом мафии, конечно, властвующей в Италии, а малыш возле него — коренным итальянцем, упорно приписывающим свободолюбивое Облако к группке слабых травоядных. Год, два и встал вопрос о дальнейшей учебе, хотя «встал вопрос» — громко сказано, хранителей поставили перед фактом, что последующим воспитанием наследника и его «подчинённых» будут заниматься непосредственно в Вонголе. Опять его ни сном, ни духом не относили к хищнику, способному перегрызть глотку посягнувшего на святое — свободу.       Странно, как быстро человек смиряется с переменами. Переезд, новый паспорт и резиденция Вонголы, как новый дом. Облако контролировал каждый шаг в сторону, каждое отклонение от нормы, но управлять всем, как привык, больше не мог. Оставалось только немного припугнуть жалкого босса и получить в собственное пользование половину особняка, расслабляясь в комнате, переделанной под спальню в японском стиле. Именно из-за этого быстрого завоевания своей территории Хибари перестал обращать внимание на Саваду и прочих нелепых, шумных и глупых травоядных, не слыша и не видя перешептываний и долгих взглядов в спину. *** — Что? — от удивления выронив ручку, с треском упавшую на пол, Тсунаеши расстегнул пуговицу на пиджаке и откинулся на спинку кресла, не сводя взгляда с репетитора, заглянувшего к ученику с внезапный вопросом. — Что за глупые вопросы, Реборн? Конечно я не общаюсь с Хибари без надобности. Это правда, несмотря на прошедшее время, наполненное миссиями, скандалами, пару раз разрушенными стенами или этажами разных особняков, босс не стал ближе к своему Облаку, так и не сменившего обращения, хотя в ситуации со спасением будущего, вроде, говорил «зверёк». Неужто разочаровался? Даже Мукуро убавил инузиазма, пытаясь захватить тело шатена, узнав, чем придётся заниматься, чтобы не прибежали Виндиче, сразу пряча чересчур вдохновленного иллюзиониста на нижние уровни тюрьмы. У Кеи же не было ограничивающих факторов; с должности хранителя он, правда, тоже не уходил. — Мне кажется этого не нужно, Реборн, — подобрав ручку, Савада вновь ушёл с головой в работу, хмыкнув на прикрывшего за собой дверь аркобалено. *** — Хибари? — отбивая очередной мяч, переспрашивает Ямамото по привычке, отвлекаясь и выходя из ограниченной области. — Я иногда зову его на задания, но он сразу накидывается с тонфа, так что я не могу точно сказать, о чем он в этот момент думает — приходится уворачиваться и убегать. А из-за чего спрашиваешь, Малыш? *** — Этот… — Гокудера мнет сигарету, чуть ли не размалывая зубы в пыль от желания пойти к обсуждаемому, вызывая на бой. Но Реборн молчит, дожидаясь последующих комментариев, — бесполезный мусор в семье. Не понимаю, зачем отец Джудайме выбрал кого-то такого на роль хранителя. А, Ури, не царапайся! — последующие высказывания остаются неозвученными, Хаято отвлекается на животное, пытаясь стащить последнее со штанины. *** — Хибари-сан? С чего бы мне отвечать тебе. Боже, боже, я только заполнил отчёт и собирался наконец отнести его боссу, а ты уже сейчас хочешь от меня каких-то сомнительных ответов на не менее сомнительные вопросы. — после этого Реборн крайне прицельно пнул Ламбо поддых, направляясь дальше по особняку. *** — Хибари?! Мы с ним ЭКСТРИМАЛЬНО друзья! Но о чем он думает, я сказать не могу. Прости, малыш, я опаздываю, пока! — неизвестно куда умчался боксер, но из-за угла выглянула Хром, подходя к аркобалено, беспрепятственно беря того на руки и спрашивая, не нужно ли ему куда-то. — Хибари-сан… — Докуро всерьёз задумалась, после неуловимо искажая губы в полуулыбке, отводя взгляд, — Хибари-сан не видит своего места в мире, поэтому злится на Мукуро-сама, которого принял босс, и босса, ведь у них есть дом, а Хибари-сан тщетно пытается построить его вокруг себя, не замечая, как его медленно разносят на камушки обстоятельства. Хибари-сану нужно остепениться, но помочь ему с этим не может никто, даже Небо. — Реборн удовлетворённо кивает и называет пункт назначения — кабинет Тсуны. *** — Хибари, для тебя новое задание. Разведка, никого убивать не надо. Просто разузнать об этом человеке, — Дечимо протягивает хранителю фотографию и лист с кратким описанием мужчины, за которым нужно проследить. Кея усмехается и уходит, игнорируя приказ, но мысленно отмечая в планах миссию. Тсунаеши смотрит вслед своему Облаку, склоняя голову к плечу и, не оборачиваясь, спрашивает у подошедших хранителей: — О чем думает это Облако? Молчание становится ответом. А шатену прилетает от Реборна, надвинувшего поля шляпы на глаза и таинственно бросившего: «стыдно должно быть, Никчёмный Тсуна, раз собственного подчинённого понять не можешь». *** Савада говорил, что никого убивать не нужно. Словно эти ублюдки, способные только раскидываться пачками денег, достойны жизни. Хибари прокручивает в руках тонфа, отправляя последнего охранника в полет до ближайшей каменной стены. Главная жертва предпринимает попытку сбежать, но Кея не медлит, подцепляя наручники с крепления пальцами, щелкая замком, но тут же заваливаясь на одну сторону, секунду ошалело моргая и все же задерживая жертву, отключившуюся от пары пинков. Слабость и разбитость не проходят, оружие не выпадает из рук только благодаря нехилому упрямству Хибари, прокусывающего губу и тут же выплевывающего горькую кровь. С чего бы подобное состояние посетило хищника?       В ушах эхом звучат брошенные случайно слова Малыша «если Небо отвергает хранителя — последний оказывается в ужасном состоянии, в худшем случае умирает через несколько часов». Кея умирать не стремится, так что мигом переключается на новую задачу: как можно быстрее добраться до травоядного и вытрясти с него признание его хранителем. Он не собирается умирать вот так просто, а если добиться желанного не получится, то он утащит Саваду за собой.       Он резко распахивает дверь на кухню, держась рукой за ребра, вздыхая через раз и отхаркивая кровь, злобно ищет Тсуну глазами, проклиная его всеми известными способами. Потому что травоядное сидит за столом, как ни в чем не бывало, поедая булочку, изучая какие-то бумаги. Небо давится тестом от вида Облака. Хибари рычит, из последних сил выдавливая осмысленную фразу: — Травоядное, быстро признал меня хранителем. — он держится на ослином упрямстве, злится, что Савада все ещё приходит в себя, дёргается от пронизывающего тела могильного холода. Но до объяснений или просьб не опускается, только заносит тонфа с явно прослеживаемыми намерениями. — Хибари, но ты ведь и так моё Облако, — непонимающе хрипит Небо, испуганно ойкая на реакцию Кеи. Тот валится на пол, не оставляя попыток добраться до босса, но отрубается от потери крови. — Реборн, ну не понимаю я, о чем думает Хибари! Ой, точно, его надо к медикам! *** В Италии душно настолько же, насколько много раз босс заглядывает в медицинское крыло, интересуясь состоянием хранителя. Из разговоров медсестры и аркобалено становится ясно, что произошедшее — очередная забава репетитора, решившего, что подобное укрепит узы Небо-Облако, решая проблему Тсуны. Конечно, мнение Кеи никого не интересовало. В Италии были другие нравы, другие люди и другие обстоятельства, но одно замечалось особенно чётко — свободы у хищника здесь не было. Контроль, контроль, контроль. В голове гордого Облака появилась одна идея-фикс, после выполнения которой ни о какой жизни и свободе, мечтать не приходилось бы. Облако думало о ненависти к Небу, привязавшего к себе независимого хищника и обломавшего ему клыки. Облако думало о мести. *** Тсунаеши часто заходит в отдельную палату, морщась от писков техники, помогающей следить за состоянием Облака. На соседство с кроватью Кея огрызается, пусть и не тянется к тонфа за неимением их рядом, так что Савада садится в кресло у входа, подгибая колени к груди, выпуская по помещению волну успокающего пламени Неба, передавая гармонию Кее. Тот спит хотя бы пару часов после этого. Интуиция Дечимо истерически вопит о предательстве хранителя, но Тсуна доверяет душе, твердящей, что Хибари нужна помощь. В конце концов, его затащили в мафию? Затащили. А для чего изначально создавалась мафия и Вонгола в частности? Для помощи нуждающимся. Облаку нужна была помощь. И он её получал: жил на энергии мягкого, лёгкого пламени, вслушивался в мелодии, напеваемые шатеном от скуки. Отдавал свое пламя, окунающее босса в пелену мягких облаков. Признавал бессмысленность мести. Но от цели не отказывался.       А потом Тсуна дернулся от давящего чувства в груди, хватаясь за рубашку, разрывая ткань, открывая вид на покрывающуюся кровавыми пятнами грудь, подсвечиваемую фиолетовым светом. Хибари отравил Тсуну своим пламенем, упиваясь исказившимся от боли лицом. Пока босс не улыбнулся шепча: «все в порядке». Будь же проклят чёртов Савада! Пламя послушно возвращается к хозяину и Тсуна перестаёт хрипеть, царапая ногтями грудь. — С тебя кофе. — А с тебя отчёт о последней разведке. — Есть, Босс.