Что-ж, отдохнём!

По телевизору шел очередной фильм, который крутили по каналу уже тысячный раз. Может быть, стоило найти что-то новенькое на какой-нибудь стриминговой площадке, но Олежа настоял – смотреть фильмы в прямом эфире куда интереснее, чем просто так. Даже если смотришь их в раз сотый. Антон и не против, просто наслаждается моментом. На улице уже темно, веет весенней свежестью. Окно открыто, слышны сигналы машин, вои сирен, слышен шум двигателей с аэродрома. Звёздочкин больше не шарахался от воя сирен, всё это было теперь так чуждо. Дипломатора больше нет. Решение было принять сложно, невыносимо сложно. Было сложно сказать, зря были потрачены те годы или нет. Систему не сломать так быстро, нужны были годы, время, которого у Антона было всё меньше. Здоровье подводило, жертвы были колоссальные, да и риски не оправдывались. Но Звёздочкин был готов идти до конца, он готов был отдать жизнь за свое дело. Он был готов отдать всё, пожертвовать всем, что имеет. Дипломатор был неуязвим, но и у него была своя ахиллесова пята. Душнов всегда был рядом. Столько лет латал его, буквально спасал его жизнь. Речи, митинги –все это было не для него. Но он совался туда снова и снова, помогал чем только мог. Жертвовал сном, здоровьем, нервами, как- никак. Если бы не этот малый, он погиб бы там, а с ним, возможно, и вся надежда на лучшее. Антон не был героем, не был роботом, который бы ничего не чувствовал. Он так же как и все люди уставал, нуждался в отдыхе, простой заботе и любви. Ему не стоило отрицать этого, ему не стоило игнорировать это. Каждый раз, когда он видел это беспокойство в его лазурных глазах, которые от переживаний и усталости приобретали сероватый оттенок, сердце обливалось кровью. То, как он глотал слёзы, успокаивал своего героя, параллельно латая его раны. Олежа не спал ночами, сбивал температуру, менял бинты, мазал различными мазями, готовил бульоны. Он не просил вслух прекратить, но умолял взглядом. Антон неимоверно злился на себя за то,что не мог сказать ему простое «спасибо», не мог извиниться за всю ту опасность, которой подверг Душнова. Все те поездки в автозаках, прятки в богом забытых дырах, в которых ужасно воняло сыростью и мусором. Антон не единожды спрашивал, почему юноша ему помогает. В ответ получал молчание,а затем приглушенное «беспокоюсь». Времени на отдых не было ни у одного, ни у другого. Олежа смиренно терпел издевательства однокурсников, стараясь сосредотачиваться на учебе,в то время как не мог перестать думать о Звёздочкине, которому никогда не сиделось на месте. Окончательное решение он принял тогда, когда Душнов чуть не очутился на том свете. Нашёлся заядлый кремлебот, который нашёл сообщника. Планировал лишить жизни его, а затем и самого Дипломатора. Бог знает как он узнал о них, но он ведь узнал. Олежа бы разбился, стопроцентно. Разбился бы, если бы не Звёздочкин, чудом оказавшийся рядом. Мужчина, за малым не совершивший убийство, утверждал, что Антон никто иной, как Дипломатор, а Олегсей – верный сообщник. По итогу его посадили, а Антон поставил себе ультиматум. В ту ночь Звёздочкин высказывал все,что не высказал за эти сумасшедшие годы. Он благодарил, извинялся, целовал юношу, который сейчас мог лежать в морге, среди белых стен и остальных таких же «везуничков». Прижимал к себе, не отпускал всю ночь. Тогда оба все решили, высказали все невысказанное. Он обещал, что бросит это дело, обещал, что больше не даст повода для беспокойства. Может он проявил слабость? Сейчас, пока он отдыхает и наслаждается тем, что его невероятный молодой человек, с такими родными волосами и теплым взглядом лежал сейчас на его плече и дремал, в стране происходил беспредел. Нет, он должен был бороться, бороться до конца. Но если этот случай окажется не единичным? *** Тёплый ветер дул в лицо, взъерошивая каштановые волосы. Антон не любил, когда покой его уложенных волос нагло нарушал какой-то там ветер. Ветер тревожил не только волосы Антона, но и зелёные листья деревьев, качающихся под его воздействием. Птицы пели свои незатейливые песенки, которыми прямо сейчас наслаждался Олежа, сидя на жутко неудобной, на ладом дышащей лавочке. Антону нравилось наблюдать за движениями этих любимых голубых глаз, горящих от счастья. Его невероятно умиляет та картина, которую он сейчас наблюдает. Олегсей, уплетающий клубничное мороженное, от которого на слегка заострённом носу красовались несколько розоватых пятен, темные, взъерошенные волосы, непослушно свисающие на лоб. Звёздочкин мог смотреть на него бесконечно, пусть хоть конец света настанет – не сдвинется. — Прекрати так на меня пялится, смущаешь же,- вполголоса пробормотал тот, стараясь скрыть смущённую улыбку и пылающие уши. — Неужто?- ехидно спросил он, улыбнувшись. Руки парня потянулись к бледному, походящему на фарфор лицу, дабы убрать капли мороженного с его щек. Проходящие мимо толпы людей провожали их косыми взглядами, акцентируя их на плотно переплетенных руках юношей. Некоторые девушки фыркали и с гримасой, выражающей омерзение, утыкались в плечи своим парням. Плевать Антон хотел на них всех. Он лишь продолжал влюблённо улыбаться и глядеть в глаза Душнову, который буквально таял от его взглядов и манипуляций. Прошло около полугода с того момента, как жизнь начала приходить в норму, а Олежа чудом выжил. Как ни странно, сегодняшняя дата совпадала с той, когда всё могло закончиться очень плачевно. Отдых, о котором Антон тогда мечтал, стал нормой, как и отсутствие травм, которые невероятно подрывали его здоровье. Лицо Звёздочкина на секунду переменилось, но затем приняло то же самое выражение лица, которое и было до этого. — А знаешь что? – в ответ Олежа лишь вопросительно хмыкнул. — Я не жалею о том, как поступил.