За жизнью смерть, за смертью Жизнь

В голове звенело, будто кто-то беспрерывно пинал тысячи колокольчиков. Только темнота и звон. Звон и темнота. Однако, все когда-нибудь заканчивается. Заканчиваются счастливые мгновенья, смениваясь черной полосой невезения. Потом заканчивается и оно, и на его место приходит не белое счастье, не черная печаль, а серая тоска. Все когда-нибудь проходит, так же, как и проходит наша жизнь. Вот, насыщенная тьма стала отступать, звон колокольчиков утихать, а мое сознание, до того будто отключенное, потихоньку загружаться. Через минуту разум окончательно пришел в норму, и я тут же ощутил какие-то перемены. Что-то изменилось, но что именно? Пожалуй, надо открыть глаза. Нет, я ошибся. Все как всегда: Выключенный ноутбук на столе, помятые вещи на диване, засохшая фиалка на подоконнике. Типичная обстановка моей квартиры. Тяжело вздохнув, я поднялся с кровати, привычным жестом откинув одеяло в сторону, и начал одеваться. Очередной бесполезный день очередной бесполезной жизни начался. Кухню озаряло радостное солнце. Я открыл форточку, бросив кислый взгляд на детишек, резвящихся на детской площадке. Пойти бы сейчас к ним, поиграть в догонялки, в войну… Налепить песочных танков, на худой конец. Но, боюсь, меня не поймут ни дети, ни взрослые, да и я сам буду считать себя за еще большего идиота, чем сейчас. Вздохнув, я принялся заваривать чай. Моя типичная процедура по утрам: Чай, чистка ротовой полости, копание в себе. Иногда, правда, все ограничивается только последним вариантом. Подождав, пока кипяток в чашке достаточно по чернеет, я забросил использованный чайный пакетик в мусорное ведро отличным баскетбольным броском. Точнее, отличным он был бы, если бы пакетик в это ведро попал, а не шлепнулся рядом с ним. Ругнувшись, я закончил начатое, забросив чертов пакетик уже с расстояния пяти сантиметров, после чего взял тряпку, и стал уныло оттирать черное пятно от ковра. Ну вот почему просто не выбросить его сразу, как это делают все нормальные люди? Покончив с пятном, я кинул в чашку две ложки сахара, и стал медленно помешивать кипяток, подперев подбородок рукой, уставившись прямиком в холодильник. В голове было необычайно пусто, ни одной мысли. И только непонятное чувство подтачивало меня изнутри. Какая-то тоска, что ли? Печаль? Впрочем, иногда со мной случается подобное. Да кого я обманываю? Скорее, иногда со мной не случается подобное. Тоска и печаль мои давние спутники. Из комнаты донесся звук пришедшего на телефон уведомления. Не стану смотреть, подумал я. Наверняка очередная невероятно выгодная акция от мобильного оператора, или еще что. Решив так, я поднялся из-за стола, и пошел за телефоном. На экране устройства виднелось два непрочитанных сообщения: Первое – от матери, и второе – от неизвестного номера. Я хмыкнул. Поскольку родители это святое, я решил прочитать сначала первое сообщение. — Привет, Виталик. Нам с твоим отцом вчера подарили два билета в Японию, представляешь? Очень хочется слетать в отпуск, но я сомневаюсь из-за ситуации с вирусом. Что думаешь по этому поводу? Пальцы уже начали печатать, что такой шанс выпадает не часто, и подарком, конечно же, надо воспользоваться, но меня что-то остановило. Какой-то непонятный импульс, смутная мысль, мелькнувшая на краю сознания… — А на когда билеты? Может, лучше их продать отложить деньги и полететь на отдых в более удачное время? Ответ пришел незамедлительно. — Билеты на пятнадцатое, так что, время еще есть. Действительно, время еще есть. Сейчас только первое. — Ну вот, если не получиться перепродать, или сдать обратно, тогда полетите, чего добру пропадать. — Хорошо. Поговорю тогда с твоим отцом, думаю, он будет за. Ну вот, с этим разобрались, с нотками удовлетворения подумал я, открывая окошко беседы с неизвестным контактом. Глаза быстро пробежались по короткому сообщению. — Привет. Как себя чувствуешь? Как всегда, хреново, иронически подумал я. А вообще, кто это пишет? Не часто мне приходят СМСки с неизвестных номеров. Да, в общем-то, это первый случай. — Нормально, — быстро отписал я. И добавил, спустя секунду: — А мы знакомы? — Конечно, — тут же пришел ответ. — Я Юля, наставница. Помнишь? Я пошатнулся, ухватился за спинку стула, и грохнулся на пол вместе с ним. Воспоминания ворвались в мою бедную черепную коробку так резко и ярко, что едва не выжгли ее содержимое. Тренировки перед боем, сам бой, смерть, лагерь, убийства, убийства, физрук, пионер… И девчонки. Лагерь, черт возьми! Совенок! Еще вчера я был там… Или не вчера? Отпихнув свалившийся стул в сторону, я кое-как сел, чувствуя легкое головокружение, и еще раз посмотрел на сегодняшнюю дату. 01.08.2020. Но… Но… Но я же, черт возьми, вступил в бой двадцать третьего! Двадцать третьего августа две тысячи двадцатого, горел бы он в аду, года! — Ей, ребята! — Подавив нервный смешок, рявкнул я в потолок. — Вы того самого, немного временем ошиблись! Меня, пожалуйста, перенесите на три недели вперед. Захотелось смеяться и рыдать одновременно. Все? Аттракцион закончился? Просим сдать билеты и вернуться обратно в свое время. Но как же бой? Как же лагерь? Как же девчонки? Да, девчонки. Плевать на всех и вся! Что случилось с девушками? Они выжили? Должны были. Иначе для чего все эти муки и страдания? В голове завертелся и закружился вихрь мыслей, словно рой разъяренных пчел. Довольно продолжительный отрезок времени вихрь продолжал бешено крутиться, и я сидел в некоей прострации, пялясь в одну точку. Потом, правда, мне удалось взять себя в руки, и снова овладеть и своим телом, и своим разумом. Из роя мыслей осталась лишь одна, ярко пульсирующая цель: Надо узнать, что случилось с девчонками, и с лагерем, в целом. Придерживаясь, на этот раз, за столешницу, я поднялся на ноги. Ужасно хотелось упасть обратно, скрутиться в клубок и забыться. Источника информации было два: Первый, старый добрый интернет, второй, Юля. Я решил для начала проверить первый источник, а уж после, если ничего дельного разузнать не выйдет, приступить ко второму. Едва моя рука потянулась к кнопке запуска ноутбука, в дверь позвонили. Если это из ЖК, думал я, направляясь к двери, им предстоит увлекательное путешествие с третьего на первый этаж. Головой вперед. Но на пороге стоял не какой-нибудь инспектор, а Юлия Мурзиковна, девочка-кошка, и по совместительству, моя наставница по ведению тайных, но очень прибыльных боев. — Привет, — поздоровалась девочка, пока я молча разглядывал ее. — И тебе того же, — хмыкнул я. — Какими судьбами? — Я решила, что нам нужно поговорить с глазу на глаз, — пожала плечами Юля. — По телефону как-то неудобно. — Да ну? — Я скривил губы в иронической ухмылке. Непонимание и волнение резко куда-то отступили, сменившись иронией и раздражением. — Можно мне войти? — Робко поинтересовалась девочка-кошка. — Пожалуйста, — я отошел в сторону, освобождая ей проход. — Чувствуйте себя, как в пионер лагере Совенок. Кстати, как он там? А то я так быстро уехал, даже монетку не успел бросить. Из моего тона прямо таки сквозило сарказмом и враждебностью. Мне отчаянно казалось, что приход Юли принесет с собой кучу не самых лучших новостей. Впрочем, может, она хотя бы объяснит, что случилось с моей жизнью за последние три недели. — Ну, как минимум, я предупреждала тебя, чем может закончиться твой поход к неизвестному, — бросила девочка-кошка, разуваясь. — Так что, ты сам виноват. Я не нашел что на это возразить. Юля и вправду предупреждала меня, спору нет. Но я все равно пошел. И проиграл? Или выиграл? Думаю, это можно назвать боевой ничьей. — Будешь чай? — Поинтересовался я у девушки, проходя на кухню. — Буду, — хмыкнула Юля, следуя за мной. Я подал девочке свою чашку, а себе стал заваривать новую порцию. Впрочем, сейчас мне не хотелось ни есть, ни пить – и все, чем была забита моя голова, касалось лишь лагеря Совенок, и судьбы восьмерых девушек. Однако, Юле, кажется, было глубоко плевать на то, что хотел я. Она медленно потягивала чай, пялясь в окно. Едва не ошпарившись, я налил в кружку горячий кипяток, и бросил туда чайный пакетик. Интересно, думал я, пока вода в чашке медленно окрашивалась в черный цвет. Почему Юля так быстро пришла? Будто она стояла под дверью, только и ожидая нужного момента, чтобы зайти. Я вздрогнул. Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что так оно и было. Подождав, пока кипяток достаточно почернеет, я выбросил пакетик, и насыпал в кружку сахар. Руки работали машинально, сами собой. Мозг в это время был забит лишь вопросами, да теориями. — Ну что? — Неопределенно промолвил я, ставя чашку с чаем на стол, и усаживаясь перед Юлей. — Рассказывай. — Что рассказывать? — Растерянно моргнув, спросила она. — Теорему Ома, — раздраженно буркнул я. — Рассказывай, что с девчонками, что с лагерем, и кто ты вообще такая? — Ну я – Юля. Лагерь – Совенок, а девчонки… — А девчонки люди, — перебил я ее. — Не поверишь, но это я знаю. Рассказывай мне, какого черта я переместился во времени на тридцать лет назад? Какое отношение к этому имеешь ты? — Хорошо, — отпив чаю, промолвила девочка. — Я расскажу, но это будет звучать чересчур дико. Чересчур дико? Я едва не расхохотался в голос. Чересчур дико! Серьезно? То есть, все, что произошло перед этим, абсолютная обыденность? — Я готов, — с трудом сохраняя серьезную мину, буркнул я. Юля помедлила некоторое время, словно бы на что-то решаясь, потом, отпив еще немного чаю, начала: — Понимаешь, эти бои, вся эта кровавая резня… Организаторы устраивают их не ради забавы. Ничего, на самом деле, не записывается. За участниками следят лишь такие как я, судьи. Да и то, они об этом даже не догадываются. Юля остановилась, чтобы выпить чаю. Я, в свою очередь, тоже отхлебнул из кружки. Неплохое начало беседы получается… — Тогда для чего организаторы все это устраивают, если не ради забавы? — Хмыкнув, спросил я. — Ради чистки, — Юля пожала плечами. — Они считают, что в такие бои пойдут лишь алчные и жадные люди. — И перебьют друг друга? — Догадался я. — Да, — девушка кивнула. — Победителям они и вправду платят, имеют возможность. Вот только кто поучаствовал в боях единожды, тот вернется и во второй раз, и в третий. И, рано или поздно, проиграет. ___— А если не вернется? — Тогда исправился, — хмыкнула девушка. — Такая у них логика. Вот только зачастую возвращаются. И проигрывают. Из чашки с чаем исчезло еще несколько грамм жидкости, переместившихся ко мне в желудок. Новая порция глюкозы поможет мозгам лучше обработать поступившую информацию. А ее, я не сомневаюсь, еще поступит ой как много. — Ладно, — после минутной паузы, сказал я. — В любом случае, эти олигархи сумасшедшие, мое мнение о них не изменилось. Но причем здесь путешествие во времени? И девчонки? Почему они потеряли память? — Лагерь, — односложно ответила Юля. — Лагерь дает второй шанс. Лагерь дает жизнь после смерти. На миг ее тон наполнился такой отрешенностью и холодом, что я едва не уронил на себя кружку с чаем. Будто это говорила вовсе не она, а кто-то, совсем другой. — Он дал вам второй шанс, — продолжала девочка-кошка. — Лагерь дал вам вторую жизнь, заставив забыть о первой. Он стер вашу память, очистил руки от крови. — Но я не потерял память, — старательно изгоняя дрожь из конечностей, ответил я. — И пионер тоже. И Персунов… Юля неожиданно поднялась со стула, сцепив руки за спиной. Она медленно обошла кухню по кругу, потом остановилась и произнесла: — Всего нужно добиться, — медленно произнесла девушка. — Даже второй шанс не дается просто так. — Что? — Непонимающе моргнув, спросил я. — То есть, получается, пионер был моим испытанием? — Да, — Юля кивнула. — Твоим и Семена. — Но почему мы? Почему не Лена или, скажем, Славя? — Потому что вы могли их спасти, а они вас, нет. Неизвестный это черное, а вы – белое. В ее словах была доля правды. Если бы память сохранила Лена, они с пионером устроили бы грандиозную кровавую баню. Но все же… Все же все услышанное звучало слишком дико, слишком не правдоподобно. Лагерь, что воскрешает людей из мертвых, очищает их от грехов и отправляет в новую жизнь? Звучит, словно бред тяжело больного. Впрочем, последние три недели моей жизни тоже далеки от нормальности. — А кто ты? — Спросил я, осушив чашку чая до конца. — От куда ты все это знаешь? — Я? — Юля вернулась обратно на свое место. — Я всего лишь проводница. Соединяющее звено между лагерем и людьми. Господи, что происходит? Я сижу на кухне, пью чай с девочкой-кошкой, и она рассказывает мне, что путешествие во времени, которое произошло со мной, это проделки неведомого лагеря, воскрешающего людей из мертвых. Санитары! Пациенту стало хуже, нужно больше уколов в голову. — Ладно, — вздохнул я. — Все это выше моего понимания, так что, даже не старайся что-то мне объяснить. Скажи одно. Девушки выжили? Я же убил их угрозу, пионера. Юля на секунду затормозила, будто ей в голову стукнула неожиданная, но очень важная мысль. Потом допила свой чай и улыбнулась: — Девушки выжили, можешь успокоиться. Я действительно успокоился. С плеч будто упал камень, дышать сразу стало легче. *** Некоторое время мы продолжали сидеть за столом с пустыми чашками в руках, и разговаривали. Точнее, Юля разговаривала, а я пялился в окно невидящим взглядом. Вместе с облегчением на меня накатила непонятная апатия и тоска. Такое иногда со мной случалось, пожалуй, как и со всеми людьми. Но этот приступ был особенно сильным, будто кто-то в одночасье выключил свет в моем мозгу, и все мысли заволокла непроницаемая темнота. В конце концов Юля увидела, что я превратился в овощ, и решила откланяться. Девушка как-то слишком быстро попрощалась со мной, и покинула мою квартиру. Дверь, закрываясь, тихо щелкнула, и я, провернув замок, некоторое время продолжал молча пялиться в черную краску, нанесенную на грубый металл. В голове не было ни единой мысли, эмоции, чувства или воспоминания. В подъезде стихли шаги. Я, двигаясь как заведенная кукла, направился к себе в комнату. Черные экраны телевизора и ноутбука неприветливо глядели на меня. Кровать скрипнула, прогибаемая моим весом. Мертвый взгляд потухших глаз уткнулся в дверцу шкафа, лакированную черным. Снова черный. Слишком много черного. В голове стали возникать образы и воспоминания, будто кто-то проматывал видеопленку. *** Медпункт. Сильный запах нашатыря. Я стону, с трудом открываю глаза. Надо мной склонена Виола, позади нее встревоженная Ольга Дмитриевна. *** Мяч влетает в сетку команды Ульянки. Близнец Саша радостно орет, пока его брат разочарованно усаживается на газон. Рыжая ракета обиженно надувает губы – я чувствую моральное умиротворение. *** По бокам мелькают деревья, кусты, под ногами шуршат опавшие листы. Ульяна бежит немного впереди меня, а я прилагаю все усилия, чтобы догнать чертову непоседу. *** Алиса показывает свою комбинацию карт. Я чувствую потрясение, вперемешку с разочарованием. Она выиграла, и теперь мне придется воровать конфеты из столовой. Как глупо! Неподалеку смеются близнецы. *** Славя рыдает, едва сдерживаясь, чтобы не упасть в истерику. Я осторожно обнимаю ее, и успокаиваю. Толик мертв, а это значит, что в лагере убийца. ?*** Ночь. Остров. Лиля уплывает в лагерь, пока я остаюсь посреди озера, рискуя попасть в лапы маньяка. В нескольких метрах от меня лежит изуродованное тело близнеца Саши. На сердце страх и грусть. *** Мне приходиться напялить на себя одеяло, чтобы не выйти к Ане в трусах, или, что еще хуже, в окровавленной форме. Девочка от моего одеяния просто в восторге. *** Под стрекотание кузнечиков мы с Виолой тащим носилки, с раненной Лилей в медпункт. Ольга Дмитриевна мертва, как и все ее коллеги. В душе паника и страх, но все эти эмоции перебивает адское желание отомстить неведомому убийце. *** Я отдаю Мику лист, с бессовестно украденными стихами. Болтушка, как всегда, радостна и энергична. Это заряжает меня перед непростым днем. *** Дождь стучит по листьям, по лагерной плитке, по моим волосам. Физрук лежит в траве с перерезанной глоткой, неподалеку от него – Женя. Я справился, я нашел убийцу и прикончил его. *** Ужин, столовая. Я ем с чувством непростого выбора, но с предвкушением приятного Вечера. Мику и Семен спорят о Лене, как вдруг в здание заходит сама виновница спора. Разгорается скандал. *** Приятный вечер превращается в банальную попойку. В попойку с совсем неприятным окончанием. Пионер, который утверждал, что он Семен, лежит в луже крови и куче осколков. *** Трупы. Трупы. Трупы. Я ошибся, а поплатились за это совсем другие люди. Но девчонки еще живы, а значит, я не проиграл. *** Прощание с Лилей. Я ухожу из медпункта, покидаю ее, Лену и Алину. Покидаю, чтобы попытаться спасти не только их. На кону все, или ничего. *** Кровать вновь скрипнула, когда я поднялся на ноги. В голове по прежнему было пусто, на душе – мрачно. А в сердце появилось непонятное чувство. Нет, не инфаркт. Догадка. Пальцы быстро пробежались по экрану телефона, набирая в поисковике два простых слова: «Лагерь Совенок». Тут же открылись десятки заголовков, разные по содержанию, но одинаковые по смыслу. «Лагерь Совенок. Одна из главных трагедий СССР». «Лагерь Совенок. Что случилось в 1985 году?» «Лагерь Совенок. Пытаемся разобраться в трагедии, унесшей с собой десятки жизней». «Совенок. Лагерь, из которого никто не вернулся». Мои губы тронула болезненная улыбка. Да, так я и думал. Юля, конечно же, мне наврала. Я было хотел открыть первую же статью, но на весь экран высветилось сообщение от неизвестного номера: — Прости. Прости? Я едва не расхохотался в истерике. — Почему? Почему ты это сделала? — Ты проиграл бой. — Я убил пионера. — Главное – не убить, а выжить. *** Я положил телефон обратно на стол. Снял футболку. Передвинул стул к центру комнаты. Секунда, пару нехитрых движений руками, и все готово. Шаг, скрип стула, тихий хруст – и в воздухе закачался страшный маятник. Сначала быстро, а потом все медленнее, и медленнее. И никто не видел, как из телефона, мирно лежащего на столе, медленно пропадают сообщения. Причем, что удивительно, только от одного номера. ***