За жизнью смерть, за смертью Жизнь

Я прижал кинжал к бедру, поднялся из за стола, виновато глядя на Лилю. — Ты решил идти, — вздохнув, произнесла девушка. — Да, прости, — я в задумчивости провел пальцем по письменам, оставленными пионером на рукояти кинжала. — Я знаю что поступаю глупо. Но я не смогу жить, зная, что мог помочь им, но не сделал этого. — Я понимаю, — Лиля поднялась на ноги. — Я могла бы назвать тебя идиотом, но не буду. — Я назову себя идиотом, вместо тебя, — покачал головой я. — Удачи тебе, — Лиля обняла меня и осторожно поцеловала в щеку. — Надеюсь, у тебя все получиться. — Я тоже надеюсь, — усмехнулся я. — Спасибо ,Лиль. Спасибо, прости, и прощай. Я, в последний раз окинув взглядом медпункт, взялся за ручку двери. Лиля молча смотрела на меня. Она не плакала, не говорила, что мое решение это глупость, не просила остаться. Спасибо ей за это. Я вышел на улицу, закрыв за собой дверь. Яркое солнце, казалось, встретило меня злобной, горящей ухмылкой. *** Я не знал наверняка, где находиться пионер, но догадывался. Скорее всего, он засел где-нибудь у дороги, в лесу, спрятавшись в автобусе, который физрук отбил у водителя. Больше попросту негде. Над головой густым зеленым навесом раскинулись кроны деревьев. Я шел по лесу быстрым шагом, намереваясь выйти к дороге, и пойти параллельно ей. В голове не вертелись мысли, не возникали вопросы, ничего. Лишь холодная решимость, найти пионера, и покончить с ним. Или с собой. Пора поставить в этой истории точку. Под ногами хрустела сухая листва. Я мысленно усмехнулся: В лесу началась моя история с этим лагерем, в лесу, возможно, она и закончиться. Сколько прошло с тех пор, как вертолет выбросил меня в лагерь «Совенок»? Десять дней, примерно. За эти десять дней я успел пережить больше, чем за всю свою жизнь. До попадания сюда, умирая, я мог сказать, что совсем ничего не успел повидать в жизни. Теперь же, могу сказать, что видел много. Очень и очень много. Сколько людей могли похвастаться, тем, что путешествовали во времени? Что участвовали в боях, строго засекреченных от общественности? Что на их плечах была жизнь целого лагеря? Жаль только, что я не смог сохранить эту жизнь. Неожиданно в кустах что-то зашуршало. Я ухватился за кинжал, готовясь к бою. Но это всего на всего был упитанный черно-белый кот. Как там его, Тимофей? Тимофей царским оком окинул окрестности, небрежно поглядел на меня и стал медленно приближаться. — Ну чего? Только не говори мне, что это ты убийца ,Тимофей, — буркнул я себе под нос. Тимофей, как это не удивительно, промолчал, лишь продолжил приближаться ко мне. — Ну чего? — Нетерпеливо спросил я, вешая кинжал обратно на пояс. — Жрать у меня нечего. Тимофей подошел ко мне, ткнулся мордой в ногу, после чего развернулся, и пошагал куда-то в кусты, то и дело оборачиваясь, и призывно глядя на меня. Я молча продолжал следить за котом. Либо я спятил, либо он действительно пытается что-то мне сказать. Кот, увидев, что я не следую его указаниям, остановился возле кустов, поднял на меня голову, и мяукнул. — Некогда мне с тобой разгуливать, — наставительно сказал я. — Там у одного психопата, четыре девушки в заложницах. Тимофей не желал ничего слышать, и продолжал уперто мяукать. Я, вздохнув, подошел к нему поближе. — Ну чего ты хочешь, животное? — Спросил я у кота. Тот неопределенно махнул хвостом, и шмыгнул в кусты, призывно мяукая. Я, непонятно зачем, последовал за ним. И чем я только занимаюсь? В заложниках у пионера четыре пионерки, в медпункте меня ждут три, а еще одна исчезла без вести. А я как полный кретин, разгуливаю по лесу с котом. Тимофей вел меня меж кустами, по каким-то скрытым тропинкам, все время оборачиваясь, и проверяя, иду ли я за ним. Я шел. Не знаю для чего, но шел. Скорее всего, когда мы дойдем к финишу, Тимофей с гордостью продемонстрирует мне убитого грызуна, и я пойду обратно, жалея о потраченных в пустую, десяти минутах. Обойдя очередные кусты, Тимофей вывел меня на огромную, покрытую сочной зеленой травой поляну. После этого кот, демонстрируя всем своим видом, что его миссия окончена улегся в траву, скрутившись в причудливый клубок. — Ну и что? — Поинтересовался я. — Зачем ты привел меня сюда? Тимофей нехотя посмотрел на меня, как на пустое место. Я фыркнул: — Тупой кошак ты, Тимофей, понял? — Не говори так, — раздался голос у меня за спиной. От неожиданности я едва не дал стрекача, но удержался, и даже смог более или менее спокойно обернуться. Передо мной стояла девочка. Кошка. Девочка-кошка. Потертая пионерская форма, изящные ноги , обутые в потрепанные босоножки, тонкие руки, красивое, милое лицо. Обычная, среднестатистическая девушка, если не считать кошачьих ушей на макушке, и кошачьего хвоста обвившего ногу девочки. — Он не тупой кошак, — заявила она, указав на Тимофея. Я продолжал молча пялиться на нее, не в силах отвести свой взгляд. Казалось бы, ты пережил столько фигни, разве у тебя еще может остаться способность удивляться? Оказывается, может. — Я попросила его, чтобы он привел тебя сюда. — Зачем? — Наконец, смог выдавить из себя я, хоть какую-то реплику. — Нам нужно поговорить, — сказала девочка, усаживаясь возле Тимофея в позе лотоса. — Как ты знаешь, меня зовут Юля. А откуда она знает, что я знаю? Подумал я, тоже усаживаясь на траву. — И о чем мы будем говорить? — Поинтересовался я, разглядывая девочку. Да она же вылетая копия моей наставницы – Юли. Только моложе на лет пять, и у той нет дополнительных кошачьих органов. — О тебе, о лагере, и о том, что ты собираешься сделать, — ответила Юля, почесывая Тимофея за ухом. Тот благосклонно мурчал. — Ты не должен идти к неизвестному. Неизвестному? Эту терминологию использовала только моя наставница, остальные называли пионера по другому… Пионером, то есть. — Если ты пойдешь, то проиграешь бой, — продолжала она. — Нельзя проигрывать бой. — Да какой бой? — Раздраженно спросил я. — Бой для меня окончился, когда Лена воткнула свой тесак мне в сердце. — Это так, — не моргнув глазом, ответила Юля. — Но лагерь даровал тебе второй шанс, и послал тебя во второй бой. Да какого… — Второй бой? — Переспросил я, пристально вглядываясь в лицо девочки-кошки. Дайте мне уже, пожалуйста, прикончить пионера. Ну или, что вероятнее, сдохнуть самому. Я устал. — Да. Лагерь дал тебе второй шанс, — Юля улыбнулась. — Но ты не должен его упустить, потому что третьего уже не будет. — И что я должен сделать, чтобы выиграть второй бой? Кого убить? Пионера? Лилю? Весь лагерь? — Я кинул на Юлю недобрый взгляд. Какой второй бой? О чем она вообще? Хватит с меня боев. — Ты не понял, — вздохнула юля. — Ты не должен убить весь лагерь, ты должен его защитить. — Если так, то ты опоздала, — я развел руками. — Лагерь уничтожен, и остались лишь парочка пионеров. — Лагерь не может быть уничтожен, пока жив ты, — Юля посмотрела мне в глаза. От ее взгляда, по телу словно прокатилась волна электричества. — И что это значит? — Оправившись от странного ощущения, спросил я. — Это значит, что ты должен забрать тех пионерок, что остались в медпункте, и уходить, — Юля помахала хвостом, словно маятником. — Послушай, я уже все решил. Сейчас я пойду к пионеру, и либо убью его, либо умру сам, — я твердо посмотрел на девочку. Та оставалась невозмутимой. — Если ты умрешь, умрут все. — Могут и не умереть все, — отрицательно покачал головой я. — Если ты поможешь Лиле вывести Алину и Лену с лагеря, они выживут. — Я не могу, — огорченно сказала Юля. — Я не имею права вмешиваться в жизнь лагеря. Я лишь смотритель, не участник. — Ты серьезно? — Я кинул на Юлю неприязненный взгляд. — Ты можешь спасти несколько жизней, но не хочешь сделать этого? — Я не могу, — наставительно повторила девочка. — Все что я могу, это посоветовать тебе вывести тех пионерок из лагеря, которых можешь. Потому что, если ты умрешь, умрут все. «если ты умрешь, умрут все», мысленно передразнил ее я. Да что ты говоришь! А я то, дурень эдакий, сам не догадался! Я поднялся на ноги: — Ты наверняка знаешь, где скрывается пионер, — сказал я. — Расскажи мне, и покончим с этим. — Послушай… — Попыталась что-то сказать Юля, но я перебил ее: — Пожалуйста, просто скажи где пионер. Я не хочу тратить несколько лишних часов на его поиски. — Хорошо, — вздохнула Юля. — Думаю, я не нарушу правила, если покажу тебе его убежище. Иди за мной. Девочка поднялась на ноги и направилась в сторону кустов. Я последовал за ней. *** Мы шли молча. Я был слишком сосредоточен на предстоящей схватке, Юля ,похоже, просто не настроена на диалог. Это та самая Юля, которая встречалась с Толиком? Похоже на то. И где же она жила, все это время? В лесу? Я бы мог сказать, что девочка слегка не в своем уме, но тоже самое, в принципе, можно сказать и обо мне. Дело в другом. Она могла бы спасти Лилю, Лену и Алину, но не желала этого делать. Она знала, что-то такое об этом лагере, что не знал никто другой, но не хотела делиться своей тайной. Она знала кто убийца, знала, где он скрывается, но не удосужилась рассказать о нем, и предотвратить кровавую резню. Я бы, конечно, мог попытаться распутать этот клубок, разузнать кто она, и что за секреты скрываются в ее голове, но я слишком устал. Хочется, наконец, покончить со всем этим. Одним резким ударом разрубить весь узел, всю нить. — Мы пришли, — услышал я голос Юли, и тут же вынырнул из своих раздумий, непонимающе оглядываясь по сторонам. Мы по прежнему находились в лесу, укрытые кронами деревьев, но дальше, примерно в тридцати метрах деревья расступались, открывая нашему взору серую ленту дороги. Еще дальше, на обочине, стоял автобус. Как я и думал, пионер организовал свое убежище в украденном Икарусе. Тут они с физруком и перехватили Ольгу Дмитриевну. — Мы пришли, — повторила Юля, увидев мое отрешенное выражение лица. — Я вижу, — неуверенно ответил я. — Спасибо. — Не за что, — спокойно ответила девочка. — Удачи. И она, махнув на прощанье хвостом, скрылась в лесу. Я несколько секунд смотрел в том направлении, после чего перевел свой взгляд обратно на автобус. Ну вот и все, подумал я, приближаясь к дороге. Скоро все закончиться. В голове одной быстрой вспышкой пронеслась вся смена: Первый день, райское облегчение после бойни. Второй, наполненный страхами и предчувствиями. Третий, слабая надежда, что все наладиться и рай вновь вернется. Четвертый, перевернувший все с ног на голову. Пятый, наполненный яростным желанием отомстить за Лилю, вечерний бой с физруком. Шестой, со вкусом победы, и радужными перспективами, продлившимися ровно до ужина. Я перехватил кинжал покрепче, и вышел на дорогу, встав прямо напротив автобуса. Из него уже выходил пионер. На его губах играла ухмылка. — Нашел меня? — Пионер спрыгнул со ступенек автобуса на дорогу. — Я рад. — Где девчонки? — Проигнорировав его, спросил я. — Ну как же так? — Огорченно поднял бровь пионер. — Мы так долго не виделись, а ты спрашиваешь о каких-то шлюхах. — Хорошо, — вздохнул я. — Как прошел твой день? Мой, например, не очень. Утром похмелье, а потом, кто-то, представляешь, перерезал весь лагерь. — Какое огорчение, — он покачал головой. — Похмелье это плохо. — Плохо, — подтвердил я. — Особенно, если утром, вместо стакана газировки, ты получаешь литру крови и гору трупов. — Тебе не угодишь, — ухмыляясь, сказал пионер. — Я так старался, резал, резал, а тебе не понравилось. Я ничего не ответил, молча рассматривал автобус, в надежде увидеть в окне лицо одной из девочек. Пока что мои надежды не оправдывались. — Так вот, — продолжал пионер. — Я не люблю, когда мои старания, приходятся кому-то не по душе. Он снял с пояса второй кинжал, перекинул из руки в руку, пристально глядя на меня. Я также пристально смотрел на него. — Я задавал этот вопрос физруку, — произнес я. — Задам и тебе. Для чего ты это делаешь? Для чего ты убиваешь? Пионер ухмыльнулся еще шире: — Во первых – мне это нравиться. Во вторых – мне это приносит хорошую прибыль. — Но убийство этого лагеря тебе ничего не принесет, в плане финансов, — сказал я, нервно сжимая в руках кинжал. Ладони вспотели, и это совсем не хороший знак. — Как это не принесет? — Удивленно спросил пионер. — Ты ничего не понял? Это же все подстроено! Бой продолжается, только по новым правилам! Я едва удержался, чтобы не рассмеяться. Что он говорит? Да, организаторы боев влиятельные люди, но даже они не в силах стирать людям память, перемещать их в пространстве и времени. — Бой продолжается, — твердо заявил пионер. — Организаторы поменяли правила: Решили устроить между двумя игроками шахматную партию. Они дали тебе кучу пешек, тупых пионеров, а мне одну ладью – физрука. Пионер истерически рассмеялся. Да он же поехавший, подумал я. Он свихнулся на боях, как Лена на своем брате. — И я тебя выиграл! — Отсмеявшись, сказал пионер. — Я убил всех твоих пешек! Их осталось шестеро, но я с ними быстро покончу, когда разберусь с тобой. Пионер смахнул с глаз выступившие слезы. Я встал в оборонительную стойку, готовясь к его атаке. Однако он медлил. — А я не до оценил тебя, — продолжал он свой монолог, поигрывая кинжалом. — Сначала ты подставил вилку и грохнул Славю, потом ушел от меня по шахтам, а позже еще и физрука прикончил! Понятно, почему организаторы решили раз играть партию между нами. Я вздохнул. — Послушай, не хочу тебя расстраивать, но никакой шахматной партии нет. Мы действительно перенеслись на тридцать пять лет назад, и единственное, что тебя ждет в награду за твои старания, это пожизненное заключение, заголовки во всех газетах и звание самого сумасшедшего маньяка в истории. Пионер, как и ожидалось, в ответ лишь рассмеялся: — Такого не бывает! Люди не могут перемещаться во времени! — Как знаешь, — невозмутимо ответил я. — Тогда давай с этим покончим, ради бога. Он сделал шаг мне на встречу. Потом еще один. Я выставил кинжал перед собой, вдохнул и выдохнул раскаленный воздух. Пионер бросился в атаку резко, неожиданно, в своем фирменном стиле. Сделав движение в право, он неожиданно перебросил кинжал в левую руку и совершил атаку с этой стороны. Я отбил его лезвие своим, звякнула сталь. Пионер сделал шаг назад, вернул кинжал обратно в правую руку, оценивающе глядя на меня. — Хорошая реакция, — одобрительно сказал он. — Раньше у тебя такой не было. Я скривился: — К чему комплименты? Я же не на свидание к тебе пришел, в самом деле. Пионер коротко хохотнул, отступая еще на шаг. Будет прыгать, понял я, и напрягся, готовясь отражать его выпад. Пионер сделал еще один шаг назад, потом резко, словно пружина, бросился вперед, целясь острием кинжала мне в грудь. Я ушел в сторону, попытался пырнуть противника в бок, но он успел отойти назад. Пионер вновь оценивающе посмотрел на меня, неопределенно хмыкнул. Я начинал злиться. Чего он тянет? Чего постоянно высматривает? Чувствую себя товаром на базаре. Несколько секунд мы просто стояли, молча пялясь друг на друга. В моих венах бурлила кровь, в висках стучали молоточки. Создавалось ощущение, будто пионер что-то знает, будто он находиться на шаг впереди. Не выдержав, я бросился в атаку первым. Сделав несколько быстрых шагов на сближение с противником, я коротко взмахнул кинжалом, намереваясь на нести тому удар диагонально, по щеке. Пионер с легкостью отбил мой кинжал своим, тут же сменив траекторию движения своей руки и делая выпад, направленный мне в ключицу. Я легко ушел в сторону, попытался нанести удар по шее пионера, горизонтально. Вновь неудача. Мы закружились друг вокруг друга в бешеном танце, взметая горячую пыль. В конце концов, я пропустил колющий выпад в плечо и, вздрогнув от боли, отступил назад. По моей левой руке медленно стекал вниз тонкий ручеек крови. Рана была, судя по всему, неглубокой, но болезненной. Левый рукав стал липким от крови, и прилипал к телу. Пионер стоял в нескольких метрах от меня. На его губах играла ухмылка, которая говорила: «Это только начало». Не надо рваться в атаку, подумал я, морщась от боли. Он этого и добивается. Мы вновь несколько секунд пристально глядели друг на друга, ожидая кто первым броситься в нападение. Я всем своим видом демонстрировал, что это буду не я. Пионер сделал два быстрых прыжка, взмахнул кинжалом, готовясь нанести удар диагонально, и целясь мне под ребра. Я отбил его кинжал своим, держа оружие двумя руками. Попытался нанести удар в ответ, целясь ублюдку в шею. Тот небрежно уклонился от моего выпада, выкинул руку вперед, направляя свое оружие мне в живот. Я отбил удар. Тогда пионер попробовал нанести рубящую атаку. Я отбил и этот удар. И следующий. И следующий. Я отчаянно пятился назад, под градом сыплющихся на меня ударов. Пионер атаковал яростно, без остановки. В голове не было и мысли о контратаках. Кинжал моего противника сверкнул в солнечных лучах, и диагонально направился острием в мою грудь. Я отшатнулся, но лезвие все же достигло меня. Острая сталь рассекла пионерскую рубашку, мою футболку, и оставила порез тянущийся от шеи до живота. Я воскликнул что-то нечленораздельное, и яростно рубанул своим оружием. Кинжал оставил на щеке пионера глубокую, рванную царапину. Мы, сверкнув друг на друга глазами, расступились. — Так ты гораздо красивее, — морщась от боли, сказал я, указывая окровавленным кинжалом на щеку моего противника. — Шрамы украшают мужчину, — невозмутимо заявил тот, проводя пальцами по своему ранению. — Ну тогда я просто обязан навешать тебе украшений, — нервно ухмыльнувшись, сказал я. Страх куда-то отступил, сменившись новым чувством… Кровожадностью, что ли? Яростью? Мной овладела лихорадка боя. — Ну, попробуй, — поигрывая кинжалом, сказал пионер. — Слишком уж ты самоуверен, для будущего трупа. Впрочем, атаковать я не спешил. Ноющее и кровоточащее плечо мне напоминало, что это не лучшая идея. — Что, не решаешься? — Поинтересовался пионер. — Кишка тонка? — А зачем спешить? — Невозмутимо спросил я. — Можно и постоять. — А как же твои девочки? — Ехидно спросил мой противник. — Без еды, без воды, могут и не дождаться тебя. Я машинально окинул взглядом автобус. Девчонки совсем близко… В нескольких метрах… Но почему они не кричат? Не зовут на помощь? Почему я их не вижу в окнах, в конце то концов? — Думаешь, почему они тебя не зовут? — Догадался пионер. — Трудно звать на помощь, когда у тебя кляп во рту. А еще труднее, когда ты без сознания. — Что с ними? — Яростно воскликнул я. — Что ты с ними сделал? — Ну так не интересно, — пионер сделал огорченную мину. — Если я тебе расскажу – испорчу весь сюрприз. — Ах ты ж… Я сделал один быстрый прыжок по направлению к пионеру, поднырнул под его левую руку, и выкинул кинжал, целясь тому под левое ребро. Он резко отступил назад, и мое оружие рассекло воздух, после чего пионер сделал быстрый шаг вперед, и попытался воткнуть свое лезвие в мое последнее целое плечо. Я дернулся назад, едва не потеряв равновесие, и не грохнувшись на задницу. Ухмыльнувшись, мой противник перешел в резкое наступление, пытаясь добраться концом своего кинжала к моему сердцу. Я парировал его атаки. Оружия блестели в ярких лучах солнца, сталь звенела, напоминая причудливую песнь. Пионер, словно змея, поднырнул под мою правую руку, и резким, почти не уловимым движением оставил огромную рваную рану под моим правым ребром. Я взвыл от боли. Ублюдок попытался развить успех, и сделал выпад по направлению к моей шее, но я отбил его кинжал лезвием своего, и резко ударил противника кулаком в челюсть. Голова пионера мотнулась назад, он пошатнулся и, кажется, потерял ориентацию в пространстве. Я взмахнул кинжалом, намереваясь добить пионера рубящим ударом в шею, однако яркая боль в боку заставила мою руку дрогнуть. Вместо того, чтобы прикончить ублюдка, я лишь рассек воздух, сцепив зубы, чтобы не заорать от боли и отчаянья. Пионер отошел от меня на несколько шагов и кровожадно ухмыльнулся: — Ну что, все? Спёкся? Я ничего не ответил, лишь яростно сверкнул глазами. Левое плечо кровоточило, грудь саднила от пореза, а пионерская форма с правой стороны стремительно пропитывалась кровью. Да, я спёкся. Пионер прав. — А ведь ты мог победить, — наставительно сказал он. — Взял бы какое-нибудь оружие, а не по перся на меня с кинжалом. Или бросил этих девок, — он кивнул в сторону автобуса. — И свалил бы подальше. Я вновь ничего не ответил, лишь зажимал рану на боку левой рукой и пялился на пионера. Солнце вдруг стало невыносимо горячим, дорога под ногами пошла волнами, словно море, а в ушах зашумело. Стало трудно даже стоять на ногах, что уж говорить о драке. — Ладно, — вздохнул пионер. — Вижу, ты не настроен на разговор. Давай я тебя прикончу, и мы, наконец, закончим этот бой. Пионер сделал шаг мне на встречу, занося кинжал для удара. Я поднял свое оружие, готовясь к обороне. Лезвия звонко ударились друг о друга. Я пошатнулся, и отступил назад. Пионер попытался нанести еще один рубящий удар, я заблокировал и его, сделав еще один шаг назад. Я оборонялся почти машинально, даже не задумываясь о контр выпадах. Пионер не спешно наступал, нанося медленные, выверенные удары, словно играя со мной. Его кинжал резко взлетел в воздух… Под лучами солнца казалось, будто он горит кроваво красным пламенем. Оружие направилось вниз, ведомое рукой пионера. Он пытался нанести диагональный удар в правую ключицу. Я кое-как отшатнулся, и лезвие просвистело в миллиметрах от моего тела. Мой противник крутанулся, заходя на меня с другой стороны, я тоже развернулся, во время парировав его выпад. Мой взгляд, бешено скользнувший по всей округе, зацепился за одно из окон автобуса. Алиса. Девушка жалобно смотрела на меня, в ее карих глазах читалась без граничная печаль, вперемешку со страхом. На щеке девушки красовался огромный синяк, пионерская форма, насколько я мог видеть, была забрызгана кровью. Губы разбиты. Пионер сделал очередной выпад. Я отбил его и нанес резкую контратаку, превозмогая боль. Кинжал взмыл в воздух, лезвие стало опускаться на лицо моего противника, плашмя. Я держал оружие крепко, двумя руками, вложив в этот удар почти все оставшиеся силы. Мой противник лихорадочно выставил перед собой свое оружие, и блокировал оплеуху. От силы, которую я вложил в эту атаку, он пошатнулся и едва не огрел себя по лицу собственным кинжалом. Не мешкая, я попытался нанести следующий удар, целясь противнику в шею. Тот вновь парировал мою атаку, однако я продолжал наступать. Мне приходилось держать кинжал двумя руками, чтобы не выронить его. Форма стремительно пропитывалась кровью, в голове продолжало шуметь. Но я не останавливался и пер на пионера, словно заведенный. Мне нужно спасти девушек. Мне. Нужно. Спасти. Девушек. Эта мысль пульсировала в голове вытесняя другие. Я подвел весь лагерь, но не должен подвести их. Лиля, Алиса, Славя, Алина, Мику, Аня, Лена, Ульяна… Они не заслуживают того, чтобы умереть. По крайней мере, той смертью, которую им уготовил пионер. Я сделал отчаянный рывок вперед, по крепче перехватив кинжал. Пионер отбил мой выпад, попытался нанести удар в ответ. Я резко отшатнулся в сторону. Кинжал, направленный мне прямиком в сердце, прошел по касательной с моим левым ребром. Что-то хрустнуло, я взвыл от боли. Пионер, вложивший в свой удар всю мощь, резко наклонился вперед, едва не свалившись на дорогу. Я, не теряя времени, и превозмогая боль, сжал в руках кинжал, до побелевших пальцев. И, тяжело дыша, ударил противника острием лезвия в удачно подставленную грудь. На руки брызнуло горячей кровью, пионер хрипло выдохнул и выпустил свое оружие из рук. Сталь, глухо звякнув, упала на дорогу. Я, не винимая кинжала, провернул его в теле пионера, оглашая окрестности омерзительным хрустом и полу стоном моего умерщвляемого противника. Пионер обмяк. Я подтолкнул его, и он повалился на спину, уставившись в солнечное небо широко распахнутыми глазами. Гори в аду, чертова скотина. Из моей груди вырывалось хриплое дыхание. Я сделал это. Я убил его. Я убил его! Теперь все будет хорошо… Нужно лишь освободить девчонок, и можно возвращаться в медпункт. А там Лиля… Она перевяжет мне раны, и все будет хорошо… Все должно быть хорошо… Я сделал медленный шаг по направлению к автобусу. Господи, как же мне плохо! Очень плохо… Я зажал кровоточащую рану на боку рукой, и сделал еще один шаг к заветной цели. Еще немного… Еще совсем немного… Почему же так звенит в ушах? И эти круги перед глазами… Черт, я ничего не вижу из-за этих чертовых кругов… За спиной послышались тихие шаги. Неужели пионер очнулся? Неужели я не убил его! Черт… Я бы хотел резко обернуться, но не мог. На плечо легла теплая ладонь. Я вздрогнул. — Не переживай, — раздался тихий, успокаивающий голос у меня под ухом. — Все хорошо. — Что хорошо? — Хрипло спросил я. Боль почему-то стала отступать, смениваясь непонятным умиротворением и спокойствием. — Я умираю? — Да, — спокойно произнес голос. — Но смерть влечет за собой жизнь, также как и жизнь влечет за собой смерть… Я хотел что-то сказать, посмотреть на говорившего, просто пошевелиться… Но не мог. Тело будто само собой погрузилось в воду, и куда-то поплыло. Сознание медленно, но уверенно покидало меня. Неужели это конец? ***