Обувной магазин (Брендон или Бренда)

Глава 11 На другой день, только и было разговоров, что о прошедшем бале, угощениях и нарядах. Надо мною больше никто не издевался. Я помогал до обеда девушкам и был облачен в традиционную униформу продавщиц, а потом после обеда был вместе с миссис Хартли. На мне уже было пышное голубое платье на кринолине. Девушкам я в нем очень нравился. Когда я в него облачался, кто-то из продавщиц меня подзывал, а затем отворачивался. Я подходил поближе и делал несколько раз реверанс, чтобы на меня обратили внимание. Когда я на несколько мгновений терял внимание, кто-то из них подбегал тихо сзади и целовал меня в шею или плечи. Когда не было поблизости моей жены или миссис Хартли, они позволяли себе меня потискать и даже поцеловать в щеки. Иногда, как бы невзначай старались поправить мне платье или прическу, освежить на губах помаду. Однажды моя жена заметила, как продавщицы меня бесцеремонно тискают и воскликнула: — Перестаньте мучить мужчину! Он не игрушка! Оставьте его в покое! А ты Брендон, станешь до конца дня живым манекеном, будешь стоять в витрине вместе с пластиковыми подругами. Если я еще раз увижу, что кто-то будет мучить мужчину, без моего разрешения, займет в витрине его место! Вы меня поняли?! — Да госпожа! — ответили хором продавщицы. — Брендон, а ты ступай к Тане и Ане, пусть они сделают тебе соответствующий макияж манекена и помогут занять место в витрине, будешь рекламировать туфельки из новой коллекции от «Диор». Да, и пусть наведут тебе старательно тон на шее и на плечах, что бы ты ничем не отличался от пластикового изделия. Выполнение этого я обязательно проверю. На другой день жена сделала мне очень яркий макияж, даже слишком. Я был в пышном платье из голубого атласа и целый день был «девушкой на побегушках», старательно делал реверансы, как покупателям, так и продавцам, беспрекословно в точности выполнял, все, что требовала от меня жена. Под конец дня, работал на складе. После работы, я стирал, утюжил и убирал, жена готовила еду. После ужина, я подбирал коллекции обуви и сумочек, а она заказывала их. После этого моя супруга из строгой госпожи превращалась в ласковую и нежную женщину, и мы отправлялись в постель. Когда наступало утро, моя жена снова разительно менялась. С недавних пор в мою обязанность, кроме утренней глажки белья, выстиранного вечером, еще и входило прислуживать моей жене за столом. Эта пытка, называлась «утренней разминкой». Жена замечала каждую неточность в движениях или грубость жеста и заставляла бесконечно повторять и повторять до тех пор, пока не добивалась желаемой легкости и изящества, при этом, она не уставала терпеливо объяснять, как это правильно и лучше всего делать. После этого мы вместе завтракали. Потом Эмма придирчиво и тщательно осматривала мой наряд, который я должен, буду одеть и работать в нем. Одежда должна была быть всегда идеально чистой и тщательно отглажена, обувь начищена и подобрана по стилю и цвету к платью. При этом жена всегда говорила: «Мои работницы должны выглядеть безупречно!» Я с этим, конечно не мог не согласить и хорошо понимал, как внешний вид персонала влияет на репутацию магазина и на отношение к нему покупателей, но мне порой казалось, что жена слишком придирчиво относится ко мне. После осмотра моей одежды, я был немедленно, тщательно зашнурован и туго утянут в корсет. Моя супруга эту ежедневную, утреннюю процедуру, для меня, делала с особым упоением, как, впрочем, вечером накручивала и мои волосы на бигуди. После корсета меня втискивали в кринолин, а затем от талии до пола покрывали, шуршащей, пенной, белой массой, нижних юбок, а затем шло мое красивое голубое платье, которое мне так нравилось. Если же я не был в него одет, то был непременно облачен в свою темно-вишневую, блестящую униформу продавщицы с белым атласным передником, а когда работал на складе, то был в своем черном халате с белым атласным фартуком, который я научился содержать идеально выглаженным и в идеальной чистоте. Под своей рабочей одеждой, я теперь как все продавщицы, всегда носил корсет и нижние юбки. Я настолько к ним привык, что теперь уже без них не мог, и чувствовал себя почти голым. Даже под своим черным халатом, я тоже носил нижние юбки. Каждое утро, после того, как все, что можно было на мне утянуть, завязать и застегнуть, было утянуто, завязано, а все молнии и пуговички застегнуты, меня еще раз жена тщательно и придирчиво осматривала. Затем усаживала возле туалетного столика и принималась красить мне лицо. В те дни, мой макияж стал очень ярким, как мне казалось заведомо через-чур пошлым и вульгарным. В тоже время, Эмма прекрасно чувствовала стиль и никогда не позволяла себе лишнего. Я заметил, что уже давно не спорю со своей женой и безропотно позволяю ее сделать «очередной шаг по совершенствованию своего внешнего вида, который идеально вписывается в имидж и стиль торгового заведения». Я плыл по течению туда, куда властной рукой направляла меня моя супруга. После того, как мне на лице была наведена красота, я отправлялся к исполнению своих обязанностей. Раньше я ненавидел те минуты, когда входил в торговый зал и встречался с продавщицами, работавшими в магазине. Сколько насмешек мне приходилось выслушивать в этот момент! Как будто каждая из них весь предыдущий вечер готовила на утро что нибудь колкое, едкое, гадкое, какую-нибудь новую остроту или пакость, которой можно блеснуть перед коллегами. Теперь же было все по-другому, девушки больше надо мною не издевались. Пошутить, конечно, могли, но без тени злорадства и малейшей попытки обидеть. Они теперь, меня весело приветствовали утром, и когда появлялась свободная минутка, они всегда со мною старались поделиться свежими новостями и сплетнями, горячо со мною обсуждали новости моды и сериалы. Теперь и я тоже подсел на женские сериалы. Вечером, когда вся работа была сделана, вместо футбола, который я любил смотреть раньше, смотрел любовные сериалы и чуть ли не рыдал, когда на экране разгорались не шуточные любовные страсти. Я был в курсе, когда и какой сезон, какого сериала выйдет. Чем больше я с девушками общался, тем больше я с ними сближался. Моя женская половинка моей души обрела себе близких подруг, а в моей мужской, робкой и очень спокойной сущности девушки обрели существо, которое можно мучить и тискать, словно домашнюю зверушку, при этом снимая стресс. Девушки часто звали меня в качестве подружки на какой-нибудь девичник или женские посиделки, смотреть вместе сериал и поглощать очень вкусные и очень вредные для фигуры вещи, но я отказывался от подобных предложений, боясь огорчить супругу. Иногда они, забившись в какой-нибудь угол, когда не было покупателей, принимались лопать какую-нибудь вкусность, при этом, не забывая, делиться щедро со мною. Эмма очень сердилась, мало того, что они себе портят фигуру и меня ее заставляют портить, так еще и прячутся по углам, ведь для этого в заведении есть кафе. Вопрос я этот вскоре решил, уговорив жену сделать нам несколько коротких перерывов на день, для чая и печенья. Мои подруги были мне очень благодарны за это. Все чаще я замечал, что ко мне обращаются в женском роде, в серьезном тоне без намека на шутку. В разговоре девушки все чаще называли меня не Брендон, а Бренда. Я понял, что стал им дорог и полностью принят в дамское общество. В этом я убедился, когда в нашем торговом заведении, разгорелся из-за меня настоящий скандал. Однажды после придирчивого осмотра внешнего вида моего одеяния с последующим облачением в него, меня жена накрасила и отправила в торговый зал. Сказать, что мой макияж был яркий, значит, ничего не сказать, это было что-то среднее между светофором и макияжем портовой шлюхи, которая обдолбаная в хлам. Когда я появился перед продавщицами под клоунским макияжем, у них отвисли челюсти и глаза стали как блюдца. Мне же со стыда хотелось скрыться в подсобке. — Брендон, ты ли это, что-то ты сегодня бледно выглядишь! — сказала Лили. — Нет девочки, третий слой пудры, я уверена, был лишним! — сказала Линда и звонко рассеялась. — Ему, наверное, вчера пришлось изрядно поработать, хозяйка вчера в постели его изрядно потрепала! — отозвала черноглазая Ева.  — Бросьте, девочки, у него болит голова и вообще — месячные! — воскликнула Кейт. — Ложь, у мужчин не бывает месячных! Им хорошо! Им не нужно прокладок и не нужно им рожать — пыталась разрядить обстановку Лили. Я опустил глаза и засмущался, это был первый вал грубых шуток, просто старался, просто не обращать на них внимание. Второго вала шуток не последовало… Вместо них девочки меня окружили и начали жалеть. Кто-то запихнул мне в рот кусочек шоколадки, кто-то поднес стаканчик виноградного сока. — Подружка, ты не обижайся на нас глупых женщин. Мы просто шутим — сказала искренне Джейн. — Да Бренда, прости нас великодушно — сказала Бетти. Я невольно улыбнулся. — Нет девочки, я не могу на это безобразие смотреть! — сказала Элис. — Хозяйка таки, явно палку перегнула — отозвалась Софи. — Так Бренда, а ну быстро пошли с нами! Девочки меня остолбеневшего подхватили и куда-то потащили. Вскоре я оказался в умывальнике. Мне с лица смыли абсолютно все, а затем затащили в подсобку, усадили на стуле возле зеркала и принялись мне красить лицо. — Элис, дай мне свою тоналку. — На. — Так, чуточку пудры. Еще немного. Теперь румяна… Вот так, будет хорошо… — Джейн что ты делаешь, его же глаза будут блестеть, как стеклянные игрушки на новогодней елке. Возьми мои тени для век, они мягче. — Девочки я думаю ресницы не нужно красить у него они и так густые и длинные, нужно только подвести чуточку контур бровей. — Нет Джейн, его ресницы все же надо немного подкрасить. Вот возьми мою тушь для ресниц. — Брендон мальчик похлопай ресничками! — отозвалась Бетти. — Ну же Брендон, посмущайся еще немножко! Он такой миленький, когда смущается! — сказала романтичная Софи, и не удержавшись поцеловала меня в шейку. — Элис, что ты делаешь? Ты же вынешь глаза мужчине! Перестань, тыкать, ему в глаза пальцами! — воскликнула Джейн. — Девочки у моей сестры была кукла, у нее были такие же ярко синие глаза и такие же длинные ресницы, как у нашего Брендона. Я любила часто проваливать ей глаза. — Ну, ты и садистка! — сказали хором девушки и рассмеялись. — А что потом? — Суп с котом. Отец осторожно откручивал кукле голову, ставил глаза на место и затем обратно прикручивал кукольную головку. — — Ой, сдается мне девочки, что нам госпожа всем открутит головы за то, что мы сделали с Брендоном. — А что мы такого сделали? — Просто привели нашу подружку в человеческий вид. Она до этого выглядела чем-то средним между потасканной блядью, и героиней из сериала о вампирах. Кстати, девочки, никто не знает, когда следующий сезон «Поцелуй вампира» — Девочки, в конце декабря! На китайских сайтах уже есть, но без перевода — ответил я. — А теперь последний штрих — сказала Джейн, и я почувствовал на губах вкус помады. Я посмотрел на себя в зеркало, и моя женская половинка сущности осталась очень довольной, теперь вместо вульгарной клоунской раскраски, на моем лице был довольно неплохо сделанный макияж в мягких пастельных тонах, который скрыл на моем лице печать мужской сущности и подчеркнул женственность. В подсобку вбежала миссис Хартли и воскликнула: — Девочки, куда вы все подевались, уже пришли покупатели, а в торговом зале никого нет! Джейн все рассказала старшей продавщице, на что пожилая леди ответила: — Я поговорю на счет Бренды с госпожой. А тебе Бренда, поскольку, ты теперь совсем, как женщина и большую часть своей жизни будешь как женщина, нужно милая, научиться, следить за собой, как настоящая женщина. Мальчик мой, что ты на меня так смотришь и хлопаешь ресничками, как кукла Мальвина. Из тебя получилась красивая девушка! Не переживай, ты способный и легко научишься, следить за своим лицом и телом, как любая нормальная женщина. Брендон, я буду тебя учить, как грамотно наносить макияж на лицо, а ты мне будешь помогать, когда я тебя об этом попрошу. — Миссис Хартли я согласен! После обеда моя жена была злая, как пантера, устроила всем настоящий вынос мозгов.  — Кто это сделал? Кто посмел прикоснуться к лицу моего мужа! — брызгала слюной моя жена. — Мы привели его в человеческий вид — сказала спокойно Джейн. — Джейн минус сто! — В гроб кладут краше, чем то, что ты сделала со своим мужем! — сказала одна из девушек. — Элис ты уволена! Ты куда пошла? Я не давала тебе разрешения! — Мне насрать на твое разрешение! Я пошла, собирать свои вещи! Я так понимаю, что мне тоже минус сто, поэтому я уйду немедленно. Мне больше здесь нечего делать — сказала девушка и сорвав с себя белый атласный чепчик и фартук бросила его под ноги Эмме. — Госпожа, Брендон в душе больше женщина, чем мужчина и мы совсем не хотим, чтобы она страдала. Мы не хотим, чтобы вы унижали нашу подругу. — Подругу? Бетти минус двести. — Можете засунуть себе этих минус двести, знаете куда?! — Бетти ты уволена! Кто-то еще хочет что-то сказать? — Зря вы так госпожа! Бренда для нас стала близкой подругой. — Какая, Бренда?! Она… то есть он… есть мужчина! Впрочем, Китти, ты тоже уволена. Девушки сорвали с себя передники и чепчики и бросили под ноги моей супруге и пошли на выход. — Эмма ты, что вообще с ума сошла! Они же уходят! Ты не можешь их уволить. Элис, Бетти и Китти работали у нас, когда еще мои бедные родители были живы. — Пусть уходят!  — Я, пожалуй, тоже уйду — сказала Джейн и сорвав с себя чепчик бросила под ноги. — И я — сказала Софи. — И я — сказала Ева. — И я — сказала молчаливая Кейт. — Тогда и я уйду! Берегите госпожа своего мужа, такие как он мужчинки на дороге не валяются. Я была счастлива иметь в его лице хорошую подругу — сказала Лили, и совсем не обращая внимания, на мою разъяренную жену крепко обняла и поцеловала меня в губы, а затем, бросив под ноги передник и чепчик продавщицы, вышла. Потом ушла Анжела и Трикси. Миссис Хартли молвила: — Эмма что вы делаете? Немедленно верните девочек! — Пусть идут! Я возьму других людей. — Эмма, это не совсем разумно взять людей с улицы. Нужно время, чтобы их обучить, кроме того очень трудно найти молодых леди, которые согласятся работать в таких условиях. Мы потеряем время и репутацию заведения. Простите девочек, ведь они ничего плохого не сделали. — Не сделали? Они ослушались и покинули рабочие места без разрешения. Я сама решаю, как должен выглядеть мой муж. Я быть может, его так накрасила, чтобы он привлекал покупателей. — Я вам скажу, что это не совсем удачная идея сделать из него пугало для огорода. Своим видом он не привлекал бы покупателей, а наоборот их отпугивал. Простите меня, но к тому, что вы сделали с лицом Бренды, больше подобает не бальное платье, а клоунский костюм. Скажите, вы бы сделали себе такой макияж? — При чем здесь это? — При том, что нужно быть в первую очередь человеком. Вы делаете очень большую ошибку, вы унижаете не мужчину, вы унижаете женщину, живущую в нем. Девочки, подружились именно с этой женщиной, а не с мужчиной. Они ведь живые люди и не могут смотреть, как обижают их подругу. Эмма пойдите, попросите прощение у девушек и верните их, пока они еще здесь. А что касается Брендона, я им займусь сама, обещаю, через месяц, его лицо будет безупречное, каким ему полагается быть у настоящей леди. Что касается недостаточной его яркости, я думаю, мы найдем компромисс, в крайнем случае, мы можем обратиться к профессионалам. Прошу вас, верните девушек… это ведь отличный сплоченный годами работы коллектив. — Миссис Хартли займитесь поиском нового персонала! — Вы не хотите вернуть старый персонал? — Нет! Это пройденный этап! — Ну что ж Эмма, если это последнее ваше решение, тогда и мне здесь незачем оставаться! Это тоже пройденный этап! Прощайте Эмма! — сказала пожилая леди и сняв чепчик и передник продавщицы, сунула в руки моей жены, а затем вышла. — Что ты надела дура! — впервые по-настоящему я разозлившись. — Как ты меня назвал?! — прошипела жена. — Ненормальная истеричка! — Эй, Таня, Анна скрутите этого негодника и всыпьте ему хорошенько. — Высокие девицы не спеша подошли и молвили: Нет, госпожа мы этого делать не будем. Однажды мы вас послушались и теперь очень сожалеем об этом. Разбирайтесь-ка со своим мужем сами. — Вы… вы… — Мы знаем, мы уволены… — — Госпожа вы же умная женщина, а поступаете как маленькая девочка, у которой взяли бес спроса куклу. Пока девушки издевались над вашим мужем, было все хорошо, но, когда они, в его половинке души, нашли родственную душу, вас это разозлило. Почему Эмма? Вы его ревнуете? Или все же вам «не хочется делиться своей игрушкой» с другими? — спросила Анна. — Не твое дело!  — А знаешь Эмма, в тех землях, откуда мы пришли, любят говорить, что самое страшное наказание — это одиночество. При таком отношении к людям тебе предстоит его испить до дна. И кстати Эмма, девочки черту не переступали, а ты в отличии от них ее переступила… — сказала спокойно Таня.  — О какой черте, черт возьми, ты говоришь?! — воскликнула моя супруга. — Эмма не прикидывайся, ты все хорошо знаешь и понимаешь. Если нас с Анной почти не видно в магазине, то это не значит, что мы ничего не видим и не знаем. Расслабься, ничего такого между продавщицами и твоим мужем не было и не может быть…  — Через час наша смена заканчивается, госпожа, будьте так добры, подготовьте нам выходное пособие — сказала Анна. Я бросился прочь в раздевалку. — Постой Брендон! Я тебе не разрешала уходить! — Эмма мне плевать на твое разрешение! Я ухожу от тебя и не хочу тебя больше видеть! И еще хочу тебе напомнить, что в нашем общем деле есть частица и моего имущества! В раздевалке, мне кто-то помог снять атласное платье. Я поднялся на второй этаж, чтобы взять, что-то из мужской одежды, но она вся куда-то исчезла. Я спустился вниз и пожаловался миссис Хартли. Она спросила, нет ли у кого лишней одежды. Брюк ни у кого не оказалось, зато у Бетти случайно нашлось красивое синее длинное платье из тонкого, мягкого шелка, в мелкий белый горошек. Оно немного недоставало, до моих щиколоток, было как раз на меня, только в грудях чуть великовато, но зато имело просторную удобную юбку. Когда мы вышли на улицу, я почувствовал, какое оно удобное. Ветерок приятно поддувал под юбку платья и весело играл фалдами шелковой, мягкой ткани. Но мне тогда было совершенно не до этого, на душе жутко скреблись кошки. Я очень сожалел, что не употребляю крепкие спиртные напитки, принять пол литра крепкого шотландского виски, были бы весьма кстати. Мы набрали вина, пива и всяких вкусняшек, вредных для фигуры и отправились в большой загородный дом к миссис Хартли, снимать стресс из-за потери работы.