Фальшивка

Леви довольно быстро добрался до входа в подвальные помещения. В свете пламени факелов негромко переговаривались новобранцы — вчерашние солдаты Гарнизона. Они подпирали стены, сжимая лямки ружей, что висели у них на плечах. Увидев подошедшего разведчика, они замолкли, вытянулись по струнке, подобрались, упирая взгляд в стену напротив. — Вольно, — бросил мужчина сторожам, которые никогда не знали настоящей дисциплины. — Ключи от камеры и проваливайте, — требовательно произнес офицер, смиряя двоих солдат хмурым взглядом и протягивая руку для связки. — Капитан Леви, вы уверены? — замялся тот, у которого находилась требуемая вещь, продолжая упрямиться в исключительной тупости. — Живо, — приказ, не требующий промедления. Мужчина довольно резко выхватил протянутую связку ключей. — Дальше. Я. Сам. Сгиньте, — прочеканил он каждое слово, что тупыми гвоздями вбивались в голову. Такого выражения лица у Аккермана военным не доводилось видеть: словно сама маска дьявола была надета на него. Офицер сжал крепче ключи, провожая взглядом поспешно ретировавшихся солдат, что скрылись за ближайшим поворотом. Свидетели предстоящего разговора были не нужны. Леви не мог быть уверенным в том, что сможет сдержаться, ведь паршивец уже смог вывести его из себя. Ему потребовалось только взглянуть блеклым глазом на капитана, произнести одно слово, чтобы внутренний мир бойца разорвался. И только то, что они были в окружении других разведчиков, являлось останавливающим фактором для Аккермана. Он бы не позволил себе опуститься до действий, непозволительных для офицера. Не при подчиненных. Сейчас же алкоголь, охотно упавший на голодный желудок, активно всасывался, смешиваясь с кровью. Ви́ски мелкими иглами вгрызалось в органы, распространяя тепло. Уставший после миссии, доброй порции терпкой жидкости и нескончаемого мыслительного потока рассудок покрывала незримая пелена, дурманя сознание. Капитан медленно спускался по каменному полу, преступая через стыки глыб. И с каждым шагом атмосфера в подземелье менялась, становясь густой, почти осязаемой кожей. Эрен сидел, забравшись с ногами на кровать. О вспышке гнева с Ханджи свидетельствовали только полупрозрачные алые следы под глазами, лучами расходящиеся вниз по скулам. Его дыхание успело выровняться, и теперь грудь двигалась размеренно. Тихо, плавно, почти незаметно. Наступив правой стопой в жесткий матрац, он положил одноименное предплечье на колено так, что кисть свободно свешивалась. Капли с выбившихся из пучка прядей волос падали вниз на обнаженные грудь и плечи. Они сливались в более крупные и струйками сбегали вниз по животу, скрываясь среди начинавшейся дорожки жестких волос и впитываясь в ткань светлых штанов. Йегер опирался голой спиной о шершавую кирпичную стену, и кожа охотно принимала холод неживого материала. Он закрыл глаза, вслушиваясь: негромко трещал огонь факелов, с крана упала пара капель, разбиваясь о раковину, вдалеке послышались мужские голоса. А после в коридоре раздались гулкие, размеренные шаги. Так шел уверенный, сосредоточенный и целеустремленный человек. Леви резко остановился в конце коридора и развернулся на каблуках, поворачиваясь к решетке. По полу гулял сквозняк, в ноздри забирался запах сырости. Даже летом, когда солнце прогревало землю, а травы колыхал теплый ветер, в замке царила прохлада. В подвальных помещениях царила извечная мерзлота, цепко хватающая гостей. Аккерман подумал, что зáмок похож на него, ведь у бойца под видимой теплой частью тела находилась абсолютная, всепоглощающая бездна, манящая замогильным холодом, и скрывалась она меж легких. Он сложил руки на груди, прищурился и вгляделся в беглеца. Услышав, что настойчивые шаги смолкли, Йегер повернулся в сторону гостя, лениво открывая глаза. Старые пружины кровати от движения противно заскрипели, отскочили от голых стен, оповещая присутствующих о том, что в темнице есть живое существо. Эрен опустил босые ноги на пол, ни один мускул не дрогнул от смены температуры. Узурпатор медленно, как хищник во время охоты, поднялся с насиженного места и двинулся навстречу тому, кого ждал. Аккерман должен был прийти к нему. Обязан был. — Что ты сказал Ханджи? Она как ужаленная неслась наверх. Заключенный медленно приближался к металлическим прутьям, разглядывая темную фигуру мужчины за ними. Черная одежда удачно скрывала посетителя в пустом и одиноком коридоре, и только оголенные части тела выдавали его присутствие. Глаза яркими белыми огнями выделялись на фоне спрятанного в тени лица. При виде их что-то сжалось в груди Йегеря, каждый шаг давался тяжелее, будто он увяз в трясине. Первая фраза поселила у него мысль, что Аккерман специально не называет Ханджи Зоэ «Командором». Конечно, ведь его Командор умер у него на руках. Умер на черепичной крыше от потери крови и болевого шока из-за решения Леви. Из-за бесконечных до потери голоса просьб Эрена. Умер от их взаимного усилия. Подобные мысли искривили губы парня, наполняя глаза лихорадочным, больным блеском. Леви не сводил цепкого взгляда с бывшего подчиненного. Йегер вытянулся в росте и раздался в плечах. Как капитан и предположил в их первую встречу после длительного перерыва, под тонкой рубашкой и плащом с серой повязкой на левом плече скрывалось сформированное тело мужчины. Мышцы привлекательно играли под загорелой кожей при каждом движении. Йегер остановился, глядя сверху внизу глазами еловой тени, когда между ними осталось полметра и только решетчатая стена служила преградой. Капитан почувствовал жар, исходивший от тела предателя, тот буквально клубился над кожей, исчезая в пустоте сырой темницы. Будучи плененным, без оружия, Эрен оставался самым опасным противником. С собой из прошлого ему было не сравниться. Равного… подобного ему не было ни на Парадизе, ни в Марлии, нигде. И в это мгновение этот Монстр прожигал капитана зеленью, в которой читалось слишком много эмоций. Эрвин бы в гробу перевернулся, увидев, что его «ключ для спасения Человечества» сейчас рушит все то, что они строили, закапывая в фундамент тысячи жизней солдат. Леви скользнул глазами по шее, замирая на пару секунд на яремной впадине, где собрались несколько капель воды, опустил взгляд ниже. А после в его груди защемило, а внутренности стянуло узлом, вынуждая до боли сжать пальцы рук. Внезапно Аккерман понял, что его смущало в нынешнем облике уроженца Парадиза. На теле парня не было ни одного следа от ремней крепления привода. Прежде даже с силой регенерации после ежедневного ношения УПМ на нем оставались минимальные отметины от привода. Леви хорошо знал это, ведь вечно ошивающегося поблизости пацана без рубашки он видел часто. Но сейчас ни на плечах, ни на груди, ни боках и животе не было ничего, кроме казавшейся в полумраке идеальной загорелой кожи. Не осталось ни единого намека, указывающего на его принадлежность к одному из рода войск Парадиза. Правду говорят, что Дьявол кроется в деталях. — Я повторюсь специально для вас, капитан, — погрубевшим голосом проговорил Эрен, вжимаясь животом, грудью и лицом в прутья. — Я заполучил Молотоборца, он при помощи затвердевания способен создавать что угодно. Хлопотный соперник. Так что как бы глубоко под землю вы меня ни упрятали, толку нет. И убить меня с силой Прародителя не можете и Зика тоже. Злитесь сколько хотите, сэр, но вы ничего не сделаете. Вы бессильны. Ему требовалось задеть капитана, сбросить с него гипсовую маску безразличия и отрешенности. Поддеть за живое, вывести из себя, сделать все, лишь бы Аккерман перестал притворяться холодной статуей. Ведь вид ничего не выражающего лица близкого человека перед собой вызывал у парня физическую боль. От этого тело изнутри ломало, корежило, как металл под прессом. Смотря в ртутные глаза, Йегер втискивался в металлические прутья, тяжело дыша и жадно вглядываясь в родное лицо. Но ничего кроме сеточки морщин на бледном лице не видел. У времени не было любимчиков, оно беспощадно относилось ко всем, и Аккерман не стал исключением. Он постарел. И если внешне это было почти незаметно, ведь сеточка мелких морщин у глаз и белесые нити волос в черной копне не бросались в глаза, то его взгляд… Глаза были зеркалом души, выдавая своего хозяина с потрохами. И сейчас Эрен видел в них бездну внутреннего отчаяния, крепкой боли и банальной усталости. — Каким все же говнюком ты стал, Йегер. Голос офицера звучал ровно, на одной ноте, и источал он холод, от которого вдоль позвоночника у заключенного пробежали мурашки. Нечто мелкими иголками вонзилось в спину. Сквозняк, гуляющий параллельно полу неустанно лизал голые ступни Эрена, кусал щиколотки офицера, выглядывающие из-под штанов. Воздух в подземелье густел, отказываясь проникать в легкие, застревая в горле. Аккерману потребовалось собрать приличное количество сил, чтобы держать лицо. Стоило бывшему подчиненному приблизиться, как нервная дрожь пленила пальцы офицера. Леви лишь успел порадоваться, что сложил руки на груди, тем самым скрывая позорные выходки тела. Сердце гулко билось о ребра, алкоголь набирал обороты, дурманя изнуренное сознание. Мужчина скользнул по открытому лицу парня, отмечая, что теперь он больше напоминает себя прошлого. — Смотрю, ты поросль с лица сбрил, хоть немного человека стал напоминать. Эрен не мог вынести слов, где его называли монстром, чудовищем, титаньим выродком и далее по списку. Разведчик знал это, потому раньше старался не употреблять подобного лексикона в адрес мальчишки, на плечи которого возложили тяжелое бремя, то ли от жалости к нему, то ли соблюдая минимальные нормы приличия. Но сейчас, не сказав ничего конкретного, он обрисовал второе дно. Этого паршивца нужно было ставить на место. К своему удивлению, Аккерман заметил, что Эрен отреагировал на его слова совершенно иначе. Лицо беглеца расслабилось, даже красные следы трансформации стали бледнее. Он легко оттолкнулся руками от решетки и сделал пару шагов назад вглубь камеры. — Вы ему так же говорили после Экспедиций, капитан? Леви задержал дыхание, внутри что-то сжалось, под ложечкой противно засосало. Глаза разведчика расширились, а мир в одночасье затих, словно его одного выкинули в заснеженной пустыне. Сжав зубы до скрипа, капитан до боли стиснул пальцами связку ключей. Металл резной кромкой врезался в кожу. Йегер поднял над головой руки, сцепленные в замок, и потянулся. Медленно и неторопливо. Мышцы под кожей заиграли, капли воды, до этого стесняющиеся скатиться вниз, добрались до ткани штанов. Пламя факелов, жадное до кислорода, трещало. И этот звук в голове Аккермана был оглушающим, но все же оставался недостаточно громким, чтобы перебить набат крови в ушах. Этот чертов пацан бил не в бровь, а в глаз. Словом он вышиб из мужчины дух. От незримой оплеухи щеки залила позорная краска. Йегер вытащил из потаенного шкафа скелет Смита. Белый скелет, смотрящий на мир огромными пустыми глазницами, в которых раньше Леви видел бескрайнее небо. Эрен произнес фразу уверенно, зная на сто процентов, что попадет в цель. И ему удалось застать действующего офицера врасплох. Секунды ступора, и Аккерман смог взять себя в руки, но было поздно, он позволил человеку напротив увидеть свою реакцию — ответ самого тела, которое никогда не лгало. Он тряхнул головой, и влажные пряди челки хлестнули по лбу. — Тебя это не касается, Эрен. Губы парня тронула самодовольная усмешка. Он опустил руки и сделал шаг назад, не глядя под ноги. Темные глаза ловили блики огней. Пламя продолжало заставлять плясать пресловутые тени по стенам. — Заходите сюда, сэр, решетка не располагает к дружеской беседе, — спокойно произнес пленник, почти добравшись до каменной стены. Зеленые глаза смотрели испытывающе, жадно всматриваясь в антрацитовые с расширенными зрачками, заполняющими почти всю радужку. — Вы ведь взяли ключи. Аккерман во второй раз за несколько минут изменился в лице. Той гипсовой маски уже не было. Слой за слоем в поисках подсказок, в поисках живого собеседника, Йегер, не церемонясь в словах, добился своего. «Когда же он стал стратегом? Когда, Эрвин, когда паршивец научился просчитывать все наперед прежде, чем действовать или делать нечто безумное? Когда стал по-настоящему взрослым?» Леви, цыкнув, подбросил связку ключей, успевших нагреться в ладони, в воздух. Поймав их, он легко открыл тяжелый засов. Лязг ржавого металла отскочил от путых стен, разнесся по коридору, оглушая присутствующих. Громоздкая решетка отодвинулась в сторону, открывая проход в камеру. Ледяной взгляд с прищуром смотрел на беглеца с интересом. Теперь между ними не оставалось препятствий. — Так чего ты добиваешься, Йегер? — уставшим голосом поинтересовался разведчик, остановившись посередине камеры. Парень посмотрел на трещащее пламя факела, перевел взгляд на обшарпанные камни, а следом — на замершего в нескольких шагах от него мужчину. Эрен начал свой монолог медленно, после завершенной мысли делая шаг навстречу разведчику. Постепенно его речь ускорялась, словно кто-то гнался за ним, угрожая заткнуть навеки. И когда он закончил говорить, между ними оставалось не больше двадцати сантиметров. Просто протяни руку и без труда коснешься человека напротив. — Все это я прочитал на том клочке бумаги, что ты удосужился прислать из Марлии, и выслушал от Елены с Зиком, — мужчина процедил слова сквозь зубы. — Мне не нужны чужие мысли, Эрен. Чего ты сам хочешь? Заключенный понял, что промедления и заранее заученного текста военный более не вынесет. Он смотрел зло и требовательно, будучи готовым перейти на понятный всем язык — язык боли. Эрену такое выражение лица у капитана было знакомо, он встречался с ним всякий раз, когда тот проверял очередную комнату во время уборки. Обычно все заканчивалось тем, что разведчик размахивал испачканным платком перед лицом Йегеря, говоря, что у него руки растут из жопы, если он не в силах протереть полки от пыли, а тот упирал смущенный взгляд в пол и старался быстрее ретироваться для исправления ошибок. Узурпатор сделал последний шаг, максимально приближаясь к офицеру. Он смотрел на него сверху вниз, склонив голову набок. Леви никогда не отличался ростом, оставаясь одним из самых низкорослых солдат в Разведке. Сейчас же в мрачной сырой камере, в темной одежде с хмурым взглядом, он казался беглецу еще меньше. И дело было не только в том, что парень вытянулся в росте, возвышаясь теперь над ним больше, чем на голову, а в том, что ему хотелось притянуть бойца к себе, пряча от всех проблем, несущих исключительно боль. Стать его защитой, коконом, броней от всего, что порождает страдания в сердце и душе. При виде этого человека дыхание замирало, ком подкатывал к горлу Йегеря, а пальцы начинали предательски дрожать. Слишком долго он смотрел издали на военного, слишком много времени после был рядом и запредельно часто думал о нем, скрываясь на чужбине. Ничто не заставило его отказаться от своей патологической зависимости от Аккермана: ни время, ни пребывание в стане врага, ни сжимающееся от невыносимой внутренней боли сердце, которое парень долгое время сам же топтал в грязи. — Я хочу нормальной жизни для всех, сэр, — понизив голос, проговорил Эрен, он сделал паузу и продолжил: — Я хочу спокойствия для вас… —  парень вглядывался в ртутные глаза. Родную до щемоты серость. — Да что ты знаешь обо мне, Эрен? — ощетинился Леви, хмуря тонкие брови. Йегер грустно улыбнулся уголками губ. Они оба знали, о чем мечтал капитан, чего так страстно жаждала его душа. При жизни Смит всегда находился рядом, а после смерти его призрак преследовал их. Он незримо стоял за спиной Леви, обхватывал его шею прозрачными пальцами, не давая жить в полную силу, оставаясь одной ногой в могиле вместе с ним, самодовольно ухмылялся сбоку от Эрена, зная, что желанного тот не получит. Прошлый Командор Легиона Разведки отравлял жизнь двоим оставшимся на земле. И сейчас, будучи вытащенным из шкафа усилиями Эрена, Смит следил за происходящим. Он был, есть и будет третьей стороной. Даже после смерти, он имел свое неоспоримое влияние на их судьбы. — Его не вернуть… — прошептал Йегер, склоняясь к лицу Леви. — Позвольте мне помочь вам, капитан. Быть с вами. На этих словах он опустил ладони на сильные плечи мужчины и заскользил ими вниз по груди, опускаясь при этом на колени перед Аккерманом. Леви задержал дыхание, что-то заныло в груди, конечности задрожали от накатившего напряжения, а мысли вихрем закрутились в черепной коробке. Ситуация складывалась абсурдная. Без пяти минут Враг Всего Гребаного Человечества, воплощение Смерти наяву, которому для умерщвления неугодных требовались доли секунд, стоял перед удивительным, но обычным человеком на коленях. Эрен, положив ладони на бока разведчика, упирался лбом ему в живот чуть выше пупка. Словно молился перед ним на коленях, как верующий пред алтарем. Военный через тонкую ткань кофты ощущал опаляющее дыхание, заставляющее живот поджиматься, втягиваться, сдавливая внутренности. Где-то вдали, почти на противоположном конце Парадиза, кто-то покашлял. Любой звук, казалось, кто-то усилил в сто крат. Капитан наблюдал за парнем с интересом и настороженностью. В голове у Аккермана раздавался накатывающий как волны шум собственной крови. Сердце в невероятном ритме перекачивало литры крови, и его темп отчетливо отдавался у него в животе, передаваясь тесно прижавшемуся Эрену и заставляя чужой организм подстраиваться под заданный ритм. Йегер провел вверх кончиком носа, собирая в складки мягкую ткань и чуть приподнимая кофту. Шумно выдохнул через рот и отстранился на несколько сантиметров. Заключенный ухватил край черного лонгслива и задрал его, обнажая ребра и накаченный пресс. Холод помещения охотно набросился на новые цели, касаясь горячей кожи острыми когтями, посылая толпы мурашек. Аккерман зажмурился, ощутив, как гладковыбритой щекой парень прижался к нему. Чужое дыхание согревало, электрическими импульсами расходилось по телу. Эрен терся лицом о мужчину как кот, застывая на пару секунд в тесном контакте то щекой, то носом, то лбом. И было в этом что-то трепетное, нежное и зыбкое. Аккерман не решался двинуться, чтобы оттолкнуть пленника, но и не шел ему навстречу, продолжая стоять, рвано дыша и прикрывая веки. Он боялся спугнуть дикое животное, играющее в покорность. Капитан давно знал о родившихся в сопляке чувствах к себе, но сделать с этим ничего не мог. Командор забрался к нему под кожу, сжал нити души, привязывая к себе навсегда, не оставляя шанса даже подумать о свободе. Леви когда-то сам угодил в капкан и теперь диким зверем, изнывая от боли, оглядывался по сторонам в поисках выхода. И сейчас при виде льнущего Эрена, так отчаянно цепляющегося пальцами за ткань кофты, затуманенный рассудок разведчика начинал играть по собственным правилам. Контрольным выстрелом стал поцелуй обветренных губ чуть правее от пупка. Живот капитана моментально напрягся, желваки заходили на лице, а под ложечкой противно заныло. Йегер удерживал кофту приподнятой на уровне груди бойца, невесомо целуя торс, проводя линии кончиком носа. В груди у него разливалось тепло, вибрациями расходящееся по телу, в последнюю очередь мелкими иголочками покалывая подушечки пальцев. К щекам подступила краска, когда помимо учащенного сердцебиения Аккермана он услышал резкий, шумный вдох сверху. В этот момент пресс мужчины напрягся еще сильнее, а грудная клетка расширилась, выставляя напоказ острые ребра. Такой желанный все эти годы человек  был рядом, в руках, в досягаемости. Эрен боялся, что все происходящее — плод воображения, или хуже — реальность, в которой мужчина, того гляди, врежет ему с ноги, отправляя в противоположную стену, смиряя взглядом полного презрения и ненависти. Юноша прикрыл глаза, мазнул влажными губами по бледной коже над поясом штанов и втянул аромат Аккермана: пахло мылом, травами и зимней свежестью. От действий парня внутри мужчины что-то трещало, рвало душу на части. Абсолютное зло, по мнению большинства, облаченное в светлое одеяние, в покорной позе ждало милости от чернильного, безучастного добра. Леви смотрел на каштановые волосы парня, на огрубевшие черты лица и замечал дрожащие ресницы, когда тот, чуть сжимая край кофты, задевал ногтями выступающие ребра. Алкоголь в крови и удушливый тягучий воздух дурманили. Аккерман зажмурился, тряхнул головой, стараясь прогнать клубящиеся мысли прочь из головы, но все было тщетно. Слишком много на него навалилось: бесконечное одиночество, нескончаемое чувство вины, груз обещания, сумасбродность Йегеря, желания и требования абсолютно всех. Каждый считал своим ебучим долгом озадачить капитана, свалить на него еще больше задач, не думая о последствиях. И сейчас, стоя посередине камеры с монстром у ног, Леви сдался. Он чертовски устал от всего. Мужчина поднял руки, скользнул по ладоням Эрена и ухватил край кофты рядом с чужими пальцами. Он с нажимом потянул ткань, вынуждая пленника отпустить. Йегер молча отстранился и чуть отклонился назад, прогибаясь в спине и поднимая полынные глаза на офицера. Спокойный внешне Аккерман потянул одежду наверх и, сняв ее, откинул в сторону. Та с глухим звуком упала на каменный пол, становясь ненужным хламом. Холод моментально набросился на открытое горячее тело, невидимыми пальцами лаская бледную кожу, царапая позвонки, немного отрезвляя. Ртуть растекалась по радужкам офицера, ловила блики огней настенных факелов, отбирающих кислород у присутствующих. В глазах бойца таилась бездна. Глубокая, темная, засасывающая в свои недра, куда солнечным лучам не суждено было добраться. Леви обнял пленника за шею, притягивая к себе. Глаза в глаза, и незаконченный невербальный разговор на двоих. У каждого находилось то, что он хотел сказать другому, только слов было не подобрать. Каждый из них не решался нарушить тишину, ведь одно слово могло уничтожить ту зыбкую атмосферу, сложившуюся между ними. От чужого аккуратного, но властного прикосновения во рту парня пересохло. Эрен сглотнул ком, вставший поперек горла, и  протянул ладони, обхватывая очерченную талию мужчины, чувствуя, как тот несильно дернулся. Леви казался беглецу миниатюрным, но исходящая от него сила кричала: «Внешний вид обманчив». Этот удивительный человек мог сокрушить все и вся, дай ему оружие. И даже без него, с голыми руками и стальным взглядом, Леви оставался смертоносным, воистину ужасающим противником. Йегер провел снизу вверх по бокам разведчика, поднимаясь с колен и нависая над офицером. Из-за разницы в росте крепкие руки капитана соскользнули на широкие плечи парня, сжимая тугие мышцы. Дыхание Аккермана сбилось, сердце гулко отзывалось всякий раз, когда пальцы заключенного очерчивали выступающие дуги ребер. Эрен осматривал накаченное тело наставника, касался подушечками пальцев красных полос от ремней УПМ, ведя по ним как по проторенным дорожкам. Военный не решался прервать зрительного контакта. В зеленых глазах Узурпатора клубилась тоска, такая тягучая, удушливая, безутешная, и где-то рядом с ней проскальзывало желание, злоба и нетерпение. Йегер сдерживал вторую часть себя, натягивал поводок, придушивая самого себя. Мужчины отчетливо чувствовали тепло тел друг друга, контрастировавшего с прохладным воздухом подземелья. И неправильность происходящего их не останавливала. Эрен чуть склонился, опаляя влажным дыханием ухо разведчика, на что тот немного отвернул голову в противоположную сторону. Широкие ладони скользнули на спину бойца, притягивая; пальцы проминали твердые, затекшие мышцы. Аккерман закрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Он устал. Устал бежать, ждать, существовать полутрупом, когда бескрайняя пустота разъедала внутренности и кости. Устал заливать топящую боль одиночества алкоголем, забивать ее выматывающей работой. Подобные минуты торжества внутренних страхов, переживаний, собственной слабости он позволял только при Эрвине. Смит внимательно слушал его, после притягивая к себе в крепких уютных объятиях. Примерно так же, как в это делал  Йегер. Мужчина заметил лихорадочный блеск в некогда ярких глазах, пылающих желанием и стремлением уничтожить титанов, однако предпринять что-либо не успел. Не захотел. Пленник резко двинулся и круто развернулся, утягивая капитана за собой. Кровать протестующе заскрипела, прогнулась под тяжестью двух тел. Звук ржавых пружин резанул ножом по напряженным нутрам бойцов. От удара спиной и затылком о жесткую поверхность Леви резко выдохнул, сдвигая тонкие брови к переносице. Неожиданное движение Йегеря, тяжесть его тела, вжимающая в кровать, требовательные пальцы, стискивающие до боли, и горячее дыхание в районе шеи, выбили последний воздух из раскаленных легких. Внутренности сжались в тугой узел, происходящее рвало рассудок в клочья, не оставляя сил сдерживаться и оставаться в горькой реальности. Закрыв глаза, Леви положил на лицо предплечье, утыкаясь в изгиб локтя. Он горько ухмыльнулся мыслям, что сам ничуть не лучше тех ублюдков из Подземного города, которых ненавидел всеми фибрами души. Он позволил собственному эгоизму выползти наружу, раскидывая огромные долговязые руки. С паучьих пальцев текла черная зловонная густая жидкость, капающая на лицо, застилая глаза. Аккерману хотелось забыться, скрыться от тошнотворной серости, в которой не было прежних красок, глоткá свежего воздуха, обжигающего ноздри чистотой. Леви позволил тонким пальцам своего эгоизма проникнуть под загорелую кожу парня, забирая из него без остатка последние человеческие, светлые осколки, которые тот чудом смог уберечь в себе после пережитого. Леви собственноручно завершал его преображение в Монстра, отнимая последнее нежное, хрупкое и невинное. Использовал как вещь, как инструмент в погоне за своим желанием. И совесть его была чиста, ведь Эрен сам предложил, сам пошел навстречу, став фальшивкой. Так полагал Леви, чувствуя боль и жжение в груди. Омерзительно, недостойно Сильнейшего Бойца Человечества, но так характерно для отчаявшегося обычного человека. Эрен был рад, что Аккерман прятал глаза. Он опасался встретиться с затуманенным взглядом, предназначенным не для него. Беглец достаточно повидал за свою непродолжительную жизнь, испытал на собственной шкуре, чтобы не впасть в беззаботную наивность, о которой грезят люди. Леви принадлежал Смиту… и все равно, Йегер надеялся, мужчина поймет, что быть с живым лучше. Прошлого хоть и не изменить, но с ним можно жить дальше, переварив, обсосав белесые кости скелетов. Потому Эрен легко касался губами обветренной кожи военного, сжимал в руках бока, изучая пальцами выступающие ребра, двигающиеся в такт учащенному дыханию офицера. Мужчина лежал, не противясь, но и не отвечая взаимностью, он молча позволял Эрену вести себя, забирая в мир самообмана. Из вихря мельтешащих мыслей разведчика вывел холодный воздух, окутавший его ноги, когда последний элемент одежды был снят с него и кинут на пол. Леви сдвинул правую руку и из-под полуопущенных век посмотрел на нависающего над ним парня. Эрен упирался одной ладонью в кровать, второй сжимая бедро бойца. Впервые за долгое время глаза были наполнены прежней сочной зеленью, и смотрел он на мужчину как прежде с восхищением, упоением и вожделением. Леви даже подумал, что они вновь стали наставником и несдержанным подростком с возложенным на его плечи невероятной миссией. Но это было обманом, почти качественной фальшивкой. Аккерман моргнул и вновь спрятал глаза в изгибе локтя. Бледная кожа с тонкими линиями шрамов и проступающим рельефом годами тренированных мышц смущала и притягивала. Возможность вот так просто касаться ее, гнала закипающую кровь по венам парня. Эрен провел кончиком носа от кожи за ухом, до пульсирующей жилки на шее капитана и прижался к ней губами. Сердце Леви колотилось в неописуемом ритме, перекачивая кровь, заставляя сосуды пульсировать под ее давлением. Спустившись ниже, Йегер невесомо касался ярких линий от ремней привода. Этот узор на теле офицера выглядел безумно пленительно, заставляя раз за разом возвращаться к нему в касании. Алые дорожки обвивали его везде, находились на нем постоянно, лишь меняя свою интенсивность. Руки Эрена оглаживали крепкое тело мужчины, изучая и запоминая. Леви на смятой постели казался обжигающим докрасна льдом. Пленника разрывало от переполнявших противоречивых чувств: разум кричала о необходимости убежать прочь, спасая собственную шкуру, но что-то невидимое тихим голосом вторило о том, что следует, прижавшись к бойцу, примерзнуть к нему навсегда. Капитан, как обоюдоострый меч, предвещал о скором кровопролитии, ведь с какой стороны к нему не подступись — острое лезвие полоснет глубоко и метко. С этими мыслями Йегер ухватил левую ногу мужчины под коленом, немного согнул, отводя в сторону и увеличивая себе место для маневра. Кровать под ними отзывалась протяжным скрипом на разные лада. Эрен прижался влажными от слюны губами к внутренней стороне бедра офицера, отмечая, что кожа здесь мягче, чем на открытых местах. Леви запрокинул голову назад, упираясь выбритым затылком в подобие плоской подушки, и шумно втянул спертый воздух, когда Йегер поцеловал его бедро в нескольких сантиметрах от паха. Удовлетворенный ответной реакцией, парень отстранился и улыбнулся. Аккерман отзывался на его ласки, хоть и старался держать себя в руках, сжимая губы в тонкую упрямую линию. Заключенный гладил крепкую грудь, неспешно спускался раскрытой ладонью по торсу, ощущал, как тугие узлы мышц сокращаются под изучающими пальцами, чтобы вернуть их в исходную позицию и повторять моцион из раза в раз. Дрожь овладела молодым человеком, от волнения внутри все клокотало. Насущные проблемы отходили на второй план, все за пределами камеры становилось пустым, незначимым и тошнотворным. Сладость от близости с капитаном, застилала глаза вожделением. Эрен поцеловал низ живота мужчины, втягивая аромат его тела; жесткие темные волоски начинавшейся дорожки щекотали подбородок. Йегер провел языком линию до выступающей тазовой кости, обтянутой тонкой кожей. Он сначала мягко мазнул по ней губами, немного втягивая в себя, а после прикусил, с удовольствием слыша в ответ нечленораздельный возглас, слетевший с губ разведчика. Эрен чуть сильнее отвел ногу в сторону, сжимая пальцы на сильном бедре с обвивающими его красными змеями-следами. Второй рукой он, дойдя до лобка, царапнул чувствительную кожу ногтями поверх темной поросли, спустился ниже, нерешительно прикасаясь к еще мягкому члену. Аккерман свободной рукой сжал сбившееся покрывало, а Эрен, помогая себе пальцами, коснулся поцелуем ствола члена. Неторопливо лаская губами, поднимаясь и опускаясь по постепенно наливающейся кровью плоти, Йегер сжимал кольцом из пальцев основание. Ноздри щекотал мускусный аромат самого мужчины с нотками мыла и душистых горных трав. Пленник оттянул вниз чувствительную кожицу от головки и провел по ней языком. Леви дернулся, шикнул и отвел ногу чуть в сторону, давая весьма отчетливый ответ на происходящее. Щеки парня покрыл густой румянец, сердце, казалось, упало в низ живота, под желудок, гулко отбивая там свой бешеный ритм. Глаза отчего-то защипало при виде приоткрытых губ мужчины, которые тот лихорадочно облизывал. Пальцы бойца были сжаты в кулаки с такой силой, что костяшки приобрели почти ослепительный белый цвет. Эрен поцеловал покрасневшую головку, не отрывая губ, кончиком языка вывел на ней окружность, а следом медленно вобрал в себя член наполовину. Он неспешно начал двигаться вверх-вниз, мягко обхватывая губами, втягивая в себя, сжимая щеки. Лицо пылало, на висках рядом с выступающими венами появились первые капли испарины. Закрыв глаза, Йегер сосал член военного, сжимая рукой бедро. Мужчина в его объятиях дрожал, с его губ срывались звуки, отдаленно напоминающие нецензурную брань. Довольно быстро Эрен ощутил, как член увеличился в размере, стал твердым, под языком проступили извилистые вены. Он с характерным чмокающим звуком отстранился, смотря на эрегированную плоть мужчины, покрытую его слюной и собственной смазкой, появившейся на красной головке. Губы парня припухли от монотонных движений, дыхание сбилось, а щеки покрыл густой румянец, скрывающий следы трансформации. Облизав губы, Йегер склонился к паху бойца, немного отклоняя возбужденную плоть пальцами в сторону, и принялся целовать ствол у основания, утыкаясь носом в смоляные волосы. Мужчина сильнее согнул ногу в колене и максимально отвел ее в сторону, пока коленка не уперлась в каменную стенку. Эрен убрал ладонь с ноги и подхватил ей поджавшиеся яички мужчины, принимаясь ласкать их в такт движениям собственных губ. Он плавно опустился ртом на член, пока чувство тошноты не подступило к горлу. Тогда он, прижав язык к стволу, двинулся наверх. И в этот момент почувствовал опаляющее прикосновение к плечу. Юноша, не прерывая действия, поднял затуманенный взгляд на мужчину. Впалый подрагивающий живот, крепкая грудь рвано двигалась, губы приоткрыты, а остекленевший взгляд был устремлен в потолок. На бледных щеках красовался постыдный румянец, а рука на плече парня весьма ощутимо сжимала его, пока вторая сминала многострадальное одеяло. Возбуждение давно овладело телом Йегеря, стягивая внутренности в тугой клубок. Собственный член изнывал по касаниям, но Эрен терпел, отодвигая требования собственного тела на задворки сознания. Ему хотелось вкусить одного человека. И случай позволил ему заполучить желаемое, хоть и нечестным способом, руша в дребезги внутренний мир, человеческую сторону. Йегер самозабвенно сосал член офицера, лаская пальцами мошонку и внутреннюю сторону бедер. Во рту чувствовался солоновато-маслянистый вкус смазки, количество которой увеличивалось с каждой минутой минета. Когда слюна скапливалась, пленник отстранялся, шумно сглатывал, проводил ладонью по ноге мужчины, заглядывал в его лицо и вновь мазал губами по красной головке. Пальцы на плече стискивали до боли, короткостриженные ногти впивались в кожу, когда Йегер с громким хлюпающим звуком выпускал эрегированную плоть из влажного плена рта. Леви обхватил основание шеи Эрена, и потянул его к паху, приподнимая бедра. Он задавал ритм, громким дыханием отзываясь на ласки любовника. Вчерашней Надежде Человечества казалось, что он сгорает изнутри. Словно под мышцами вместо мягких органов был напичкан тлеющими углями. Эрен выпустил член, длинная нить слюны тянулась от нижней губы до головки, ловя рыжие блики пламени. Приподнявшись на руках, Узурпатор оглядел любовника под собой. Взмыленный, с раскрасневшейся кожей, каплями пота на груди и прилипшими ко лбу прядями челки. Таким открытым и податливым Аккермана видел только один человек до этого вечера. Даже в минуты близости Смит не отпускал сознания Йегеря, укором сверля его затылок. Бывший военный тряхнул головой и принялся стягивать с себя штаны. Невыносимая теснота отступила, давая возможности дышать чуть спокойнее. Собственный член истекал смазкой, которая оставила темное влажное пятно на одежде. Вернувшись на место между расставленных ног разведчика, Эрен приоткрыл губы и завел в рот два пальца. Он поймал лихорадочный взгляд Леви и принялся облизывать собственные пальцы, покрывая их прозрачной слюной. Аккерман дотронулся до живота партнера, скользнул по бокам, перешел на спину, сжимая пальцы, впиваясь ими в горячее тело. Йегер вновь опустился к паху мужчины, поцеловал влажную кожу над дорожкой темных волос, проводя пальцами по промежности вниз. Меж ягодиц было жарко и влажно от слюны и смазки, обильно стекавших с члена во время минета. Губами прикасаясь к головке, Эрен обвел подушечкой пальца сжимающееся колечко мышц и принялся медленно, но настойчиво проталкивать палец. Аккерман шумно выдохнул, ругнулся охрипшим голосом, крепче сжимая широкие плечи партнера. Эрен уверенно тянул его, отвлекая языком и чуть онемевшими губами. Разведчик же разводил ноги шире, притягивая к себе бывшего подчиненного, а после вовсе подаваясь бедрами навстречу прытким пальцам. Воздуха катастрофически не хватало, а тот, что был в легких, горел. Во рту пересохло как в пустыне, перед глазами плясали белесые вперемешку с красными пятна. Леви давно перестал ощущать реальность, отдаваясь жару чужого тела. Крепко обнимающие широкие ладони, мягкие губы на интимном месте, звук учащенного дыхания со стороны, а после чувство наполненности уносило его за пределы реальности. Пару раз он ловил себя на мысли, что он в прошлом, в командорских покоях. Разложен на его широкой для военных казарм кровати, возбужден до несвязных мыслей и речи от его умелых ласк. Но зелень в глазах напротив отрезвляла. Ощутив пустоту после покинувших тело пальцев, Леви приподнялся на локтях и хриплым голосом, словно невзначай, бросил, переводя дыхание: — Постой. Йегер замер, подчиняясь приказу, ведь в серых туманных глазах виделось требование. Аккерман развернулся на кровати, вызывая у последней протестующий лязг. Он встал на колени, упираясь предплечьями в матрац. Склонив голову так, что позвонки опасно выступили, рискуя отростком прорезать кожу, он прошептал, но для Эрена его голос показался громоподобным: — Давай же, не тяни. Короткая фраза взорвала все нутро бывшего разведчика и быстро смолкла в камере, прячась за треском огня, скрипом кровати, тяжелым дыханием мужчин. Эрена колотила крупная дрожь, он приблизился к любовнику сзади и опустил руки на его поясницу. Леви чуть прогнулся в спине, выгибаясь под давлением горячих ладоней. Йегер не без удовольствия заскользил ими по спине военного, вдоль позвоночнике, проминая рельефные мышцы твердые от напряжения. Возбуждение приносило боль, заставляя действовать резче. Мужчина нервно повел плечами, чувствуя поцелуй меж лопаток. Большего приглашения не требовалось. Эрен сплюнул на ладонь, распределил прозрачную влагу по члену, обхватил кольцом пальцев основание и направил себя к подготовленному телу. Пару раз проведя головкой вверх-вниз между ягодиц, размазывая коктейль из биологических жидкостей, он толкнулся внутрь. Леви застонал, дернулся, прогнувшись в спине, инстинктивно уходя от источника боли, но цепко сжимающие пальцы на бедрах удержали его на месте. Йегер не давал любовнику привыкнуть, медленно насаживая того на себя. Миллиметр за миллиметром, расстояние в бесконечность. Глаза молодого человека закатились сами собой от неописуемой узости, которой встретило его тело Аккермана. Было запредельно горячо и влажно, мужчина сжимал его до боли, рвано дыша в район подушки. Эрен вошел на всю длину и остановился, с нажимом провел ладонями по спине до талии и, наконец, сжал ее с двух сторон. Стоя сзади и видя бойца в развратной и открытой позе, парень любовался и восхищался им. Он получал то, о чем боялся признаться себе долгое время. Прикусив плечо капитана, Йегер начал движения. Он совершал толчки медленно и размеренно, чтобы суметь прочувствовать каждую секунду близости, запомнить их, впечатать на подкорку. В эти мгновения он был с желанным человеком, с Леви, тем, на кого мог смотреть бесконечно долго в стремлении прикоснуться хотя бы на миг. Боль от проникновения хлестнула по отвыкшему от подобного телу. Тупыми иглами вошла под кожу, опаляя голые нервы. Стон самопроизвольно вырвался наружу, царапая пересохшее горло, вопреки попыткам мужчины сдерживаться. Скулить подобно шлюхе он не позволял себе даже под дулом пистолета. Уверенные руки на спине, удерживающие на месте, заставляли расслабиться и поддаться цунами, которое накрывало его с головой. Задницу жгло, но с каждым новым толчком боль притуплялась, а нечто приятное, приносящее мазохистское удовлетворение, вырывалось вперед. Только сбивчивый темп любовника портил всю картину, не давая опавшему желанию набрать новую силу. Леви цыкнул и двинулся навстречу размашистым толчкам партнера. Йегер сразу почувствовал секунду, когда нужно было остановиться и позволить Аккерману задать тот ритм, который ему нравился. Поджимая живот к спине, стискивая мятую ткань покрывала, ставшего влажным от пота двух распаленных тел, капитан насаживался на парня. Эрен затаил дыхание, наблюдая, как любовник отдает ему себя. И за пеленой похоти, легкости маячившего на горизонте оргазма, жажды власти над любовником, где-то внутри беглеца что-то невидимое металлическим усмехающимся голосом спрашивало: «А ему ли отдается капитан?» Эрен наклонился вперед, прижимаясь губами к выступающим позвонкам. Он подстроился под заданный мужчиной ритм, двигаясь с ним в унисон. Поцелуи сменялись укусами, а те — горячим и влажным прикосновением шершавого языка. Леви не поднимал головы, влажные пряди челки качались в такт толчкам. Эрен облизал ушную раковину и вобрал в рот мочку, в ответ на это военный издал рык. Йегер запустил руку под Аккермана, перехватил поперек груди и рывком потянул на себя, выпрямляясь и приподнимая любовника. Леви охнул, наваливаясь спиной на партнера, упираясь лопатками во влажную грудь. Катастрофически не хватало воздуха, и оба мужчин ловили его остатки ртами как выброшенные на сушу рыбы. Эрен сильнее развел ноги, скользя коленями по покрывалу и устраиваясь так, чтобы можно было двигаться с большей амплитудой. Прижимался лбом к колючему виску мужчины, он опалял его щеку горячим рваным дыханием. Леви привстал на коленях, напрягая крепкие бедра, его стан выгнулся так, словно костей в нем вовсе не было. Он сливался с любовником в единое целое, будто утерянная половина спустя годы скитаний вернулась на место. Аккерман вывернул руку и ухватил партнера за спину, врезаясь ногтями в загорелую кожу, прижимая к себе. По камере распространялся пряный аромат секса, заглушающий сырость. Ощутимая мечта, человек, значащий запредельно много для парня действовали эффективнее комбинации наркотиков. Эрен утопал в Леви, он был готов совершить для него все. Уничтожить себя, Человечество, стереть стены в пыль или, наоборот, возвести еще более массивные преграды — не имело значений. В своих руках он держал Бога. Аккерман ловил удовольствие, он хватался за него онемевшими, негнущимися пальцами. Ни одна дрочка в пьяном тумане не могла сравниться с настоящим сексом. Ничто так не прочищало мозги, не распаляло организм. Впервые за тягучие годы, состоящие из фрагментов боли, отчаяния, самобичевания и сожаления, он чувствовал себя живым. Горячее тело за спиной, поцелуи и желание любовника подстроиться под него, сделать так, как хочется именно ему, возвращали сладостное прошлое. Ухватившись свободной рукой за изголовье кровати и найдя в ней дополнительную точку опоры, Леви начал двигаться сам. Приподнимаясь и насаживаясь, контролируя темп и глубину проникновений. Капитан выгнулся дугой, запрокидывая голову и позволяя Эрену увидеть искаженное в удовольствии лицо. Глаза закатились под дрожащее верхнее веко, на скулах — яркий румянец, на лбу блестели солоноватые капли пота, а из уголка губ по подбородку стекала слюна. Йегер обхватил прижатый к поджарому животу член мужчины и принялся двигать рукой в такт движениям разведчика. Аккермана разрывало на части, он не знал куда податься: назад к горячем и крепкому телу или вперед — в кольцо сильных пальцев. Несколько таких движений, и внутри него прогремел взрыв, он ударной волной выбил воздух из легких, отдался вибрацией в конечностях, заставляя в сладостной судороге поджиматься пальцы на ногах, сжимать руки в кулаки до бела. Леви излился в ладонь Йегера и обмяк в его руках, ловя удушливый воздух ртом. Перед глазами фейерверком заплясали пятна, когда мир в долю секунды стал тихим и опустошенным, и только произнесенное имя в миг наивысшего наслаждения эхом отзывалось в сознании: — Эр… вин… Услышанное отрезвило Эрена, будто вовсе и не было тех минут сумасшедшей близости, того податливого тела разведчика, плавящегося в объятиях парня. Одно ненавистное имя. Злая шутка прямиком из ада. Та нежность, то упоение, с которым он занимался сексом с Леви, исчезло, не оставив после себя и намека. В глубине Эрена возрождалась неискушенная ярость, зло гнало по венам, подгоняемое неудовлетворенностью. В попытке хоть немного унять порыв дикой ярости, Узурпатор ударил кулаком по стене. Холодный камень раскололся, и несколько мелких частиц упало на кровать. Из сбитых костяшках проступила кровь. Боль ужалила кисть, немного перенимая на себя внимание. Здоровой рукой пленник ухватил за бедро расслабленного партнера, довольно резко дергая на себя. Йегер склонился к спине Аккермана, почти касаясь кожи носом. Он со злостью вколачивался в него, вжимая в постель. Пошлые шлепки тел друг о друга перемешивались с лязгом кровати и утробным рычанием Эрена. Узурпатор дернул головой и резинка соскользнула с волос, влажные пряди рассыпались, упали вниз, ложась на плечи Йегеря и спину его любовника. Леви от щекочущего прикосновения попытался развернуться, повел плечами; лопатки заметно двинулись под распаленной кожей. Горечь, злоба и подступивший экстаз подкинули Эрена над землей, моментально припечатывая обратно. Эта гремучая смесь взорвала его нутро, разорвала в клочья душу, оставляя после себя ядерную зиму с выжженным всем и падающим с неба пеплом. Судорога сковала его тело, молодой человек стиснул чужое бедро и кончил внутрь некогда пьянящей и сладостной неги. Он нависал над шевелящимся на испачканной постели мужчиной, упираясь взглядом в взъерошенную черную макушку. — Убирайтесь живо отсюда!  — прорычал не своим голосом Йегер, отстраняясь от Аккермана. Сделанного не воротишь. Сладостная истома быстро сошла, оставив после себя пустоту, что была хуже первоначальной в миллионы раз. Леви впервые в жизни боялся смотреть в глаза человеку. Боялся заглянуть Эрену в лицо, зная, что его ожидает. Но, должно быть, это его карма, наказание за грехи. Капитан повернул голову и посмотрел на любовника. Спокойное побледневшее лицо, под глазами тени, длинные пряди обрамляли лицо. В абсолютно блеклых глазах не было ничего. Идеальная пустота. От такого взгляда кровь стыла в жилах. Мужчина сглотнул внезапно подступивший комок к горлу и открыл рот для фразы, как его грубо прервали: — Проваливайте, сэр, — стальной голос с отзвуком внутренней печали. От одного вида серых, почти прозрачных проницательных глаз, в груди Эрена неистово защемило. Меж ребер распустилась огромная черная дыра, затягивающая безвозвратно все то, что было до сих пор живым, светлым — сосредоточением человеческого. Глаза резануло от подступивших слез, от которых хотелось моргать или вовсе закрыть дрожащие веки. Челюсти свело, зубы были сжаты до хруста, до скрипа, до треска. Язык распухшей наждачкой царапал верхнее небо, поперек горла встал плотный ком. На языке ощущался кисловатый вкус внутренней боли, и лишь где-то там, далеко чувствовался солоновато-маслянистый вкус мужчины. Леви Аккермана, уничтожившего его. Командор Смит будет рад, ведь его приказ верный пес выполнил на славу. Как ублюдок из Подземного города, как примерный офицер Разведывательного Корпуса. Некогда живое, любящее, надеющееся сердце разорвали в клочья. Оно искореженным, сморщенным комком истекало кровью, утопая в собственных слезах. Оно на зло всем, как проявление плохой шутки, подавало признаки жизни. Нервная дрожь сковала ноги и руки, натянула мышцы и сухожилия как тетиву. Жар, пропитавший тело, схлынул, уступая стуже, которая от кончиков пальцев пробиралась под кожу, лезла невидимыми змеями, вымораживая связанные в тугой узел внутренности. Все мысли стерлись, очищая разум. Потрясающая пустота, совершенная во всем. Аккерман отвернулся, уголки губ его опустились. Человечество может гордиться, ведь он — Сильнейший Боец — подтолкнул Эрена Йегеря к решению, которое давно зародилось и зрело в нем. Зрело, искушало, изводило парня, вынуждая ломать стереотипы, самого себя, вопреки крепко держащему его прошлому. «Чертов Смит, скажи, что это твой очередной гребаный безукоризненный план!» Так многое нужно было сказать этому паршивцу, сделать для него, но все в прошлом. Одно имя, одно воспоминание, одна слабость разрушила не только их судьбы, но и… мужчина боялся предполагать последствия сделанного выбора. Эрен мог убить его сейчас, размозжить череп в мокрое пятно, в требуху, но он сжалился. Даровал жизнь, а точнее… проклял. Отплатил той же монетой. Око за око, зуб за зуб, невыносимой болью безответного одиночества на такое же чувство, усиленное чувством вины за совершенное. Капитан быстро оделся и, не оглядываясь на сидящего на сбитой постели бывшего подчиненного, покинул камеру. Шаги равномерно стихали по мере его отделения от темницы. Холодная атмосфера подземелья осталась хозяйничать на законной территории. Эрен вновь уперся ступней в кровать и положил раненую руку на колено, по пальцам вниз стекала кровь. Йегер не запускал регенерацию, вкушая физическую боль. Его единственную подругу на оставшиеся недолгие года. Он откинулся назад, грубо прикасаясь обнаженной спиной к ледяной стене. Зеленоватые глаза устремились в потолок. Где-то вдали громыхнула захлопнувшаяся дверь. Теперь ничего его не сдерживало. Догадываясь о последствиях, он пошел на отчаянный шаг. Доверился и прогадал. Как не старайся, но он годился только для замены, ведь сам он был ненужен. Использован и выброшен, как вещь, как использованная подделка. Очередной, но безусловно самый болезненный нож ему только что искусно вогнали в спину. И сделал это тот, кто должен был его защищать, — Леви Аккерман. Теперь же… можно было завершить задуманное. Если раньше, надеясь, что капитан посмотрит в его сторону, примкнет к нему, Эрен оставался в сомнениях насчет основного плана, то в эту ночь мир безвозвратно потерял Надежду. Из ее пепла и остатков любви на свет родился Монстр. Тот, кто без жалости, без сожаления, не оглядываясь на прошлое, на настоящее и будущее совершит свою месть. Совершит геноцид.

The Еnd.