Фальшивка

Эрен вылез из тела титана, и вечерний — почти ночной — ветер моментально атаковал его, забираясь под тонкий плащ, развивая его полы. Невидимые пальцы перебирали чуть влажные от испарины волосы, от прохлады по разгоряченной коже пробежались мурашки, приподнимая волоски на руках. Из недр затылка Атакующего, исходили плотные клубы дыма; упругие алые мышцы одна за одной отрывались, гулко треща, как натянутая тетива. Последняя жила оборвалась, и связь с могучим телом гиганта была утеряна. Единственным виднеющимся глазом Йегер посмотрел на Бронированного, что валялся ничком в десяти метрах от него, зажав в руке чудом уцелевшего Гиллиарда. Шум на площади и на близлежащих улицах стихал: основные боевые действия завершились, миссия подходила к концу. Отряды разведчиков, как и марлийских солдат заметно поредели, свист от тросов, пронзающих пыльный воздух, умолкал. В воздухе как снег крупными хлопьями витал пепел. Некоторые кусочки бывших вывесок или одежд продолжали тлеть на лету, напоминая светлячков. — Эрен, возвращаемся, — Микаса вновь была рядом, вновь смотрела на Йегеря огромными черными глазами, в которых читались любовь, нежность и всепрощение. — Полетели в наш с тобой дом, — она и говорила до безобразия мягко, вкрадчико, ее голос ручейком пробирался в сознание. Несмотря на все, что учинил член ее семьи, она продолжала занимать его сторону. Однако Йегер был равнодушен к подруге детства, что всегда пеклась о нем, выполняя роль заботливого родителя. Возможно, так и должны были вести себя близкие, но сейчас… Эрену это было противно. Неужели эта глупая не видела, что тот мальчик из детства, который однажды спас ее, мертв? Похоронен в груде развалин, завален трупами гражданских, военных и политиков на этой площади гетто. Вопреки мыслям, Йегер позволил ей подхватить себя и утащить в сторону дирижабля, что плавно двигался по пути, проложенному яркими огнями. Молодой человек в последний раз обернулся на Райнера, лежащего с потухшими глазами среди камней, что раньше представляли собой жилой дом. Эрен питал смешанные чувства к человеку, по вине которого начался тот ад, в условиях коего приходилось жить народу Парадиза. Впрочем, обо всем этом он уже сказал Брауну перед своим превращением. Микаса аккуратно, даже с излишней бережностью поддерживала брата одной рукой. Она вжимала его крепкой хваткой в себя, нажимая курок привода, отвечающего за трос, что тянул их вверх. Лишь на пару секунд, парень прикрыл веки, прислушиваясь к ощущениям от ее ладони и оформившегося тела. Ничего. Как обычно, безупречная пустота. С каждым метром становилось холоднее, тонкая ткань поношенной одежды не могла сдерживать усиленные движением порывы ветра. Но этому Йегер был только рад, ведь через несколько тошнотворно медлительных минут, он должен был встретиться с разведчиками. Лицом к лицу со своим страхом. Леви Аккерманом. Почти три года он кроил свое сознание, очищал его от мусора, как учил когда-то офицер. Делал все, чтобы в решающий момент остаться хладнокровным. Но кто бы мог подумать, что вся его хваленая выдержка затрещит по швам лишь от одного кратковременного взгляда на черную молнию? Пальцы сжали веревочную сетку, висевшую на гондоле; здесь порывы ветра были особенно беспощадными, скользя вдоль корпуса дирижабля, они старались скинуть наглецов, забравшихся так высоко. Эрен чертовски медленно из-за усталости и опасения перед встречей с определенным человеком, перебирался по ней к двери, ведущей внутрь фюзеляжа. Узкий проем, приветливо маня теплотой, озарял ночное пространство рыжеватым светом. Йегер повернул голову навстречу ветру и посмотрел наверх, встречаясь с огромными глазами небесного цвета. Почти такими же, как у ненавистного Смита. Армин за прошедшее время возмужал, однако черты лица даже с отметинами трансформации в титана все еще оставались ребяческим. Мечты о море больше не было в его взгляде, в нем клубилось осуждение, такое же глубокое, как огромное соленое озеро из детства. Блондин присел и протянул руку предателю… другу. Эрен, не произнося ни звука, схватил ладонь и подтянулся; оставаться за бортом было опрометчиво. За спиной тяжело дышала Микаса, нервируя своей патологической опекой. В ушах стоял невероятный шум собственной крови, а все тело проняла крупная дрожь. Не от холода, который уже не донимал, а от предвкушения. Предвкушения той секунды, когда он увидит, буквально ощутит на себе взгляд Аккермана. Прилетевшие разведчики и Добровольцы, мало интересовали парня, но этот военный… Возможно, их первая за долгое время встреча что-то да определила бы, сгладила все неровности в воспаленном сознании Йегеря. Ведь их план с Зиком — хорош, почти идеален. И места нечто похожему на сентименты в нем не было. — Весь в каком-то дерьме, словно в выгребную яму попал, Эрен… Вопреки голосам разведчиков, гулу моторов, одиночным выстрелам на улицах Либерио тяжелые шаги мужчины отдавались набатом в голове Йегеря. Сердце в мгновение ока подстроилось под их такт, гулко отзываясь в груди и висках. Молодой человек чуть сильнее сжал пальцы на деревянном полу, собираясь с силами поднять голову. Низкий, чеканный голос резал изнутри, заставляя содрогаться. Черт, даже сейчас, спустя столько времени, этот невозможный человек имел такое влияние над ним. Обычный, маленький человек. Обычный, маленький и единственный человек. — Капитан, — погрубевший голос прозвучал в напряженной тишине фюзеляжа. Все без исключения смотрели на Узурпатора, оставив свои дела, а тот единственным глазом упирался в измотанное лицо над собой. Секунда, может, меньше, но Эрен успел заметить, как глаза мужчины расширились, зрачки превратились в точки, а он сделал вдох сквозь приоткрытые губы. Мгновение, и мыс армейского сапога угодил ему в лицо, отправляя в противоположную сторону. Парень больно ударился спиной, приложился затылком о крепкую деревянную стену. Шляпки болтов металлической стяжки, укрепляющей борт гондолы, больно врезались в кожу, оставляя царапины. Из разбитого носа и губы потекла терпкая, отдающая железом кровь. В голове звенело и что-то трещало, сил на регенерацию не осталось, но это и хорошо… Эрен давно не чувствовал боль так ярко, так явно, так реально. Капитан умел бить, эту истину не нужно было доказывать, ведь именно таким способом он впервые спас его шкуру, а после учил. Давно это было, тогда Эрен и представить себе не мог, что судьба сыграет с ним злую шутку. — Как в старые времена, Эрен, ты как всегда удобная мишень для пинков. Мужчина тяжело дышал, усмиряя злость, что читалась в каждом его движении. Голос стал еще холоднее, проникая внутрь и замораживая еще пульсирующие органы. А эти антрацитовые глаза смотрели с нескрываемым отвращением, и вопреки всему притягивали к себе взгляд Узурпатора. Эрен ждал и боялся увидеть именно это выражение лица офицера. И встретившись лицом к лицу с собственным страхом, он продолжал упрямо гнуть свою линию, насаживаясь на обращенный в его сторону клинок, вспарывая внутренности, чувствуя боль и жжение в груди. Воспоминания о том, как Аккерман смотрел на Смита в тот душный вечер, сидя перед ним на столе, оказались поразительно живучими в сознании Йегеря. Сейчас же ощущения совершенно противоположного колкого взгляда на собственной коже заставили забытые обиду и горечь поднять свои грузные головы из недр дремы. Мужчина молча стоял в шаге от беглеца, смиряя того с ног до головы и кривя губы. — В оковы его, поговорим потом. Свое решение он буквально выплюнул в лицо своему сидящему на полу подчиненному. Леви смотрел на молодого мужчину и не мог поверить, что перед ним тот самый неотесанный, рвущийся на рожон подросток. Эрен заметно вытянулся в росте и раздался в плечах, капитан был уверен, что под свободной светлой одеждой не осталось и намека на подростковую угловатость. Чужие дети быстро растут. Дерьмо. Эрен прошелся подушечкой большого пальца под носом, смазывая кровь, но та лишь сильнее размазалась в усах над верхней губой. Русые волосы отрасли еще больше и теперь сальными прядями свешивались вниз, скрывая половину лица, небрежно ложились на плечи и спину. Повязка на голове сбилась, бинты в нескольких местах испачкались, но, похоже, это ничуть не смущало уроженца Парадиза. Тот приподнял голову и облокотился затылком о стену, в которую его со всей силы впечатал капитан. Стоило Йегерю впервые взглянуть на Аккермана, как та бушующая злость, разливающаяся по жилам их-за многих причин, нашла выход. Исчезновение гребаной Надежды Человечества, измазанное письмо из Марлии спустя ебучие три года, полный хаос и ледянящий душу ад в гетто, где причиной всему стал именно этот некогда неуемый ребенок. А еще капитана терзал тот факт, что свою клятву, свое обязательно перед Эрвином, он так и не выполнил, оставив Звероподобного в живых. Искромсанного, но способного дышать. Все это огромным комом навалилось на него, припечатывая к земле, давя на плечи с каждой секундой все сильнее и сильнее, отчего ноги могли в любой момент подкоситься. Согнуться в коленях и уронить мужчину, позволяя тому упасть и быть заживо погребенным под грузом невыполненного обещания, предательства павшего друга. И еще этот тяжелый взгляд Эрена… Этот затуманенный, хмурый взгляд, совсем не подходил тому энергичному юнцу, что вечно ходил за ним, став второй тенью. Тому, кто не жалея себя бросался на титанов, бросался в объятия смерти, лишь бы защитить близких ему людей. Той привычной яркой сочной зелени в глазах уже не было видно, в них цвела артемизия. И эта горечь полыни за долю секунды передалась Аккерману от уже ставшего мужчиной Эрена с вполне себе осознанным взглядом. Леви умел читать людей, и этот раз не стал исключением. То, что он увидел в единственном виднеющимся глазу Йегеря, поразило и проняло его: горечь, скорбь, разочарование, боль, смирение и твердость. Перед ним на коленях стоял незнакомец, только этой твердой решимостью напоминавший бывшую Надежду Человечества. Взгляд и погрубевший голос Эрена стали тем триггером, что заставили спокойного и рассудительного офицера опуститься до грубой силы. — Я не против, но все основное было написано в письме. Вы ведь справились с его содержимым, сэр? Йегеру потребовалось мобилизовать все внутренние резервы, чтобы взять себя в руки, набросить вуаль безразличия и отрешенности с послевкусием пренебрежения к ранее уважаемым людям. Сейчас, когда от противоречивых эмоций, терзавших его, сердце птицей билось в груди, конечности дрожали от напряжения, а мысли в вихре крутились в черепной коробке, нужно было взять паузу. Поддавшись секундной слабости, той мальчишеской необдуманности, Эрену захотелось заставить разведчика испытать хоть долю той печали, боли и разочарования, что рвали его самого на части. Выдохнув, он чуть мотнул головой, отчего длинная челка соскользнула набок, открывая лицо. Лицо с заострившимися чертами, с первыми морщинками — лицо пожившего старика в молодом теле. — Тц, а рожа как у говняков, на которых я насмотрелся в Подземном городе. Не ожидал, что и ты станешь таким, — не отводя серых глаз, процедил сквозь зубы Леви. Они парировали словами, хотя истинный диалог между ними проходил ментально. Каждый читал другого по движениям, по взгляду, по искривленной линии губ. Выражение лица и интонация, с которой произнес последние слова беглец, заставили горькие картины из прошлого разведчика вновь появиться на переднем плане сознания, всполыхнуть под веками. Этот малолетний говнюк научился вгонять невидимые иглы под кожу, царапая оголенные нервы. Мужчина про себя крепко выматерился и, прикрыв глаза, несильно тряхнул головой, выгоняя мешающие сосредоточиться картины. Только недавно, перед этой самой вылазкой, он вспоминал ужас жизни в Подземном городе, и сейчас этот вымахавший юнец возрождал в нем отвратительные чувства, что были неотъемлемо связаны с тем гиблым местом. За это хотелось врезать по наглой морде, ощутить, как кулак попадает в скулу, как рассекает кожу, выпуская наружу еще больше алой крови. Стиснув до скрежета зубы, сжав до бела руки в кулаки, что скрывал от окружающих плащ, он смерил взглядом предателя. Отчего-то Эрен смог вывести его из себя за несколько минут. Непростительно долгих, тягучих минут, представляющихся вечностью. Этот чертов пацан возомнил из себя Бога, заигрался на чужбине, угробив сотни невинных жизней. И все же, Эрвин, когда этот паршивый щенок выбился из рук? Зная грехи Йегеря не по наслышке, видя собственными глазами последствия его опрометчивого плана, Леви был уверен, что Эрен не мог так кардинально измениться. Просто не мог стать уродом, против которых Аккерман сражался. Ведь, как бы он не хотел исполнить приказ Командора, похоже, что он при необходимости не сможет занести клинок над шеей Эрена.

***

Парадиз встретил путешественников рассветом. Лучи цвета розового золота растекались по небосводу, путаясь в облаках. Морская гладь спокойная и ленивая отражала небо с поднимающимся по нему светилом. Дирижабль приземлился в нескольких километрах от стен, на огромной оборудованной площадке. Уже несколько лет земли за пределами колоссальных стен были свободны от гигантов, потому человечество активно осваивало их. В этих делах правил Разведкорпус, прислушиваясь к советам новых друзей: небольшой группы марлийцев и представителей Хизуру. Плененных братьев разделили сразу по прибытию на остров. Эрен вылез из фюзеляжа и прикрыл глаза рукой от непривычно яркого света пробудившейся гигантской звезды, подставляя ладонь ко лбу козырьком. Пустынно и свободно, он порядком отвык от родных мест, проживая в городе последние несколько лет. Повязка с головы была стянута еще во время напряженного и насыщенного на события полета. Теперь каждый особо любопытный мог разглядеть его лицо во всей красе: блеклые глаза, почти прошедшие отметины от трансформации на скулах, размазанная кровь под носом и левой щеке, темная бородка с усами, накидывающие парню несколько лет сверху. Высокая фигура в кандалах плелась среди конвоиров, что старались не смотреть на возвращенного без надобности. Конечно, ведь их драгоценная Надежда в его лице сдохла три года назад, уступив место Монстру, что сейчас смиренно шел по неизвестному пути. По родной земле, предрекающей ему скорую смерть. Леви выпрыгнул из гондолы дирижабля одним из последних, когда Зик был уже погружен в повозку. Мужчина сощурился, вглядываясь в удаляющуюся в противоположную от его маршрута группу людей. Меж военных в черной униформе виднелась голова Йегеря. Парень, и правда, вырос. В светлом одеянии на фоне смоли одежды разведчиков он выглядел святым. Безжалостный в своей каре ангел смерти. Кто-то из солдат окликнул Аккермана, и тот, чертыхнувшись, зашагал в сторону запряженной двумя лошадьми повозке с единственным, но бесценным грузом. Смотреть на очкастого старшего брата Йегеря совсем не хотелось. Одна мысль о нем возвращала капитана в день гибели Смита. Что уже было говорить о лицезрении этого Звероподобного? Такой шутки от судьбы мужчина явно не ожидал: ненавистный всем сердцем человек, отнявший у него самое дорогое, лежал повязанный по рукам и ногам в полуметре от него, и при этом Леви должен был сохранить ему жизнь. Наступить себе на горло, сжать до опасного хруста гордость — любой способ подошел, лишь бы Аккерман держал руки подальше от клинков. Эрен, не сопротивляясь, позволял вести себя в темницу. Кандалы успели натереть запястья, и те отзывались ноющей болью, которой Йегер словно наслаждался, не спеша заживлять ссадины. Военные либо не поняли, либо целенаправленно игнорировали один маленький факт, положившись на проверенные годами металлические оковы, — Эрен поглотил Молотоборца. Мужчину до разбирательств было решено поместить в подземную темницу одной из Штаб-квартир Легиона Разведки. Добравшись до замка, сопровождающая группа сразу же повела его в сторону подвала. Слезшие с кобыл солдаты смотрели ему вслед, и на лице у каждого виделся коктейль смешанных чувств. Впереди специального отряда шла Ханджи, держа в руке зажженный факел, Эрен же уверенно, даже гордо, ступал по каменному полу, будто шествовал за награждением в королевскую резиденцию, а не во временное пристанище-одиночку. Просторная камера с жесткой низкой кроватью с металлической решеткой у изголовья, раковиной, зеркалом, почерневшим по периферии, десятками голых кирпичей и огромной решеткой, заменяющей одну из стен, стала его обителью. — Ну что ж, Эрен, располагайся, чувствуй себя как дома, — хлопнула в ладоши Зоэ, когда грубый, увесистый замок щелкнул, запирая предателя. — Не первый класс, но ты только глянь на зеркало! Ее трель эхом отскакивала от стен, заполняя собой весь коридор. Любой звук в этом каменном мешке приумножался в сто крат. Четырнадцатый Командор подошла чуть ближе к решетке, глянула на руки Йегеря, все еще заточенные в кандалы. — Могу помочь с этим. Эрен склонил голову набок, изучающе смотря на ученую, что выудила из кармана форменных штанов ключ. — Не боитесь прикоснуться ко мне? — поинтересовался он, делая шаг к ней навстречу. — Что за глупости ты говоришь, Эрен? — голос ее оставался бодрым, даже в тот момент, когда мужчина протянул скованные руки. Под металлом виднелась красная полоса, выделяющаяся на фоне остальной кожи. — Люди за вашей спиной готовы обосраться прямо здесь. Набрали хрен пойми кого в Корпус, Ханджи, — замок щелкнул, и оковы упали на пол с грохотом, моментально распространившимся в подземелье. Военные от оскорбления в свою сторону выматерились, и их глаза засверкали злостью. Хоть какая-то дельная эмоция на этих осточертевших лицах. Это позабавило Йегеря, отчего он позволил себе оскалиться, разминая затекшие кисти. Люди по ту сторону толстых прутьев не осознавали, что находятся у него на мушке каждую секунду. — Мы пойдем, пожалуй. Не скучай, скоро заскочу, — офицер развернулась на каблуках и быстрым шагом направилась к лестнице, ведущей наверх. Туда, где кипела жизнь. Оставшись наедине с собственными мыслями и крысами, изредка пробегающими по холодному полу, Эрен стянул с себя плащ и рубашку, кинув их на спинку кровати, как на вешалку. Нужно было умыться, стереть с себя кровь и грязь, въевшиеся в кожу. Пламя факелов мерцало, пуская по кирпичной стене причудливые тени. Трубы загудели, и холодная ржавая вода начала заполнять небольшую раковину, не успевая стекать в водосток. Она колола кожу и очищала разум, унося с собой не только пыль, но и лишние мысли. Через некоторое время пленнику принесли сменную одежду, вещи первой необходимости и скромную еду, больше походившую на корм для скота. Йегер из всей предложенной трапезы выбрал лишь кусок подсушенного хлеба и травяной чай. Среди вещей он с удивлением обнаружил бритву и резинку для волос, должно быть, Ханджи лично распорядилась на этот счет. Повертев в руках бритву, Эрен в очередной раз за утро подошел к старому зеркалу. Он повертел головой из стороны в сторону, разглядывая собственное лицо. Прав был капитан, говоря про говнюка. Чертовски прав. А после Йегер принялся аккуратно сбривать отросшую бороду — часть камуфляжа для Марлии. Мокрые волосы, с которых по плечам вниз по груди и спине капала рыжеватая вода, он собрал в небрежный пучок. Мужчина облокотился о края раковины и еще раз бросил на себя критичный взгляд. Из зеркала на него смотрел чужак со страшными глазами, в которых плясали блики огней, как черти в омуте. Мысли роились в голове, сменяя друг друга, и всякий раз одна из множества выскакивала на первый план. Аккерман должен был прийти к нему сюда. Обязан был сделать это, ведь на протяжении приличного количества времени Эрену, будучи разведчиком, приходилось жить в темнице, и мужчина приходил к нему. Йегер знал, что против привычек никуда не деться. Как-никак, сам он не смог выжечь из себя обычай искать в толпе темную макушку с выбритым затылком.

***

Леви возвращался в Штаб-квартиру ближе к вечеру, отдав все необходимые распоряжения по охране Зика. Кобыла под ним уверенно набирала скорость, чувствуя минимальные натяжения поводьев или наклона корпуса наездника. Весь день мужчина ощущал, как что-то давно забытое ерошилось в груди, что-то неприятно свербело рядом с сердцем. Слишком много навалилось на него за прошедшие сутки, к своему позору, он оказался к этому не готов. Направляясь в Штаб, Аккерман только и мог что думать, как запереться в комнате, откупорить бутылку крепкого пойла и хотя бы на пару часов забыться. Отдаться в костлявые руки воспоминаний, позволяя им сжимать его глотку до хруста, до рези в глазах, до тошноты. Чертов Йегер смог дестабилизировать его одним видом, смог добить словами, почти прикончил взглядом. Леви горько ухмыльнулся мыслям, признаваясь себе, что успел постареть. Стал таким же брюзжащим старпером как Смит. Форма по возвращению на территорию замка была моментально отправлена в стирку. Капитану было омерзительно носить грязную от пота, дорожной пыли и крови противников одежду настолько, что этому противился не только разум, но и само тело, отзывающееся судорогами в конечностях. Аккерман зашел в душ, сразу же выкручивая скрипящие вентиля на максимум. Почти горячая вода сотнями игл ударила по коже, заставляя дернуться с непривычки. Мужчина прерывисто выдохнул, подставляя лицо под струи. Душ с тщательным отскабливанием кожи в мыльном растворе, должен был превратить его в человека. Так, по крайней мере, он считал. Леви развернулся спиной, не открывая глаз, и уперся одной ладонью в холодный кафель стены. Стоило прикрыть веки и немного расслабиться, как сознание начинало играть с ним, заменяя поток воды на широкие, крепкие руки Командора. Мужчина стоял в душе, подставляясь под горячую воду, представляя, что не струи проминают забитые мышцы, а сильные пальцы Смита. Капитан наклонял голову, чуть склоняя ее и подставляя чувствительную шею неутихающему потоку. Но стоило открыть глаза, как наваждение исчезало, оставляя после себя звенящую пустоту, пробирающуюся под кожу и отравляющую изнутри. Леви громко выматерился, ударяя ладонью по кафелю. Эрвин призраком продолжал сопровождать его, не отпуская ни на минуту. Надевая черную кофту с широким воротом и свободные штаны, капитан надеялся, что по пути в столовую ни одна живая душа ему не встретится. Мышцы приятно ныли после миссии, а взбудораженное сознание подкидывало своему хозяину ассорти из насущных проблем, картин прошлого и догадок о грядущем. На удачу бойцу, солдаты разошлись по казармам, а офицерский состав по личным покоям. Коридоры и общие залы Штаб-квартиры были заполнены напряженной тишиной, прерываемой гулом ламп, где те еще работали, или треском настенных факелов, куда электричество еще не было проведено. Аккерман не был дураком, впрочем как слепым и глухим, чтобы не видеть атмосферу, поселившуюся в Корпусе. Почти все солдаты были настроены против Йегеря, лишь горстка чудом оставшихся в живых кадетов сто четвертого отряда не поставило на нем крест. Жирный, основательный крест, перечеркнувший бы его жизнь окончательно. Сам Леви не знал к какой стороне примкнуть, для окончательного вердикта ему требовалось потолковать со своим бывшим подчиненным с глазу на глаз. Необходимая бутыль была найдена в подсобке с провизией. Мужчина на ходу к офицерскому крылу откупорил ее, делая приличный глоток из горла. Обжигающая жидкость опалила рот, спустилась по пищеводу и упала на дно пустого больше суток желудка. Единственный способ охмелеть для Аккермана — пить крепкое на абсолютно голодный орган, чтобы только янтарного цвета жидкость всасывалась и разносилась кровью. Так и сейчас он, прикрыв веки, ощущал, как тепло заполняет его изнутри. Раньше у него был человек, способный дать ему минуты тишины и спокойствия. Минуты, когда он забывал о войне, титанах, своем предназначении и горе мертвых товарищей, что тянули к нему окровавленные руки, приглашая уйти за ними. А сейчас у него остались лишь алкоголь, пустота в груди вместо сердца и горькие воспоминания о Командоре. Он мог обманывать себя выпивкой сколько угодно, но от правды убежать не было и шанса. Из потока размышлений его вывел топот. Быстрые шаги усиливалось с каждым мгновением, позже к ним прибавились шелест плаща и тяжелое дыхание. Мужчина опустил руку с бутылкой и развернулся, вглядываясь в полумрак коридора. Мгновение, и из-за поворота появилась фигура. Леви расслабился, сразу же узнавая человека, что двигался к нему. — Леви, хорошо, что я тебя так быстро нашла! — Ханджи дышала так тяжело, словно бежала двадцатикилометровый марафон в полном обмундировании. — Опа, а это что у нас? — стекла очков блеснули в неярком свете. — Не твое дело, чокнута, — огрызнулся капитан, прищуривая глаза. — Ты чего такая взмыленная? Моблит оказался не так хорош, как ты бы хотела? — Фух, ну что за словечки, — она улыбнулась, отмахиваясь. А после этого, как по щелчку, ее лицо стало серьезным, карий глаз посмотрел пристально и сосредоточенно. — Леви, поговори с ним. Я уверена, что с тобой он раскроет свои мотивы, все же ты столько времени его опекал. — И смотри, к чему это привело, — тихо ответил Аккерман, поражаясь той правде, что слетела с его губ. Повисла неловкая тишина, прерываемая только постепенно восстанавливающимся дыханием Зоэ. Да, так просто. Это он — Сильнейший Боец Человечества — просрал ту самую Надежду всего Человечества. Не углядел, ничего не предпринял в нужный момент, положившись на случай. Мужчина сделал еще один глоток, запрокинув голову. Кадык дернулся несколько раз, жидкость тонкой струйкой вытекла из угла его рта, пачкая подбородок и каплями падая на пол. Капитан стер ее тыльной стороной ладони с лица и посмотрел на возвышающегося над ним друга. — Я понял, Ханджи, посмотрим, что из этого получится, — он всучил опустевшую наполовину бутылку в руки командира Разведки и направился в сторону лестницы, ведущей вниз. Там, среди пустых холодных стен, его ждал незнакомец со знакомым именем. Эрен Йегер.