***
Все началось с того момента, как уехала Грейнджер. Она отправилась на свадьбу, а я вскоре обнаружил, что действительно скучаю по ней. А потом был этот такой ненужный, но проникающий в душу разговор с Пэнси. Я не мог ничего поделать с собой, хоть и пытался все это игнорировать. Хотя, началось все еще до отъезда Грейнджер, возможно гораздо раньше, но я просто отказывался это признавать. А потом я спятил настолько, что решил написать ей письмо. О Мерлин мой, что я написал в нем! Зачем? Зачем я отправил его? Я что, окончательно выжил из ума? Мало того, что это было восьмое по счету письмо — остальные пришлось порвать, я написал в них слишком много бреда, который отправлять ей было просто нельзя. Я брал чистый пергамент снова и снова, но все время мне что-то не нравилось. Восьмая попытка была вроде бы удачной — подумалось мне. А когда я понял, что я полный идиот, и попытался что-то исправить, было уже поздно. Сова выпорхнула в окно. Была, конечно, слабая надежда на то, что сова не долетит до Греции. Но я ведь сам наложил на нее заклинание, чтобы она смогла преодолеть такое расстояние в рекордные сроки. О чем вообще я тогда думал? Да что уж там — я в принципе не думал. Когда дело доходило до Грейнджер, мой мозг чудесным образом отключался, и я делал совершенно поразительные вещи. Вспомнить хотя бы поцелуи на кухни, с помощью которых я закрывал ей рот, чтобы не слышать ее криков и обвинений. Додумался же до такого! И делал я это вовсе не для того, чтобы закрыть ей рот, хотя нет, конечно же для этого, но не только для этого… Мерлин мой, а сейчас с моими мыслями что? Святой Салазар, если бы можно было мне пить, я бы сейчас напился до икоты. Икота была моей последней стадией. И после нее я обычно отключался. Я сидел в доме Грейнджер, думал о том, каким же идиотом я стал, когда вернулась сова. Ответ? Уже? Значит, письмо все-таки дошло? Я отвязал записку. Записка. Всего лишь. А там было всего два слова. «Я скучаю» Я тупо смотрел на эти слова. И почему мне сейчас захотелось улыбаться? О, в кого я превратился. Никогда бы не поверил, что со мной случится такое. Самое ужасное было в том, что я не знал, что же случилось со мной. Во всем определенно виновата Грейнджер. Она что-то сделала со мной. И теперь я постоянно думаю только о ней. Она снится мне каждую ночь, и каждую ночь мы с ней… Ну все, это слишком уже даже для меня. Нужно просто взять и успокоиться. Что я и сделал. Оставшийся день до прибытия Грейнджер я провел вместе с Пэнси, это было достаточно сложно. Она постоянно выходила из себя, и то и дело клялась, что лишит меня возможности стать крестным ее ребенка. Я не стал говорить ей, что я не горю особым желанием, иначе бы мне светил очередной скандал. Не понимаю, как Адам терпит ее. Она же совсем невыносима, когда она такая. Я не знал, когда должна приехать Грейнджер. Даже примерно. Поэтому я ждал ее с самого утра. Сидел в ее гостиной и прислушивался, ожидая хлопка. Я не понимал, почему это так важно для меня — встретить ее. Слово что-то изменится между нами, если я встречу ее. На самом деле, я просто хотел увидеть ее. Уловить знакомый аромат ее кожи, которым был пропитан дом даже сейчас, когда она далеко. Каждая вещь носила ее отпечаток. Я бы уже никогда не спутал этот запах с чем-то другим. В восемь мне это надоело. Я не могу сидеть так и ждать ее вечно. Я обещал Джону, что помогу ему с подвалом, в котором давно пора навести порядок, а у меня есть палочка, и я смогу справиться с этим гораздо быстрее. Я сильно преувеличил, когда сказал, что справлюсь с этим быстро. Столько хлама я не видел еще никогда в жизни. Даже у Филча. Закончил я уже около десяти и решил, что пора вернуться, вдруг приехала Грейнджер. Я был прав, она действительно приехала. В доме горел свет. Я вздохнул, думая, что скажу ей, когда увижу ее. Я постучал в дверь. Она открыла мне почти сразу. Она стояла напротив меня, мокрая, в полотенце, которое почти ничего от меня не скрывало. И все слова вылетели у меня из головы. Она зря так стоит передо мной. Она же с раздражением смотрела на меня, а потом что-то новое появилось в ее глазах. Что-то, чего я не замечал раньше. И когда она скинула с себя полотенце, смело смотря мне в глаза, я потерял контроль. Я рванул к ней, потому что больше не мог терпеть. Я хотел ее. Но и зверь внутри меня тоже хотел ее. Я не знаю, кто из нас прижал ее к стене. Я вообще не понял, что произошло, пока это не произошло и не закончилось. Я подал ей полотенце, и она почти бегом кинулась в ванну. А я сел у стены. О боже, что я сделал? Зачем? Я надел на себя шорты, но все еще продолжал сидеть на холодном полу. Я слушал, как шумит вода в ванной. Мне было ужасно стыдно за себя. Я был так груб с ней. Я даже представить себе не мог, насколько ужасно это было. Я был животным в теле человека, а не человек, в теле волка, как это обычно бывает со мной. Я поднялся на ноги. Нужно уходить отсюда. Но это было бы просто ужасно по отношению к ней. Я сделал и так достаточно. Ничего лучше мне в голову не пришло, поэтому я отправился на кухню и сделал яичницу. Не для себя, а для нее. Не знаю уж, что я пытался сделать. Я не мог исправить то, что я сделал. Никак. Уже никак. Я даже не был уверен в том, что она спустится вниз. Но она спустилась. Я почувствовал, как она вошла. — Будешь есть? — спросил я. Да что за идиотский вопрос? Что я вообще делаю? — Нет, — еле слышно отозвалась она. — Как хочешь. Зачем я накладываю яичницу в тарелку? Зачем сажусь за стол? — Посидишь со мной? — закрой свой рот, Малфой! Ты что, не видишь, что ты сделал с ней? Она даже посмотреть на меня боится! — Пожалуйста, — зачем-то прибавил я. Она осталась. Села напротив. Но не смотрела на меня. Я сидел, натянутый словно струна. Я видел по ее лицу, что внутри нее происходит борьба. Я сам сейчас боролся с собой, чтобы не кинуться к ней и не извиняться перед ней до тех пор, пока она меня не простит. Она резко поднялась на ноги, опрокидывая стул. Она выглядела так великолепно в своем светлом платье, и как я раньше не замечал? Я просто не мог ее сейчас отпустить. — Ох, Грейнджер. — Что? — Иди сюда. Я оказался возле нее. И поцеловал так, как никогда еще не целовал. Я старался целовать ее настолько нежно, насколько она того заслуживает. Я даже не знаю, откуда у меня появилась эта нежность. В голове словно кто-то запустил фейерверк. Я поднял ее и понес в спальню. Она прижималась ко мне так, словно боялась, что я вдруг исчезну. Я целовал ее снова и снова, она хотела большего, но у меня не хватало сил оторваться от ее губ, которые были созданы для того, чтобы я вечно целовал их. У меня была целая ночь, чтобы искупить свою вину перед ней. И на этот раз все было по-другому. Настолько по-другому, что казалось просто нереальным. Ни одна девушка еще не вызывала во мне столько чувств сразу. Она была моей и только моей целую ночь, пока за окном не показался рассвет. Она была просто великолепна, она сводила меня с ума. Ее тело, оно было идеальным, словно она была создана специально для меня. Я изучал ее тело губами, я целовал каждую клеточку ее тела, она что-то стонала и шептала мое имя. Она хотела большего, но я продолжал ласкать ее, а она выгибалась мне навстречу. Я мучил нас обоих, но это было просто великолепно. Когда наши тела слились, остальной мир просто перестал существовать для меня. Я проснулся раньше нее, когда часы показывали уже двенадцать. Я перевернулся на другой бок и принялся разглядывать девушку, лежащую возле меня. Одеяло сползло с нее, и теперь передо мной предстало почти все ее шикарное тело. Я не удержался и провел рукой по ее позвоночнику. Медленно, аккуратно, едва касаясь, чтобы не разбудить ее. Я влип не в тот момент, когда на моем предплечье появилась Метка, ни когда пал Темный Лорд, ни когда я умирал от неизвестной мне болезни, ни когда стал оборотнем. Я влип сейчас, когда понял, что влюблен в Гермиону Грейнджер.***
Все было совершенно не так ночью. И, если после случая в коридоре, я думала, что он просто использовал меня, сейчас я так сказать уже не могла. Он был слишком… не Малфой сегодня ночью. Он обращался со мной так, словно я была каким-то сокровищем, которое он каким-то образом отыскал. Я не могла поверить в то, что было сегодня ночью. Потому что это было настолько незабываемо, настолько великолепно, что казалось нереальным. Я потянулась, тело приятно ныло, и открыла глаза. Его рядом не оказалось. Я даже и не удивилась. Ничего, даже это не сможет испортить мне настроение. Кто мы теперь друг для друга? Как мне вести себя с ним? Мне не хотелось думать об этом, хотелось просто жить. И вообще, пусть он сам решит это. Я поднялась на ноги, странно улыбаясь. Одевшись, я спустилась вниз, откуда доносился просто божественный аромат. Что это? Я зашла на кухню и обнаружила его, сосредоточенно склонившегося над плитой. — Привет, — поздоровалась я. — Проснулась? — он усмехнулся, поворачиваясь ко мне. — Садись, я кое-что приготовил. Мне стало жутко любопытно. Я села за стол. — Паста? — удивилась я, когда он поставил тарелку с блюдом прямо передо мной. — Что за удивленное лицо? Думала, я способен готовить только яичницу? — он рассмеялся, садясь рядом со мной. Он так странно смотрел на меня теперь. — Но почему ты умеешь готовить? — это все еще не укладывалось у меня в голове. — Отец таким способом наказывал меня. Когда я делал что-то, что ему не нравилось, он отсылал меня на кухню к домовым эльфам, чтобы я помогал им. Он считал это настоящим унижением, готовить вместе с домовыми эльфами. А мне даже нравилось, но отцу об этом я никогда не говорил. — Оригинальное наказание, — заметила я, взяв вилку. Я была просто жутко голодна. — Давай же, попробуй, — предложил он мне, а сам словно замер, ожидая приговора. Я попробовала. О боже, как он смог такое приготовить? Мне теперь будет стыдно подходить к плите. — Эльфы неплохо натаскали тебя, — сказала я. Он рассмеялся, подаваясь вперед и целуя меня в плечо. — Я знал, что тебе понравится, — проговорил он. — Тебе просто повезло на этот раз, — я не могла больше говорить, слишком сильно я хотела есть. Он терпеливо ждал, когда я закончу, все время смущая меня своим пристальным взглядом. — Перестань так смотреть на меня, Малфой, — прожевав, проговорила я. — Как? — Кто так смотрит на людей, когда они едят, а? Можно решить, что ты маньяк. Он снова рассмеялся. Этот его смех был теперь таким то совершенно другим. Настоящим. — Ну? — требовательно спросила я, закончив с едой. — Что? — Тебе же что-то нужно, раз ты так смотрел на меня. Я еще не вполне понимала, как именно я должна вести себя с ним. Что будет дальше? Почему он так смотрит на меня? А дальше начались самые удивительные дни в моей жизни. Я была счастлива как никогда. Каждый день, каждая минута рядом с ним была пропитана таким всепоглощающим счастьем, что жизни без него для меня больше не существовало. Мы все время проводили вместе, правда сильно мешала моя работа, и то, что он все еще был оборотнем. Но у нас были вечера, у нас были целые ночи. Я даже не знала раньше, что за одну ночь можно столько всего успеть. Не знала, что ночью можно делать такое. Я уже не могла жить без его глаз, внимательно следящих за мной, без его губ, сводивших меня с ума. Без его тепла, греющего меня по ночам. Мне нравилось просыпаться от его прикосновений, нравился его тихий голос, шептавший мне не всегда пристойные вещи. Остальной мир умер для меня, даже на работе я мысленно была с ним, мечтая оказаться рядом как можно скорее. Это был только наш с ним мир. В нем не было больше никого. Мы никогда не говорили о будущем, потому что никто из нас не видел нашего будущего. Просто не могло его быть. Будущего не существовало, только настоящее. Я знала, что это не навсегда, но что мешало мне наслаждаться каждой секундой рядом с ним? Просто у нас не было будущего, я понимала это какой-то отдаленной частью сознания. Я возвращалась домой, и он всегда целовал меня так, словно мы не виделись целый год, он целовал меня так, словно без меня он не мог жить. Я всегда отвечала ему со всей страстью, со всей нежностью, на какую была способна. А однажды я пришла домой, а в доме было темно. Всю гостиную заполняли висящие в воздухе свечи. Откуда-то лилась музыка. — Что это? — спросила я, заметив его посреди гостиной. Он стоял в белой рубашке и черных штанах. — Это? — он притворился, что не понимает, о чем я. Он направил на меня палочку, и моя одежда полностью изменилась. Я стояла перед ним в красном откровенном платье с голой спиной. — Что…? — я оглядела себя. Он подошел ко мне и предложил руку. — Потанцуем? — спросил он. — Я не танцую под такую музыку, — ответила я, понимая, что Малфой не отстанет от меня. Это была видимо испанская музыка, она была слишком чувственной. Я всегда завидовала людям, которые способны двигаться под нее. Танцевать сальсу. Но сама никогда даже и не пыталась. — Я тебя научу, — он резко притянул меня к себе и сжал в объятиях так сильно, что мне стало тяжело дышать. — Просто двигайся за мной. Он стал танцевать, ведя меня за собой. Я старалась повторять за его движениями. Он танцевал, словно бог. Я повторяла за ним, и вскоре у меня начало получаться. Большую часть танца он прижимался ко мне, и мне становилось жарко. Он поднял мою ногу, скользя рукой по моему бедру и чуть задирая платье. От этого прикосновения я содрогнулась и ближе придвинулась к нему. Он тяжело дышал от моей близости, но продолжал наш чувственный танец. Я закинула ногу ему за талию, и он поддержал меня, когда я наклонилась назад. Я даже и не знала, что способна на такое. Он провел рукой по моему телу, пока я не выпрямилась, распаляя меня еще сильнее. Я продолжала двигаться, хотя мое терпение стремительно лопалось как мыльные пузыри. Он тоже едва сдерживал себя, я это видела. Я провела руками по его груди и почувствовала, как бешено стучит его сердце. Музыка закончилась, а мы уже сдирался друг с друга одежду. Он порвал мое платье, но я была совсем не против, разбираясь с его рубашкой. Мой мозг был просто затуманен. Внутри была лишь страсть. Он приподнял меня, и я обвила ногами его талию. Он стоял посреди гостиной, двигаясь в такт со мной. — Такого еще никогда не было, — проговорил он, когда мы, спустя какое то время, лежали на ковре в гостиной. Я рассмеялась ему в плечо. — Бедный Алекс, сколько всего он видит в последнее время, — сказала я, приподнимаясь, чтобы найти глазами в комнате собаку. Но Алекса здесь не было. — Он сидит у тебя в комнате. Он согласился не мешать нам, — объяснил Малфой. — Ты запер его? — удивилась я. — Бедный Алекс. — Все с ним будет нормально, — он закатил глаза. Я не могла думать ни о чем. На работе думала о нем. И рядом с ним тоже думала только о нем. Гарри смотрел на меня во время обеда так, словно видел впервые. — Ты как-то изменилась в последнее время, — он нахмурился. — Словно… ты счастлива. Я рассмеялась. — Гарри, ты говоришь это с таким лицом, словно и не ожидал, что я когда-нибудь стану счастливой. — Дело не в этом, — продолжал внимательно рассматривать меня он. — Просто, кажется я понимаю причину… Он вряд ли что-то понимал. Он вряд ли понимал меня сейчас. Он не мог смириться с тем, что счастливой меня делает человек, которого он так давно ненавидит. — Я не могу доверять ему, прости, — он вздохнул. — Я правда пытался представить, что он другой человек. Но не могу. Он все еще Драко Малфой. Я не могла винить Гарри. Я знала, что он не поймет меня. Но мне было плевать. Я сейчас жила в совершенно другом мире. Реальный мир меня интересовал мало. Я поднялась на ноги, поцеловала Гарри в щеку и умчалась на работу, думая лишь о том, что скоро этот невыносимо длинный день закончится, и я снова окажусь с ним. — Что это? — спросила я, когда он протянул мне рамку. — Сама посмотри. Я взяла рамку из его рук. Это был сертификат. На звезду. Звезду, которая теперь носила имя «Грейнджер». Я даже не знаю, что именно почувствовала в этот момент. Это было так… Так удивительно. Я помню, как рассказывала ему про это, но никогда бы не подумала, что он способен на такое. Он подарил мне звезду. — Я… — я подняла на него глаза, и он улыбнулся мне. — Ты… — Еще немного, и ты сможешь составить целое предложение, — он видел, какое впечатление на меня произвел его подарок, и ему доставляло удовольствие наблюдать за мной. Ведь он все еще был Малфоем. — На самом деле это еще не все. — Не все? — мои руки уже тряслись. Я не знаю почему, но я просто не могла поверить в происходящее. — Идем, — он поднялся и протянул мне руку. Я покорно проследовала за ним на улицу, чувствуя себя самым счастливым человеком в этом мире. В руках у него каким то образом оказался маленький раздвижной телескоп. — Вот, — он передал его мне. — Он заколдован так, что где бы ты не находилась, смотря в него, ты всегда увидишь свою звезду. Я поднесла его к глазам. И увидела ее. Она была такой же, как и все остальные звезды. Но она была так близко, и она была такой яркой. Моя звезда… Она никогда не будет такой же, как остальные звезды. Потому что мне ее подарил этот невероятный человек, который сейчас стоит рядом с самодовольным видом. Я не понимала, зачем он это сделал. Ведь сегодня был обычный день такой же, как и все до него. Если бы я знала, что он приготовит мне, я бы тоже подарила ему что нибудь. Но Драко Малфой удивлял меня каждый день, он был самым непредсказуемым человеком на свете. — Спасибо, — проговорила я, обнимая его. Он рассмеялся, подхватил меня на руки и закружил.***
Власть — это самое главное в жизни. Так говорил мой отец. Я верил ему, у меня не было причин не верить ему. А наша семья, семья Малфоев, всегда обладала огромной властью. «Ты должен доказать, что достоин носить нашу фамилию, Драко» — повторял он снова и снова, обучая меня с самого детства фехтованию, верховой езде, истории магии, зельеварению. — А как же счастье, отец? — спросил я его, когда мне исполнилось восемь. — А что такое — счастье, по-твоему, Драко? — усмехнулся он в ответ. Я не мог сказать ему, потому что не знал. Я был слишком мал. Я был избалованным ребенком, но никогда не знал родительской ласки. Я не был уверен, что знаю, что такое — счастье. Для меня это было просто слово. Какое-то неведомое мне слово, которое я прочитал в книге, но никак не мог применить это слово в жизни. — Оно придет к тебе. Ты почувствуешь его, когда в твоих руках будет достаточная для тебя власть. — А ты счастлив, отец? — Я? Разумеется. Вот и все. Наш единственный разговор о чувствах даже разговором то назвать было нельзя. Счастье было чем то неведомым для меня. Всегда. Я всегда обходился без него, и не испытывал при этом никаких неудобств. И смысла я в нем не видел. Но сейчас я мог точно сказать — это и есть счастье. Самое настоящее. Я просто не представлял себе, что счастье может прийти ко мне в виде девушки с шоколадными глазами. Я не думал о нем, но все-таки всегда подсознательно желал ощутить его. Счастье. И вот сейчас оно, вопреки всем законам логики, переполняло каждую клеточку моего тела. Я словно обезумел. Я не видел вокруг ничего. Только она одна. Ничего больше значения не имело. Мне было так хорошо с ней, что я просто не понимал, как вообще жил до этого. Я даже и не знал, что могу испытывать такие чувства. Не ожидал подобного от себя. Словно это и не я вовсе. Она спала рядом со мной каждую ночь этого прекрасного лета, а я хотел, чтобы так продолжалось всю жизнь. Она должна быть рядом до тех пор, пока я не умру. Даже если ради этого мне придется привязать ее к себе — я сделаю это. Часы, когда она была на работе — были самыми долгими для меня. Я старался в это время выполнять свои обязательства в стае, чтобы все оставшееся время провести с ней. Пэнси смотрела на меня и как то странно и понимающе улыбалась. Уилл смеялся надо мной, говоря, что сейчас я похож на влюбленного идиота даже больше, чем обычно. Но мне было плевать на это. Я выгляжу идиотом? Ну и пусть. Если это цена за такое всепоглощающее счастье, я с радостью ее заплачу. Я буду кем угодно ради нее. Положение осложнялось лишь тем, что я все еще был оборотнем. И было кое-что еще. Кто-то постоянно следил за нами. Я чувствовал это, видел это. Но я всегда опаздывал. Он исчезал до того, как я успевал добраться до него. Это беспокоило меня, но от нее я это скрывал. Зачем ей знать это? Я не собираюсь говорить ей об этом до тех пор, пока тот, кто постоянно ускользает от меня, не покажется мне действительно опасным. Идея подарить ей звезду оказалась просто замечательной. Ее реакция была просто замечательной. Я не мог оторвать взгляда от ее лица и блестящих глаз. Я даже и не думал, что получится так хорошо. Если она всегда будет так реагировать, я готов купить все звезды на этом небе. Она благодарила меня всю ночь. До тех пор, пока за окном не начало светлеть. Она даже опоздала на работу. Да зачем ей нужна эта работа? У меня полно денег. Но она была слишком упряма, слишком независима, чтобы согласиться на такое. Это было удивительное лето, самое лучшее в моей жизни. Но оно еще не закончилось. — Поехали куда-нибудь? — предложил я, выходя из ванной. — Куда? — спросила она, не отрываясь от своей книги. — Не знаю. Куда-нибудь? — я лег рядом с ней и забрал книгу, чтобы она обратила внимание на меня. — Куда ты собрался, Малфой? Будь добр сначала хотя бы одеться, — она окинула меня взглядом, — А потом, может быть, я свожу тебя куда-нибудь. Куда тебе надо? — Поехали в Испанию? В Италию? В Грецию? — Ты что, шутишь? — она закатила глаза. — Ты хоть предоставляешь себе, сколько у меня работы? А то, что ты якобы мертв, это не смущает тебя? Я как насчет Алекса? А что, если… Я прервал ее тираду поцелуем, и пока она не пришла в себя, снова перешел в наступление. — На работе тебе положен отпуск. Мы поедем как обычные магглы, у меня есть маггловские документы. А Алекса оставил с Майклом… и не спорь, — я поднялся на ноги, — у тебя неделя, чтобы разобрать с работой. Я вышел из ее комнаты под крики: — Ты, что, спятил?! Эй, Малфой, ты куда? Все оказалось достаточно сложно. Нет, не так. Все было очень просто. Кроме Грейнджер. Она упрямилась до последнего. И даже когда мы сели в самолет. Я сел в самолет, в эту огромную железную уродскую птицу ради нее, а она все еще не могла успокоиться и возмущалась по поводу того, что ее могли уволить с работы. Она хоть и притворялась обиженной на меня почти всю неделю, сама выбрала место, куда мы отправимся. Мы летели на Мальдивы. Мне в общем то было плевать, куда мы едем. Я хотел отдохнуть вместе с ней. Только мы вдвоем. И не важно, что она сто раз спросила у меня, все ли будет в порядке у Алекса, который временно перебрался к Поттеру, Мерлин мой — Поттеру. Я врал ей, говоря, что Поттер будет хорошо заботиться о нем, и ей не о чем волноваться. Сам же я надеялся, что Алекс достаточно силен, чтобы справиться с неделей проживания с Поттером под одной крышей. Но она растаяла, как только нас доставили к нашему отелю и проводили к нашей вилле, которая находилась на достаточном расстоянии от остальных вилл. Только она и я. Никто не будет мешать нам. Я не успел даже распаковать сумку, как она уже вытащила меня на пляж с белоснежным песком и голубым океаном. — Посмотри, как тут прекрасно, — она обняла меня, — спасибо, что привез меня сюда. Я такая неблагодарная. Она говорила что-то еще, но я не слушал, лишь смотрел в ее горящие глаза. Нам больше никто не мешал. Только я и она. Целую неделю. Двадцать четыре часа в сутки. Но она таскала меня на всевозможные экскурсии. Мы посещали соседние острова, мы ходили на рыбалку, мы погружались в воду в каких-то костюмах. В ней было столько энергии, столько жизни — я просто не мог ей отказать, хотя кататься на маггловских водных приспособлениях мне вовсе не хотелось. По вечерам я едва добирался до нашей виллы, а она была полна сил. Она таскала меня на дискотеки и мне приходилось танцевать, но я был совсем не против танцевать с ней. Некоторые парни там так смотрели на нее, что мне хотелось достать палочку и применить к ним аваду. Но я сдерживался. Как то вечером, когда было уже совсем темно, я лежал на песке и смотрел на звезды. Я не мог заставить себя подняться — так сильно я устал после насыщенного дня. — Идем купаться? — спросила она, очевидно встав надо мной. Но я даже не открыл глаз, я был уже просто не в состоянии держать их открытыми. — Грейнджер, — простонал я. — Имей хоть каплю сострадания. Я не хочу. И не могу. — Ладно, — я услышал в ее голосе обиду. Мне даже не нужно было открывать глаз, чтобы видеть ее недовольное выражение лица. Я стал слушать ее шаги, но, вопреки моим предположениям, она не отправилась обратно в виллу, она двинулась в сторону воды. Я вздохнул и поднял голову, как раз вовремя, чтобы увидеть, как халат падает на песок, а она стоит на берегу совершенно голая. Она обернулась, чтобы посмотреть на меня. — Уверен? — спросила она, закусывая губу, чтобы спрятать улыбку. Разве мог я устоять? Нет, конечно же, нет. Удивительно, но откуда-то у меня появились силы. Я догнал ее уже по пояс в воде, ей так и не удалось сбежать от меня, и прижал к себе. Я слышал, как бешено колотится ее сердце. Мое собственное сердце стучало у меня в ушах.***
Я никогда не забуду эту поездку в Рай. Да, именно таким я представляю себе Рай. Песок, океан и голый Малфой рядом со мной. Я не знаю, как я жила без него. И я не хочу думать, как буду жить, если… Нет, такие мысли я не позволяла себе закончить. Слишком страшно. И слишком не нужно. Я никогда не забуду эту поездку, его лицо в самолете, когда он думал, что мы долетим на «этой чертовой штуковине» прямо в Ад. И его глаза. Его глаза, которые так смотрели на меня. Словно я была богиней для него. Но на самом деле это он был богом для меня. Божеством. Чем-то невероятным, чем-то нереальным. Но все-таки он был моим. Я никогда не забуду эту поездку, как не забуду и вытянувшееся лицо Гарри, когда он застал нас в гостиной. А ведь он всего лишь принес Алекса, потому что сами мы не торопились забрать его. Он вошел в гостиную как раз в тот момент, когда Малфой снимал с меня майку. Алекс радостно залаял, увидев нас, и вырвался из рук Гарри. Алекс стал гораздо больше, чем когда я принесла его сюда. Но он все еще продолжал быть щенком. Мы оторвались друг от друга. Я с виноватым видом слезла с колен Драко. Гарри был в шоке. Шок был написан на его лице. Одно дело — знать о нас. Другое — видеть своими глазами. — Подними свою челюсть с пола, Поттер, — проговорил Малфой, хватая на руки Алекса, который пытался облизать ему лицо. — Привет, Гарри, — я неуверенно улыбнулась ему, готовая к тому, что сейчас он просто сбежит отсюда. — З-здравствуй, Гермиона, — на Драко он предпочитал не смотреть, да и мне в глаза тоже, — как отдых? — Замечательно, Поттер, — ответил Малфой. — Ты бы хоть оделся, Малфой, — Гарри сжал зубы. — А что тебя не устраивает? — спросил Малфой, поднимаясь на ноги. Он был сейчас только в брюках, его майку я сама минутой ранее отправила куда-то за диван. — Сказал бы я тебе… — Гарри, хочешь чаю? — перебила его я, и, не дожидаясь ответа, потащила на кухню. — Мне стоит уйти… — Перестань, — я закатила глаза. — Ты же давно все знаешь сам. — Поттер, у меня есть кое-что для тебя, — в комнату вошел, держа в руках огромное колючее чучело рыбы-шара, Малфой. — Мерлин тебя подери, что это, Малфой? Ай! — Гарри был вынужден взять ее в руки, потому что Драко буквально совал ее ему в лицо, и, конечно же, укололся. — Это подарок. От меня. Я же должен был тебе что-то привезти, не так ли? — Мог и не утруждать себя, — Гарри положил чучело на стол, а сам принялся дуть себе на палец. — Я думала, это для Уилла, — я зло уставилась на Драко. — Ничего, и для Уилла что-нибудь найдем. Но я не мог оставить Поттера без подарка, а книгу, которую ты для него купила, он читать вряд ли будет, так что… — Спасибо тебе, Малфой. Я повешу ее себе на стену и буду думать о том, как ты ловил ее своими руками. Потом надувал, покрывал лаком, сушил… — О чем бы ты сейчас не говорил, Поттер — просто заткнись. Я ее купил, — он закатил глаза. И я подумала, что на самом деле все могло быть гораздо хуже. Они уже могли устраивать магическую дуэль или вспоминать молодость, катаясь по полу и стараясь подарить друг другу парочку синяков. — Да, но ничто не помешает мне думать, что ты делал это сам. Для меня. — О, Поттер, я всегда знал, что ты сумасшедший, так что мечтай, о чем хочешь. Первая встреча с Гарри прошла не так плохо. Хотя он еще не совсем смирился с тем, что я и Малфой вместе. Но все могло быть гораздо хуже. Я слышала, как Гарри угрожал, что сдерет с Малфоя кожу и скормит ее драконом, если тот посмеет меня обидеть. Блейз и Пэнси не были удивлены, что мы все-таки вместе. Так что беспокоиться было больше не о чем. Мы были в доме у оборотней, и на этот раз все было по-настоящему. Он следил за каждым из своей стаи, чтобы заранее предвидеть возможную для меня угрозу. Но все было хорошо. Рика и Катарины не было. Остальных я не опасалась. Все остальные нравились мне. Мы провели отличный вечер, слушая истории Уилла и Патрика. А когда нам нужно было уходить, Малфой потянул меня наверх. Мне было интересно. Я никогда не поднималась на второй этаж раньше, и думала, что он хочет показать мне свою комнату. Но мы поднимались на чердак. — Я хочу кое-что показать тебе, — тихо проговорил он, когда мы поднимались по лестнице. Перед дверью он замер, неуверенный, что следует войти. — Если не хочешь… — начала я. — Помнишь, я говорил, что нас — двенадцать? — Да, — я не понимала, к чему он клонит. — Ты можешь перечислить всех? — Ты, Адам, Майкл, Сара, Питер, — я принялась загибать пальцы, — Джон, Уилл, Рик, Катарина….эээ. — Доктор, — подсказал он. — Да, Доктор… Но это одиннадцать. — Правильно. И тогда до меня дошло. — Кто-то еще за этой дверью? Но почему он никогда не спускается? Он вздохнул и открыл дверь. Я не очень хотела туда идти. Потому что я боялась, да. Это была большая темная комната, обычный чердак, где скиданы все ненужные вещи, если бы… Если бы не кровать у самой стены. Драко включил свет, и я увидела его. Незнакомый мне человек, чье лицо было в ожогах настолько, что я не смогла разглядеть губ. Вокруг кровати стояли странные непонятные приборы, капельницы и тому подобное. — Кто это? — шепотом спросила я, не решаясь приблизиться к кровати. — Это Роберт. — Что с ним? — Мы не знаем. В Роберта попало заклинание, когда мы бежали из Шотландии. — Но… — Я знаю. Но дело не только в этом. Именно в этот момент он добрался до забора, по которому, оказывается, пустили электричество. — Заклинание плюс электрический ток? — переспросила я. Никогда не слышала о таком. Да люди и не должны были остаться в живых, даже если бы подобное произошло. — И получилось это, — он кивнул в сторону кровати. — Обычные люди бы умерли. Но Роберт — оборотень. Он жив. Но в коме. И вообще, мы не знаем, что именно с ним. Я молча переваривала информацию. Насколько ужасно было в Шотландии? Неужели они заслужили такое? — Он часть вашей стаи и вы не бросили его, — восхищалась я. — Дело не только в этом. Роберт стал частью стаи в Шотландии. Новичок. Но он не был обычным оборотнем. — Что ты имеешь в виду? — Он стал частью стаи, частью семьи, но взамен он должен был позволить Доктору изучить его. — Ты хочешь сказать, что… — Нет, он не был таким, как я. Дело в другом. Когда-то он был таким же, как все остальные. Но потом… в этом то и проблема, он не помнит какую то часть своей жизни, а у нас не было возможности в Шотландии выяснить что-либо. И у нас не было палочек. Несколько недель своей жизни Роберт не помнил. Но что-то изменилось за это время. А потом он стал превращаться только по ночам. С полуночи до шести утра. — Но я не понимаю, что… — Я видел это. Я лично засекал время. Это все меняло. Это означало, что он каким-то образом смог победить свой вирус. Он подчинил его себе. И не важно, что он превращался ночью. Его превращения были контролируемыми, они происходили строго по расписанию. Это дало нам надежду на то, что мы можем подчинить оборотней внутри нас себя. Это то, что каждый из них хотел больше всего — самому владеть своей жизнью и не зависеть от вируса оборотня. Дня меня было странно, что он называет колдовство Волан-де-Морта — вирусом, хотя на самом деле так оно и было. Но у Драко уже это было. Он уже мог контролировать себя. Возможно, однажды это случится и с остальными. — Уйдем отсюда? — предложила я, и он согласился. Это был единственный раз, когда я видела Роберта. Моя жизнь была удивительной все это время. И даже эпизод с Робертом не мог этого изменить. Я не хотела пускать проблемы реального мира наш хрупкий мирок. Слишком сильно я зависела от нашего мирка. И Драко был со мной согласен. Мы продолжали наслаждаться друг другом. Он стал моей жизнью. Мы не говорили о наших отношениях. Не говорили о чувствах. И уж конечно не говорил о любви. Но было совершенно очевидно — я любила его. Я. Любила. Его. Я поняла, что такое любовь. Настоящая, всепоглощающая любовь. Это было страшно. Потому что я, как и все люди, боялась боли. Но это было просто великолепно. Лето подходило к концу, но на это раз я была уверенна, что осенью по ночам не будет холодно одной.