***
Сакуя прижала ёкая к стене и сжала холодные руки у неё на шее. — Отпусти меня! — Это был какой-то птицеподобный ёкай, с голубыми прядями в волосах, — Мне нужно идти! — Я так не думаю, — Сакуя улыбнулась и подняла нож. После того, как она покинула особняк, её нож всё время хотел крови. Это было довольно странно. Интересно, было ли причиной всё то красное мясо, что она готовила, — расскажи мне, что происходит? Глаза ёкая расширились от ужаса. — Я… Я ничего не знаю… Я присоединилась, потому что это было весело! Ощущения от разрезания тех фей были незабываемы. Сакуя использовала нож, но он не был полностью удовлетворён. Будет ли плохо, если она разрежет этого ёкая здесь? Ёкаи быстро заживляли физические раны, так почему бы и нет? Она вспомнила, как однажды ночью её госпожа весело улыбалась за ужином: «Мне нравится эта твоя новая кровожадная сторона, Сакуя. Тебе стоит показывать её почаще. В разумных пределах, конечно.» Сакуя облизнула губы. — Ты никуда не пойдёшь… Рука легла Сакуе на плечо. — Достаточно, Сакуя, — это опять была Рейму. Её лицо раскраснелось и было влажным от пота, — я поймала их лидера. Мы должны уходить. Сакуя щёлкнула языком. — Я ещё не закончила. — Ты побила этого ёкая в дуэли? — Разумеется. — Тогда отпусти её, нам нужно в бамбуковый лес, — Рейму отвела её руку с шеи ёкая. Птица немедленно убежала, скрывшись за углом. Сакуя была в ярости. Почему Рейму опять мешала ей? Нож тоже был раздражён таким поведением. — Я была бы признательна, если бы ты не вмешивалась, Рейму. — Прекрати нарушать правила, и я не буду вмешиваться. — Я не нарушала никаких правил, — Сакуя не понимала в чём была её проблема. Сначала Рейму настояла, чтобы они объединились, а теперь это? — Тебе не обязательно следить за мной всё время. — У нас нет времени на споры, — Рейму показала на небо. Полная луна проступала через вечерние облака, — там оборотень в бамбуковом лесу, и нам нужно успокоить её, пока она не заявилась сюда и не сожрала пол деревни! — Оборотень? — Сакуя хмыкнула, — мои серебряные ножи будут против неё полезны. Она почувствовала укол ревности от её ножа и успокаивающе сжала его. — Ладно, я закрою глаза на этот раз. Как быстрее всего добраться до леса?***
Замок Сияющих Игл висел в вечернем небе, укрытый облаками от хаоса, творящегося на земле. Шиммёмару и Сейджа сидели за столом в молчании, наблюдая, как Мариса жарит пойманную на ужин рыбу. Вкусный запах наполнял комнату, и Шиммёмару не терпелось оторвать кусок. Шесть недель прошло с тех пор, как Мариса присоединилась к их революции. Шесть недель вербовки, организации, планирования, оснащения и множества других задач, которые склеились в одну в её памяти. Мариса предлагала множество отличных идей для их планов с тех пор, как переехала к ним, и Шиммёмару не могла не восхищаться ей. Теперь все трое работали не покладая рук, приближая победу с каждым новым решением. Вначале Шиммёмару не была уверена на счёт Марисы. Что если Мариса будет мешать или прерывать её время с Сейджей? Но всё обошлось. Мариса никогда не спускалась ниже третьего этажа и проводила время, читая книги у себя. Сейджа и Шиммёмару спали вместе на пятом этаже, разделённые низенькой стеной, и не разговаривали до утра. — Держи, — сказала Мариса, кладя рыбу Шиммёмару на тарелку. Она бросила тёмный кусок в сторону Сейджи, — ты будешь есть подгорелое. Сейджа поймала его одной рукой. Она выглядела недовольной, но Шиммёмару знала, что Сейджа любит подгорелое. — Как хочешь, — Сейджа откусила кусок и смахнула чёрные крошки с летнего платья. Оно выглядело так же, как и то, что она носила всю зиму, только без рукавов. Шиммёмару хотелось, чтобы Сейджа надела платье, которое она сшила для неё. Она даже спроектировала его так, чтобы его можно было носить наизнанку. Одной из основных задач Шиммёмару было изготовление одежды. Её комната была завалена тканью, и у неё было достаточно кружев, чтобы сшить сотню свадебных платьев. Она всё ещё помнила изумлённое лицо Сейджи, когда она сделала новый наряд для Марисы меньше чем за два часа и очень гордилась этим. — Не ешь слишком быстро, — предостерегла Сейджа, глядя на неё, — ты можешь подавиться костями. — Но это так вкусно! — Шиммёмару проглотила хвост, — это потрясающе, Мариса! — А, это элементарно, — Мариса, тем не менее, усмехнулась, — я могу научить тебя, как делать гриль, если хочешь. — Научи! — На вкус пережаренное, — сказала Сейджа. — Рада слышать. Обед был любимым временем дня для Шиммёмару. Он напоминал ей о её детстве, когда она жила во дворце. Она сидела за столом с братьями и сёстрами, уплетая вкуснейшую еду. Папа и мама сидели напротив них, обсуждая последние события. Они хотели знать, что каждый из них выучил в этот день, и Шиммёмару всегда впечатляла их своим знанием уроков. Как только они разобрались с основным блюдом, Мариса поставила бутылку сакэ, и они сидели вокруг очага и пили его. В молодости Шиммёмару никогда не пила алкоголь и не привыкла к его вкусу. Но сакэ всегда веселило её, так что она всё равно его пила. И оно помогало согреться. Несмотря на солнечную погоду, в замке было прохладно из-за ветра, и Шиммёмару носила несколько слоёв одежды, как и зимой. Она перешила свою одежду, сделав её тоньше и элегантнее. Она добавила несколько украшений, и она добавила вуаль к шлему. Так она была больше похожа на принцессу. А выглядеть как принцесса было важно для вербовки. Каждую неделю Мариса и Сейджа отправлялись в Генсокё, и Шиммёмару должна была впечатлить тех, кого они приводили с собой при помощи заранее заготовленной речи, объясняя им цели революции и силу волшебной колотушки. Когда они неизбежно соглашались, Шиммёмару записывала их имена и то, как найти их, потом ударяла их колотушкой. Ей нравился счастливый вид на их лицах после этого. Ещё одно доказательство, что они всё делали правильно. — Подвал почти готов, — сказала Сейджа, — кандалы у меня есть. Осталось прикрепить их к стене и всё готово. — Уже? — Шиммёмару захлопала в ладоши, — здорово! — Нам действительно нужно подземелье? — Мариса не была уверена, — кого мы собираемся держать там? — Всякого, кто пойдёт против нас, разумеется! — Именно Сейджа предложила идею с подземельем, — мы не сможем управлять Генсокё, если у нас нет тюрьмы. — Может, ты и права, — Мариса отпила из её стакана, — раз уж мы всё меняем, то кто-то другой должен выносить горшок. Меня достало этим заниматься. Это противно. — Согласна! — согласилась Шиммёмару, — мы поручим это кому-нибудь из цукумогами. — Я думала, вы, люди, используете это вещество для удобрений. — Делай это сама, если это так просто. Мариса была подчинённой Сейджи, по сути. Никто бы не подумал этого по тому, как они разговаривали. Мариса делала всю грязную работу, которой раньше занималась Сейджа, вроде готовки, уборки замка и тому подобного. Они ругались почти каждый день, и между ними не было формальностей, которые всё ещё сохранялись между Сейджей и Шиммёмару. Иногда Шиммёмару немного завидовала. — Думаю, цукумогами становятся достаточно умными для этого, — неохотно согласилась Сейджа. — И дел будет только прибавляться, — сказала Мариса, — подумай, как будет хреново, случись что-то серьёзное, пока я зарываю дерьмо в лесу. — Может нам стоит прекратить кормить тебя. Тогда ты прекратишь срать. — Сейджа! — прыснула Шиммёмару. Мариса фыркнула. — Нужно, чтобы цукумогами помогали нам с обязанностями, — согласилась Шиммёмару, — если Мариса делает что-то, что может сделать кто-то ещё, то кто-то ещё должен это делать. — Так и быть, — подтвердила Сейджа, — цукумогами всё равно не будут знать, что это такое. Ёкаи не ходят в туалет. — Как ты до сих пор не придушила её? — спросила Мариса Шиммёмару. — О, с Сейджей просто на самом деле, — захихикала Шиммёмару, — она должна делать всё, что я прикажу! — Нет, я не должна! — возмутилась Сейджа, — не говори глупостей, принцесса. — Если я прикажу ей ходить по замку голой, она сделает это! — Шиммёмару долила сакэ в стакан и выпила, в третий раз за сегодня, — только осторожней, она может отомстить и приказать тебе тоже ходить голой! — Не подавай ей идеи, — отрезала Мариса. — Я аманодзяку, меня нельзя заставить делать то, чего я не хочу! Если сказать мне ходить голой, я надену всю одежду, которая у меня есть! — Тогда если она прикажет надеть всю одежду, ты разденешься? — Ухмыльнулась Мариса. — Ты разденешься, Сейджа? Разденешься? — Никогда в жизни! Шиммёмару не знала, можно ли быть более счастливой, чем сейчас.***
Когда сакэ закончилось, Шиммёмару встала и объявила, что уходит к себе. — Мне нужно закончить сегодняшние костюмы, — объяснила она с улыбкой, — увидимся, когда я закончу. — До встречи, — сказала Мариса, уже убирая тарелки со стола, — эй, Сейджа, помоги мне вымыть посуду. Сейджа перевела взгляд на грязные палочки для еды. — Ты справишься сама. — Ты можешь вытирать их, — Мариса опустила тарелки и миски в небольшой таз с водой, — давай. Вскоре они стояли возле таза: Мариса окунала тарелки в воду, Сейджа кое-как протирала их перед тем, как положить на место. Держать в замке человека было более затратно, чем Сейджа ожидала. Мариса дольше спала, больше ела и нуждалась в постоянном запасе питьевой воды. Большая часть воды, которую Сейджа собрала этой зимой, закончилась уже на вторую неделю. Но оно того стоило. Мариса делала всю скучную, отвратительную работу, которая лежала на Сейдже раньше, и имела множество хороших идей для их революции. Она также использовала свои связи, чтобы доставать необходимые материалы, и её репутация привлекала рекрутов. И её мини-Хаккеро был потрясающим. Сейджа не могла поверить, что такой маленький предмет мог вмещать столько силы. Мариса продемонстрировала Мастер Спарк на крыше в их первую неделю, и Сейджа смотрела и смотрела на пламя, пока у неё не появились цветные пятна в глазах. Он привлекал её немного по-другому, чем колотушка: это был не столько потенциал, сколько чистая грубая сила. Он действительно покрывал слабости колотушки и идеально вписывался в план её революции. Иногда Сейджа забиралась к Марисе в комнату на втором этаже и водила пальцами по восьми граням таганка, и мечтала, чтобы он подчинялся ей и только ей. — Выглядишь глупо в этом плаще, — заметила Сейджа. — Мне всё равно, тут холодно, — Мариса демонстративно вздрогнула. Шиммёмару сшила для неё новую одежду и добавила к ней плащ после того, как Мариса несколько дне проходила, дрожа как лист, — как вы пережили зиму? В Генсокё сейчас духота. Я не хочу думать, что будет, когда пойдёт снег. — О, мы пережили. Мы, ёкаи, не так чувствительны к холоду, — ухмыльнулась Сейджа, — знаешь, есть очень простой способ согреться в холодную зиму… — Да, да, знаю. Принцесса может стукнуть меня колотушкой. Дай силе чудес обо всём позаботиться. Человечность не стоит того, чтобы за неё цепляться. Ты говоришь это неделями, и я не собираюсь передумывать. Сейджа подводила к избитой шутке, но было даже лучше, что Мариса поняла это так. Она всё равно хотела поговорить об этом. — Твоему мини-Хаккеро это понравится. Мариса засмеялась. — Ага, не сомневаюсь. Мариса была упрямой, но Сейджа не боялась трудностей. Она чувствовала, как реакция Марисы менялась от недели к неделе. Её решимость медленно давала трещину. — Тебе тоже. Тебе не придётся переживать о своей слабости. — Тогда почему бы вам с принцессой не стукнуть себя колотушкой и не захватить Генсокё силой, раз это так просто? Это было бы безрассудно. Сейджа хотела силы, но она хотела чего-то более постоянного, чем удар колотушки. — Может быть, мы уже это сделали, — солгала она. — Так я и поверила аманодзяку, — Мариса подняла тарелку, — вижу, ты здесь не перетруждаешься? Дай мне полотенце. Сейджа придвинулась ближе и обвила руку вокруг талии Марисы. — Если хочешь стать сильнее обычными способами, это займёт слишком много времени, — прошептала она Марисе на ухо, — ты умрёшь раньше, чем совершишь прорыв. Иллюстрация: https://i.imgur.com/B2DJVlj.png Слабый укол неуверенности ужалил Марису. Сейджа попала в цель. — Сомневаюсь насчёт этого, — её голос не выдал его. Мариса была прирождённым лжецом. Сейджа искренне восхищалась этим, — когда кто-то говорит, что заклинание нужно учить несколько лет, я справляюсь с ним за пару месяцев. — Значит, ты не умрёшь раньше, чем совершишь прорыв. Ты будешь слишком старой, чтобы воспользоваться этим. Какая досада, — Мариса пахла хорошо. Сейджа подавила желание прижаться лицом к изгибу её шеи и вдохнуть воздух, — ты могла бы стать великой волшебницей. Одной из сильнейших, живущих на земле. Ты оказала бы миру услугу, продлив свою жизнь. Неуверенность Марисы стала сильнее, и к ней примешалась нотка раздражения. Вкусное, горькое раздражение. Люди были восхитительны. Сейджа любила забавляться с ними. — Ты знаешь, что случается с людьми, которые превращаются в ёкаев? — Спросила Мариса. Сейджа знала. — Просвяти же меня. — Жрица Хакурей приходит к ним и убивает них. Это против правил. — Но это не должно быть проблемой, если ты сильнее, чем она, верно? — Сейджа погладила щёку Марисы ладонью, — тебе не о чём беспокоиться. Больше неуверенности. Но Мариса не сдавалась. — Этого не случится, — ухмыльнулась она, — что-то ты распускаешь руки сегодня. Сезон спаривания у аманодзяку? — Но ты не отталкиваешь меня. — Займись этим с принцессой, а не со мной. Она любит тебя до чёртиков. — Я аманодзяку. Я не делаю людям приятно без причины, — Сейджа наклонилась вперёд и прижалась губами к шее Марисы. Чуть ниже мочки уха, — тебе приятно? Ей было приятно, и ей было стыдно от этого. Мариса извивалась. — Отстань. Ты просто пытаешься соблазнить меня, чтобы уговорить на этот дурацкий апгрейд. — Но тебе приятно! — хихикнула Сейджа, — ты должна быть честнее с собой. — Заткнись. — Сейджа, ты не знаешь, где я положила ножницы? — Шиммёмару внезапно появилась в пролёте, — я нигде не могу их найти. Сейджа запаниковала и оттолкнула Марису до того, как Шиммёмару заметила это. — О, принцесса. Ты… ты напугала меня, — её лицо было ярко-красным. Её руки дрожали, когда она убрала волосы от лица, — ножницы, эээ. Они должны быть на втором этаже. В ящике. — Я смотрела там, — надулась Шиммёмару. — Я брала их, — ответила Мариса, не поворачиваясь. Она притворялась, что снова моет посуду, — они возле моего футона. — Спасибо, — и Шиммёмару исчезла. Сейджа подождала, пока не услышала её шаги внизу и облегченно вздохнула. — Ты задница, — сказала Мариса, — она могла увидеть это. — Капелька ревности ещё никого не убила, — руки Сейджи всё ещё дрожали, — я иду на крышу. Нужно покурить. — Уже заскучала со мной? То, что напугало Сейджу, была не мысль о том, что Шиммёмару видела их; это был сильнейший прилив возбуждения, который нахлынул на неё при этой мысли. Сейджа хотела увидеть её перекошенное лицо. Она хотела увидеть, как Шиммёмару ревёт, кричит, заливается слезами. Её любимая Сейджа, её первая любовь делает такие вещи с кем-то ещё? Ноги Сейджи дрожали от возбуждения. Желание рассказать всё — все секреты и всю ложь — захлёстывало её. Сопротивляться ему было невыносимо. — Ты не самая интересная вещь на свете, — пробормотала она, обращаясь к Марисе. Сейджа взяла трубку и вышла через окно.***
Шиммёмару упала на свой футон и закрыла глаза. Она видела всё. Сейджа обнимала Марису. Перешёптывание. Поцелуй тоже был? Она была слишком далеко, чтобы сказать наверняка. Ни Сейджа ни Марса не знали этого, но Шиммёмару следила за ними со второго этажа несколько минут, слишком взволнованная, чтобы заговорить и спросить о ножницах. Теперь у неё были ножницы, но не было сил разрезать ткань. Она отбросила их в сторону и обняла одеяло. Она слышала, как здравый смысл шепчет голосом её тёти. Тебя держат за дуру. Аманодзяку солгала тебе об истории твоего народа и теперь использует тебя, как лакея, чтобы махать этой дурацкой колотушкой. Ты видела, как она слюнявила её, как проститутка. Отвратительно. Тебе нужно упаковать вещи, уйти и сосредоточить усилия на Мире О́ни. У тебя всё ещё есть время одуматься. Но я не хочу! — Подумала Шиммёмару. Сомнения всё время витали над головой. Я не хочу уходить! Всего лишь сомнения. Подозрения, которые росли и росли из-за слишком долгого обдумывания. У неё не было доказательств, что Сейджа лгала ей, и не было доказательств, что её использовали. Она всё ещё не спросила Сейджу про альтернативную историю или о том, почему она лизала колотушку в ту ночь. Если бы она спросила, Сейджа дала бы ей чёткий, понятный ответ, и все её страхи бы развеялись. Тогда они могли бы безмятежно держаться за руки и целоваться раз в неделю, как и раньше. Они были возлюбленными. Ничто не должно стоять между ними. Так почему Сейджа была такой чувственной с Марисой? Любви Шиммёмару было ей недостаточно? Нет, скорее её было слишком много для неё. Сейджа была аманодзяку. Шиммёмару знала, что она ненавидит такие вещи, как любовь и счастье, так что, возможно, она зашла слишком далеко и огорчила её? Или, возможно… Впрочем, какая разница? Эти размышления не помогали революции. Шиммёмару приказала разуму замолчать и заставила себя подняться. У неё была работа. Новая группа цукумогами пришла в замок, и им нужны была новые вещи и новая одежда. Большинство приходивших были новорождёнными, у них не было ничего своего, поэтому Шиммёмару шила им униформу. Она использовала простые швы, и форма не была слишком удобной для бега или драк, но все любили её. Даже старшие цукумогами хотели носить её из солидарности. Это заставляло их чувствовать, что они были частью большой, счастливой группы друзей. Сейджа была серьёзна на счёт революции. Шиммёмару не сомневалась в этом ни на секунду. Так почему она сомневалась во всём остальном? Они уже сделали так много добра для Генсокё. Это было видно по широким улыбкам на лицах цукумогами и по припрыжке в их походке. Шиммёмару была здесь, чтобы отомстить за свой народ, Сейджа любила её, и они будут править Генсокё вместе. Что здесь не так? Вскоре Сейджа вошла в комнату. Она воняла табаком и не посмотрела на Шиммёмару. — Добрый вечер. — О нет, Сейджа, — встала Шиммёмару, — ты опять курила. — Мне захотелось, — Сейджа плюхнулась на футон. Он всё ещё стоял в коридоре, — я устала. Я ложусь спать. — Я ещё не закончила, — но Шиммёмару уже закончила с шитьём на сегодня. Её руки слишком дрожали, и сакэ мешало ей сконцентрироваться, — ох, ладно, я могу закончить завтра. Она начала складывать и убирать ткань. — Не засыпай до меня, Сейджа, дай мне сначала вымыться . Когда Шиммёмару вернулась, Сейджи не было в коридоре. Вместо этого, она растянулась поперёк балок, недалеко от футона Шиммёмару, и крепко спала с колотушкой в руке. Шиммёмару должна была тоже ложиться, но знала, что не уснёт. Действие сакэ уже утихало. — Сейджа, — сказала она, — Сейджа, ты спишь? Сейдже простонала и открыла один глаз. — Что? Шиммёмару должна была спросить, или она сойдёт с ума. — Что ты делала с Марисой сегодня? Почему ты обнимала её? Сейджа выглядела удивлённой. — Видела это? — Я видела это, и я видела, как ты пыталась поцеловать её, — Шиммёмару переложила колотушку на свой футон. В итоге, она сама удивилась тому, как легко это вылетело из её рта, — почему ты делала это, Сейджа? Ты никогда не делала этого для меня. — … Послушай, это ничего не значило, — Сейджа выглядела нездорово. Её лицо было бело как мел, — она человек. Я аманодзяку. Я хотела её немного завести, вот и всё. — Ты не хочешь завести меня? — Конечно, я хочу, но… ты знаешь… мы же говорили об этом, — Сейджа скорчилась, — с тобой это по-другому. — Потому что ты любишь меня? — Да, — но энтузиазма в её голосе не было, — послушай… я не отношусь к этому серьёзно, я не сплю с ней или что-то в этом духе. Я просто вторгалась в личное пространство, чтобы напугать её и заставить меня ненавидеть хоть чуть-чуть. Какой ужасный поступок. Но Сейджа нуждалась в ужасных поступках. Шиммёмару понимала это. — Тогда… ты спала бы с ней, если бы ей было плохо от этого? — Конечно нет! Прекрати, у меня и так проблемы с тем, чтобы спать с тобой. Возможно она права. Шиммёмару почувствовала ещё один укол вины. Почему она не может поверить Сейдже? Всё будет гораздо проще, если она просто поверит ей. — Но ты любишь меня. Ты не любишь Марису, так что у тебя не будет проблем спать с ней, верно? — Слова сами выскочили из её рта, — может мне тоже тебя ненавидеть? Может тогда ты будешь относиться ко мне, как к возлюбленной? Сейджа выглядела смущённой. По крайней мере, так Шиммёмару интерпретировала её выражение лица. — Тебе не обязательно ненавидеть меня, принцесса, — Сейджа снова отвернулась, — мы должны поговорить об этом завтра, когда мы выспимся, и ты будешь трезвой. Она всё ещё пьяна? Шиммёмару так не казалось. — Нет, мы говорим об этом сейчас. Она в порыве схватила Сейджу за плечи. — Сейджа, я… — Она должна спросить об альтернативной истории. И о колотушке, почему нет? Сейчас было самое подходящее время, — я не… Иллюстрация: https://i.imgur.com/fh8ZsvQ.png Но храбрость подвела её. — Я не знаю… любишь ты меня на самом деле или нет… — Конечно, я люблю тебя, о чём ты? — Тогда докажи мне! — Шиммёмару подняла голос, — докажи, что ты любишь меня, пожалуйста! Она не должна была говорить этого. Сейджа замерла. На её лице был страх, как в тот день, когда Мариса пробралась в замок. Но потом она улыбнулась, и страх исчез за её улыбкой. — Хорошо, — прошептала Сейджа, — ладно, я докажу тебе. И мы ляжем спать, и тебе больше не нужно будет беспокоиться, хорошо? Она взяла Шиммёмару за руку и нежно притянула её поближе. Их губы соприкоснулись. Поцелуй Сейджи был робким, её язык медленным и неуверенным. Её рука прикоснулась к бедру Шиммёмару и скользнула вверх. Шиммёмару ответила, прислонившись к телу Сейджи, и взяла её за плечи. Они не держались за руки уже несколько недель, и мягкость её кожи, холодное прикосновение её пальцев и вкус табака в её дыхании затмили чувства Шиммёмару. Она почувствовала жадность. Она хотела делать то, что раньше делала Сейджа. Она сильнее сжала её плечи и игриво укусила её за губу. И Сейджа почувствовала это. — Что ты делаешь? — Возмутилась она, когда их губы разъединились. — Дай мне сделать это, — сказала Шиммёмару, — пожалуйста, Сейджа, только в этот раз. Я хочу сделать тебе хорошо. Она услышала, как у Сейджи перехватило дыхание, её тело напряглось. Шиммёмару осознала свою ошибку. Сейдже скорее всего будет совсем не хорошо от этого. Или нет? Она посмотрела Сейдже в глаза, надеясь найти ответ, но та отвернулась. Шиммёмару не хотела навязываться Сейдже что-то. Она двинулась, чтобы встать, смущенная и разочарованная. — Ты права, мне нужно протрезветь. Прости Сейджа, я не хотела… Сейджа схватила её руку и сжала её почти до боли. — Я просто на нервах, принцесса. Всё в порядке! — Её выражение лица было невозможно прочитать. Её щёки были раскраснелись, на ее лбу выступил пот, и она казалась одновременно возбужденной и напуганной, — я твоя слуга. Я служу тебе разумом и телом. Пожалуйста, делай со мной всё что захочешь! — Не буду, если ты не хочешь этого! — Шиммёмару постаралась освободить руку, — я не хочу делать тебе больно, Сейджа. — Мне не будет больно! И я хочу этого, я просто не умею это показывать. Я аманодзяку, помнишь? — Это вежливость. Я не верю тебе. — Хорошо, выеби меня. Еби меня, пока я не сойду с ума. Пожалуйста, — Сейджа был на грани паники. — Поверь мне. Шиммёмару прекратила сопротивляться. Она посмотрела на Сейджу, и они смотрели друг на друга несколько секунд. — Я люблю тебя, Шиммёмару, — прошептала Сейджа, — я не стала бы лгать тебе о чём-то подобном. Что-то было странным в этой фразе, но Шиммёмару слишком сильно обрадовалась, чтобы спросить. Сейджа любила её. Она любила Сейджу. Это было так просто! Почему Шиммёмару должна была всё усложнять? Конечно, её инстинкты говорили ей, что что-то насчёт этого было не так — что-то глубоко неправильное, непоправимое могло случиться, если бы она продолжила. Но Шиммёмару отбросила эти мысли. Она была пьяна. Сейджа была аманодзяку. Полагаться на инстинкты здесь было бесполезно. Она должна верить Сейдже на слово. Всё будет проще, если она просто поверит. Верно? — … Ты уверена? — Спросила Шиммёмару, — в смысле, я не хочу сделать что-то, что ты будешь ненавидеть, Сейджа…. Облегчение расплылось на лице Сейджи. — Да, да, я совершенно уверена! Давай, не заставляй меня ждать! Сейджа не смотрела на колотушку. Она смотрела прямо Шиммёмару в лицо. Это убедило её. — Ладно… Но обещай, что скажешь, если захочешь, чтобы я остановилась. Хорошо? Обещаешь? — Конечно, — страх опять проскользнул на её лице, но только на секунду, — я скажу это немедленно, принцесса. Не волнуйся. — Хорошо, — Шиммёмару расслабилась и запустила пальцы в волосы Сейджи, — просто расслабься. Я сделаю тебе хорошо. Не волнуйся. Она начала расстёгивать пуговицы у Сейджи на платье. — Я сделаю тебе очень хорошо…. Так хорошо, что она больше никогда не посмотрит в сторону Марисы.***
Полная луна сияла над бамбуковым лесом, проливая серебряные лучи сквозь побеги. Рейму чувствовала вкус пота во рту. Её горло пересохло. У неё закончилась вода полчаса назад, и у неё не было времени наполнить флягу. — Рейму, слева! — Сакуя бросила серебряный нож в куст. Раздался визг, и тёмная фигура выпрыгнула из него. Оборотень; большой, косматый зверь, бегущий на четырёх лапах. Рейму взяла влево и бросила несколько амулетов. Они все пролетели мимо оборотня и врезались в стволы бамбука за ним. — Стой! — Крикнула Рейму, — Стой, и мы не навредим тебе. Эй! — Она направляется в деревню, — Сакуя достала ещё один нож, — если она покинет лес, я останавливаю время. Рейму выругалась. Она не хотела, чтобы Сакуя использовала свои приёмы со временем, пока у неё в руках этот нож. — Я не позволю ей. Следуй за мной, Сакуя! — Поняла. Рейму взлетела. Она видела оборотня под ней, он прокладывал себе путь через побеги. Огни Деревни Людей мерцали вдалеке. Рейму закричала так громко, как могла, и понеслась за зверем. Бумага на её жезле развивалась за ней. Оборотень посмотрел вверх на неё. Их глаза встретились. Рейму достала ещё один амулет, готовясь использовать его, когда оборотень опять побежит. На этот раз она не промажет. — Рейму! Оборотень врезался в нее. Крик вырвался у неё изо рта; острая боль иглами пронзила её правую руку. Потом раздался визг, и оборотень отпрыгнул. Он заскулил, и Рейму увидела, как один из ножей Сакуи упал с его меха. И внезапно оборотень превратился в женщину. Молодую женщину, в длинном платье с длинными красными ногтями. Она плакала и дрожала. — Простите меня! Простите меня! О боже! Рейму опустила взгляд на свою руку. Её рукав был разодран, и испачкан ярко-красной кровью. Она спустила его дрожащей рукой и увидела глубокую рану от укуса. Её укусил оборотень.