Это не твоя битва, ты всего лишь наблюдатель.
Итэр увернулся, двигавшись с невероятной скоростью, и с помощью меча выбил оружие фехтовальщика. Он рванул к нему, замерев в метре и протянув свою огромную руку к тонкой шее Тартальи. Путешественник сжал ее с разрушительной силой, чуть ли не ломая шейные позвонки, однако вовремя был остановлен плачущей Паймон: — Итэр, остановись! — Если бы не он, то все они выжили бы… Сора был бы жив, — с щемящей грустью выдавил путешественник, сильнее сдавливая мышцы и слыша слабый хруст. Обессиленный от переизбытка негативных эмоций Итэр бросает сопротивляющееся тело наземь, даже не понимая, откуда в его теле нечеловеческая мощь, способная с ненормальной легкостью потрескать кости фехтовальщика. Но рано расслабившегося путешественника предвестник Фатуи застает в расплох: мгновенно подобрав откинутое оружие, он насквозь пробивает низ живота парня, из-за чего тот болезненно сгибается, выплескивая изо рта подошедшую кровь. Не успевший вовремя заблокировать атаку адепт лишь оттолкнул удар, чтобы тот не попал в жизненно важные органы. Осторожно спустив на землю путешественника, Сяо повернулся, неприязненно взглянув на Тарталью и готовясь к нападению, но раздавшийся позади голос остановил еще не начавшийся бой: — Когда мы впервые встретились в Ли Юэ, мне действительно хотелось верить, что ты не похож на других предвестников, — Итэр прокашлялся кровью, — но ты оказался таким же, — посмотрев на Чайльда, он увидел, как тот стыдливо отвел взгляд, сильно поджав тонкие губы. — У меня своя причина. — Какая должна быть причина, чтобы смотреть на пытки детей? Разве тебя самого не ждет дома семья? Ты отнял у них счастливую жизнь, — из глаз Итэра начали течь слезы, — разве это все стоило того? — он падает на колени от онемевших ног, продолжая внимательно следить за реакцией Тартальи. Стоящий рядом адепт, охваченный гнетущей аурой, собирается добить несостоявшегося злодея, но Итэр, приподнявшись через упорные усилия, тянет его к себе за одежду, как бы прося дать последний шанс. Заполнившая тьма напрочь выбила из путешественника остатки сострадания, но лицо заплаканной, испуганной Паймон холодной водой обдало его разум, позволяя вернуться к изначальной версии себя, чтобы поверить в сокрытого, доброго Тарталью — по-глупому, но именно так, как бы сделал настоящий, странствующий и помогающим другим Итэр. Он ощущал себя в последнее время не таким, однако сейчас, взяв под контроль мысли, хотел увидеть хоть маленькую частицу того, что мир, возможно, в действительности не так губителен, как он думал. Несмотря на всю абсурдность происходящего, Тарталья, безмолвно решив нечто важное для себя, медленно доползает до гидро колонны под испытывающий взгляд адепта и направляет руку к маленькой возвышенности, выпуская элементальную энергию. Светом покружившись вокруг каменного сооружения, гидро элемент загорается, а в стороне появляется огромный проход, напоминающий телепорт. Спохватившийся Итэр наставляет Паймон собрать всех спасенных людей и вывести в виднеющуюся через искаженное пространство гавань Ли Юэ. Отважная фея вылетает благодаря открывшимся проходам к большой группе людей, пока сам путешественник с неким облегчением смотрит на Тарталью, в ту же секунду исчезающего в проходе. Сяо подходит к тяжело раненому парню, присаживается к нему, убирая слипшиеся от крови и пота длинные светлые волосы. Смотрит на него с немой грустью, когда тот успокаивающе улыбается, протягивая руку к лицу. Люди пробегают мимо, изредка выкидывая слова благодарности, но никто не решается помочь подняться путешественнику, скидывая эту заботу на молчаливого адепта. Лишь встревоженная Паймон останавливается, проливая слезы над Итэром, на что тот мягко ей говорит: — Тебе тоже нужно идти. Я догоню. Сердечно желавшая остаться проводница все же исчезла, когда Итэр попросил ее повторно. Они понимали, что своим беспокойством Паймон не поможет, а ему, наоборот, будет тяжелее передвигаться, мельтеша она рядом; ему бы действительно не хотелось, чтобы та наблюдала за его состоянием, зря тревожилась: в ее маленькой, но умной голове могли остаться слишком травмирующие воспоминания. Наблюдавший за Итэром адепт рассматривал его тело: глубокие раны, из которых не прекращает литься кровь, и какая-то дурацкая улыбка путешественника, таким образом пытавшая сказать, что все хорошо. В ту секунду, когда из голого живота вытекло новое количество крови, Сяо померещилось недавнее случившееся во сне. Испугавшись, он в ужасе отшатнулся, находя в лице путешественника знакомые черты лица давно умерших родных людей. Будто повторяющийся панический ужас вырывал из него сердце, принося ноющую боль, словами какую описать для него невозможно.Было приятно играть с ним.
Давно не появляющиеся голоса снова завелись, окружая его душевное спокойствие. Они одновременно кричат о смерти, как тогда, в начале их маленького путешествия; теперь режущие звуки усиливаются, будто бы раздаваясь внутри адепта — его душу отравляют, режут и выжигают, надеясь причинить гораздо больше боли, чем кто-либо в состоянии перенести. Сяо выдыхает тяжело и так, будто бы кислорода резко стало не хватать. Берет за руку Итэра, искренне надеясь, что голоса затихнут, но они лишь громче вопят, взрывая его сознание на маленькие оторванные куски, в который собраны рваные куски былых воспоминаний.С ним было очень тяжело. Сначала я пытался захватить его разум, заставив ненавидеть тебя, но этот глупый малец действительно противился, видя в тебе что-то хорошее, представляешь?
«Заткнись», — озлобленно ответил адепт, на что получил лишь заливистый смех, граничащий с истерикой. Запертый Архонт, ментально находящийся рядом с Сяо, душил его, вытягивая еще больше слез. Ему действительно было смешно издеваться над беспомощным адептом, показывая сцены, когда Итэр пугался его животной жестокости, когда Итэр под влиянием демонической силы проявлял несвойственную ему агрессию или хладнокровие, когда на глазах Итэра умер мальчик Сора из-за адепта — повернувшись тогда к застрельщику, он позволил сокрытому демону манипулировать чувствами последователя Фатуи. Смотря со стороны на возникшие кадры, Сяо начал понимать горькую правду, хотя где-то в глубине своего сердца отрицал саму возможность этого. Разве настолько глупым он был, раз не замечал всего этого, или демон просто замутил его взгляд?Ты тот, кто виновен во всех его бедах. Посмотри теперь на его душу. А ведь он единственный, кто любил тебя.
Не в состоянии нормально разглядеть лицо ослабленного Итэра из-за льющихся слез, Сяо дотрагивается до его груди, концентрируя свою энергию и видя почерневшую душу, которая вот-вот должна превратить его дорогого спутника в демона. «Нет, нет… Не может быть», — ревет в своей голове Сяо, пока дрожащую руку накрывает другая — такая мягкая и родная. От сдавленного сердца адепт поджимается, сгибается над путешественником, который, будто все поняв, крепко держит его руку и обесиленно улыбается. Сяо тонет в золотых глазах, как в последний раз, всхлипывает, зарываясь в шею Итэра. Тот нежно гладит его по голове, молчит, но после все же поднимает голову адепта, чтобы в последний раз насладиться друг другом. — Я не жалею о времени, проведенном с тобой, — из его глаз разливается влага, — Сяо, без тебя я бы умер намного раньше. Спасибо за все. Отрицательно замотав головой, адепт примкнул к похолодевшим губам путешественника в попытке найти ласку. И находит: они целуются отчаянно и жадно, но в то же время с особенными чувствами, признаваясь друг другу. Они прощаются в каждом прикосновении обветренных губ, ведь любая отравленная душа поглощается тьмой, и ее владелец превращается в демона. Сяо не мог позволить лучезарному Итэру стать демонической сущностью, которая полностью стерла бы его сознание, превратив в нечто иное, страшное и незнакомое. Оскверненная душа должна быть очищена — такой тяжелый долг Сяо. Взяв устрашающую маску, адепт подносит ее к своему лицу, из-за чего та впивается, оставляя кровоподтеки. Когда она полностью охватила адепта, он начал не просто переживать отдаленную боль, причиненную призраками, но и физически ощущал сковывающие цепи на его руках и ногах. Они, материализовавшись, сдавливали его запястья, и Сяо старался вырваться, только те, сильнее стягивая, раздрабливая кости, сдирали кожу, чуть ли не отрывая его конечности. Он плакал не переставая, даже когда Итэр погладил его по лицу, крепко держал или обнимал: Сяо не в состоянии чувствовать то, что происходило в реальном мире, ему лишь оставалось интуитивно действовать, не зная нежности или поддержки. Все еще переживая старые воспоминания, Сяо достает длинное заостренное копье и сильно дрожащими руками поднимает его над собой. Он в последний раз глядит на умиротворенное лицо Итэра, который, приняв свою судьбу, прикрывает глаза и слабо улыбается, возможно, считая, что смерть от рук адепта не самая ужасная. Сяо отворачивает голову, закрывает глаза и с криком вонзает кончик в шею, мгновенно добивая путешественника. Разливающаяся энергия очищает душу, однако ее владелец больше никогда не проснется: душа Итэра, тепло коснувшись щеки адепта в иллюзорном пространстве, исчезает навсегда из этого мира. Крик Сяо наполняется безутешной скорбью.Одно лишь одиночество подходит тебе, Алатус.
«Это не мое имя», — страдальчески кричит Сяо, чувствуя, как его душа заражается ненавистью еще больше, а цепи теперь уже окутывали не только его руки и ноги, но и шею, сдавливая с каждой секундой сильнее и сильнее. Он умирал. Ему казалось, что он не сможет пережить чувство безысходности и невыносимой потери, но бессмертное тело не могло освободить его от горечи, только обостряя тот ужас, который он переживал. Адепт, вытащив из тела Итэра копье, подставил его к собственной шее, уже оставляя рану, из которой лилась кровь, но тут донесся злорадный смех Архонта, из-за чего оружие словно отбилось из дрожащих рук.Наивный адепт…
Ощущавший свою беспомощность Сяо тянулся обратно за копьем, но то оказалось слишком недосягаемым. Все призраки разом навалились на него, довольно смеялись и в прямом смысле топтали его душу, заставляя янтарные глаза заливаться кровью. «Хватит, умоляю», — едва просил адепт, но ни одна душа в этом мире не слышала его. Никто и ничто не способно по-настоящему спасти Сяо, оставляя его наедине с многолетней битвой. Демоническая сущность торжествует, теперь найдя новую игрушку для обезумевшего адепта: последние секунды жизни Итэра, которые он будет воспроизводить в кошмарном сне, никогда не закончатся.Осознание, как ты губителен для простых людей — это самое главное твое возмездие. Оно не исчезнет никогда, оставив тебя наедине с пожирающей болью.
Не понимая, говорит ли это его подсознание или же глухой голос злого Архонта, Сяо просыпается, оглядывая свои руки и тело с глубокими незаживающими шрамами. Он прикладывает к глазам холодные руки, стирает подступающие слезы, но безуспешно: понимая, что он никогда больше не позволит себе сблизиться со смертными, вспоминая Итэра, мечтает о скорой смерти. Хочется закричать, но он не выдавливает из себя ни писка; хочется кому-то открыться, но он больше никогда не наступит на те же грабли, собственноручно убив дорогого человека; хочется познать, что такое быть с кем-то, дружить, веселиться и по-настоящему любить, однако он так и останется чужим в этом бескрайнем мире, никому ненужным и потерянным; непонятым, охраняющим чужой покой, даже не слыша слов благодарности. Он готов отдать жизнь за других, готов испытывать адскую боль, чтобы люди существовали в гармонии, испытывая радость и наслаждение жизнью. Однако, кто же тогда защитит самого Сяо? В окружающем мире он не видит ни красок, ни возможного счастья; даже исполняя собственный долг во время праздника фонарей, не может искренне насладиться возвышающимися горящими желаниями огонькам. И если бы он когда-то захотел запустить свою собственную мечту, то обязательно пожелал вернуть то время, когда он познакомился с путешественником и больше никогда с ним не сближаться, просто наблюдая со стороны и оберегая. От нахлынувших мерзких чувств катастрофической потери, Сяо хочет вырвать себе сердце. Погруженная в свое отчаяние душа Сяо разлагалась с каждым днем, норовя когда-нибудь вовсе исчезнуть из этого мира.Конец.