The Ordeal of Being Known

Драко застонал: из его гостиной продолжал беспрерывно звенеть камин. Он нащупал свою палочку под гнездом из подушек, зажмурившись от резкого утреннего света, струящегося из больших окон рядом с его кроватью. Уже не в первый раз он сильно пожалел о планировке своей спальни. Как ни приятно было созерцать в окне звёздную ночь, когда он не мог уснуть, это, конечно, не стоило того, чтобы в блядское утро ему на лицо сразу же падали прямые солнечные лучи. Его пальцы наконец нашли палочку. Лениво наколдованный Темпус показал половину шестого утра. Любой важный человек, вроде Панси, его матери или министра магии, имел прямой доступ к его камину и, следовательно, мог пройти в его дом без звонка, поэтому тот, кто беспокоил его в этот немыслимый час, точно не был достаточно важным. Он накинул подушку на голову, пытаясь заглушить неумолимый шум. Он удовлетворённо вздохнул, когда звон в конце концов прекратился. Возможно, тот, кто думал, что стоит его времени, наконец сдался… Его надежды не оправдались менее чем через пару минут, когда он почувствовал колебание защитных чар дома, указывающее на незнакомую аппарацию. Драко громко зарычал, сбросив с себя одеяло и, перевернувшись, опустил босые ноги на деревянный пол. Его платиновые волосы были взлохмачены и спутаны, беспорядочно спадая на подбородок — он выглядел, наверное, как сумасшедший, но был слишком раздражён, чтобы беспокоиться о безупречном внешнем виде. В любом случае, у его гостя все шансы не прожить достаточно долго, чтобы это оценить, — драматически подумал он. Было воскресенье, ради Мерлина, это его драгоценный выходной. Скорее всего, это был ещё один некомпетентный колдомедик, который опять не смог расшифровать его (прекрасно читаемые, спасибо) записи в карте пациента. Он схватил свой чёрный шёлковый халат со столба кровати перед тем, как выйти в холл и пройти к входной двери. Пришлось отказаться от замшевых домашних тапочек в пользу эффектности, чтоб этому гостю пусто было. Тимси, его домашний эльф, осторожно наблюдал из-за двери в кухню, нервно комкая рукава своего маленького зелёного джемпера. Тимси знал, что не стоит беспокоить Драко до девяти утра по выходным, если это не вопрос жизни или смерти. Он держал палочку в руке и сохранял враждебный настрой, распахивая входную дверь. Хотелось разорвать незваного гостя на куски, но слова быстро улетучились из головы, когда его поприветствовали: — Малфой. Сказать, что увидеть оказавшегося перед входной дверью Рональда Уизли в предрассветный час в воскресенье, было неожиданностью, это не сказать ничего. Прошло почти восемь лет с момента окончания войны, восемь лет с тех пор, как Гарри Поттер давал показания в его защиту на суде: единственный фактор, позволивший ему избежать Азкабана. Драко всё это время вёл себя как паинька, усердно учился и стажировался на Целителя на континенте и во всём мире. Он сделал себе имя одного из ведущих экспертов в области Проклятий и Болезней Разума. Даже приставленным к нему аврорам, когда он ещё был под следствием, стало нестерпимо скучно следить за этим «чёртовым ботаником». У Рональда чёртова Уизли, такого же рыжего, как и всегда, и в полных регалиях Главного Аврора, не было никаких причин стоять на его пороге в этот забытый Мерлином час в выходные. — Уизли, — ответил Драко, сознательно делая усилие, чтобы сжать челюсть и вернуть чертам лица высокомерную отчуждённость. — Я могу войти? Это фактически вернуло Драко к настоящему, и он сузил глаза. — Без ордера нельзя. — Ой. Это не… у тебя нет проблем или что-то в этом роде. У меня просто не было времени переодеться, это не… — пробормотал себе под нос Уизли, неопределённо указывая на свою униформу. Драко воспользовался возможностью по-настоящему разглядеть его лицо впервые за много лет. Он не прекратил сжимать палочку, хоть и заметил, что Уизли уже вернул палочку в кожаную набедренную кобуру, которую носило большинство авроров. Очевидно, по его мнению, Драко Малфой в пижаме не представлял большой угрозы. Драко нахмурился. Уизли определённо вырос — его плечи и грудь значительно раздались, эффектно превратив его из долговязого, неуклюжего подростка в устрашающего аврора. Драко был раздражён, заметив, что рост Уизли был как минимум на пару дюймов больше его, совсем немалого. Его аврорская мантия была идеально скроена, подчёркивала его напряжённые мышцы плеч, рук и бёдер, и когда это вообще этот долговязый нескладный Рональд Уизли успел стать таким до смешного огромным? Его оскорбительно-рыжие волосы спадали длинными волнистыми локонами, доставая почти до ключиц, а его веснушки, казалось, сливались с чуть более тёмной трёхдневной щетиной на его челюсти. На руках и шее остались намёки на старые шрамы, которые Драко заметил, когда тот расстегнул две верхние золотые пуговицы своей униформы. Значок Главного Аврора был криво приколот к левой стороне груди. Под глазами были заметны тяжёлые мешки, и, хоть он и не был покрыт грязью, потом или кровью, как можно было бы ожидать от аврора, но все равно выглядел довольно взволнованно. К тому же он заявлял, что «у него не было времени переодеться», поэтому Драко не мог даже предположить, с какой проблемой Уизли сюда пришёл. Судя по всему, придётся дождаться, пока невнимательный, неуклюжий, удивительно мускулистый гриффиндорец всё ему объяснит. Это было настоящее испытание. Уизли краснел, теребил волосы, только путая их. Терпение Драко истощалось с каждой секундой. — Уизли. Сейчас половина шестого долбаного утра воскресенья. Что, во имя Мерлина, ты хочешь? — Драко очень старался произнести фразу резко, чтобы его раздражение было хорошо заметно. Уизли снова зарылся руками в волосы, при этом посмотрев голубыми глазами прямо на Драко. Безмолвную мольбу в них нельзя было не заметить. Угрххх. — Верно, да. Нам нужна твоя помощь. — С чем? — Пожалуйста, впусти меня, и я всё тебе расскажу, Малфой. Ты знаешь, меня бы здесь не было, если бы не крайняя необходимость. И да, хотя это немного задело, Драко мог признать, что на самом деле Уизли никогда не попросит помощи у Малфоя, если дело не будет касаться чего-то абсолютно апокалиптического. Во всяком случае, это чувство было взаимным. И было заметно, сколько усилий потребовалось Уизли, чтобы произнести просьбу вслух. Снова нахмурившись, Драко неохотно отступил. Уизли облегчённо выдохнул и поспешил мимо него в холл. Тимси уже ждал их, чтобы забрать мантию. Драко обошёл его и направился в гостиную. — Тимси, не мог бы ты принести мне мои тапочки? И кофейник для нас в гостиную. — Да, мастер Драко. — Спасибо, Тимси. Драко остановился у двери в гостиную, когда понял, что Уизли не идёт за ним. Он развернулся, готовый раздражённо спросить, что случилось, и увидел, что Уизли онемел у двери. Левую руку он все ещё держал так, будто снимал мантию. Он шокированно смотрел на Драко. Тот высокомерно приподнял бровь, надеясь, что полосатая пижама и халат не испортят впечатления. Уизли встряхнулся. — Извини. Не ожидал, что ты будешь вежлив с домашним эльфом, особенно свободным. Драко закатил глаза. Уизли его бесил. — Ты заставляешь жалеть о том, что я тебя впустил, Уизел. Тимси был освобожден, как только война закончилась, но он жил с несколькими поколениями Малфоев. Он хотел остаться со мной, поэтому я плачу ему, он получает отпуск, и всё, что Грейнджер хотела от этого её П.У.К.Н.И., с которым шумела по школе. Доволен? — он подумал было над тем, чтобы добавить «и он — неотъемлемая часть моей семьи», но для этого было ещё слишком раннее утро. Уизли фыркнул. — Г.А.В.Н.Э., вообще-то, но я не скажу ей, если ты не скажешь. — Наконец он дошёл до гостиной. Драко вошёл следом. Он любил свою гостиную со светло-серыми стенами и деревянным декором, с дорогой рыжеватой кожаной мебелью, большим мраморным камином и тёплыми красными восточными коврами. Пышные растения с тёмно-зелёной листвой, нежащиеся под солнцем из большого окна, подоконник которого был покрыт плюшевыми подушками и пледами. На полке рядом с книгами примостился проигрыватель. Это сильно отличалось от старого камня, тёмного бархата и мрачных залов Малфой-Мэнора, и Уизли, казалось, тоже заметил это, когда внимательно осмотрелся, прежде чем присесть. Драко сел на один из диванов напротив Уизли. Тимси аппарировал с тихим хлопком, неся поднос с кофе и закусками, и, к ужасу Драко, не его замшевые домашние тапочки, а его любимую пару тапочек: немного неопрятные пушистые зелёные чудовища с мультяшным лицом, которые Панси нашла в маггловской лавке. На бирке было написано «Оскар-ворчун». Драко решил, что это какая-то маггловская штука. Панси засмеялась и сказала, что персонаж на них «подходит» ему, потому что он ворчливый, замкнутый и «любит мусор». Судя по всему, она намекала на то, какие мужчины ему нравятся. Собственно, это её пятилетняя дочь увидела персонажа по «телику» и сразу вспомнила о крёстном. Очаровательная девчушка явно позаимствовала свою стервозность от матери. Но тапочки были чертовски мягкими, невероятно тёплыми, а Тимси был наивным, хоть и хитрым. В любом случае было слишком поздно скрывать их от Уизли, поэтому Драко собрал обрывки своей гордости и натянул их на ноги, поблагодарив Тимси. Лицо Уизли раскраснелось, он сжал губы, явно пытаясь сдержать улыбку, но плечи все равно подрагивали. — Давай, не сдерживайся. Уизли разразился нечеловеческим смехом. Драко просто сузил глаза и ждал, пока это прекратится. День быстро превращался в один из самых разочаровывающих за его послевоенную жизнь, хотя солнце только всходило. — Моя дочь любит это шоу, — пробормотал Уизли между смешками. — Что за день… Драко Малфой в пушистых тапочках очень похожего на него персонажа из маггловского американского детского шоу вежлив с освобождёнными домашними эльфами. Мерлиновы панталоны… — его лицо было настолько красным, что веснушки стали незаметны, а сам он всё ещё трясся от смеха. — Американского? — Драко наморщил нос. Вот это новость. Ребенок Панси смотрел американские маггловские шоу? Бунт против чистокровного общества был понятен, но прибегать к детским развлечениям из колоний? Он должен спросить её об этом. Как только Уизли справится с собой, расскажет наконец о причине своего визита и освободит их обоих от этого ужасного общения. — Это всё, что тебя беспокоит? О, Цирцея… — хихиканье Уизли наконец стихло. Драко воспользовался возможностью, чтобы налить себе чашку кофе и, неохотно, чашку для Уизли. Уизли вытер слёзы с глаз и кивнул ему, с благодарностью принимая чашку, но всё же посмотрел, как Драко сначала отпил из своей, а потом сам сделал глоток. Драко уже перестал считать, сколько раз он закатил глаза за последние десять минут. Как бы он ни хотел убить Уизли за то, что тот его разбудил, было ещё слишком блядски рано для отравления. И зачем бы ему это понадобилось? Что он мог получить от убийства Главного долбаного Аврора в собственном доме? — Ну что? Не хочешь объяснить, что заставило тебя так низко пасть, чтобы умолять меня о помощи на грёбаном рассвете в воскресенье? Если, конечно, ты здесь не для обсуждения моей обуви, — Драко надеялся, что они быстро с этим справятся. Он подумал, сможет ли он снова заснуть после всей этой чуши. Уизли быстро собрался и откашлялся. — Правильно. Дело в Гарри. — Поттере? — Да, а в каком ещё? — Ну, и что, чёрт возьми, с ним? — рявкнул Драко. — Мы не знаем. Мы думаем, что он был проклят. Но он был в недельном отпуске, поэтому мы не знаем, кто это сделал и что это было, — раздался голос аврора Уизли, готового рассказать о преступлении. — Кто мы? И почему ты не можешь сам его спросить? — Драко отпил кофе, пытаясь успокоиться. Он закрыл глаза, чтобы вдохнуть насыщенный аромат. Чёрт, Тимси делал лучший кофе. — Я, Гермиона, мой брат Ликвидатор заклятий Билл, каждый целитель в отделении Ликвидации Заклятий Святого Мунго и каждый аврор в Департаменте Магического Правопорядка, — Уизли смотрел в свою чашку, как будто в ней были все ответы. — И мы его спрашивали, но… он не помнит и не может говорить. — Он не может говорить, — категорично повторил Драко. Уизли покачал головой, наконец оторвавшись от чашки и встретившись глазами с Драко. Драко поразился, каким напряжённым он выглядел. Это было почти что угрожающе. Обессиленный вздох Уизли, казалось, прошёл по всему телу. — Он ушёл в отпуск, первый в жизни, и всё время был дома. Он сказал, что хочет расслабиться и сделать ремонт. А за день до того, как он должен был вернуться к работе, он появляется у камина в отчаянии и молчит, указывая на своё горло и размахивая руками. Мы отвезли его прямо в Мунго, он был там два дня, посетил каждого целителя. Мы думаем, что он мог быть подвергнут Обливиэйту, возможно, он вышел поесть или что-то в этом роде, и кто-то мог… — он замолчал, снова проводя рукой по волосам. Он поставил свой кофе и стянул с запястья тонкую чёрную резинку, собирая волосы в беспорядочный пучок на затылке. Который очень ему шёл, подчёркивая сильную линию подбородка и обнажая мышцы шеи и плеч, что только ещё больше разозлило Драко. Уизли, чёрт возьми, не могут быть красивыми. Драко приподнял бровь. — И вы хотите, чтобы я… Уизли фыркнул и снова взял кофе. — Сделал то, что делаешь. Исправь его, вылечи его, выясни, что с ним случилось, чтобы мы могли найти ублюдка, который это сделал, и убрать его. Все целители, с которыми мы разговаривали, согласны с тем, что ты лучший и единственный вариант в Англии, а Гарри не хочет покидать страну без своего голоса. — Ты понимаешь, что в моей работе много легилименции? Что заставляет тебя думать, что Поттер вообще захочет, чтобы его лечил я? — спросил Драко, подавив порыв рассеянно потереть ладонью грудь, быстро превратив его в вопросительный жест рукой. — Ну да, мы это слышали. Он, конечно, будет не в восторге от этого — он ужасно провёл время, пытаясь обучиться окклюменции у Снейпа ещё в школе, — но мы уже отчаялись. Ты наша единственная надежда, — костяшки на той руке, которой Уизли вцепился в кружку, словно в спасательный круг, побелели. Драко шокированно уставился на него. Это не имело смысла. Поттер пытался научиться окклюменции у Северуса? В школе? Пока Северус был шпионом Тёмного Лорда и Дамблдора? Кроме того, «ты наша единственная надежда»? Он чувствовал, что позже ему придётся пересмотреть это воспоминание в своём Омуте памяти, чтобы доказать себе, что это действительно произошло. Но Драко был целителем, хотя и нетрадиционным и очень узкоспециализированным, и он был обязан помогать, когда это было необходимо. Да, было здорово осознавать, что Уизли умолял его о помощи. Было бы славно, если бы это происходило в более разумное время суток, но бедняки не выбирают… или как там магглы говорят. Драко знал, как только впустил Уизли внутрь, что поможет. Тот факт, что Гарри Поттер зависел от его опыта, только усилил его желание. Он никогда не мог игнорировать вызов, особенно тот, который исходил от Поттера, но Уизли необязательно было этого знать. Драко мог ещё немного подержать его в напряжении. Уизли беспокойно ёрзал под взглядом Драко, неловко потягивая кофе, явно чувствуя себя некомфортно из-за признания. Это было мелочно, но Драко нравилось наблюдать, как нервничает Главный Аврор. — Хорошо. — Правда? — глаза Уизли шокированно вспыхнули, и он наклонился вперёд, внезапно напомнив Драко лабрадора-ретривера. — Да, я возьмусь за дело. Какой крайний срок? Мне нужно начинать прямо сейчас, или я могу получить ещё несколько часов драгоценного сна? — мысли Драко работали слишком быстро, чтобы даже подумать о возможности вернуться в постель, но при Уизли не следует казаться слишком возбуждённым. По крайней мере, Уизли хватило приличия выглядеть смущённым. Он неловко прочистил горло. — Эм… нет, полагаю, ты можешь начать днём, если удобно. Мне просто нужно было связаться с тобой пораньше. Целители сказали, что ты пользуешься большим спросом, а дело, очевидно, срочное… — он снова замолчал, и Драко решил избавить его от страданий. Это правда, у него было всё расписано, но это не имело значения. Он встал, поставил чашку с кофе и поправил пояс халата. — Итак. Ты сказал, он всё ещё в Святом Мунго? Я зайду сегодня позже. Ещё что-нибудь?.. Уизли поставил чашку и тоже встал. — Да, он в палате отделения Ликвидации заклятий. Эээ, ничего больше, но… — он заломал руки и поднял нервные голубые глаза на Драко. — Да? — терпение Драко висело на волоске. Неуклюжие, брутальные, до смешного подтянутые, слишком высокие Уизли… — Ты сможешь сохранить всё в секрете, да? — Уизли на мгновение испугался, словно Драко собирался рассмеяться ему в лицо и побежать в Пророк с этим пикантным лакомым кусочком. Это раздражало и оскорбляло, но было понятно. Такой поступок был типичным для Драко в Хогвартсе. По крайней мере, до того, как Тёмный Лорд стал постоянным гостем в доме его детства. Это положило начало некоторым переменам в его личности — к сожалению, большая часть Волшебной Британии не смогла уловить этого, учитывая его происхождение, семью и его самого. — Я Целитель, — ответил Драко вместо объяснения. Все целители давали клятвы о неразглашении, а также клятвы Гиппократа. Для лицензированного Министерством целителя неэтично разглашать информацию о пациенте кому-либо, кроме связанных с ним целителей и колдомедиков, без явного согласия пациента. Министерство, каким бы очаровательным народом они ни были, выдало бы Драко лицензию только в том случае, если бы его клятвы были магически связывающими, независимо от его навыков, достижений или рекомендаций, имевших вес на континенте. Он не был уверен, как они объясняли себе его намерение стать целителем, если, по их мнению, он просто мог вернуться к своему мерзкому пути Пожирателя Смерти, даже после допроса под Веритасерумом — но он никогда не утверждал, что Министерство Магии действовало последовательно или логично. В конце концов, они же сами практически и расстелили красную ковровую дорожку для Тёмного Лорда. Тем не менее, он был магически обязан сохранять конфиденциальность пациента, не причинять преднамеренного вреда и поддерживать этические рабочие отношения с кем-либо, находившимся под его опекой, что было сложно в его работе, но не невозможно. Он, вероятно, не умер бы, если бы нарушил какую-либо из этих клятв, но он и не пытался. Однажды, когда один из его пациентов почувствовал неудобную влюблённость в него и попытался сделать что-то для взаимности, боль была мучительной. Уизли вздохнул с облегчением, как будто он только что вспомнил об этом. Драко подумал, знает ли он о магических путах, которыми Драко был связан с Министерством — лицензии были публичными документами. — Итак. Что ж, спасибо тебе. Тогда увидимся позже, Целитель Малфой, — он протянул правую руку: это было предложение мира, хотя на лице Уизли и отразилось что-то, напоминающее боль. Драко посмотрел на протянутую руку с едва скрываемым удивлением. О, что бы сказал двенадцатилетний он, если бы увидел это. Он решительно схватил её и быстро встряхнул, а затем жестом указал Уизли на выход. В конце концов, он всё ещё был в пижаме. После того, как Уизли надел мантию, кивнул ему на прощание и не так уж незаметно взглянул на тапочки, Драко направился на кухню, чтобы попросить Тимси подать завтрак и попытаться разобраться в вихре мыслей, крутящихся в голове. Итак, Поттера прокляли и подвергли Обливиэйту, а потом оставили в покое. Уизли ничего не упоминал о кошмарах, боли или галлюцинациях, но, опять же, Поттер не мог говорить, поэтому маловероятно, что он смог сообщить об этих симптомах. Мог ли он писать? Как он общался без голоса? Поттер, должно быть, в ярости. У Спасителя волшебного мира наверняка были запланированы выступления и мероприятия на несколько месяцев вперед, а без голоса невозможно быть заветным звёздным аврором. Что мир бы подумал о немом Мальчике-Который-Выжил? Драко никогда бы этого не раскрыл из-за клятв конфиденциальности, которые он дал. Хотя он мог представить себе заголовки. Мальчик С Безмолвными Губами: Как Наш Спаситель Может Спасти Нас В Молчании? Он хихикнул про себя. Просто это так отличалось от кейсов, над которыми он работал раньше. Проклятия обычно вызывали боль, разрушение, несчастье, горе и так далее — отсюда и название. У него всё ещё были шрамы на груди от проклятия Поттера, наложенного на него на шестом курсе. Проклятие тишины могло вызвать серьёзные неудобства и существенно изменить жизнь, но люди с такими ограниченными возможностями живут спокойно. Он никогда бы не сказал этого Поттеру или его окружению, но это казалось… почти безобидным по сравнению с проклятиями, к которым он привык, и, вероятно, по сравнению с заклятиями, с которыми работал Поттер. Насколько было известно Драко, он не испытывал боли и не подвергался психологическим пыткам, и его память была нетронута. Но для такой иконы как Поттер потеря способности говорить… может повлиять не только на самого Поттера. Драко сидел за кухонным столом, ел прекрасно приготовленный Тимси бекон с яйцами и тосты с маслом, а его разум буквально дрожал от нетерпения. Хотелось начать разгадывать эту головоломку как можно скорее.

***

Драко целенаправленно шёл по коридорам Святого Мунго к палате отделения Ликвидации заклятий. В начале пути те, кого он встречал, старались не смотреть ему в глаза. Во-первых, они относились к нему неприязненно из-за того, кем он был, а во-вторых, подозрения вызывало то, чем он зарабатывал на жизнь. Большинство магов знали, что легилименция требует зрительного контакта. Почему они думали, что Драко будет читать скучные мысли, явно враждебные по отношению к нему без всякой причины, он понятия не имел. Чем ближе он подходил к месту назначения, тем дружелюбнее — или, по крайней мере, менее враждебным — становился персонал. Волшебники из отделения Ликвидации Заклятий и Последствий Темной Магии были неплохо знакомы с ним и сами убедились в степени его мастерства. Это был глоток свежего воздуха — находиться среди людей, которые, по крайней мере, верили, что он не причинит им вреда. Он надеялся, что это не изменится, когда он достигнет палаты Поттера. Он был одет безупречно, как всегда (за исключением сегодняшнего утра). Он выбрал свой маггловский угольно-чёрный смокинг-тройку с бледно-голубой рубашкой и жилетом, потому что он был нейтральным, хотя он и не выглядел так эффектно, как кобальтово-синий костюм или ярко-зелёная мантия. Конечно, он не мог одеться во всё чёрное, это могло бы показаться зловещим, верблюжий был слишком расслабленным, а бордовый казался почтительным в комнате, полной гриффиндорцев. И что, что он провёл большую часть утра, слишком много размышляя о выборе одежды? Драко должен был выглядеть как можно лучше, должен был показать миру (своим бывшим врагам), что он уверенный, компетентный (невероятно красивый) Целитель, ещё до того, как он даже заговорил. Его гладкие волосы были искусно убраны с лица, а не зачёсаны жёстко назад, как в школе. Он послал извиняющуюся мысль Тимси, который должен был убрать на место дорогую одежду, в беспорядке разбросанную по его комнате. По дороге домой Драко собирался зайти за пахлавой, которую обожает Тимси, в их любимую пекарню. Это должно было компенсировать неудобства. Он остановился у двери в комнату Поттера, собрался, разгладил несуществующие складки на пиджаке и поправил светящуюся булавку с эмблемой Целителя на лацкане — скрещённые палочка и кость мерцали чарами власти. Если бы он не был на публике, он бы энергично стряхнул напряжение со своих конечностей, но пришлось довольствоваться лишь глубоким дыханием. Он чувствовал, что у него немного вспотели подмышки и поясница. Это раздражало. Разумеется, этого не было заметно, пиджак практически тонул в хорошо отработанных непроницаемых и регулирующих температуру чарах, но он всё равно наложил на себя освежающее заклинание, как только заметил густые каштановые волосы за углом. Слишком поздно отступать, мрачно подумал он. Он повернулся, чтобы поприветствовать Грейнджер, которая так же повзрослела и изменилась, как и её муж, но только без роста и мускулов. Он много раз видел её снимки в Пророке, но при личной встрече эффект был совершенно другим. Он не мог точно определить, что изменилось — просто теперь она определённо была женщиной, матерью, влиятельной активисткой, хотя Драко был уверен, что она такая же всезнайка, как и всегда. Она явно была силой, с которой нужно было считаться: стояла с большей уверенностью, шла с большей грацией. Персонал расступался перед ней в коридоре, узнавая Героиню Войны и источник власти, стоящий за многими реформами Министерства. Теперь её правый хук мог иметь больше силы, осторожно подумал он. Промелькнула мысль о том, вызывал ли он схожие мысли у бывших однокурсников. Скорее всего, феномен старения никогда не... ну, не устаревает. Драко кивнул, когда она подошла, и подняла проницательные, расчётливые тёмные глаза. — Грейнджер. — Малфой, — холодно ответила она. Затем, видимо, собираясь с силами для чего-то: — Спасибо, что пришёл. Драко снова кивнул в знак подтверждения. Его немного утешала мысль, что сегодня хотя бы с Поттером неловкого разговора не будет. Благодарности от двух третьих Золотого Трио на день достаточно. — Нам следует?.. — Драко указал на дверь. Грейнджер, казалось, встряхнулась, переставая смотреть на Драко, как на сложную арифмантическую задачу, и направилась к двери, осторожно распахнув её. — Гарри? Прибыл специалист, — мягко сказала она, и Драко с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза от её осторожного тона и расплывчатой формулировки. Он последовал за Гермионой в комнату. Закрыв дверь, он повернулся и привычно наложил на неё обычные заглушающие и запирающие заклинания. Это просто ещё один пациент, напомнил он себе. Ещё одна головоломка, которую я могу решить, ещё один человек, которому я могу помочь. Он повернулся лицом к комнате. Первым, что он заметил, был Уизли, который осторожно смотрел на него со своего места на стуле рядом с больничной койкой, рукой он держался за парящую доску волшебных шахмат с прерванной на ней игрой. Он прищурился, глядя на Драко. — Ты что, нас только что запер? Драко очень гордился тем, что не закатил глаза ещё раз. Боги, он такой профессионал. — Это были стандартные больничные заклинания для уединения и звукоизоляции. Ты наверняка должен был видеть, как каждый целитель, который приходил сюда, накладывал их на дверь. Я бы не стал доверять тем, кто этого не делает, — объяснил он, старательно сохраняя безразличное выражение лица, и перевёл взгляд на мужчину в постели. — Особенно в палате с тобой, Поттер. Поттер вырос, но ненамного. На его груди и плечах было больше мускулов, чем когда Драко в последний раз видел его вживую, то есть когда он был истощён после года скитаний и спасения долбаного мира, так что сравнение не было объективным. Однако он мог оценить изгиб его бицепсов: он опирался на руку, чтобы, удерживаясь полусидя, наблюдать за шахматной партией. Из-за этой позы его простая серая футболка обтянула его подтянутую грудь, подчеркивая её и заставляя Драко быстро перевести взгляд на лицо Гарри. Его чёрные волосы выглядели как никогда нелепо — Драко подумал про себя, что совершенно точно он использовал какую-то магию, чтобы сдерживать эти непослушные длинные кудри. Они беспорядочно падали на лоб, вокруг ушей и на затылок, топорщась вверх время от времени, как будто не могли решить, стоит ли прислушиваться к гравитации. Драко заметил фирменный шрам, выглядывающий сквозь челку и едва касающийся правой брови, прямо над очками, которые, как отметил Драко, были немного более крупной, более современной версией тех круглых, которые Поттер носил в школе. Драко почувствовал магию Поттера, как только вошёл в комнату. К счастью, мурашки на коже уже успокоились к этому времени. Это было даже нелепо, насколько могущественным был Поттер. Он, вероятно, даже не подозревал об этом. Его магия витала в воздухе вокруг него, как прежде, но теперь можно было почувствовать её гигантский потенциал. Она заряжалась, как влажный воздух перед бурей. Драко знал: если он закроет глаза, то почувствует слабый запах влажной земли и озона. Он не позволил себе сосредоточиться на этом, заблокировав эту область восприятия глубоко в мозгу. И не в первый раз подумал, что тренировки сделали его слишком чувствительным к магической ауре. Было бы намного проще работать с Поттером, если бы не происходила эта бессознательная игра силы. Бутылочно-зелёные глаза Поттера практически сияли на его оливковой коже, и Драко пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сохранить самообладание. Их яркость заставила его сердце биться чаще. Да, объективно Поттер был красивым, но в настоящее время он выглядел явно разгневанным. Драко хорошо знал его таким. Он почувствовал почти ностальгию, глядя на разъярённого Поттера. Приятно было знать, что не всё изменилось. Уизли и Грейнджер нервничали, переводя взгляд с Поттера на Драко и обратно, как будто они ожидали, что в любую секунду разразится громкая перепалка, что было абсурдно, учитывая что Поттер не мог говорить. Драко смирился с тем, что в обозримом будущем будет работать с тупоголовыми гриффиндорцами. Драко посмотрел на Уизли, продвигаясь дальше в комнату. — Судя по всему, ты ему не сказал, и поэтому он смотрит на меня так, как будто собирается расчленить меня одной силой воли? — что, честно говоря, он, вероятно, мог бы и сделать, если бы действительно захотел. Драко видел, на что Поттер был способен, будучи подростком, а теперь тот стал взрослым. Лицо Уизли приобрело извиняющееся выражение, что ещё больше взбесило Поттера. Возможно, он не мог говорить, но Драко практически слышал те слова, которые Поттер прямо сейчас сказал бы своим друзьям и самому Драко. Уизли снова повернулся к Поттеру, подняв руки в умиротворяющем жесте. — Мне очень жаль, приятель. Он действительно лучший в том, что делает. Его рекомендовали все целители на этаже. Он пользуется большим спросом, и нам повезло, что у него вообще есть время заняться этим делом. Драко не стал упоминать, что уже порекомендовал всех своих гораздо менее срочных пациентов другим целителям, чтобы высвободить указанное время. Он не мог упустить это дело. Поттер с поникшим видом повернулся к Драко. Его взгляд переместился с лица на дорогие кожные туфли и обратно, оценивая. По коже Драко пробежали мурашки. Поттер не мог скрыть подозрительности во взгляде, но Драко почувствовал себя немного спокойнее, потому что он вряд ли походил на человека, способного разбить окна с помощью бушующей неконтролируемой магии. Взгляд Поттера переместился на Грейнджер и стал почти что умоляющим, когда он указал в направлении Драко. Драко мог прочитать в нем: но это же Малфой! Она только поджала губы, глядя на него. — Рон прав, Гарри, и другие целители тоже. Я изучила все его публичные дела и опубликованные работы, и он действительно наш лучший вариант, — объяснила Грейнджер, заставив Драко взглянуть на неё, приподняв брови. — Ты читала мои статьи? Грейнджер оглянулась на него, глаза загорелись новым светом волнения, которое могло дать только новое знание. — Ну конечно, естественно! Я была особенно заинтригована твоей работой над Проклятием Непрекращающегося Ночного Кошмара. То, как ты смог провести пациента через кошмары, чтобы найти в каждом из них персонализированные противодействующие проклятия, совершенно захватывающе, а Проклятие Ложного Языка, с той ведьмой, которая могла разговаривать с людьми только на тех языках, которых они не понимают, ты действительно смог… — Окей, суть в том, что Целитель Малфой — наш лучший вариант, — прервал Уизли, — поскольку с тобой всё в порядке физически, целители согласны с тем, что это проблема специалиста в области Проклятий и Болезней разума. Он согласился помочь, несмотря на вашу историю, и, Гарри, тебе просто придется довериться нам, — убеждал он. Поттер сползал все ниже на кровать, признавая поражение. — И мне, — вынужден был подтвердить Драко. — Тебе придется доверять мне. Легилименция будет настоящим кошмаром без намёка на доверие. При упоминании легилименции Поттер подскочил на своей постели, переводя дикий поражённый взгляд с Уизли на Грейнджер и обратно. Он не мог говорить, но Драко мог прочитать и это: вы позволите ему залезть мне в голову?! Уизли умиротворяюще поднял руки. — Приятель, всё не так. Он не будет врываться в твой разум и просить тебя защищать его без подготовки. Он целитель, он профессионал. Люди бы не были в восторге от его работы, если бы это была пытка, так ведь? Брови Драко нахмурились. — Так поступал Северус? Это настоящее варварство, — пробормотал он. То же самое делала его дорогая тётка-психопатка Беллатриса. Это научило его окклюменции — ее забавляли его страдания, но в конце концов он смог закрывать свой разум от неё. Он никогда не думал, что его крёстный сделает что-то подобное — Северус определенно не был милым человеком, но он был спокоен, логичен и точен, и не так маниакально-счастлив, как Белла. У Драко было гораздо больше стимулов быстро обучиться окклюменции. Ему было что прятать в этом поместье среди такой… компании. Он не был удивлен, что у Поттера так не вышло. Все удивленно взглянули на него, будто на мгновение вообще забыли, что он всё ещё здесь. Поттер всё равно выглядел сердитым, но огонь в его глазах постепенно затухал. Будто его успокоило подтверждение Драко, что Снейп был говнюком. Будто этого было достаточно, чтобы он решил не убегать из комнаты прямо сейчас. Поттер провёл рукой по волосам, неуклюже откинув их со лба. Это, кстати, вовсе не должно быть привлекательным. Как кто-то мог так хорошо выглядеть с такими нелогичными, непослушными волосами? Рука Поттера опустилась, чтобы потереть челюсть, и он перевел взгляд на своих друзей. Они притихли, понимая, что он принимает решение. В комнате было тихо, если не считать мягкого звука мозолистых пальцев Поттера, рассеянно терзающих щетину. Наконец он фыркнул и закрыл глаза, кивнув в знак согласия. Все дружно выдохнули, и Драко подошел, чтобы взять медицинскую карту Поттера с изножья кровати. Он сел в кресло с другой стороны кровати, скрестил одну длинную ногу с другой, вытащил из кармана пиджака черепаховые очки для чтения и аккуратно надел их. Он начал читать карту, чтобы ознакомиться с содержимым, но осознал, что тишина комнаты наполнена чем-то непонятным. Драко оторвался от папки и обнаружил, что все члены Золотого Трио смотрят на него в полном шоке. На этот раз он не сдержался: раздражённо закатил глаза и цокнул. — Что ещё? Некоторое время они продолжали смотреть, пока Поттер медленно не поднял руку и не указал на очки в золотистой оправе на собственном лице. Его губы подергивались, будто он изо всех сил сдерживал улыбку. Драко нахмурился. — Очки для чтения, да. Что с ними не так? — он снял их и осмотрел на случай, если там оказалось пятно или что-то в этом роде, но все было в порядке. — Я думаю, эээ… ну, просто… — начал Уизли, его губы тоже подёргивались, и Драко посмотрел на него непонимающе, когда тот обменялся весёлым взглядом с Поттером. — Раньше ты безжалостно дразнил Гарри из-за очков… — ах, вот оно что. Драко фыркнул. — Да, да, я был придурком, карма — сука, и теперь мне нужно носить очки для чтения в двадцать пять лет. С чем ещё нам нужно разобраться, прежде чем я смогу наконец начать работать? — раздражённо спросил он. Это, по-видимому, сняло некое напряжение в комнате. Гриффиндорцы тихо захихикали и многозначительно посмотрели друг на друга. Драко покачал головой, попытался не улыбаться, надел очки и вернулся к папке. Удовольствие от того, что он наконец рассмешил этих людей, даже за счёт унижения самого себя, вызвало тепло в груди. Он осознал, что это было слегка жалко, поэтому он вернулся к безразличному аристократизму. В папке не было ничего, чего он не ожидал. Ему было приятно отметить, что Поттер всё ещё был на несколько дюймов ниже его. Физически он был здоров. Несмотря на потерю голоса, гортань была в полном порядке. Не было ни остатка проклятия, ни следа Тёмной Магии, и анализ его памяти показывал возможность небольшого Обливиэйта, но ничего серьёзного. Всё, что было, происходило полностью в его голове. По правде говоря, Драко был лучшим специалистом для этой работы. Это то, ради чего он жил. Драко взглянул на Поттера, который продолжал партию в волшебные шахматы с Уизли, будто ничего примечательного не произошло. Он осторожно снял очки и держался за них, готовясь нарушить только возникший пузырь комфорта. — Хорошо, Поттер, я расскажу, как всё будет происходить. Все трое повернулись к нему и выжидающе посмотрели. Драко заколебался. Он был уверен, что Уизли и Грейнджер были практически семьёй Поттера и слышали всё, что другие целители говорили о его случае, но не хотел прямо сейчас проверять свои узы. — Как целитель, я должен убедиться, что ты согласен, чтобы Уизли и Грейнджер тоже это услышали. Поттер нахмурился, немного сбитый с толку, но согласно кивнул. Он сел на кровати, скрестив ноги, и сосредоточенно ждал слов Драко. Это было пьянящее чувство. Сколько раз Драко боролся за внимание Поттера в школе? Конечно, худшими из возможных способами. Драко моргнул, возвращаясь в настоящее. Поттер наблюдал за ним и ждал, что он проявит себя как профессиональный Целитель. — Отлично. Ты, конечно, в курсе, что здоров физически. Твоя гортань цела, ничего не воспалено, на тебе нет остатков проклятия, нет даже намёка на Тёмную Магию, магическое ядро ​​выглядит прекрасно. Значит, проблема полностью в твоей голове. Именно поэтому Уизли чуть не выбил мою дверь в пять тридцать утра. Но то, что это происходит внутри твоей головы, вовсе не делает происходящее нереальным. Внимательно слушающий Поттер вздрогнул на последних словах. На его лице отразилось потрясение, потом испуг, а затем он сменился бешенством так быстро, что Драко не успел уследить. Он, хоть убей, не мог понять, что уже сделал не так. Поттер посмотрел на Уизли, затем, казалось, понял, что не может разорвать его на части одним только выражением лица, поэтому отчаянно зашарил руками по прикроватному столику, схватив лежавшие там чистый пергамент и перо. Он ожесточённо написал несколько слов, а затем сунул пергамент Драко в лицо. УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ Драко снова недоумённо нахмурил брови. Неужели он случайно применил легилименцию? Нет, его палочка всё ещё была засунута в карман пиджака. Он пытался найти ответы на лице Поттера. Встретив его взгляд, Поттер поспешно отвернулся. Очевидно, он действительно думал, что Драко сейчас в его голове. Возможно, Драко сказал что-то, вызвавшее воспоминания? — Поттер, я не в твоей голове. Пока что. Уверяю тебя, я гораздо более профессионален. Наши сеансы будут строго регламентированы, я никогда не начинаю без согласия пациента. Я уже говорил тебе, что между нами должно быть доверие, иначе это будет не совместная работа, а вечная борьба. Я не собираюсь разрушать все ещё до того, как мы начнём. Поттер снова посмотрел на него, его лицо было настороженным, и он всё ещё старательно избегал зрительного контакта. Это обещало стать работой для грёбанной научной монографии. — Я могу продолжить? — раздражённо спросил Драко. Вышло немного настораживающе. Сейчас всё казалось таким хрупким. Поттер кивнул, всё ещё не глядя ему в глаза. Драко не хотел упускать его внимание. Он кивнул в ответ. — Так или иначе. Это всё, вероятно, где-то спрятано в твоей голове или в твоих воспоминаниях, вот о чём я. Судя по всему, ты был подвергнут Обливиэйту, но определенно ничего более серьёзного или опасного. Итак, напоминаю: я использую легилименцию, чтобы найти скрытые в разуме проклятия или болезни. Иногда пациенту нужно помочь их побороть, иногда, в самых худших случаях, мы учимся справляться с такими недугами или проклятиями, от которых пока нет лекарства. Трое кивнули, Уизли и Грейнджер не спускали с него глаз, впитывая каждое слово. Драко приходилось сдерживаться, чтобы не гордиться собой слишком сильно. — Мне кажется, что это Проклятие Разума, — продолжил Драко, — но мы не узнаем наверняка, пока не доберёмся туда. Я никогда не видел ничего подобного — большинство проклятий тишины просто физически удаляют голосовой аппарат человека. Но проклятия внутри разума, как правило, оставляют зацепки или отметки, как… как крошки от хлеба, — он нахмурил брови, вспоминая маггловскую сказку о брате и сестре, которые бросали хлебные крошки, чтобы найти обратный путь. Однако слова едва вылетели из его рта, он понял, насколько нелепо это звучит для любого, кто не знает эту историю. Когда несколько лет назад Ликвидатор Проклятий использовал эту аналогию на лекции, Драко и сам был в полном недоумении. Но Поттер и Грейнджер понимающе кивнули. Уизли выглядел растерянным. Он повернулся к Грейнджер, как, вероятно, делал каждый раз, когда что-то не понимал, начиная с первого года в Хогвартсе. Грейнджер чувствовала его взгляд, но не сводила глаз с Драко, пробормотав: — Отсылка к магловской сказке. Двоих детей бросили в лесу, а они оставили за собой след из хлебных крошек, чтобы найти дорогу обратно. Похоже, это лучший способ описать то, что он говорит, я не могу придумать ничего похожего в волшебном мире. Брови Уизли снова приподнялись — вероятно, он переваривал тот факт, что Драко Малфой сослался на магловскую сказку, — затем снова опустились. — Почему я никогда об этом не слышал? Роза любит сказки. Мы, должно быть, прочитали все до единой. Грейнджер заколебалась, оглядывая комнату, прежде чем снова взять себя в руки и прочистить горло. — Это не очень хорошая история. Они как бы становятся жертвами старой ведьмы-каннибала с домом из сладостей, которая откармливает их, как свиней на убой. В итоге они убивают её в её же печи и чудом спасаются, — она вздрогнула. — В детстве мне снились кошмары. Плохая сказка на ночь, — она задумалась на мгновение. — А ещё там отвратительное изображение волшебников, совсем нетипичное для мира маглов, особенно в Средние века, когда сказка была написана. Драко кивнул, а Уизли уставился с открытым ртом на свою маглорожденную жену. Это была жуткая и нереалистичная история — эта ведьма, должно быть, была действительно дряхлой, если её одолели и перехитрили двое магловских детей, но она явно была сумасшедшей, раз пыталась их съесть. Поделом ей, подумал Драко. — Согласен, Грейнджер, это не забавная история. Но хлебные крошки — лучшая аналогия. Иногда мне нужно найти все хлебные крошки и соединить их, чтобы вместе они составили контрзаклятие, — объяснил Драко. — Иногда пациента погружают в бессознательное состояние, и его нужно вести по тропе, чтобы найти путь назад, — он подавил дрожь. Он ненавидел погружаться в бессознательное. Оно было чертовски огромным и бессмысленным, ориентироваться в нём было почти невозможно. — Итак, я буду встречаться с тобой дважды в неделю в течение следующих шести недель — по понедельникам и четвергам, это будут восьмичасовые встречи. Легилименция будет составлять не всё время, — добавил Драко, увидев комично широко раскрытые глаза Поттера, — только утреннее занятие, за которым следует отдых и наблюдение за прогрессом, а затем ещё одно занятие днём. Безответственно делать это чаще. Глаза Поттера всё ещё были широко распахнуты и полны страха. Он переглянулся с Уизли и Грейнджер, стараясь сообщить им что-то без слов. — Шесть недель? — в замешательстве спросил Уизли. Драко бросил на него ещё один равнодушный взгляд. — Да, шесть недель, и это самый короткий срок. Разум абсолютно гигантский, а мы должны обращать внимание на каждую деталь. Если проводить аналогию, мы буквально рыщем по лесной подстилке в поисках хлебных крошек. Нельзя спешить с этим, так как потеря следа из крошек или неправильный поворот могут отбросить нас ещё дальше. Кроме того, мы должны сначала восстановить все утерянные воспоминания. Уизли выглядел отчитанным, Грейнджер выглядела заинтригованной, а Поттер… всё ещё закрытым. Это заставило Драко почувствовать себя так, будто он загоняет дикое животное в угол, осторожно ступая, отчаянно пытаясь не напугать или не рассердить его. — Если ты согласен, Поттер, мы можем начать восстановление памяти прямо сейчас. Чтобы найти какие-либо дыры, мне нужно посмотреть на общую структуру твоего разума, а потом просто вытащить воспоминания из твоего бессознательного. Сейчас ведь ты не чувствуешь, что упускаешь что-то существенное, так ведь? Нет замешательства, дезориентации или ощущения, будто ты в тупике? — спросил Драко. Поттер медленно покачал головой. — Тогда это не займет много времени, и ты уйдешь отсюда к ужину, — Драко медленно поднял руку к груди, но ещё не взял палочку. Он чувствовал, что Поттер может сбежать, если он вытащит палочку без предупреждения. Драко приподнял брови. — Могу ли я? Поттер глубоко вздохнул, собираясь с силами. Драко подумал, вздыхал ли он так же перед лицом врага в битве. Поттер открыл глаза, встретился взглядом с Драко, и быстро кивнул, сжав губы. Он ждёт боли, понял Драко. Снейп, должно быть, был настоящей задницей — легилименция причиняла боль, только если заклинатель хотел причинить боль. Драко осторожно вытащил палочку из пиджака и, легко и свободно сжимая её, направил в лоб Поттеру. Тот слегка вздрогнул, но Драко уловил это движение. — Расслабься, — сказал он низким голосом, который использовал со своими наиболее пугливыми пациентами. — Я не причиню тебе вреда. Взгляд Поттера снова встретился с его, изумрудно-зелёный со стерлинговым серебром, с такой яркой силой, что Драко вздохнул и опустил палочку. Он не использовал заклинаний, но мог прочитать выражение его лица: ты и так уже много раз причинял мне боль. Драко на мгновение посмотрел ему в глаза, смягчая лицо. Это правда, у Гарри Поттера не было причин доверять Драко Малфою, но ему нужно было пережить этот момент, если они вообще собирались вылечить Поттера. Даже если это должно было произойти в присутствии всего Золотого трио. — Гарри, — попытался он. Имя слишком легко слетело с его языка — это было приятно. Глаза Поттера расширились, но он продолжал смотреть. — Я знаю, что у тебя нет причин доверять мне. Но я не стану баловать тебя пустыми словами, не стану пресмыкаться. Единственный способ узнать, что я не тот мальчик, которым был, — увидеть это собственными глазами, но я не буду тратить своё время, если ты не дашь мне шанс, — что было правдой; Драко не обязан быть Целителем Поттера. Драко мог бы составить ему длинный список рекомендаций, в мире было немало других Целителей Легилиментов, у которых Драко учился. Он хотел заняться этим делом, но он не будет умолять об этом. Драко почувствовал, что затылок слегка вспотел. Ему хотелось знать, как сейчас выглядит его лицо; вероятно, было невозможно достичь той комбинации «холодного и превосходящего, но тёплого и открытого», к которой он стремился. Он теребил лежащую на коленях палочку из липового дерева, но надеялся, что его голос был достаточно уверенным и не дрожал. Он никогда не думал, что у него будет возможность сказать эти слова Поттеру. Ему приходилось повторять их несколько раз раньше, прежде чем он смог сформулировать их, имея в виду Поттера. Поттер долгое время пристально смотрел на Драко, и Драко не отводил взгляда. В конце концов Поттер взглянул на Грейнджер и Уизли, как бы говоря: если со мной что-то случится, это будет ваша вина, но они были слишком заняты, потрясённо глядя на Драко, чтобы это заметить. Он предположил, что для них это был такой же эмоциональный ураган, как и для него, хотя и совсем в другом ключе. Неохотно Поттер начал поворачиваться к Драко и продолжал разворачиваться всем телом, пока не оказался лицом к лицу с Драко. Он медленно опустил ноги с койки, носками едва касаясь пола, и ухватился за край кровати обеими руками. Их колени были всего в дюймах друг от друга. Он сделал ещё один глубокий вдох, затем ещё один и снова встретился взглядом с Драко, ещё раз коротко кивнув. Драко перевёл дыхание, которое он задерживал, и надеялся, что в его глазах отразилась благодарность, потому что сказать Гарри Поттеру вслух «Спасибо» было для него слишком для одного этого дня. Он снова медленно поднял палочку. — Liceat mihi ingressum*, — прошептал Драко заклинание не совсем легилименции. Теперь Драко мог видеть сознание Поттера больше как устройство или организм. Он ещё не вторгался. Просто смотрел. Это было похоже на светящуюся, извивающуюся, живую паутину — всегда немного сбивающую с толку, но всегда потрясающе красивую. Это напомнило Драко полностью преобразованную вейлу, лишённую очарования, без всякого света, магии и почти неистовой энергии. Разум Поттера светился золотым, красным и зелёным, вертелся, кружился и искрился его магией. Драко на мгновение восхитился этим, вдыхая снисходительный аромат патоки и сада после дождя, прежде чем приняться за работу. Обычные дыры в памяти делали разум похожим на неисправные часы, как будто шестерёнку или гайку откуда-то убрали. Ничего подобного здесь не было. Всё двигалось плавно и выглядело нетронутым. Но довольно скоро Драко заметил кое-что странное. Это было маленьким, почти крохотным, но маленькая чёрная точка бесшумно двигалась среди светящихся прядей. Она была тёмной, в ней отсутствовал свет, хотя явно должен был быть, она была слегка окаймлена серебряным сиянием, что было очень похоже на затмение. Драко наблюдал, как она медленно движется, почти сливаясь с окружением. Она была так безобидна, но так очевидна. Как будто её целью было спрятаться, но только для того, чтобы быть найденной. Драко сосредоточил свою магию и легонько дёрнул. Он немедленно перенёсся в воспоминание. Он подавил приступ паники; этого не должно было случиться. Однако ему придётся это увидеть, чтобы понять, почему это произошло. Оглядываясь вокруг, он догадался, что это магловский паб. Он чувствовал себя пьяным, отстранённым, и знал, что переживает воспоминания как… как Поттер. Это скрытое воспоминание о Поттере, пьяном, в уютном магловском пабе. Драко сосредоточился ещё больше. Усталость, стресс — чувство тупого страха и смирения. Истощение. Поттер сидел у стойки бара, перед ним стояло несколько пустых стаканов. Паб был почти пуст, должно быть, было очень поздно. Бармена нигде не было видно. Фигура сидела в паре мест от него и разговаривала с ним, но в этом пьяном состоянии было почти невозможно разобрать слова. Он даже не мог определить пол говорящего, вообще ничего не мог различить во внешности. Должно быть, это было что-то вроде дезиллюминационного заклятья, но Драко никогда такого не видел. Он сосредоточился на словах сильнее. — Вы устали быть Им всё время? — М-м-м, — промычал Поттер, полузакрыв глаза. — Гарри Поттер, Избранный, Мальчик-Который-Выжил, — тон фигуры был отчасти пренебрежительным, отчасти нежным. Драко ему совсем не доверял. — Герой, — добавила фигура, словно ткнув в угасающий огонь. — М-нет, — невнятно пробормотал Поттер, медленно покачивая головой в сожалении, и зажмурился, чтобы сдержать приступ тошноты. Драко тоже это почувствовал, ощутив, как его тело покачивается и покрывается потом. Это было странно — обычно он мог оставаться посторонним в чьих-то воспоминаниях. Он мог различать эмоции и чувства, но как отдельную сущность. Почему он был Гарри прямо сейчас? — Никто не знает, какой Гарри Поттер на самом деле, не так ли? — спросила фигура, вероятно, риторически, а где грёбаный бармен? Неужели никто больше не уловил этот странный разговор? Как Поттер доберётся до дома в таком состоянии? — Они видят того, кого хотят видеть, икону, которую хотят боготворить, пьедестал, на который возложат свои бремена и свою вину. Их героя, ответственного за их спасение, снова и снова. Драко попытался ещё раз взглянуть на фигуру с периферии Гарри, но его зрение плавало, и изображение постоянно менялось. Здесь явно присутствовали какие-то чары. Гарри продолжал качать головой, очевидно, пытаясь не слушать, что ему говорят. Тем временем неразборчивая фигура подобралась ближе. — Не надолго, мистер Поттер. Я видел это, и о вас узнают всё, — окей, это определённо было то, что нужно. Он почувствовал, как живот Гарри подскочил из-за инстинкта двигаться, а снаружи Драко трясло от вторичного адреналина. Но мускулы Гарри были слишком вялыми, будто налились свинцом, и не подчинялись ему. Возможно, в его напиток что-то подмешали. — Но для того, чтобы вас знали как человека, — продолжила фигура, — вам придется перестать быть их героем. — Не могу, — пробормотал Гарри. Его дыхание участилось. — Я должен. — Разве вы не хотите, чтобы вас знали как самого себя? — прозондировала фигура, и Драко, честно говоря, не мог понять, какова её цель. Чтобы понять Гарри? Убрать его с дороги? Чтобы принизить его? — Безотносительно вашего геройства. О вас узнают, готовы вы к этому или нет. А пока… — Спрячьте свой Голос, — сказала фигура убедительно, и Драко почувствовал, как сквозь Гарри прошёл легкий ветерок. Через туман алкоголя Драко попытался понять, что это было за заклинание, но фигура продолжила. — Говорите только для себя. Ветерок утих, и Гарри и Драко покачнулись. Теперь он почувствовал потерю связи, что-то изменилось. Гарри открыл рот, чтобы что-то сказать, но не издал ни звука. Паника Гарри нарастала. Фигура продолжала смотреть на Гарри постоянно меняющимся лицом. Драко никогда не видел никого настолько непостижимого. Был ли это вообще человек? — Мне жаль оставлять вас в таком состоянии, мистер Поттер, — в этом Драко очень сомневался, — и мне также жаль, что вы лишитесь этого воспоминания. Но не волнуйтесь, — сказала фигура, и было ли это волнение в её голосе? — Он его найдёт. Палочка фигуры снова поднялась, и Драко снова погрузился в просмотр мыслей. Он быстро собрался и покинул разум Гарри. Он вдохнул побольше воздуха, когда полностью вернулся в своё тело, быстро осматривая себя, как он это делал после каждого сеанса. Пальцы согнуты, это его собственные волосы, касающиеся его лица, это его ноги, да. Это было слишком напряжённо для обычного просмотра мыслей. Он должен был только вернуть воспоминание в сознание Поттера, почему оно так затягивало его? Он замедлил дыхание, вытер лоб шёлковым платком и рассеянно протянул его Поттеру. Если он чувствовал что-то похожее на то, что испытывал Драко, ему бы он понадобился, но Драко не мог смотреть на него сейчас. Он быстро вытащил из кармана пиджака небольшую записную книжку и перо, поблагодарил Мерлина за те пролонгирующие чары и начал отчаянно записывать всё, что мог, прежде чем успел забыть. Некоторое время в комнате царила тишина, за исключением их дыхания и звука царапания пера. Наконец Драко снова взглянул на Поттера. Поттер смотрел на него широко раскрытыми глазами, едва приоткрыв губы. Он быстро дышал, и глаза его блестели. Его кожа выглядела бледнее, на лбу всё ещё выступал пот — носовой платок Драко он крепко сжимал в кулаке. Он вообще его использовал? — Ты в порядке? — спросил Драко. Поттер не ответил, просто продолжал наблюдать за ним. — Ты видел то, что видел я? В пабе? — снова попытался Драко. Поттер заколебался, затем медленно кивнул. Драко сделал ещё несколько заметок в блокноте. Наконец, не в силах сдерживаться, Грейнджер заговорила. — Ты что-то нашёл? Его подвергли Обливиэйту? — спросила она. — Да, ему стерли память, но… — Драко нахмурил брови. Это было самое странное. — Ему не стёрли много памяти, — он не был уверен, что это имело смысл, но это было правдой. — Воспоминание не было надёжно спрятано, просто как бы… прикрыто… — пробормотал он, делая новые записи. — Они хотели, чтобы его нашли. Знали, что оно будет найдено. — Кто это был? Почему они вообще подвергли его Обливиэйту? — вскричал Уизли. — Эмм… — Драко посмотрел на Поттера, ища помощи. — Ты хоть представляешь, кто или что это могло быть? Поттер покачал головой, а инстинкты целителя Драко распознали в его остекленевших глазах симптомы шока, может быть, даже паники. Драко быстро наколдовал стакан и наполнил его своим особенным Агуаменти с лимоном. Он поставил его на тумбочку левой рукой, а правой наколдовал своего Патронуса. Соловей вырвался из палочки в небольшом облаке серебристого света и повернулся к нему, выжидающе паря. — Пожалуйста, скажи ближайшему колдомедику, что нам нужен шоколад в 306 палату, — сказал Драко, и маленькая птичка повернулась и вылетела из комнаты. Драко снова посмотрел на Поттера, которому, казалось, было сложно справиться с охватившей его паникой. Он всё ещё дышал слишком быстро, слишком поверхностно. — Поттер, ложись обратно. У тебя кружится голова? — Поттер рассеянно повиновался, его глаза по-прежнему оставались остекленевшими, прикованными к Драко. Драко поправил кровать лёгким взмахом палочки, чтобы она не была в полностью горизонтальном положении, а его ноги были слегка приподняты. Наконец, постучав дважды, вошла колдунья с батончиком «Honeyduke’s Finest». Драко потянулся за ним, пробормотав короткое «Спасибо, Нанетт». Она быстро улыбнулась, сказала «Всегда пожалуйста, Целитель Малфой», и вышла из комнаты. Он был рад, что это была Нанетт, с которой он много работал раньше. Он доверял ей. Драко сбросил чары уединения, затем повернулся к кровати и развернул шоколад, отломил большой кусок и протянул его Поттеру. — Ешь, — мягко приказал он, — тебе станет лучше. Поттер задумчиво наблюдал за ним, но, к счастью, сделал, как ему сказали. После нескольких укусов его состояние постепенно улучшалось. Он нормально моргал, хотя всё ещё внимательно наблюдал за Драко, и, судя по магии монитора над его кроватью, его пульс выровнялся. Его дыхание замедлилось, и Драко расслабил плечи. — Да, кто-то его проклял, но это было довольно странно, я не мог понять мотив… Возможно, это был сумасшедший фанат. Человек был… неразличимым. Я вообще не мог разобрать ни одной определяющей черты, это было заклинание, которое я никогда не видел, — Драко замолчал, не зная, какой частью этих воспоминаний Поттер готов поделиться со своими друзьями. Он решил пока пропустить нелицеприятные части. — У меня не должно было быть возможности видеть это воспоминание с того угла сознания, с которого я его видел. Это заклинание обычно позволяет смотреть только на разум в целом, чтобы я мог видеть, где могут быть недостающие кусочки или части, которые не соединяются. Но когда я нашел пустующую точку и попытался дотянуться до неё сознанием, она втянула меня внутрь, — Драко глубоко вздохнул. — Это заставило меня прочувствовать всё, и я считаю, что заклинатель сделал это намеренно. Он хотел, чтобы воспоминание обнаружили, и я понятия не имею, зачем он вообще потрудился это скрыть. Трое гриффиндорцев молчали, усваивая информацию. Поттер всё ещё выглядел немного напуганным, поэтому Драко решил дать ему прийти в себя. Его собственный разум был полон теорий, ни одна из которых в данный момент не подходила. На сегодня работа была сделана. — Итак. Что ж, Поттер, мы обсудим это проклятие завтра утром, скажем, в девять часов? Я могу принести еду. Мы можем встретиться здесь, или у тебя дома, или у меня — где для тебя предпочтительней? — Драко было любопытно взглянуть на дом Поттера, но он должен был предложить варианты. Поттер посмотрел на Уизли с вопросом в глазах. Уизли легко его понял. — Нет, он не имеет в виду Мэнор. У него есть свой дом, — ответил он Поттеру, многозначительно взглянув на Грейнджер. Драко подавил новую дрожь при воспоминании о её криках под палочкой Беллатрисы в Мэноре и отвёл взгляд от Грейнджер, когда она рассеянно потёрла свою правую руку, где, как Драко знал, под её свитером было вырезано на коже слово «грязнокровка». Он распознал этот жест как нервный; ему постоянно приходилось сдерживаться, чтобы не потереть выцветшую уродливую Тёмную Метку на левой руке, когда он нервничал, или шрамы на груди, когда он думал о Поттере. Он сложил руки перед собой, чтобы удержаться от этого сейчас. — Спасибо Мерлину за это, — пробормотал Драко. Поттер некоторое время оценивающе наблюдал за Драко, а затем осторожным движением указал на него. — Тогда у меня? — уточнил Драко, и Поттер кивнул. Драко снова полез в карман пиджака, вытащил карточку с координатами для аппарации и протянул её. — Ладно, — сказал Драко, вставая со стула и снова поправляя пиджак. — Я жду тебя завтра утром в девять. Отправь сову, если будут вопросы, — он выпрямил спину и бросил лёгкий взгляд на Уизли. — Если у тебя возникнут проблемы с поиском дома, я уверен, что Главный Аврор доставит тебя туда в рекордно короткие сроки. Уизли, казалось, позабавил его подкол, но его уши слегка покраснели. — Спасибо за помощь, Целитель Малфой, — кивнул он Драко. Драко вежливо кивнул каждому по очереди, его глаза задержались на Поттере немного дольше, чем обычно, прежде чем он развернулся и вышел из комнаты. Грейнджер и Уизли завязали тихую беседу, когда он закрыл за собой дверь и быстро направился к точке аппарации в больнице. Только когда он оказался в безопасности за собственными чарами дома, он понял, что у Поттера остался его носовой платок. Ох, ну что ж. *Liceat mihi ingressum — Allow me entry — Позволь мне войти.