***
Был обыденный жаркий майский день. Пение цикад, миражи и красивое голубое небо с огромными белыми пушистыми облаками – всё это была личная эстетика Атсуму, о которой он никому не говорил, считал это глупо и как-то по-детски. Что ж, этот денёк в префектуре Хёго действительно выдался жарким. Чёрт, ещё сидеть два урока, а потом изматывающие тренировки. Атсуму казалось, что он превратится в яичницу, к тому времени, как доберётся до дома. Изнывая от жары, старший из братьев Мия спустился на первый этаж, купить себе спасительную газировку. Спустя пару простых махинаций, автомат «выплёвывает» зелёную жестяную баночку. Наконец, спасительная прохлада. Атсуму уже собирался уходить в класс, как услышал за углом голос своего брата. Любопытство всегда было одним из сильных качеств Тсуму, вот он и выглянул за угол, и зрачки глаз тут же расширились. Перед Осаму стояла та пышногрудая блондинка из «1-А». Она мялась, дрожала и жутко краснела. Даже самый тупой понял бы, что сейчас происходит признание в любви. — Осаму-кун, я долго тебе об этом не говорила, боялась, что ты можешь меня не понять, или же это будет не взаимно. Ты покорил меня с первого взгляда. Я грезила по ночам и мечтала только о тебе. Вспоминая тебя, моё сердце начинает быстро биться в груди… Ты… Ты мне очень нравишься, Осаму-кун, — Атсуму казалось, что его сейчас стошнит от этой приторности, боже и кому-то такие признания нравятся? Ах да, если только любителям сёдзе манги, фанатом которой Атсуму не являлся. Смотря на брата, Тсуму выжидал его ответа, казалось, что его органы сжались в тугой узел, а кровь застыла в жилах. — Азуми-чан, я благодарен, что ты открылась мне. Ты мне тоже нравишься, — какие-то жалкие предложения, а Атсуму показалось, что его пронзили миллионы кинжалов, и все попали в область сердца. Ну а чего он ожидал? Неужели он допускал хотя бы малейшую возможность, что Осаму питает к своему брату не братские чувства? Что за бред… Единственный чокнутый и больной здесь был только Атсуму. Любить своего родного брата – неправильно. Против природы. Аморально. Атсуму не помнит как оказался в классе, не помнит как прошли оставшиеся уроки, как пришёл в спортзал, как началась тренировка. Он лишь чувствовал сильную боль в области сердца, и как катастрофически не хватало воздуха. Он делал всё на автомате, вот только все его пасы пролетали мимо нападающего. Это было с ним впервые, такое поведение Атсуму заставило начать волноваться всю команду, в большей степени капитана и Осаму. Атсуму слабо реагировал на внешние признаки, будто находился в своём мирке, хотя на самом деле у него в ушах стоял звон, а глаза застлала белая пелена. Кита еле достучался до связующего и отправил того домой. Всё равно он сейчас был бесполезен. И снова Атсуму не помнил, как добрался до дома. Родителей не было, скорее всего придут очень поздно с работы, если их снова не отправили в очередную командировку. Кое-как дошёл до своей комнаты. Сел на кровать. По щеке скатилась одинокая слеза. Чёрт… Ну уж нет, Атсуму. Сейчас рыдать нельзя, Осаму может в любой момент прийти домой, а лишние расспросы, тем более от него, сейчас были не нужны. Вот как наступит глубокая ночь, и Тсуму убедится, что его брат заснул, вот тогда он и даст волю своим слезам. Будет про себя рыдать навзрыд и глушить и так тихие всхлипы подушкой. А пока нельзя. Надо ждать, глотать болезненные комки и ждать. Спустя два с половиной часа пришёл Осаму. Странно, он должен был прийти на сорок минут позже. Ах, сегодняшнее поведение брата напугало его, вот и отпросился. Волнуется. Атсуму еле подавил в себе горький смешок. В дверь постучали, Атсуму предварительно запер на два оборота. — Это я. Открой, пожалуйста, — только если под гипнозом. — Не хочешь? Ладно, поговорим так, — раздался глухой звук, Осаму опёрся о дверь спиной и присел на пол. — Тсуму, что случилось? — от этого ласкового «Тсуму» сердце заболело ещё сильнее, а сам парень не удержался и пустил ещё одну слезу. В ответ снова тишина. — Атсуму, как мне тебе помочь? — снова усмешка горечи тронула губы блондина. Надо его спрятать в самой дальней и богом забытой психушке, вот тогда Осаму сделает лучше для них обоих. — Не хочешь говорить? Ладно, впереди ещё вся ночь. Я никуда не тороплюсь, — вот же упрямец! Атсуму начал морально подготавливать себя к разговору. Ведь, если он не издаст ни звука ещё хотя бы тридцать минут, то Осаму будет чуть-ли не со всей силы долбиться в дверь, а потом вообще вынесет её. Всё же несмотря на все подколы, Осаму всегда сильно волновался и переживал за своего брата. Прочистив горло и убедившись, что голос более или менее не дрожит, начал. — Осаму, со мной всё в порядке, — за дверью послышалось копошение. — Ага, щеколда на два оборота в замке красноречиво об этом говорит, — он ещё и язвит! — Саму, правда. Всё нормально. Я просто очень устал да перегрелся на солнышке, — голос действительно звучал измученно, и младший брат поверил. — Я просто хочу отдохнуть и побыть один, чтобы меня никто не трогал. Да и у тебя без меня забот хватает. — Ладно, — раздался тяжёлый вздох. — Но чтоб подавал признаки жизни, понял? — в ответ угукнули. Скрепя сердцем, Осаму всё же ушёл. Атсуму смог выдохнуть только когда услышал шум воды и звон посуды. Наконец наступила ночь. Атсуму из комнаты так и не вышел. Брат звал его есть, но тот ответил отказом. Вся квартира погрузилась в ночной сумрак, и все заснули. Дыхание Саму стало мерным, значит он уснул. Вот теперь Атсуму дал волю чувствам. Сначала скатилась всего лишь одна слезинка. Но чем больше Атсуму вспоминал сегодняшнее признание девушки, тем сильнее по щекам катились слёзы. Вскоре плачь превратился в тихий вой, глушённый подушкой. Атсуму чувствовал такую глубокую пустоту внутри себя. Казалось, что его сердце вынули, а обратно положить забыли. Было больно. Было чертовски больно. Слёзы душили. Он задыхался. Его тошнило. Он давил в себе вой. Нет. Нельзя чтобы Осаму проснулся. Если он проснётся, всё сломается. Он отвернётся от Атсуму. Плюнет в лицо «омерзительно» или «больной» и уйдёт, бросив брата одного. Атсуму скорее задохнётся, сдерживая всхлипы, чем допустит это.***
Прошло пять дней. Атсуму побледнел, осунулся и стал молчаливым. На него без слёз нельзя было смотреть. Мешки под глазами. Голос стал тихим и хриплым из-за вечного молчания. А золотые искры задорства и веселья в карих глазах погасли. Атсуму сломался. До него пытались достучаться капитан с командой. Его пытались разговорить родители, а Осаму со счёта уже сбился, спрашивая что случилось, чем помочь. Но для всех у Атсуму был один ответ – вымученная улыбка и тихое: «всё в порядке». На тренировках пасы были точными и безупречными как всегда. Вот только стало слишком… тихо. Отзанимавшись положенное время и продежурив, Атсуму тихо, еле слышно попрощается со всеми и также тихо уйдёт домой. Брата Атсуму избегал всеми правдами и неправдами. Почти не ел и всё время сидел в своей комнате. Сколько раз Осаму оставлял поднос с едой у двери, и столько же раз он уносил этот же самый поднос с нетронутой едой. Осаму не знал как, но он сердцем чувствовал, что именно из-за него брат в таком состоянии. Саму бы и рад развеять эти подозрения, вот только интересующие его вопросы брат обрезал на корню или вообще молчал в ответ. Осаму это бесило до чёртиков, но что он мог сделать? Не полезет же он на Атсуму с кулаками, чтобы выбить правду (хотя Осаму был уверен на все двести пятьдесят процентов, что даже так брат молчал бы как партизан и не проронил ни слова).***
На одной из тренировок к младшему из братьев Мия подошёл Кита. — Осаму, надо что-то с Атсуму делать. Так дело не может дальше продолжаться. Он же совсем угас. — Кита-сан, я с Вами согласен, но что мне прикажете делать? Вы сами видите, при малейшей попытке заговорить он сразу обрубает и уходит. Я столько раз спрашивал что случилось, но в ответ эта измученная улыбка, на которую без жалости не посмотришь, и это тихое и слащавое «всё в порядке». Ведёт себя как ранимая школьница, ей-богу, — Осаму знал, что не совсем был прав, но и совесть тоже надо иметь. Сколько можно бегать за ним? Так ни сил, ни нервов не хватит. В конце концов Атсуму взрослый мальчик, а все с ним подкидываются. — Я понимаю твою злость, но и ты пойми его. Может его гложет то, о чём он не может по каким-либо причинам рассказать, и это его медленно убивает. — Я об этом тоже уже думал, но что мне делать, если он «не может по каким-либо причинам рассказать»? — просвистел свисток, оповещающий о конце перерыва. — После тренировки поговорим, — вынес вердикт Шинске, а Осаму оставалось лишь кивнуть и тяжело вздохнуть. Играли четыре на четыре. Атсуму подавал. Раздался свисток, Мия подбросил мяч, разбежался, прыгнул и… Через пять секунд раздался звук мяча, бьющегося о паркет, следом – глухой звук упавшего тела. Осаму оглянулся, и всё внутри оборвалось. О тренировке все тут же забыли и ринулись к связующему. Быстрее всего к Атсуму подбежал Осаму, следом Кита. Младший Мия осмотрел голову, крови не было – уже хорошо. Правда от этого сильно не полегчало. Руки у Осаму дрожали. В ушах набатом стучало сердце. Пульс зашкаливал. — Его надо в больницу, — скомандовал Кита. — Уже звоню, — тут даже Суна забеспокоился. — Не надо никакой больницы. Живой я, — сиплый голос раздался по залу. Все обратили своё внимание на Атсуму, который сидел, облокотившись на плечо брата и виновато улыбался. — Я в порядке, — блядь. Осаму ему сейчас реально вмажет. Заебал. — Ты не в порядке. Тебе надо в больницу, — от такого тона даже по спине капитана прошла дрожь, что уж там говорить о самом Атсуму.***
В палате витал запах медикаментов. Блондин поморщил нос. Терпеть не мог запах таблеток. — Ну что же Вы делаете, Атсуму-кун? Вы взрослый парень, знаете чем может кончиться голодовка и всё равно довели себя до такого состояния, — врач тяжело вздохнула и поправила капельницу. Атсуму сидел, смотря в окно, зашторенное белыми полупрозрачными занавесками и будто находился в своём мирке, игнорируя внешние признаки. Женщина вышла из палаты и подошла к двум парням. — Сейчас жизни пациента ничего не угрожает. Сотрясения нет, отделался синяками. Мы поддержим его чуток, прокапается у нас витаминами, покормим, а там и выписывать можно. — Спасибо вам большое, — голос дрожал. Осаму до сих пор не отпустило. В последний раз он так испугался за брата, когда им было лет десять. Атсуму тогда полез на дерево за застрявшим котёнком, и сорвался вниз. Тогда он тоже потерял сознание. Из не самых приятных воспоминаний Осаму вывела рука капитана на плече. — Я ничего не сделала, — врач снова тяжело вздохнула и начала рыться в кармане, после вынула маленький листочек в клеточку, на котором непонятным почерком что-то было написано. — Я тут выписала витамины, которые Атсуму-куну надо будет пропить после выписки. Первые две недели – две таблетки в день во время еды. После, по одной таблетке в день, также во время еды. Ещё, первые пять-шесть дней лучше организм не перегружать сильными нагрузками, — отдав листок, женщина, попрощавшись, ушла. — На тренировки можешь не приходить до полного выздоровления брата. Лучше об Атсуму заботься, — Кита тяжело вздохнул, ох уж эти кохаи, вечно во всякие неприятности влипают. — Хорошо, — было сказано почти шёпотом. — Давай, Осаму, приходи в себя. С братом теперь всё хорошо, — подбадривающие хлопки по спине. Тот кивнул и тихо произнёс слова благодарности. — Мне пора идти, ещё команду успокаивать. Всё нормально? — Да, Кита-сан. Не волнуйтесь, — Осаму действительно полегчало. Потихоньку отпускает. Попрощавшись с капитаном, тот вошёл в палату брата. Блондин всё также продолжал сидеть и смотреть в окно. — Ну? — Атсуму вздрогнул, но не повернулся. — Доволен? Доигрался. — в ответ тишина. — Твою мать! Повернись, когда с тобой разговаривают! — Осаму уже перешёл на рык. Брат нехотя, но всё же повернулся лицом к Саму. — Ты мне скажи, что ты творишь, а?! — Осаму подошёл в притык к койке и навис над братом. «Да что он знает?! Он не имеет никакого права на меня так орать!» — единственное, что сейчас крутилось в голове Атсуму, глаза пылали яростью, но внешне он оставался безэмоциональным. — Атсуму, тебе сколько лет, что ты такие выкрутасы устраиваешь?! — Хватит на меня орать! — Осаму даже от части обрадовался, что Атсуму хотя бы такие эмоции проявил, а то та бездушная кукла, которую брат изображал целую неделю, как-то уже поднадоела. — Ты ничего не знаешь, так что перестань меня обвинять! — Конечно я ничего не знаю. Потому что ты, блять, НИЧЕГО НЕ РАССКАЗЫВАЕШЬ! — всё. Довёл. У Осаму было дикое желание сейчас взять ремень и выпороть Атсуму за всё молчание и потрёпанные нервы. Их перепалку прервал звонок телефона младшего брата. Тот нехотя всё же взял трубку. — Да, Минами. Я в больнице. Нет, ничего не случилось, просто… — остальное Атсуму не услышал, так как брат вышел из палаты. Хах, даже сейчас им мешает новая девушка Осаму. Губы тронула перекосившаяся улыбка. Забавно… Спустя две минуты, когда Осаму зашёл обратно в палату, Атсуму снова был той поломанной куклой. А Саму казалось, что он потихоньку начал возвращать старого брата. Спустя пару дней Атсуму выписали. За те три ночи, которые парень провёл под успокоительными, действительно пошли на пользу. Ну, хотя бы эти ночи смог поспать без слёз и истерик, уже что-то. Вот только после выписки Осаму всегда крутился рядом и не отходил ни на шаг. Даже в туалет сходить нормально нельзя. Радовали две вещи: во-первых, сейчас была каникулярная неделя, можно было чутка передохнуть. Во-вторых родители уехали на две недели в командировку, никто не докучает, иначе ещё двоих таких курочек-наседок как Осаму, Атсуму не выдержал и вышел бы в окно. Что ж, организм действительно приходил в норму, и блондин не выглядит таким бледным, хотя и до нормально оттенка лица было ещё далеко. Всю неделю каникул Осаму приручал и пытался разговорить брата. К счастью, нехотя, но тот всё же шёл на контакт.***
Снова настали трудовые будни, и братья пошли в школу. Кита сразу поприветствовал парней и поинтересовался здоровьем старшего, тот тихо сказал, что всё в порядке и не стоит волноваться. Шинске вздохнул и посмотрел на Осаму. В его взгляде так и читалось: «Я же просил…» На что в ответ Осаму пожал плечами, мол, я старался как мог, между прочим, его трудно разговорить. Было два часа дня. Стояла жара. Атсуму, на горе и беду, решил снова спуститься к автомату. Идёт, никого не трогает, смотрит в окно и мечтает быть пушистым облаком, которому нет ни до кого дела. Заворачивает за угол и… натыкается на целующегося брата с той блондинкой. Сердце пропускает удар. Внутри всё сжимается. Атсуму кажется, что его окатило ледяной водой. Так он и замер, смотря на целующегося брата. Больно… Осаму наконец замечает блондина и отрывается от девушки. — Тсуму? — вопрос подействовал отрезвляюще. —Ах… Ммм, простите что прервал… в-вашу идиллию. Честное слово, я не подглядывал, — Атсуму кое-как выдавил виноватую улыбку и неосознанно сделал шаг назад. — Атсуму, что случилось? — голос был подозрительно взволнованный. — Да ничего. Осаму, зачем спра… — тут он почувствовал что-то мокрое на щеке. Слёзы… Твою мать, ну почему они появляются, когда их совсем не ждёшь. Атсуму не стал ничего слушать, а сразу начал бежать подальше от брата. Ему так хотелось, сейчас убежать от всех проблем, рухнувших со всей силы прям на него. Тут блондин врезается в кого-то. — И-извините, я не… — Атсуму, что случилось? — парень поднимает голову и встречается взглядом с обеспокоенным взглядом капитана. Атсуму так устал прятать всю накопившуюся боль за улыбкой, говорить что всё нормально, хотя на самом деле хотелось лезть на стенку от убивающей боли в сердце. Это невыносимо. Изматывающие. И блондин сдаётся. — Кита-сан… Почему, ну почему я его люблю?! Это неправильно, против природы… Как же это больно! — у Атсуму началась истерика, а Шинске заранее отошёл с кохаем в дальний угол, лишние любопытные уши сейчас им явно были не нужны. — Он… Он ведь мой родной брат. Я не могу… Не могу его любить. Это неправильно. Я больной. Мне плохо, — Атсуму спрятал лицо в ладошки и повторял это всё как мантру. Его не сильно волновало, что он это говорит капитану. Он так устал от этого всего дерьма. Казалось, единственный человек, которому можно было доверится сейчас, это был Кита. Шинске легонько поглаживал по спине блондина. — Шшш, — единственное, что Кита сказал. Он считал слова на подобии «всё хорошо» – бесполезны, да и не сталкивался он с такой ситуацией, понятия не имел как в такие моменты подбадривать. Тут к ним подбежал запыханный Осаму. — Вот ты где, я тебя обыскался, — пепельноволосый подходил к ним, но услышав всхлипы брата, замер. — Тсуму, что случилось? Кто тебя обидел?! — Осаму, уйди пока, — парень встал в ступор от такого заявления семпая. — Кита-сан, при всём уважении, но Атсуму – мой брат. И кто как не я должен с ним быть сейчас, — Осаму забыл, что разговаривает со старшим. Глядя, как Шинске прижимал к себе Атсуму, гладя по спине, в нём пылала ревность. Кита вздохнул. Ох, как нелегко с этими кохаями. — С-Саму, выйди во внутренний дворик школы. Я сейчас подойду, — голос был сиплый и тихий. Осаму решил не спорить и вышел на улицу. К капитану повернулся Атсуму и поклонился. — Кита-сан, извините за эту истерику. Я лишнего наговорил… — Всё в порядке. Не переживай. «Теперь он будет меня считать больным уродом», — пронеслось в блондинистой голове, и парень горько усмехнулся. — Я не считаю тебя неправильным или больным, — будто мысли прочитал. Атсуму уставился на своего семпая с удивлением в глазах, Кита лишь успокаивающе улыбнулся. — Ты уверен, что готов сейчас поговорить с братом? — Да. Извините меня ещё раз. Я пойду, — блондин поклонился и пошёл к брату, стирая слёзы. Ну вот. Сейчас Осаму отвернётся от него. И Атсуму потеряет самого дорого и родного человека. Набрав побольше воздуха, старший брат подошёл к Осаму. — Тсуму, теперь не отвертишься! Говори, что случилось. Какой ублюдок тебя обидел?! — Осаму готов был рвать и метать, кто посмел довести брата до такого состояния! — Саму… Ты уверен, что хочешь обо всём узнать? — голос был тихим. У Атсуму не было уже сил врать и что-то придумывать, поэтому ничего другого не остаётся как признаться, пускай это сломает хрупкий мирок, в котором Атсуму надеялся побыть подольше. — Конечно, — ни секунды не колебался. — Даже если это разрушит нашу связь? — Осаму замер. Что, чёрт возьми, его брат несёт? — О чём ты… — Я… Я люблю тебя, Саму. Не так как брата и уже давно. Я знаю, что это неправильно. Я покажусь тебе отвратным… Вот почему я молчал и пытался тебя избегать… — Атсуму зажмуриться и сжался. Блондин ожидал услышать в свой адрес кучу оскорблений, заработать несколько ссадин, но никак не объятья. — Тсуму, какой же ты дурак. — Ч-что?! Да сам… — Атсуму не успел закончить предложение как его заткнули… Поцелуем?! Боже… Как же долго Осаму мечтал об этом. От удивления блондин приоткрыл рот, этим младший брат и воспользовался. Языком прошёлся по ровному ряду белёсых зубов, пощекотал нёбо, прикусил нижнюю губу до крови. Не сдержался. Наградой был стон. У Атсуму дрожали колени, если бы не сильные руки брата, он давно бы уже скатился по стеночке вниз. Цепляясь за плечи, комкая рубашку, Атсуму бесстыдно стонал. Это всего лишь поцелуй, а его уже развезло. Но в опьянённый мозг ворвалась мысль, о том, что они целуются у всех на виду. — О-Осаму… П-подожди, мы… мы же у всех на виду, — чёрт, язык заплетался. Да какого?! Это же был просто поцелуй. — О-хо-хо. Тебя вдруг начало волновать чужое мнение, а Тсуму? — от этой ухмылки пробежала дрожь по спине, а щёки запылали с удвоенной силой. Вот же, ну что за наглец. Но Атсуму резко изменился в лице. Стал более собрание, нахмурился, вот только румянец никуда не собирался исчезать. — Если ты так хотел надо мной пошутить. То это была плохая идея, — такие шутки в свою сторону старший брат уж точно не оценит. На такое заявление Осаму лишь засмеялся. — Балбес ты, Тсуму, — блондина уже начало подбешивать необоснованные (как будто нужна причина) обзывательства в его сторону. — М-да, ты точно не романтик. С тобой ни одну сцену из сёдзе манги не повторить, — Атсуму подзавис, какая ещё сцена из сёдзе? Что его брат несёт? Головой где ударился или может быть жар? Тут Осаму наклонился к уху брата и прошептал: — Милый, на будущее, теперь я буду затыкать тебя только так, — укусил алеющее ушко, провёл языком по ушной раковине, пососал мочку уха, вызвав трепетный вздох, и наконец отодвинулся. Атсуму не мог узнать своего брата. — Н-но как же та девушка… — голос был охрипшим, пришлось прочистить горло. — Ты о Минами? Как-то же мне надо было отвлечься от постоянного залипания на родного брата, — Осаму пожал плечами, будто разговор был о непринуждённой теме, например о том, как в префектуре Хёго слишком жарко в последние дни. Атсуму смотрел и не верил в происходящее. Он же был уверен на все двести пятьдесят процентов, что Осаму не только самый натуральный из всех натуралов, так и он никогда бы не подумал в таком ключе о брате. Атсуму чертовски сильно заблуждался. В таком ключе Осаму начал думать о брате год назад. Осознание чувств пришло, когда во время дрочки в ду́ше воображение подкидывало не пышногрудых красавиц, а раздвигающего ноги и сладко стонущего под Осаму брата. В отличие от Атсуму, пепельноволосый не сильно загонялся по поводу своих чувств. Да, возможно это было неправильно, может капельку стыдно. Но залипание на охуительные (по словам Осаму) бёдра брата никуда не денется, сколько себя не кори. Страдал от своих чувств? Конечно. Но не набросишься ты на собственного брата***
Конечно отношения пришлось держать в строжайшей тайне от всех. Если бы матушка узнала какие чувства её любимые мальчики питали по отношению друг к другу, то её схватил бы приступ, а вот реакцию отца братья предпочли не представлять. Естественно, все родители спокойно не воспримут новость о том, что их дети состоят в отношениях друг с другом. Так что братья не выдадут свой секрет даже под страхом смертной казни. Команде решили тоже ничего не рассказывать. Играть в угадайку на удачу положительной реакции сокомандников не хотелось, так и свои, и чужие нервы можно сохранить. Осаму всё же расстался со своей подружкой в тот же вечер, когда блондин открыл ему свои чувства. Получил несколько пощёчин и едких оскорблений в свой адрес. Но девушка недолго горевала, ведь спустя пять дней, Осаму увидел её с каким-то новым парнем. Но теперь (точнее никогда) его это мало волновало. Начались отношения, и Атсуму открылась новая, совсем ему неизвестная сторона брата. Они конечно держали всё в тайне, однако это не мешало Осаму зажимать и бесстыдно лапать своего брата, будь то класс, раздевалка или собственная прихожая. Атсуму это нравилось и даже очень, однако дальше поцелуев с дрожью в коленях, шлепков по заднице или пошлых комментариев не заходило, а они уже встречались целый месяц! Нет, Атсуму не был каким-то извращенцем, но осознавать, что предмет мокрых снов теперь в неприличной досягаемости, но его всё равно нельзя трогать – жестоко. А Осаму будто специально распалит желание и уйдёт как ни в чём не бывало, а тебе подкидывайся со стояком. Вот как и сейчас. После прижимания к стенке в коридоре и жаркого французского поцелуя Атсуму пришлось ждать, чтобы все заснули и наконец снять напряжение. Блондин проникал двумя пальцами и надрачивал в такт движений. К себе Атсуму в первый раз прикоснулся спустя несколько мокрых снов. По началу было жутко стыдно и даже капельку страшно. Пальцы мокрые и липкие из-за смазки дрожали. Органы все сворачивались в тугой узел где-то внизу живота, кислорода не хватало. Атсуму, облизав губы, боязливо прикасался к себе, проникая одним пальчиком, начиная себя растягивать. Новые и неизведанные ощущения накатывали волной. Постепенно вводил второй пальчик и немного морщился. Неприятно. Но любопытство и возбуждение застилали все остальные чувства. И вот погодя, Атсуму не замечал, как насаживался уже на три пальца. Чёрт, это слишком приятно. Он ускорялся и буквально трахал себя пальцами, а перед глазами стоял образ брата с пошлостью в глазах и хищным оскалом. О да, то что Тсуму обожает. Голос с хрипцой нашёптывал разные двусмысленные словечки, прикусывая мочку уха, проводил языком от скулы до ключиц, вылизывая и кусая шею. Темп ускорялся и он скоро с тихим стоном «Саму» содрогался в судорогах и кончал, пачкая живот семенем. От той, первой в жизни дрочки с пальцами, Атсуму отходил пару дней. Но кайф он поймал – это блондин точно запомнил. Вот так последующие снятия сексуального напряжения не обходились без пальцев. Атсуму себя считал конченым извращенцем, ему было стыдно до слёз, но поделать ничего с этим не мог, было слишком приятно. Чёртов Осаму! Раздраконил, а теперь подкидывайся. Атсуму от наслаждения прикрыл глаза и начал представлять, как это брат растягивает его, покусывая шею и ключицы, медленно спускается вниз, выцеловывая каждый миллиметр тела. — Саму… — невольный стон сорвался с губ. Но тут Атсуму почувствовал как рядом прогнулась кровать, а к своим пальцам добавились чужие. Блондин распахнул глаза и увидел как над ним нависает нагло ухмыляющийся Осаму. — Ч-что ты здесь д-делаешь?! — щёки сразу залила краска стыда. — Т-ты же д-должен уже спать! — браво, Атсуму. Ты спалился в дрочке перед братом. Давайте поаплодируем. — Ох, как мило. Ты выучил время, когда я ложусь спать, — Осаму опалил горячим дыханием ухо, вызывая у второго дрожь. — Вообще я пришёл пожелать спокойной ночи своему любимому брату, — Осаму сильнее протолкнул пальцы, вызывая стон у Атсуму. — Но вижу, ты прекрасно проводишь время~, — Атсуму сейчас ему врежет. Больше всего на свете он не мог терпеть подколы именно от брата. Сняв футболку, Осаму поменялся в лице. — А теперь будь послушным мальчиком, вынь пальцы. — Да с какой стати мне тебя слушаться! — блондин не позволит собой помыкать. — Не подчинишься? Что ж… Мне нравятся строптивые, — насильно завёл руки брата над головой, удерживая их одной. — Какого чёрта?! — Атсуму пытался освободить руки, но всё в пустую, сильный зараза. — Не захотел быть хорошим мальчиком, решил показать характер. Сам виноват, — Осаму пожал плечами и впился в губы блондина, терзая их, сплетая языки в диком танце. По комнате расходились звуки причмокиваний, тихие стоны старшего брата. По подбородку Атсуму текла слюна, а пальцы на ногах поджимались от удовольствия. Что-что, а целовался Осаму божественно, от одних только поцелуев Атсуму готов был кончить. Наконец младший Мия оторвался от губ брата и начал выцеловывать шею, втягивал и прикусывал кожу, оставляя багровые отметины. Атсуму стонал как последняя шлюха, а всё из-за слабого места. — Тсуму, стони тише. Ты же не хочешь, чтобы нас услышали родители? — ухмыльнулся и снова поставил засос, блондин не удержался от ещё одного стона. — Вот же засранец. Будто назло делаешь, — Осаму до крови прикусил шею, предварительно закрыв рот Атсуму рукой, глуша стон. — На тренировках что б переодевался либо раньше всех, либо позже. Ты же не хочешь чтобы нас спалили, правда? — Саму начал зализывать место укуса, чувствуя металлический привкус крови на языке. — Ты меня игнорируешь? Я несколько вопросов тебе задал и до сих пор не услышал ответа, — пепельноволосый наклонился к самому ушку брата. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда меня игнорируют, — в наказание – ещё один глубокий укус. — Я-я понял… — наконец Атсуму подал голос. — Что ты понял? — с издёвкой спросил тот, продолжая терзать шею. — Я-я должен… Мнх… п-переодеваться позже всех… Хах… — Хороший мальчик, — Осаму наконец оторвался от измученной шеи и поцелуями начал спускаться ниже, предварительно задрав ночную футболку брата. Вобрав один сосок в рот, Осаму начал прикусывать и сосать. С другим играл рукой, пощипывая и выкручивая. Периодически менял местами рот и руку. Атсуму оставалось поскуливать и прикусывать нижнюю губу, чтобы не издать ни звука. Вдоволь наигравшись с сосками (и помучив брата), Саму проник в Атсуму сразу двумя пальцами и начал ими двигать на манер ножниц. — Пальцы вошли как по маслу, сколько же ты с собой игрался? — снова наглая ухмылка засияла на роже (по словам Атсуму) младшего брата. — Заткнись! — Какие мы дерзкие. Не боишься последствий? — будто в подтверждение – к двум пальцам добавился третий, и начали резче входить. Одновременно с этим выцеловывание и покусывание внутренней стороны бедра. Как же Осаму тащился от этих подтянутых и упругих бёдер брата. Не отрываясь от сих действий, младший из братьев достал из заднего кармана джинс фиолетовый пакетик. — Ну что, Тсуму, готов? — ухмылка, открывание пакетика зубами, и сглатывание слюны блондином. — Буду считать это за согласие. Потерпи, будет немного больно, — Осаму вошёл во всю длину и сразу заткнул брата поцелуем, в котором потонул вскрик Атсуму. — Б-больно… Саму, не надо, — блондин начал хныкать. — Шшш. Сейчас будет легче, — чтобы отвлечь от боли парень начал выцеловывать личико блондина, слизывая слёзы. Подождав чуть-чуть и привыкнув, Атсуму кивнул. Осаму повторять дважды не надо. Сначала было больно и блондин морщился, немного шипя, но спустя некоторое время боль отошла на 2-й план, уступив место наслаждению. — Боже… Тсуму, какой ты узкий… — никакая девушка не сравнится с братом. От того как горячие мягкие стеночки обхватывали член, у Осаму сносило крышу. Тут пепельноволосый вошёл под другим углом, задев простату, и Атсуму выгнулся до хруста в спине, протяжно простонав. — Нашёл~, — Осаму начал сильнее втрахивать брата в матрац. — Саму… Ах… — Атсуму царапал мускулистую спину брата, иногда прикусывал ключицы. Осаму, выйдя, перевернул блондина на живот. — Тсуму, милый, приподними попку, — снова бархатный шёпот и покусывание кончика ушка. Атсуму, краснея, покорно выполнил просьбу. — Умница, — в награду Осаму резко вошёл, сразу попадая по простате и укусил за загривок. Атсуму стонал в подушку и комкал простыни. Слишком хорошо. Слишком приятно. Слишком. Саму открывалась прекрасная картина: алеющие ушки, огромное количество отметин на плечах, несколько на лопатках, глубокий укус на загривке. Охуенные бёдра с таким же огромным количеством отметин и талия, которую Осаму сжимал с такой силой, что на утро точно будут синяки, но это сейчас не волновало ни одного из братьев. А слух ласкали такие сладкие и возбуждающие стоны. И всё это принадлежало только Осаму, только он мог видеть такого Атсуму, это польщало. А в голове крутилось только одно: больше пометить. Больше присвоить. Больше. Показать всем, что Атсуму только его и никто не имеет на него права, кроме самого Осаму. Пепельноволосый не удержался и смачно шлёпнул по заднице брата, в ответ послышался ещё одни стон. Понравилось обоим. — Тсуму, ты стонешь как последняя шлюха. — Да… Хах… пошёл ты… Мнх… — Снова свой характер показываешь, — ещё один шлепок по заднице. — Ох… Нужно будет тебя перевоспитать, — Осаму нагнулся ближе к брату. — Я ведь прав, Тсуму? — ещё один удар. — Ах… Д-да… — Молодец. Наконец запомнил что нужно сразу отвечать на вопрос. Оба чувствовали, что близки к разрядке. Атсуму потянулся к своему члену, но его ударили по рукам. — Ну уж нет, милый. Ты кончишь без рук. — Но… — Какой же ты упрямый, — Осаму не больно заломил руки брата за спину. — Если я тебе что-то приказал, значит ты должен выполнять без раздумий. Понял? — в ответ несвязанно промычали. — Кончишь вместе со мной. Оба были на грани. Толчок. Внутри всё взрывается фейерверками, а в глазах плясали звёзды. С тихим «Тсуму» Осаму кончил, следом блондин. Выйдя из брата, пепельноволосый, сняв презерватив, накрыл себя и Атсуму одеялом. — Ты становишься всё покладистее, — мурлыкнул Осаму в висок и поцеловал полусонного брата. А дальше и сам отправился в царство Морфея.***
За окном пели птицы, светило солнышко. Солнечные зайчики, просочившись сквозь зашторенные окна, начали бегать по лицу блондина, будя и мешая ему спать. Атсуму невнятно промычал и отвернулся в противоположную сторону от окна, уткнувшись в чужое плечо. — Мальчики подъём! — из другого конца квартиры послышался крик матери. Да что это такое! Никто не даёт спокойно поспать. Атсуму резко поднялся и собирался уже пойти умываться, бурча, но боль, прострелившая поясницу, резко остановила порыв парня. Атсуму сначала не понял, какого он не чувствует свою задницу и поясницу, но воспоминания вчерашней ночи, нахлынувшие как цунами, красноречиво всё пояснили. Блондин тут же вспыхнул. Парень аккуратно, чтобы, не дай бог, разбудить брата, сполз с кровати и кое-как пошёл в сторону ванной комнаты, благо она находилась совсем рядышком. После всех водных процедур и принятия душа, Атсуму начал разглядывать в зеркале свою шею. — Трындец… — единственное, что блондин мог сказать, едва касаясь кожи. Шея вся была покрыта синяками, красноречивыми засосами и укусами, в некоторых местах с запёкшейся кровью. — Не преувеличивай, — Атсуму поднял глаза и в отражении встретился с братом взглядами. — Это ты называешь «не преувеличивай»?! — блондин развернулся к Осаму и многозначительно показал на шею, ключицы и плечи. — Ну давай начнём с того, что вчера кто-то показывал свой характер и не хотел быть послушным мальчиком, — пепельноволосый подошёл в притык, Атсуму покраснел и попытался отодвинуться. — Это не оправдывает зверского растерзания моего тела, — это Атсуму ещё не начал выносить мозг за покусанные бёдра. — Это, между прочим, больно, — как можно жалобнее проскулил блондин. — Не драматизируй. Возьмёшь в аптечке заживляющую мазь, и всё пройдёт. Да и не ты один подвергся каннибализму, — Осаму указал на свои плечи с укусами. Атсуму отвернулся. Пристыдил. — Я… Я пострадал сильнее!!! — ну что за упрямец! — Мальчики хватит выяснять отношения и идите кушать. Атсуму, перестань кричать. — Да мам, мы уже идём, — подал голос Осаму и подтолкнул брата на выход из комнаты. — Эй! — Что? Или ты хочешь принять душ со мной, а Тсуму? — пошлая ухмылка засияла на физиономии пепельноволосого. — Я конечно не против, но думаю, надо всё же дать перерыв твоей заднице, да и родители немного помешают. — Да пошёл ты! — красный как рак блондин захлопнул дверь в ванную и быстро направился в сторону кухни, игнорируя смех брата и ворчание мамы по поводу того, какой Атсуму громкий уже с утра. Плюхнувшись на стул и пожелав доброго утра родителям, парень начал гипнотизировать свою кружку. Как-то неловко… — Атсуму, милый, что ты уже успел не поделить с братом с самого утра? — пусть миссис Мия и ворчала, однако она была рада тому, что по квартире снова, как бы дико это не звучало, раздавались крики старшего брата, его смех и ворчание. Наконец-то вернулся старый Атсуму. — Ты же знаешь мам, Тсуму не может пройти мимо, не уделив мне внимание, — на кухню вошёл Осаму и сел рядом с братом. — Пф, больно надо, — проворчал тот. Когда вся семья всё же собралась за столом, пожелали друг другу приятного аппетита и начали трапезничать. — Ой, вы так мило вместе спали, — невзначай упомянула миссис Мия. Атсуму подавился зелёным чаем, а Осаму посмотрел на брата как на неадеквата. — Такие хорошенькие были, совсем как в детстве. — Ну маааам, — у блондина заалели кончики ушей. — Мам, это же Атсуму. С детства боится темноты, без меня всё никак не мог заснуть, — ох, блондин готов был Осаму придушить прямо сейчас, и его не волновало присутствие родителей. Это пепельноволосый понял по уничтожающему кариму взгляду. Снова настала тишина, но ненадолго. — Кстати, Осаму, милый когда ты познакомишь нас со своей девушкой? — второе высказывание матери, и Атсуму снова давится напитком. В это раз хотя бы Саму похлопал по спине. — Я расстался с ней, — в своей манере спокойствия ответил младший брат. — Как? Что случилось? — Не сошлись характерами, — пожимание плечами. — Как жаль. А так хотелось с ней встретиться… — женщина помолчала. Ууу, это молчание – затишье перед бурей, блондин это чувствовал своей многострадальной задницей. — Ну а ты, Атсуму, когда заведёшь девушку? — походу мама решила довести сегодня старшего до ручки. — Мааам, всё моё время уходит на учёбу и волейбол. На девушку у меня просто нет свободного времени. — Брат же нашёл, — парировала та, а блондин не удержался от закатывания глаз. — Милая, не наседай на них. Им уже семнадцать лет, взрослые парни. Давай не будем вмешиваться в их личную жизнь, сами разберутся, — Атсуму готов был молиться на своего отца. Только он всегда спасал от заковыристых и «противных» расспросов матери. — Да брось, ты же начал за мной ухаживать, когда нам было по шестнадцать, — началось… — Так, давайте не будем погружаться в воспоминания, а спокойно позавтракаем, — тут уже не выдержал Осаму. Наконец всё затихло. Теперь и поесть спокойно можно.***
Снова начались будни. Ох, как же Атсуму ненавидел понедельники. Вставать ни свет ни заря, вылазить из постельки, плестись в ванную, дальше автобус, школа. Как же всё надоело. — Неужели так трудно ввести третий выходной, — сонно бурчал блондин, пишущий тест по английскому, на первом уроке. Покончив ещё с шестью уроками и заработав восемдесят четыре балла за тест по английскому и восемдесят два по современной литературе, Атсуму с чистой совестью пошёл в сторону спортзала. Но немного притормозил, вспомнив о том, что нужно переодеваться после всех. Чёртов Осаму! Из-за его хотелок приходится кругами ходить и ждать. Наконец, когда Суна вышел из раздевалки, Атсуму тихо на цыпочках пробрался и начал быстро переодеваться. — Что-то ты сегодня припозднился, — голос за спиной заставил вздрогнуть и повернуться. — А, Кита-сан… Я просто, ну… — вот что прикажете сейчас врать?! Да и к тому же было жутко стыдно и неловко, ведь только семпай знал о них. Шинске внимательно осмотрел парня. — Не надо ничего говорить. Я понимаю, — Кита многозначительно кивнул на искусанную шею, хотя правильно сказать тело. Атсуму сразу же прикрыл голый торс и залился краской стыда, на это капитан лишь хихикнул в кулак и ушёл в спортзал, сказав напоследок, чтобы блондин поторапливался. Тем временем в спортзале. — Всё же здорово, что наш крашеный блондин снова стал прежним, — от кого, от кого, а вот такие слова от Суны Осаму точно не ожидал услышать. — Вот только не надо так на меня смотреть. Бед с башкой нет. Просто, когда он изображал умирающего лебедя было как-то скучно, — пепельноволосый впервые увидел как Ринтаро смутился, хотя это было еле-еле заметно. — Только ему самому это не говори, а то ещё загордится, да так засветится, что будет походить на полярную звезду. На фиг надо, — Осаму усмехнулся. О да, Суна был чертовски прав. Не дай бог брат узнает об этом, будет ходить с яркой эмблемой, мол, я такой крутой, все обо мне заботятся, на лице и идиотской улыбкой до ушей. Наконец в спортзал зашёл сам Атсуму. — Надо же, её Величество решила снизойти до нас, простых смертных, — ничего не меняется, снова перепалка. — Конечно. Правда ты, Суна, до сих пор не достоин моего внимания, — блондин гордо задрав нос и смотрев в даль, прошёл мимо. Осаму спрятал свой смешок в кулаке. Всё наконец вернулось на круги своя. Ну почти всё... За всю тренировку Атсуму ни разу не подал в прыжке и не проводил атаки. Всё же последствия бурной ночи, прошедшей не так давно, давали о себе знать. Осаму не мог не усмехаться каждый раз, когда видел как брат немного кряхтел и незаметно для других поглаживал слегка ноющую поясницу. Весело.***
Вы когда-нибудь ходили на свидание с братом? Нет, не на двойное свидание, а именно с братом, только друг с другом, наедине? Нет? Ну вот и Атсуму не удостаивался такой чести до вчерашнего вечера. Сразу после прижимания к стене (у Атсуму сложилось впечатление, что у его брата фетиш на зажимания в каких-нибудь углах) и пылкого поцелуя, Осаму, чуть ли не тараторя, пригласил завтра днём сходить в кино, после где-нибудь погулять. Атсуму был так обескуражен этим резким заявлением, что ему понадобилось секунд десять, чтобы всё переварить, а после ещё секунд пять на тихий положительный ответ. Вот так теперь Атсуму стоял перед зеркалом и поправлял свой бежевый джемпер с голубой рубашкой. Ох, как же Атсуму волновался: руки тряслись, ноги подкашивались, а по спине проходился холодок. Он пипец как нервничал. Ну его можно понять, ведь его никогда не приглашали на свидание, тем более брат, тем более предмет любви и мечтаний. — Тсуму, ты готов? — из-за двери выглянул пепельноволосый, одетый в синюю рубашку, заправленную в джинсы, верхние 3 пуговицы были расстёгнуты, рукава закатаны до локтя. Осаму выглядит сексуально. Блондин сглотнул и кивнул, не отрывая взгляда от брата. — Тогда пошли. — Родители до какого в командировке? — пытаясь нарушить гнетущую, как блондину казалось, тишину, в то время как зашнуровывал кроссовок. — Мама, вроде бы, до первого июня, а папа до восьмого. — Ооо, долго… — Ну, здесь есть уйма плюсов, — Осаму прижал брата к себе, сжимая его ягодицы, вызывая томные вздохи. — Извращенец.***
— Какой фильм будем смотреть? — подал голос Атсуму, смотря на афишу в экране, задрав голову. — Может сходим на ужастик, Саму? — хитрая улыбка, так и говорившая: «чё слабо?» — Не хочу, — Осаму не боялся фильмов ужасов, просто не видел смысла в том, чтобы смотреть фильм, на протяжении которого всё время взвизгиваешь и жмуришься. — Давай пойдём на мелодраму или любовную комедию, а Тсуму? — теперь настал черёд язвить пепельноволосого. Такие фильмы очень любила смотреть миссис Мия и, как ни странно, Атсуму (но он всячески это отрицает). Тот всегда залипал на очередной сериальчик его матери, заходя на кухню за вазочкой печенья. Осаму нередко проходя мимо кухни, замечал как сидя за кухонным столом, мама и брат, по очереди поглощая печенье за печеньем из той самой вазочки, не отрываясь, смотрели в телевизор. Осаму потом становился невольным слушателем дискуссии своего брата по поводу того, какой же тот бизнесмен козёл и сволочь, мучающий бедную девушку, которая всем сердце того любит. — Если честно, можно было бы сходить на эту мелодраму, — Осаму наклонился к уху брата, не забыв тыкнуть указательным пальцем на стенд. — Можно будет спокойно целоваться на заднем ряду, — чуть ли не мурлыкал, в ответ блондин лишь послал, не забыв назвать в который раз Осаму извращенцем. В итоге братья остановились на фэнтези. Осаму честно боролся со зевками на второй половине фильма, но как-то выходило не очень. — Прикольный был фильм, — потянулся Атсуму, выходя из зала. — А как тебе, Саму? — Не очень. Скучный какой-то, — блондин закатил глаза. — Да тебе, кроме своих детективов больше вообще ничего не нравится. — Не правда! «Гарри Поттер» и «Властелин колец» мне очень даже нравятся. Просто сейчас фэнтези какие-то скучные. У сценаристов уже походу закончились идеи, вот и делают не пойми что. — Просто ты зануда, — перебил скучный, по словам Атсуму, монолог. — Куда дальше пойдём? — Ты сильно устал? — Ни капельки! — Отлично, сходим погулять в парк.***
В парке они гуляли уже около двух с половиной часов. — Всё же здесь очень красиво, — улыбнулся блондин, глядя на вечернее небо. —Ты прав, — подул лёгкий ветерок, взъерошивший волосы. Так прохладненько… Тут Атсуму заприметил мороженицу. — Саму, — на лице блондина засияла хитренькая улыбка. — М? — Купи мне мороженное. — Нет. — Эй! Почему?! — Ты сегодня уже столько сладкого умял, на две жизни в перёд хватит, — Атсуму накуксился, но, заприметив лавочку, хитро зыркнул на брата. — Не сдвинуть с места, пока не купишь мороженое, — ухмыльнулся он, разваливаясь на скамейке. — Шантажом меня решил взять? — в ответ блондин пожал плечами, мол, я сама невинность, о чём ты. — Ты за день уже два рожка навернул. В заднице слипнется, и горло заболит, — несмотря на ворчание, Осаму пошёл в сторону ларька с мороженым, так кстати стоявшего почти рядом с лавочкой, на которой сидел Атсуму. Вот же лис. — Напомнить, у кого в детстве чаще была ангина? — Замолчи, язва. С тебя сто четырнадцать йен, — рожок с клубничным мороженым был отдан. С детства Атсуму любил эту ягоду и всё, что с ней связано. — Хей, что за подстава?! Ты же знаешь, что я на мели и денег вообще нет. — Сам виноват. Не надо было просить мороженое. А раз денег нет, запишем в долг под проценты, — настал черёд злорадствовать Осаму. — Ах ты, засранец! Обкрадываешь родного брата как только можешь, — мороженое было уже давно съедено (всё же Осаму прав, с такой скоростью поедания и с таким количеством мороженого, точно не далеко до ангины), значит можно было нападать на брата. Им было уже по семндцать лет, но это никогда не останавливало или как-то мешало устраивать сцены и драться у всех на глазах. — Атсуму? — их перепалку прервал мужской голос. Блондин повернулся к говорившему и резко поменялся в лице. Перед ним стоял парень лет девятнадцати, брюнет с волосами в творческом беспорядке, серые глаза были спрятаны за чёрной оправой очков. — Ам… Тамуро, привет… — Атсуму натянуто улыбнулся. — Столько времени не виделись… — Тамуро посмотрел в даль, будто погрузился во воспоминания. — Ну три года прошло… — Атсуму как-то притих, что-то этот брюнет младшему Мия совсем не нравится. — А это твой брат? — А… Да. Знакомься, Тамуро, это мой брат Осаму. Саму, это мой п-приятель Тамуро Райден, — эта запинка в слове «приятель» пепельновлосому очень не понравилась, ну и что, чёрт возьми, происходит? — Что ж, приятно познакомится, Осаму, — брюнет, улыбаясь, протянул руку младшему Мия. — Взаимно, — парень ответил на рукопожатие, хотя ему этот Райден, ой как не нравился. — А ты всё играешь в волейбол. Я рад. — А ты нет? — Атсуму всё же взглянул на парня. — Ну, год назад мы вылетели на финале отборочных префектуры, это был мой последний год. Выпустившись, я решил забросить волейбол, поступил на адвоката, — Осаму закатил глаза, Тсуму лишь спросил о волейболе. — Жаль, что бросил. Многие говорили, что в тебе есть потенциал, — блондин снова опустил взгляд куда-то в асфальт. — Ладно, мне надо идти. Если захочешь встретиться, ты знаешь как меня найти, — Тамура похлопал по плечу Атсуму и, бросив Осаму быстрое «пока», скрылся из виду. Какой-то странный этот Тамура. — Саму… Давай пойдём домой, — было сказано слишком тихо. — Конечно, — вот тут Осаму начал волноваться за брата. Тот совсем поник. До дома они добрались в тишине. Атсуму не горел желанием поднимать наболевшую тему прямо на улице, а Осаму это понимал. Устроившись на кухне и вскипятив чайник, пепельноволосый начал: — Тсуму, что произошло между тобой и этим Тамурой? — Так заметно, что что-то произошло? — блондин горько усмехнулся. — Помнишь, на последнем году средней школы я уехал в лагерь? — Осаму кивнул. — Там я познакомился с Райденом. Если кратко – я влюбился в него, ну так я в тот момент думал. Провстречались мы все полтора месяца лагеря. После, обменявшись номерами, разъехались. Долго переписывались. Однажды, проходя мимо одного кафе, увидел Тамуру, целющегося с какой-то блондинкой и в один момент всё прекратилось. Конечно я переживал, но не убивался, так пустил пару раз слезу, погрустил месяцок-другой, да отпустило. Не думаю, что я сильно любил его, скорее это была минутная страсть и желание узнать, какого это – целоваться, ходить на свидания, встречаться. Как-то так, — Атсуму вздохнул и налил себе и брату зелёный чай. Осаму сидел и переваривал информацию. Вот не зря этот брюнет не понравился ему. Ох, как же он жалел, что не узнал об этом раньше, не отпустил этого Тамуру без сломанного носа да с фингалом под глазом. — Почему же ты молчал и ничего не говорил? — пепельноволосый всё же был очень удивлён. Он всегда замечал хоть малейшие изменения в настроении или поведение брата. — Ты серьёзно? — блондин нервно засмеялся. — Скажи, какова вероятность того, что родители с братом спокойно воспринят тот факт, что их сын и брат гей? — Осаму открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Всё же Атсуму был прав, родители не прыгали бы от счастья, узнав об ориентации брата. Блондин снова тяжело вздохнул. — Ты уж прости, что наше свидание не закончилось романтической поездкой на колесе обозрения и поцелуем на закате. Прошло три года, но всё равно неприятный осадок не исчезает. — Хей, всё в порядке, — Осаму сжал в своей руке руку брата – наградой была тёплая улыбка.***
— Мия! — братьев позвал Суна. — В клуб хотите? — Ещё спрашиваешь, — у блондина глаза засветились, а вот Осаму не разделял того же. — Отлично. Теперь нас трое. — А куда хоть пойдём? — всё же подал голос Саму, нахмурив брови. — Недалеко открылся новый клуб «Синяя роза» или как-то так. — Фе. Ну и слащавые названия у этих клубов. — Ну тебя никто не заставляет идти. — Хей! Я не говорил, что против! — блондин немного подумал. — Кто-то ещё пойдёт? — Не-а. На моё предложение ответили согласием только вы. Другие "слишком" заняты. — Ну значит будем тусить втроём! — энергии хоть отбавляй, пепельноволосый не удержался от тяжёлого вздоха. — Осаму, ты точно пойдёшь? Ты у нас вроде не любитель подобных заведений, — Ринтаро был прав. Саму недолюбливал клубы за их громкую музыку, что аж уши закладывало, море алкоголя, да и вообще там было слишком много народа и в большинстве случаев – пьяного, ничего не соображающего народа. С другой же стороны, Осаму надо было расслабиться, вся неделя прошла в напряжении да ещё пришлось выбить дерьма с Тамуры (как пепельноволосый его нашёл – неизвестно), правда потом пришлось нагло врать брату в глаза, что споткнулся и с лестницы кувыркнулся, вот и получил разбитую губу и несколько ссадин на щеке и ещё парочку на теле. — Пойду, куда я денусь. Надо же присматривать за Тсуму, — Суна прыснул, а блондин закатил глаза, пробурчав, что он не ребёнок, чтобы с ним нянчились. — Ща скину вам адрес, встречаемся у входа без двадцати десять, — братья кивнули, а проходящий мимо Шинске наказал, чтобы были осторожны и не влипали во всякие неприятности.***
Вот в назначенное время у назначенного места стояли братья, ожидая друга. Через минуту к ним подошёл Ринтаро. — Прошу, дамы вперёд, — Суна оскалился, открывая дверь перед блондином. — Я королева! — Атсуму, показав средний палец брюнету, гордо зашёл в клуб. — Обстановка довольно уютная, — Осаму был приятно удивлён, войдя вслед за братом. — Прикольно. Всё выполнено в ретро стиле, два этажа, даже караоке есть. Это место напоминает мне клуб из одного иностранного детектива (кто понял, тот понял). — Надо же, Атсуму хватает мозгов читать детективы! — Суна театрально удивился. Правда в том, что эта книга, точнее серия книг, делала упор больше на гей тему чем на детектив, Атсуму решил умолчать. — Из тебя ужасный актёр, умник, — блондин спокойно прошёл мимо сокомандника. — Кто куда, а я бухать! — И это говорит спортсмен, лучший связующий среди школ Японии? — Ты зануда, Саму, — проигнорировав бурчание брата, Атсуму уселся на барный стул и заказал фирменный шот. — Много не пей, — рядом с блондином уселся Осаму. — Отвянь, ты мне не мамочка, Саму, — пробурчал тот, выпивая ещё одну рюмку. — Зато папочка, — а вот из-за такого шёпота на ухо Атсуму подавился, чуть ли не вылюнув ещё не проглоченный алкоголь на барную стойку. — Пойду-ка я танцевать, — неловкость блондина выдавали красные ушки. Всё же Осаму до смерти обожал смущать своего брата. Пепельноволосый долго думал и наконец решил себе заказать коктейль «Дайкири». Мирно попивая свой напиток, Осаму не отрывал взгляд от брата, который так плавно и мелодично танцевал. Всё его тело двигалось в такт музыки, казалось Атсуму смешался с мелодией в одно целое. Это было завораживающе. горячо. сексуально. Чёрт, если так дальше продолжится, то Саму пойдёт в туалет уже через каких-то две минуты. — Ай да Атсуму. Так отжигает, — по правую руку пепельноволосого просвистели. Осаму, проигнорировав высказывание Суны, снова перевёл взгляд на Атсуму, который… во всю выплясывал с какой-то рыжей?! Так… Саму невольно сжал кулаки. — У, режим «Ревнивый парень» активирован. — Именно, — так, стоп. Осаму удивлённо уставился на Ринтаро. — Чё ты так на меня смотришь? Нет, я не оговорился и хотел сказать именно «парень», — Суна усмехнулся и отпил из своего бокала. — И как давно знаешь? — Ой да брось. Вы такие беспалевные. Когда в раздевалке задерживаетесь, всегда говорите, что дрались, хотя раскрасневшийся Атсуму с его пухлыми губами и свежими засосами на шее, которые как назло не хотят прятаться за воротником формы, красноречиво говорят совсем о другом, — что ж, Осаму стыдно, честно. — Да и видел я вас, когда вы целовались в пустом классе, — брюнет пожал плечами. — Ты бы не набрасывался так на брата, ладно я спалил, так могут другие, и влетит вам по пятое число, — Суна был прав, но что Осаму мог поделать, если его тянет к брату, что аж не могу. — Кто-нибудь ещё знает? — Ну я держу рот на замке, хотя с тем успехом, как вы "не палитесь", думаю все уже догадались. Ставлю сотку на то, что Кита-сан знает о вас, — Осаму подавил в себе смешок. — Не противно с нами общаться? — Ринтаро посмотрел на Мия как на идиота. — С чего мне должно быть противно? Кто я такой, чтобы лезть в чужие отношения и указывать с кем вам спать. Ну любите вы друг друга и что дальше. От этого никто не помер, — Суна снова пожал плечами. — А что? Переживаешь из-за этого? — язвительная улыбочка. — Лично мне по боку, а вот Тсуму загоняется насчёт этого. — Да ладно? Тот самый Атсуму, который плевал на чужое мнение с высокой колокольни, парится? Надо же… — Ринтаро снова повернулся к танцполу. — Ууу, да у нашего блондинчика отбоя нет от партнёров по танцам, — Осаму тоже развернулся и увидел как какой-то парень в наглую лапал Атсуму, а тот даже не сопротивлялся. Что, чёрт возьми, творит брат?! — Прошу меня простить, — Саму оставил свой недопитый коктейль и направился к танцполу. — Чувствую, скоро я останусь здесь один, — Ринтаро снова усмехнулся и залпом допил свой напиток. Осаму подошёл к парочке и резко потащил за руку на себя брата. Тот парень хотел было возмутиться, но испепеляющий взгляд Осаму заткнул быстрее. Выйдя из клуба, пепельноволосый резко прижал брата к кирпичной стене этого же клуба. — Больно… — блондин простонал. — Это что сейчас было?! — Осаму очень зол. — Ты это о чём? — Дурочка только не включай. Я спрашиваю какого хуя ты там устроил?! — Саму, что ты такое несёшь? Ты перепил, — Атсуму собирался гнуть своё до конца и посмотреть каков предел терпения брата. Ой зря, с огнём ведь играется. — Перепил значит, — по спине блондина прошлась дрожь, не к добру это. Вызвав такси, Осаму продолжал сверлить брата взглядом, по его виду можно было сразу сказать, что тот еле сдерживался. То ли хотел убить Атсуму, то ли хотел его трахнуть (блондин ещё не понял, что именно). Наконец такси приехало. Всю дорогу братья провели в молчании, однако блондин задницей чуял, что эта тишина – затишье перед бурей. И вот, не успел Атсуму перешагнуть порог квартиры как тут же был снова прижат к стене, это уже начинает надоедать. Блондин только хотел возмутиться, как его тут же заткнули поцелуем. Осаму не жалел губы брата, кусая их до крови, во рту чувствовался вкус алкоголя. Языки сплетались. Становилось жарко. Атсуму не удержался от стона. — Если бы тот парень тебя поцеловал, ты бы тоже также стонал как шлюха? — Что? О чём ты? Я просто танцевал, — ох он сейчас доиграется. — Что ж, хорошо. Не хочешь говорить, ладно, — Осаму протащив брата до своей комнаты, кинул Атсуму на кровать. — Всё таки тебя надо перевоспитать, — достав ремень из шлёвок, пепельноволосый закрепил руки брата ремнём. Он перевернул блондина на живот, спустил его джинсы с нижним бельём и уложил к себе на колени. — Я научу тебя манерам, и покажу кому ты принадлежишь, — Саму ударил по упругим ягодицам, в ответ промычали. Ещё один шлепок, только сильнее, Атсуму вскрикнул. Удары становились всё сильнее, по щекам блондина катились слёзы. — Ну что, будешь признавать свою вину? — в ответ промолчали, это ещё сильнее разозлило. Ещё раз ударив по раскрасневшейся коже, Осаму переложил брата на кровать. — На колени, — Атсуму кое-как слез на пол и разместился между ног брата. — Открыл рот, — приказ, заставляющий подчиниться, наступить на свою гордость. Атсуму с алеющими щеками, слегка приоткрыл рот. Осаму надавливает на подбородок, открывая шире. — Я же сказал открыть рот, — младший Мия не церемонясь, сразу вогнал во всю длину, заставляя того подавится. Осаму был зол. Чертовски зол. И Атсуму это чувствовал по сведённой в судорогах челюсти. Саму трахал рот брата со всей силой, держа того за волосы. По подбородку текла слюна, а в уголках глаз – слёзы. Член упирался в глотку, вызывая рвотный рефлекс, но блондин гордо терпел. Челюсть болела, задницу пекло, но не смотря на всё это у Атсуму встал. — Боже, никогда бы не подумал, что мой брат мазохист, — пепельноволосый усмехнулся. Как же шикарно видеть такого покорного брата с членом во рту. Слишком сексуально. — Мнх… Чёрт, сейчас кончу… Что б всё проглотил, — ещё пару толчков и Осаму изливается в рот брата, тот послушно глотает всё до последней капли. Снова уложив Атсуму на кровать, Саму проник в него двумя пальцами, предварительно смазав их. Блондин простонал. Осаму нежно массировал эластичные стеночки, иногда задевая заветный комочек нервов. Как же это было приятно, глаза закатывались от удовольствия, а пальцы поджимались. Когда же Саму ввёл третий палец, стало невыносимо. Хотелось почувствовать внутри член до дрожи в коленях. Как же это было мучительно сладко. Атсуму сам пытался насаживаться на пальцы, но рука на пояснице не позволяла этого сделать. — С-Саму… Ах… П-пожалуйста… — Ну же, скажи, чего ты хочешь? — пепельноволосый облизал ушную раковину, прикусил кончик ушка. — Мн… Ну Саму… — Попроси правильно. — Ох, как же… т-ты меня задолбал… Ах… Просто трахни меня ужеааах… — последние слова потонули в стоне, наконец Осаму сжалился, почти. Саму вколачивался в брата, не жалея ни его задницу, ни кровать, которая чуть ли не ходила уже ходуном, ни соседей, которые могли спокойно слушать это домашнее порно из-за тоненьких стенок. Ему было мало, чертовски мало. Хотелось больше поглотить, заклеймить, показать, особенно Атсуму, чья он собственность. — Ах... Саму... — Правильно. Ты должен выстанывать только моё имя, что б ни на кого даже не засматривался, понятно? — Осаму жёстче толкнулся. — Да, ммм... Чёрт, Осаму и не знал какой собственник живёт внутри него. Атсуму тёрся вставшим членом об простынь, хотелось себя поласкать, но руки были связаны. — С-Саму... Можно м-мне... — Нет. Ты наказан, кончишь без рук, — пепельноволосый оскалился. Толчки становились всё резче. Наконец оба парня достигли разрядки. Выйдя из брата, Осаму сразу же уснул, предварительно освободив руки брата и накрыв одеялом обоих, а вот Атсуму спать не хотелось, хотя он должен был быть очень вымотанным. Блондин лежал и думал обо всём произошедшем. Возможно, завтра утром Атсуму извинится перед братом, за ту издёвку и мотание нервов, возможно и Осаму в ответ попросит прощение за сорванный голос, ноющие поясницу и челюсть. Но это всё будет завтра. А сейчас парень смотрел на пепельноволосого и думал, как же здорово и сложно любить своего брата.