If you think you're gonna crash, accelerate even harder

Мин Юнги устал от всего этого дерьма, которое жизнь подкидывала ему за последнее десятилетие. 22-летний Юнги действительно был в блаженном неведении о реальном мире, и теперь за это платит 26-летний Юнги. Он задавался вопросом: говорил ли он вообще с Джанки до того, как его родители пригрозили отречься от его брата? и если бы он поговорил с Юнги, он знал бы больше о, казалось бы, сотнях купюр, которые всё время вырисовывались у него над головой. «— Извини, малыш. Я люблю тебя, но, думаю, *Омма знает лучше», было последним текстовым сообщением, которое он получил от старшего брата за последние многие годы. Это даже не был телефонный звонок. В то время, Юнги не винил его. Он не мог, когда он смотрел на него снизу вверх и так сильно любил. 22-летний Юнги был еще ребенком и думал, что все в порядке. Всё хорошо. Я не хочу также портить его отношения с Оммой и *Аппой. Теперь, он думает, что, если бы Джанки действительно любил его, он бы продолжал с ним общение. Он бы предупредил его обо всех змеях в реальном мире. О змеях, вроде Ча Чунхёна, который еще ни хрена ему не заплатил. Прошло две недели с тех пор, как он провёл фотосессию для небольшой развлекательной компании Ча. Это были всего лишь пара офисных снимков для их нового веб-сайта, фотографии профиля сотрудников и фотосессия для сообщения в блоге. Это было всё, что ему сказали, а 16-летняя дочь Ча, которая вела этот блог, направляла его всю половину дня. Странный угол. Нет, я хочу, чтобы эта часть ее лица была светлее. Я сказала, что он тоже должен выглядеть так, как будто на нем макияж. Не похоже, что так и есть. Фотографии, без редактирования, не меняются просто волшебным образом. Он не был каким-то гребаным фокусником, который мог заставить её отца выглядеть на фотографии так, будто на нем была ярко-красная помада, только с первого кадра, в то время, когда мужчина не был накрашен. Она явно не понимала. Он трудился под руководством старшеклассницы. Чёртов подросток. Трудился для этой работы, которая едва ли поможет ему покрыть арендную плату его обшарпанной квартиры-студии. Прошло две недели. Ча подписал контракт с независимым работником, по которому было совершенно ясно, что он будет взимать штраф, если ему заплатят поздно. Похоже, для Ча это не имело никакого значения. Юнги написал его секретарю, которая переписывалась с ним по электронной почте, чтобы узнать о его зарплате. Он был вежливым и профессиональным. Он занимается этим уже давно. Он не может быть непрофессионалом и писать что-то типа «где, чёрт возьми, мои деньги?» в электронном письме о проделанной им работе. Независимо от того, сколько тысяч раз он думал об этом за последние две недели. Господин Мин Юнги, С сожалением сообщаю вам, что наша компания решила отказаться от использования ваших фотографий. Юнги даже не прочитал оставшуюся часть этого письма, прежде чем набрал номер Ча Чунхёна. Он продолжал перечитывать это электронное письмо в течение следующих 24 часов — что оказалось не так уж и долго — пытаясь понять, в чем заключалась изюминка этой шутки. Ему не заплатили. Ему не заплатили за много часов, которые он потратил на эту глупую работу. Это даже не было его стилем фотографии. Он взял этот заказ как одолжение старому школьному другу. Обычно Юнги выбрал бы гражданский путь. Он бы попытался обсудить это по электронной почте или по телефону. Он бы устроил встречу лично, чтобы обсудить это и красиво окольным путем спросить: «Где, черт возьми, моя плата?». Но Ча Чунхён не отвечал на звонок, а его секретарь каждый раз, когда он звонил, твердил ему, что этого человека нет в офисе. Он не мог выходить из офиса каждые два часа. Он точно знал, что этот человек не в отпуске. Крайний срок, который Ча дал ему на редактирование, составлял две недели, потому что ему были нужны фотографии для «очень важной встречи». Юнги очень гордился тем, как быстро он закончил работу, и он легко отдал этому человеку свои фотографии, в течение недели, после того, как сделал их. Итак, вот почему он сейчас врывается в крошечное здание компании, направляясь прямо к офису Ча, потому что он точно знает, где он находится. Его секретарь попыталась остановить Юнги, как только узнала его. На самом деле она мало что могла сделать, чтобы остановить его. Только не тогда, когда он чувствовал, как по его венам течет гневный огонь. Выражение шока на лице Ча, в тот момент, когда Юнги захлопнул за собой дверь офиса, заставило его почувствовать себя слегка самодовольным. Он может быть не самым высоким человеком, но он чертовски уверен в себе. Он умел держать себя в руках. Ча положил ноги на стол, откинувшись на спинку кресла. Он чуть не упал с него, когда в комнату ворвался Юнги. —М-мистер Мин? Я не знал, что у нас сегодня встреча, — заикается мужчина. — Ну, официальной встречи нет. Но сейчас, вижу, будет. Это срочное дело, — выплюнул Юнги, топая к его столу. Он хлопнул обеими руками по краю. Ча, казалось, восстановил самообладание, выпрямившись на стуле и глядя ему убийственно в глаза. — Что срочного-то? — Ча оглянулся на того, кого Юнги принял за его секретаршу, которая последовала за ним, пытаясь удержать его, вцепившись в спину его футболки. Юнги приподнял бровь. О, он собирался сейчас сыграть безобидную овечку перед ней, не так ли? — Просроченная оплата за работу, на которую ты меня нанял, — рычит Юнги. Ему не хватит терпения на пустую болтовню, поэтому он решил сразу перейти к делу. Ча устраивает шоу, проверяя свой календарь на мониторе, дико жестикулируя, когда говорит Юнги о том, что у них нет расписания, и, если он может назначить ему дату, они могли бы встретиться позже. Юнги не хотел другого гребаного времени для встречи. Ему нужны были деньги на квартплату и счета. Может быть, если бы у него не было столько денег, он бы затянул разговор немного дольше. Это не было бы так вызвано гневом. Но он не мог ждать. Три дня назад ему нужно было заплатить за квартиру. — Ты знаешь, что я могу подать на тебя в суд за неуплату полученных услуг, — говорит Юнги так спокойно, как только мог. Он может быть красным и жаждущим крови, но это происходит не в первый раз. Ча самодовольно смотрит на него, от чего у Юнги закипает кровь, потому что он явно дразнит его. Подать в суд на меня? На какие деньги? — Снимки, которые вы мне прислали, непригодны для использования, мистер Мин, — голос Ча такой ровный, что Юнги хочет его задушить. Он такой спокойный, когда сидит и говорит Юнги - с его, более чем, десятилетним опытом в фотографии - что его работа - дерьмо? — Чушь собачья, я сделал все, что ты просил, в этом долбанном письме — ну, вот и самообладание Юнги — Возможно, это не было моим художественным стилем, но я делал подобные работы раньше. Я могу отделить мой стиль фотографии от своей работы. — Фотографии, которые вы мне прислали, не были тем, о чем просила Мина, — говорит Ча, как будто его 16-летняя дочь была профессионалом. Юнги не мог не усмехнуться — Боюсь, что ваше художественное выражение просто противоречит нашему. — Вы попросили сделать снимки в офисе, на профиль, а затем – на ее фотосессию. У меня не было никакого «художественного выражения», — говорит Юнги, цитируя дословно, чтобы подчеркнуть слова, которые он хотел отбросить в лицо мужчине. Ча открывает рот, чтобы ответить, но кто-то прочищает горло позади Юнги, и он оборачивается, чтобы увидеть того, кто пытался помешать ему получить деньги за аренду. Он определенно не ожидал увидеть Ким Сокджина, сидящего на диване у стены рядом с дверью, стряхивая воображаемую пыль со своих штанов, когда он выпрямляется на своем месте. Ким Сокджин. Сердцеед Южной Кореи и всемирно известный актер. Занимает первое место в рейтинге самых красивых и сексуальных мужчин в мире за последние четыре года. Потеря его лейбла никак не помешала его успеху благодаря его международной репутации. В преддверии своего скандала Сокджин заработал абсурдные суммы прибыли для своей компании, и ему приписали невообразимый, захватывающий успех, как для маленькой компании. Скандал? Диспатч застал Сокджина, крадущегося из своей квартиры, чтобы забрать Пак Чимина - в то время, юную модель, которая только начинала свою карьеру. Популярность Чимина только начала набирать обороты, из-за чего он оказался вне поля зрения многих людей. Сначала это не казалось большим делом. Сокджин просто угощал хубэ на ужин. Но по мере того, как Диспатч продолжал следить за ними, поток фотографий стал больше походить на свидание, чем на простой план ужина. Самая компрометирующая фотография была запечатлена в ярком свете уличного фонаря, прямо возле жилого комплекса Чимина. Губы сомкнулись, и руки Сокджина крепко обвились вокруг тонкой талии модели. Поклонники высказывали предположения о дружбе между молодой моделью и известным актером, но никто по-настоящему не верил в то, что у них двоих могли быть романтические отношения. Особенно в консервативной Южной Корее. С этими компрометирующими уликами Loxe Entertainment решили, что пора сократить свои потери с актером. Независимо от того, насколько красивы - насколько хороши или сексуальны - лейбл просто не мог представить, чтобы под ними подписался актер-гей. Представитель компании по связям, с общественностью, принес публичные извинения, даже сам генеральный директор заявил что компания не знала сексуальной ориентации актёра, как будто это то, что им нужно было сказать. Сокджин вылетел из здания компании после встречи с генеральным директором, которая, как предполагали таблоиды, была причиной расторжения его контракта. Журналисты и фотографы заполонили его и его телохранителя в тот момент, когда он вышел из здания, преследуя его за заявление. На следующее утро культовый однострочный ответ Ким Сокджин попал в заголовки газет. Мне не нужен гомофобный лейбл, чтобы продержать себя. В течение нескольких месяцев Сокджин сделал самый большой шаг в истории южнокорейской актерской индустрии: он основал собственную развлекательную компанию. Он мог начать это где угодно. У него было огромное количество поклонников в Америке и даже в Европе. Но он решил основать свою компанию в Сеуле, чтобы громко трахнуть всех своей компанией. Loxe, большая тройка и все игроки индустрии в то время ожидали, что он проиграет. Тем не менее, прошло не больше нескольких недель после объявления о запуске Awaken Media, прежде чем некоторые из крупнейших имен в США и Великобритании публично поддержали его. Спонсорство и контракты были предложены Awaken, что превысило репутацию компании. Несмотря на то, что Awaken остается относительно небольшой компанией, она занимает лидирующие позиции в индустрии развлечений Южной Кореи. Так что увидеть то, как генеральный директор и основатель компании сидит прямо здесь, на диване, в компании этого ублюдка с крошечной задницей, было для Юнги почти пощечиной. Как мог кто-то, только начинающий, иметь какие-либо причины встречаться с лицом Южной Кореи? Сокджин одаривает Юнги оценивающим взглядом с пят до головы, прежде чем переводит свой взгляд на Ча, который с восхищением наблюдает за актером, ставшим генеральным директором. — Мистер Ча, — говорит он таким ровным голосом, что у Юнги дрожь по спине проходит. Одно дело слышать этот голос через компьютер или экран телевизора, а другое – быть возле него в нескольких шагах. Сокджин поправляет пиджак и галстук, вставая, и, не торопясь, раскачивая свои широкие плечи, будто они напряглись, от слишком долгого сидения. Он делает несколько легких шагов вперед, пока не оказывается так близко к Юнги, что то, как сильно бьется его сердце, действительно отдаётся болью в груди. Сокджин намного выше его. Юнги потерял весь тот адреналин, который привел его в офис Ча. — Я не заключаю сделок с душами, которые не платят за полученные услуги, — затем Сокджин поворачивается к Юнги и протягивает ему визитную карточку, которая, кажется, появилась из воздуха. Его взгляд скользит с карты на лицо Сокджина, и, кажется, его разум практически пуст. Должно быть, Юнги потребовалось слишком много времени, чтобы ответить, потому что Сокджин хватает его за руку, безвольно висящую рядом, чтобы положить свою визитку в открытую ладонь. Он поворачивается и, перед тем как уйти, кладет руку Юнги на плечо, наклоняется и шепчет на ухо: — Не стесняйтесь позвонить мне. Сокджин отстранился, на его лице вырисовывается уверенная ухмылка, когда он вновь поворачивается, чтобы уйти. Юнги переводит взгляд то на гладкую карточку в руке, то на дверь, из которой только что вышел Сокджин. Он забывает о человеке позади, который не заплатил ему, и бежит за Сокджином. Он находит мужчину на обочине улицы, стоящего у открытой двери отполированного темно-синего металлического «Мерседес-Бенц». Высокий мужчина в черном, держащий дверь для актера, смотрит на бегущего, а затем на Сокджина, который вдруг передумал садиться в машину, как только заметил, что Юнги гнался за ним. — Что вы имеете в виду "не стесняйтесь позвонить мне"? — Юнги почти кричит оттуда где стоит, у двери, хотя до улицы не так уж и далеко — Вы серьезно? Сокджин моргает с ровным выражением лица и ничего не выдаёт. Все это похоже на космическую шутку. Как будто Сокджин собирается ухмыльнуться, рассмеяться ему в лицо и сказать «Псих. Я вас даже не знаю, с чего бы мне быть серьезным?». Но затем он идет и говорит: — Это означает именно то, что я сказал. — Что- — Из того, что я там слышал, Мин, фотографии были нестабильным источником дохода. Я мог бы найти для вас место в «Awaken». — Но вы меня не знаете даже, — выпаливает Юнги. Он сразу же сожалеет об этом, потому что, возможно, Сокджин не подумал об этом и почти нанял его на работу на месте, не глядя ни на одну из его работ. Что ж, вот и его надёжный источник дохода. — Я могу оценить работягу, когда вижу её. — Откуда вы знаете, что я работяга? Ох, заткнись, рациональный мозг. — Люди в индустрии говорят об этом, Мин Юнги. Юнги дрожит от того, как Сокджин произносит его имя, глубоким и таким теплым голосом, морозным январём в Сеуле. И Юнги внезапно себе напомнил, что перед ним стоит Ким Сокджин. Ким Сокджин, на которого он смотрел, как на человека, который проложил свой собственный путь к осуществлению своей мечты и, при этом, выглядел как бог. — Сколько вам обещали за эту работу? — то, как говорит Сокджин, совсем не клишировано, как на переговорах. Сокджин звучит так, как будто они два старых друга, которые разговаривают, чтобы наверстать упущенное после того, как не виделись много лет. — Хм? — Для этой работы. С Ча. Юнги ненадолго запинается в своих словах, прежде чем выпалить их, под давлением непоколебимого взгляда Сокджина. Юнги настолько сбит с толку, что когда Сокджин просит у него телефон, он молча дает его человеку с разблокированным экраном. — Милый, — бормочет Сокджин себе под нос, и Юнги краснеет, когда понимает, что фон на его телефоне – это фотография, на которой он обнимает своего пушистого коричневого игрушечного пуделя. Сокджин улыбается ему, возвращая его телефон, и в этом нет абсолютно ничего зловещего. Он выглядит совершенно искренним, и Юнги почти спотыкается, хотя и не двигается. — Хорошо, — говорит Сокджин. — Хо-хорошо? — Я тебе позвоню, — актер пожимает плечами, говоря, что это факт, а не формальность. Он заходит в машину, подает знак водителю, а затем Юнги просто уходит, глядя на багажник «Мерседеса», прежде чем тот повернет. Неожиданное уведомление выводит Юнги из оцепенения, и он снимает свой телефон с блокировки, чтобы увидеть платеж KakaoPay, равный сумме, которую он сказал Сокджину, плюс – несколько сотен дополнительных. «Думайте об этом как о предоплате и компенсации за этого засранца». Сообщение, которое он получает на KakaoTalk, после этого.

⇠◐◒✧◑◓⇢

После этого, Юнги старается не слишком много думать об их встрече. Поначалу это не сложно, потому что у него есть счета, которые нужно оплатить, а теперь и банковский счет, который поможет ему оплатить указанные счета. На следующей неделе ему не придется выживать за счет чипсов и кофе, и это большое облегчение. У него даже есть возможность просто прогуляться по городу с фотоаппаратом в руке, чтобы сделать снимки, которые он хочет сделать. Его вызывают на детский день рождения в Каннам и на фотосессию для пары будущих родителей, которые живут в Ханнам. Оба заказа имеют относительно высокую котировку, которая будет держать Юнги на плаву, по крайней мере, в течение следующего месяца. Он редактирует несколько фотографий, которые поймал на прогулке, и думает загрузить их на свой личный веб-сайт, когда ему звонит Ким Сокджин. Он не забыл, как пошёл на встречу с Ча, когда вошел Юнги и стал настаивать на оплате. Он не забыл, как Сокджин сказал, что уже знает его. Он, черт возьми, не забыл о том, как Сокджин отправил ему платеж через KakaoPay, чтобы более чем покрыть сумму, которую Ча должен был заплатить ему, и это сообщение. «Думайте об этом как о предоплате и компенсации за этого засранца.» Визитная карточка Ким Сокджина до сих пор лежит в углу его шаткой прикроватной тумбочки, на которую смотрит каждый раз, когда он просыпается утром и ложится спать ночью. Ему нужно было придумать, как отплатить этому человеку за помощь. Юнги не был уверен, знал ли Сокджин, насколько плата за проекты с Ча действительно помогла ему в этом месяце. Телефонный звонок длится недолго. Сокджин сразу перешел к делу и спросил его, сможет ли он встретиться лично в конце недели. Юнги не нужно было смотреть в свой календарь, чтобы быть уверенным, что он свободен. Вот почему он сейчас стоит перед красивым зданием, с фотоаппаратом на бедре. Войдя в холл, он чувствует себя до белья раздетым, даже в своей черной рубашке на пуговицах, черных узких джинсах и поясе. Он думал, что в чёрном цвете будет проще всего выглядеть профессионально. Он даже пошёл сдать старую рубашку в химчистку. Но его старый белый пуховик - он уже не белый - наверное, не помогает его внешнему виду. Независимо от того, сколько лет эта куртка помогала ему пережить зиму, она действительно не помогает ему произвести хорошее впечатление. Женщина за стойкой администратора встает в тот момент, когда он входит в здание, и уважительно кланяется ему. Она не смотрит на его куртку с отвращением, что является хорошим знаком. — Здравствуйте, добро пожаловать в Awaken Media. Чем я могу вам помочь? Юнги подходит к девушке у высокой стойки, стараясь не пялиться на сверкающие мраморные полы или абстрактную металлическую скульптуру, подвешенную к высокому потолку. — У меня встреча с мистером Ким Сокджином, — он изо всех сил старается говорить без заикания, но уверен, что его нервная подача дрожит. Женщина ярко улыбается ему, выражение ее лица меняется с профессионального веселья на признание. — Тогда вы, должно быть, мистер Мин Юнги, фотограф. Юнги кивает ей в подтверждение. — Пожалуйста, следуйте за мной, по этой дороге. Он все еще чувствует себя немного напряженным, когда идет через безупречные коридоры, мимо ярко освещенных студий звукозаписи, дверей из матового стекла с замками для клавиатуры и даже темной переговорной комнаты, где проходит презентация. Это похоже на импровизированную экскурсию по зданию. Секретарша Джихён, - она представилась немного позже – была довольно дружелюбна с ним, задавая ему случайные вопросы, чтобы скоротать время и они не шли молча. Он начинает говорить о Холли – его игрушечной собачке – и женщина воркует, прося его сфотографировать его игрушечного пуделя. Они идут по коридору тренировочных залов, когда их разговор прерывается игривым криком возбуждения. Юнги отводит взгляд от женщины и видит высокого мальчика с ярко-синими волосами, одетого в черную футболку и спортивные штаны Adidas, мчащегося по коридору. В то время, как он полуобернулся, чтобы посмотреть в том направлении, откуда пришел, за ним гнался другой мальчик, на этот раз со светлыми волосами. У обоих мальчиков мягкая линия подбородка и молодые карие глаза, и, если бы они не были немного выше его, то Юнги подумал бы, что они даже очень симпатичные. Он был ниже среднего роста, чтобы громко плакать и спрашивать, почему эти мальчики такие высокие? Их появление само кричит про айдолов-стажеров, так что, возможно, именно так и есть. Айдолы высокие. — Хён! — второй мальчик кричит первому, когда замечает Юнги и Джихён в конце коридора. Старший мальчик поворачивается вперед и замедляет свой бег до шага прямо перед тем, как добраться до них. Он почтительно склоняет голову, как и второй мальчик, когда догоняет его. — Что мы говорили о бегах по коридорам, мальчики? — спрашивает Джихён, пока их головы все еще склонены. Ее тон был строгим, но Юнги видел нежность в ее глазах. — Будь осторожен и всегда смотри, куда идешь, — мягко отвечает светловолосый мальчик. Она тянет руку вверх, чтобы взъерошить его волосы, как будто он щенок-переросток, когда он встает во весь рост. — Хороший мальчик, Бомгю, – и мальчик лучезарно улыбается ей. — Ёнджунни-хён! – другой голос звучит оттуда, откуда они пришли — Хён говорит, возвращаться на тренировку. Перерыв окончен! Бомгю слегка поворачивается, чтобы посмотреть на Ёнджуна, который просто кивает, прежде чем склонить голову перед ними двумя. — Извини, Джихён-нуна. Они тихонько бормочут перед тем, как волочить ноги обратно к одной из открытых дверей танцевальной комнаты. — Кто- Джихён прерывает Юнги, когда она снова смотрит на него, и он прикусывает свою нижнюю губу, глядя на ее предупреждающий взгляд. Она просто улыбается, поднося указательный палец к своим блестящим губам. — Это наши драгоценные маленькие секреты, хорошо? Юнги не может сдержать улыбки, расползающейся на его губах, и кивает. Наконец, они проходят через большую комнату с несколькими маленькими столами. Некоторые люди печатают на своих мониторах, некоторые разговаривают по телефону, а с другой стороны, он слышит яркий смех, исходящий из офиса, где дверь остается приоткрытой. Юнги крепко сжимает ремешок своей сумки для фотоаппарата. Джихён шагает в сторону дверного проема, так что он стоит прямо перед ним, когда она поднимает руку, чтобы постучать. — Я больше не буду готовить тебе обед, если ты будешь продолжать в том же духе, — угрожает голос. — Детка, пожалуйста. Мне нравится, когда ты готовишь. Но ты всегда больше меня бросаешь. Раздается раздраженный вздох, на этот раз ближе к двери. — Почему я вообще терплю тебя? Дверь открывается, и Юнги оказывается лицом к лицу с Пак Чимином. Он улыбается, но повернут спиной, чтобы скрыть это от Сокджина, который находится глубже в кабинете. Мягкие губы модели приоткрываются, когда он поднимает взгляд и видит, кто стоит на его пути. Юнги тупо моргает, у него в горле ком застрял. Видеть Сокджина лично и слышать его голос, точно так же, как стоять прямо перед Чимином, просто ошеломляет. На самом деле не помогает то, что он определенно был влюблен в них обоих - поочередно, но иногда даже одновременно. Хотя, Чимин немного меньше, чем думал Юнги. Или, может быть, ракурсы его фотографий заставляют его казаться выше. И когда он улыбается, отступая в сторону, чтобы впустить Юнги в комнату, он клянется, что его сердце на мгновение остановилось. Эти ровные, белые зубки и ухмыляющиеся глаза. Сокджин опускает голову, глядя на какие-то бумаги, в больших тонких круглых очках на носу. Сокджин стоит у своего стола, благодарит Джихён, и обходит его. Джихён уходит с поклоном, но Чимин не пытается последовать за ней. Вместо этого он подходит и протягивает руку для пожатия, которую Юнги нерешительно принимает. — Мин Юнги, фотограф, — говорит он, не зная, что сказать ещё. Губы Чимина скручиваются в ухмылку: — Пак Чимин, модель. — Ким Сокджин, актер, — бросает Сокджин, обнимая Чимина за талию. Последний хихикает, не делая движения, чтобы оттолкнуть его, явно ему очень комфортно прямо здесь. Юнги напрягается от интимного жеста, чувствуя себя неуместным и совсем не профессиональным. Он знает, что они не знают, но это похоже на непреднамеренный удар из-за отсутствия у него такой связи. Это напоминает ему о том, как его держали раньше, и он не мог не смотреть на их. Он скучает по этому. Когда Сокджин встречается с ним взглядом, он прогоняет эту мысль из головы. — Теперь, когда мы знаем наши имена и занятия, не хочешь ли что-нибудь выпить, Юнги-ши? Юнги покусывает щеку: — Воды, если можно. Сокджин садится на диван и жестом показывает Юнги присоединиться к нему, начиная с элементарной беседы, пока Чимин идет к мини-холодильнику в углу комнаты. Чимин открывает бутылку с водой и протягивает ее Юнги, кладет руку на плечо Сокджина и наклоняется ближе. Когда он начинает отступать, Сокджин поворачивает голову, чтобы поцеловать модель в щеку. — Детка, а где моя? — мягко спрашивает Сокджин, но в комнате так тихо, что Юнги слышит это. — У тебя есть ноги, — откидывается Чимин, прежде чем схватить рюкзак с черным рисунком - в котором Юнги узнает Louis Vuitton - лежащий на кресле напротив них. Сокджин скулит, как щенок, которого пинают, а Юнги пытается стать меньше, чувствуя, что он вторгается в чужое пространство. — Я возьму кофе для Джунни-хёна, ты что-нибудь хочешь? — спрашивает Чимин, подходя к двери. Юнги замечает, что смотрит на эти ноги, которые, кажется, растянуты на много миль. Но когда они стоят, он почти уверен, что они одного роста. «Эти пропорции чертовски странные», — думает Юнги, пытаясь отвлечься глотком из бутылки с водой, когда обнаруживает, что смотрит на задницу этого человека. «Перестань пить, идиот!» — Как обычно. — Ты заболеешь диабетом. — Тогда я думаю, тебе просто придется позаботиться обо мне, когда я буду прикован к постели и буду умирать. — Это... — Чимин прищуривается, держась рукой за дверную ручку — Это действительно не то, что будет, но ладно. — Я люблю тебя. Чимин отвечает уклончивым ворчанием, выскальзывая и закрывая за собой дверь. Юнги снова смотрит на Сокджина, и его сердце подскакивает от удивления, когда он обнаруживает, что он пристально наблюдает за ним. Это немного нервирует. К счастью, Сокджин меняет тему на свой опыт фотографа, спрашивая его портфолио и предпочитаемый стиль. Юнги готов. Хоть Сокджин и не просил его об этом, но он принес несколько образцов проявленных снимков, чтобы он мог посмотреть на них и изучить детально. Во время разговора, Юнги обнаружил, что всякий раз, когда он говорил, чтобы что-то объяснить или подробно рассказать о своем опыте, глаза Сокджина уверенно смотрели на него. Это заставляло Юнги почувствовать себя единственным человеком в мире. Казалось, Сокджин цеплялся за каждое его слово. Это было своего рода внимание, которого Юнги не чувствовал раньше, долгое время. Он уверен, что Сокджин просто внимателен, просто так хорошо воспитан. Тем не менее, Юнги не мог избавиться от ощущения, как глаза Сокджина проделывают дыры в его теле из его разума. Все, что делал Сокджин, - это уделял Юнги все свое безраздельное внимание, но казалось, что он вглядывался в его душу. Юнги пытается расслабиться, правда. Но через тридцать минут, когда мужчина сидит перед ним и так смотрит, это немного сложно. Сокджин, кажется, замечает его дискомфорт. — Как насчет фотосессии? Юнги делает еще глоток из бутылки с водой. Сейчас она почти пустая. Сокджин смотрит на часы, висящие на дальней стене, прежде чем встать. — Я возьму одного из мальчиков, и ты сможешь сделать пару моих фото. — Прям- ... прямо сейчас? — Юнги с любопытством моргает, немного заикаясь, пытаясь встать. — Да, у нас есть несколько открытых комнат с остатками декораций. Или мы могли бы пойти в парк, – Сокджин наклоняет голову, словно задумавшись на мгновение. Затем он снова поворачивается к Юнги. — Вообще-то, давайте сделаем снимки снаружи. Юнги смотрит в окно. Если они хотели сделать фотосессию на улице, им нужно было действовать быстро. Не то чтобы ему не нравился хороший вызов. Но с освещением будет сложно, поскольку солнце садится всё быстрее. Не похоже, что они идут очень быстро, но Сокджин ведет его по коридору с комнатами для тренировок. Он ныряет и выходит обратно с седым мальчиком, который раньше бегал по коридорам. Юнги улыбается мальчику в знак приветствия, и мальчик наклоняет голову, здороваясь. На его щеках легкий румянец, возможно, от практики или от стеснительности. Сокджин выводит их через боковую дверь, обнимая мальчика за согнутые плечи. Он тихонько разговаривает с мальчиком, потирая его плечо, словно пытаясь успокоить. Бомгю молча кивает на все, что говорит актер, но, кажется, ничто его не расслабляет. Но Юнги понимает. Он уверен, что он так же нервничает. Они идут в парк, и Юнги кладет сумку на скамейку, где сидит Сокджин. Мальчик качается на ногах взад и вперед, стоя на резиновом полу детской площадки. Обычно он ставил фотоаппарат возле сумки, но вид мальчика, стоящего в одиночестве, нервно бегающего по сторонам, заставляет его вместо этого подойти к нему. Он щелкает объективом камеры, когда говорит: — Бомгю, верно? Мальчик смотрит на свои туфли широко раскрытыми глазами, глядя так же на Юнги. Он чуть выше его, так что ему не нужно выгибать шею, чтобы посмотреть на мальчика. — Я Юнги, — он представляется с настолько яркой улыбкой, на которую только способен. Бомгю снова вежливо склоняет голову и тихо бормочет «приятно познакомиться» и «пожалуйста, позаботься обо мне». — Ты был на фотосессии раньше? Бомгю неуверенно кивает. — Да? Для обложки вашего дебютного альбома… — глаза Бомгю широко раскрываются, и обе руки подносятся ко рту, как будто Юнги только что открыл большой секрет. С другой стороны, если бы Джихён не сказала ему раньше, это было бы так. Юнги улыбается, игриво подмигивая мальчику. — Не волнуйся, твой секрет со мной в безопасности. Похоже, это немного расслабило мальчика. Юнги немного оглядывается и решает, что горка может быть хорошим местом для начала, поэтому направляет мальчика к ней. Когда они до неё добираются, Бомгю плюхается на нижнюю кромку горки, кладя руки на свои колени, из-за чего выглядит слегка сжатым, поэтому Юнги просит его расслабиться. Похоже, это имеет противоположный эффект, поэтому Юнги мягко объясняет ему несколько поз. — Ты можешь продолжать двигаться. Тебе не нужно ждать меня, если ты думаешь о новой позе для фото, — ободряюще говорит Юн. Бомгю мычит, но, похоже, нисколько не расслабился. Юнги, в конечном итоге, ведет его через нежную и приятную беседу. Оказывается, Бомгю был стажером в Awaken, в течение трех лет. Ему нравится быть с другими мальчиками, с которыми он собирается дебютировать, но иногда скучает по дому. Оказывается, он, как и Юнги, тоже из Тэгу, из-за Бомгю, видимо, обрадовался перспективе встретить кого-нибудь из своего родного города. В перерывах, между частями их диалога, Юнги мягко подсказывает Бомгю, как и где он может поставить ноги или как он может попытаться сложить руки. Несколько наклонов его головы в эту сторону, опускание глаз в том направлении и легкая улыбка. По мере того, как они проводят время, Бомгю, кажется, расслабляется. Они передвигаются по детской площадке, солнце уже садится, и золотые лучи заставляют волосы едва заметно мерцать серебристо-серыми тонами. Бомгю разражается смехом, вися вверх ногами на решетке для обезьян, когда Юнги рассказывает ему глупую шутку, которую когда-то слышал от своего дяди. Но он прикрывает ладонью рот, когда понимает, что улыбается полностью. Юнги хихикает, наклоняясь вперед, чтобы несильно ударить его по рукам. — У тебя милая улыбка, не скрывай её, — мягко говорит Юнги. Он берет свой указательный палец и нежно хлопает мальчика по носу, вызывая у него припадок хихиканья. — Да, сэр. Юнги гримасничает: — О боже. Это заставляет меня чувствовать себя старым. Пожалуйста, называй меня просто хён. Бомгю хихикает, снова пряча улыбку за тыльной стороной ладони, и раскачивается взад-вперёд. — Да, хён. Затем их фотосессия приобретает более игривую атмосферу. Бомгю начинает корчить рожи на камеру, хотя раньше пытался сохранять ровное выражение лица и даже глаз. Юнги чувствует, что мальчик определенно стремился к сексуальной, серьезной концепции даже на детской площадке. Он хорошо выглядел в первых нескольких кадрах, но Юнги не мог не чувствовать, что это определенно подходит ему больше. Юнги почти забывает, что он все еще проходит собеседование, потому что разговаривать и фотографировать Бомгю, больше походит на удовольствие, нежели на работу. После еще нескольких сетов фото, Бомгю резко кувыркнулся и встал на ноги. Юнги тянет его к себе, чтобы взъерошить волосы, говоря, что у него все хорошо получилось. Мальчик прихорашивает его комплиментами, когда они двое идут к Сокджину. Тогда настала очередь Сокджина. Всё было так гладко, так легко, и кадры, которые делает Юнги, честно говоря, выглядят довольно бесплотно, если он сам осмелится так сказать. Он считает, что красота Сокджина проста. Они передвигаются по игровой площадке немного быстрее, но Юнги, на самом деле, не спешит. На горке, там, где он начинал с Бомгю, они провели всего минуту, затем оказались у ступенек, ведущих к остальной части конструкции. Сначала, все было тихо, и Юнги не уверен, просто ли это, потому что он с трудом осознает тот факт, что фотографирует Ким Сокджина. Того, кого он всегда наблюдал издалека. У него никогда не было возможности провести фотосессию для знаменитости. Во всяком случае, не для такого человека, как Сокджин. Раньше он снимался с молодыми моделями и даже с некоторыми авторами-исполнителями, которые надеялись добиться успеха. Но у него никогда не было возможности сделать даже снимок для всемирно известной знаменитости. Но, после нескольких щелчков камеры, Сокджин пускает шутливую шутку о камерах, и Юнги не может удержаться от смеха. В этом не было ничего особенного, но есть что-то в абсурдной шутке, когда он позирует так, будто он владеет игровой площадкой. Сокджин рассказывает Юнги о старых фотосессиях, которые он провел во время своего первого прослушивания на небольшую роль в фильме. Он рассказывает ему о том, насколько изменилась атмосфера вокруг этих фильмов в наши дни, и Юнги спрашивает его – не только ли из-за режиссера. Мужчина пожимает плечами, приподнимает колено и наклоняет голову. Юнги делает еще несколько фотографий. Сокджин улыбается Юнги, когда тот говорит, иногда касаясь губ и проводя по ним языком. Он, между каждой серией щелчков, переходит от тлеющего взгляда к глупому смеху так быстро, что Юнги почти теряет равновесие. Одно дело – видеть, как он шутит во время интервью, но при этом остается собранным и придерживается темы. Другое - позволить Сокджину вести их диалог, пока сам легко меняет свое положение и позу для Юнги. Он замечает, что смех Сокджина слегка писклявый, будто ракель, ударивший по окну. Это не самый привлекательный звук, который когда-либо слышал Юнги. Юнги не уверен, нравится ли ему это, потому что это не похоже на его безупречный образ, который просто источает сексуальную привлекательность, или потому, что это то, что идеально сочетается с его банальными шутками. Несколько раз Юнги почти забывает, что они делают эту фотосессию для его интервью. Он забывает, что он здесь, чтобы делать работу. Он так сосредоточен на каждом слове Сокджина, на каждой истории, которой он делится. Это очень просто. На самом деле ему не обязательно руководить Сокджином. Вначале он спросил его, будет ли ему комфортно в некоторых позах, но затем, после нескольких инструкций, актер двигается так, будто он может читать мысли Юнги. Этот разговор. Больше того разговора,который они вели на диване, в его офисе. Этот глубже. Это разговор художника и музы. Несмотря на то, что это первый раз, когда Юнги работал с Сокджином, ему кажется, что они работали вместе годами. Они разговаривают небрежно и обмениваются словами, перемещаясь по детской площадке. Напряжение, которое он чувствовал, когда они сидели на диване, почти исчезло, и он не может сосредоточиться ни на чем, кроме Сокджина. Солнце почти садится, когда Сокджин садится на качели на краю детской площадки. Качели не созданы для его долговязой фигуры, они слишком низкие. Юнги не может понять, как он заставляет эти чертовы качели выглядеть так комфортно. Он делает несколько снимков, проверяет свой дисплей, приоткрывает рот, чтобы сделать комплимент мужчине перед ним, когда голос сбоку разбивает пузырь, в котором они находятся. — Дикий Сокджин в его естественной среде обитания. Актер наклоняет голову, глаза смягчаются, и на его губах появляется другая улыбка, которой Юнги не видел на своих фотографиях. Он такой нежный, такой искренний и такой влюблённый. Юнги не нужно смотреть, чтобы понять, что Сокджин улыбается Чимину. Он видел такое же выражение в глазах мужчины, когда Чимин был его в офисе. Независимо от того, какое саркастическое замечание модель может сделать в его адрес, весьма вероятно, что ему это всегда сойдет с рук. — Ты собираешься драться со мной, о великий тренер покемонов? — Сокджин поддразнивает, но мягко, когда Чимин уклоняется от металлических прутьев, которые отделяют игровую площадку от тротуара. — И рискнуть повредить этот прекрасный экземпляр? — Чимин отвечает так же мягко. Он протягивает Сокджину картонный подстаканник с тремя большими напитками, обеими руками поправляя чёлку мужчины, хотя она, ни в коем случае, не вышла из строя. — Я всё равно уже твой, — шепчет Сокджин, но вокруг них так тихо, что Юнги с трудом удаётся это уловить. Ему кажется, что он вторгается в их личное пространство, когда Чимин тихо говорит, проводя пальцами по волосам Сокджина. Юнги не понимает, что с ним происходит, но поднимает камеру и делает несколько снимков. Есть что-то в том, что они двое тихими голосами разговаривают друг с другом, когда ноги Сокджина толкают его низкую качелю из стороны в сторону, в то время как, Чимин берет его голову и тычет в его щеки. Одной рукой Сокджин притягивает Чимина ближе за талию, пока он не прислоняется головой к бедру модели. Чимин хихикает, его глаза превращаются в крошечные полумесяцы, и он улыбается, приподняв голову. Получается красивая картинка. Юнги не уверен, что какая-либо камера может передать это зрелище. Затем Чимин отступает ровно настолько, чтобы наклониться, в то время как Сокджин приподнимает голову вверх. Они разделяют медленный поцелуй. Это не клюв, но и не больше. Он сладкий и мягкий, как будто на свете только они двое, и все остальное не имеет значения. Юнги не мог не задаться вопросом: каково это, быть на месте Чимина? Он лишь слегка завидует тому, что у них есть. По крайней мере, он так думает. Но потом он вспоминает, какие они двое. Как они пережили тяготы ненавистников и своих прошлых компаний. Что касается прошлых потрясений между Сокджином и Чимином, у Чимина определенно было хуже, потому что он подписал контракт с небольшой компанией, которая была готова бросить его, когда распространились слухи. Ходили слухи о расторжении его контракта, когда были просто фантазии фанаток, выкладывающих теории о тайных романтических отношениях актёра и модели. Поэтому, когда пришли фотографии, компания, по сути, засекла его и оставила без денег и права обратиться в суд. Это было особенно сложно, когда почти не было адвокатов, готовых вести дело в пользу финансово слабого гея. К счастью, у Сокджина была сила. У него были деньги. Было ли это из-за обязательств или из-за настоящей любви к модели, он нанял юриста для Чимина, и через несколько месяцев, после того, как их дела заполонили новости, они вместе создали Awaken Media. Теперь, глядя на них двоих – губы которых медленно соприкасаются друг с другом, пальцы Чимина осторожно скользят по волосам Сокджина, а его большая ладонь крепко сжимает бедро Чимина – Юнги уверен, что Сокджин прибегал к помощи этого адвоката не просто по долгу. Просто глядя на них двоих, он может почувствовать обожание, заботу, любовь, которую они разделяют. Юнги обычно не думает о таких вещах, но теперь он обнаруживает, что мечтает однажды получить то, что есть у них двоих. Любовь, которая действительно сильнее вместе. Когда Чимин отстраняется, его губы изгибаются в довольной улыбке. Одним пальцем он осторожно проводит по пятну, на щеке Сокджина, на что мужчина просто улыбается в ответ. Он наклоняется к руке модели, шевеля губами, что-то тихо говоря, прежде чем вернуться к Юнги с опущенной камерой. — Мы можем закончить на этом. Он все еще немного трепещет, видя пару в их собственном маленьком мире. В мире, где они не всемирно успешные люди, ставшие генеральными директорами, и бойфренды звёзд, а просто Ким Сокджин и Пак Чимин. Только когда Сокджин подходит к нему, потягивая свой большой розовый коктейль, который, как предполагает Юнги, должен быть со вкусом клубники, ему удается подобрать слова. — Я могу отредактировать фотографии в течение недели и отправить на ваш рабочий адрес электронной почты, — Юнги прикусывает внутреннюю сторону щеки, обнаруживая, что он слишком долго смотрит на мягкие губы Сокджина. Давным-давно Юнги фантазировал о поцелуе с актером, который выглядел как абсолютный бог, независимо от того, играет ли он героя сказки или злодея. Теперь, когда он увидел, как нежно целуется мужчина, то обнаружил, что хочет этого еще больше. Сокджин покачал головой, снисходительно помахав рукой. — Это было бы потрясающе, но не торопитесь. Это было не для конкретной работы с крайним сроком. Вы можете доставить его мне через несколько месяцев, если действительно хотите. Сердце Юнги падает при этой фразе. Несколько месяцев? Единственная причина, по которой он мог представить, почему он сказал это, заключалась в том, что он не соответствовал стандартам этого человека в этой импровизированной фотосессии. Неужели он был слишком неформальным, когда они разговаривали? Было ли это потому, что он не взял на себя достаточную ответственность, когда подошла очередь Сокджина? — Почему? – он выдавливает слово из горла, потому что очень хочет ответа — Почему несколько месяцев? Сокджин наклоняет голову к Чимину, слепо протягивая руку, когда модель входит в его объятия. — Потому что, в начале марта, я буду занят дебютом мальчиков, – он начинает поворачиваться, и Юнги ловит взгляд Чимина. Юнги убеждён, что его глаза сверкают, когда вокруг них начинают мигать уличные ночники. Он почти забывает, о чем они говорят, пока Сокджин, кажется, улыбается ему, оборачиваясь. — Я скоро вам перезвоню. С этими словами Сокджин возвращается в здание кампании, обнимая Чимина за талию. Чимин поворачивает голову к Юнги и игриво подмигивает ему. Теперь он остался в парке один, гадая, что это должно значить.