___________________________________
Глава Цзян очнулся, когда лес уже проснулся: был слышен щебет птиц, а в глаза светило утреннее солнышко. Он полулежал, привалившись спиной к дереву, а на нём распласталась Чжан Юймин, уткнувшись носом куда-то ему в шею. От её слабого дыхания пряди, которые выбились из пучка главы Цзян, щекотали кожу, что, собственно, и потревожило его сон. «Слава Гуаньинь, она хотя бы не храпит» — почему-то первым делом подумал Цзян Чэн, разлепляя глаза. Вокруг валялись трупы, много старых трупов, которые уже единожды хоронили, но по чьей-то недоброй воле они снова вышли на свет. По трупам уже прыгали проснувшиеся вороны, рассматривая свой потенциальный завтрак. Цзян Чэн попробовал пошевелить затёкшей рукой. Яд почти перестал действовать, но после него конечности казались деревянными. Немного размяв руку, он обратил внимание на раскрывшуюся ладонь Юймин. В ней лежала обвалакиваемая тёмной энергией печать, оставляя на коже сильный ожёг. Цзян Чэн снял с пояса мешочек цянькунь и аккуратно переложил в него их добычу, а позже перевязал ладонь девушки тканью с защитными символами. Обычно этот процесс был очень болезненным: тёмная энергия позволяла быстро регенерировать тканям, бесспроса вторгаясь в тело человека, а при попытке её изгнать, ткани, восстановленные с её помощью, вновь разрушались, принося ещё больше боли. Но несмотря на это, Юймин продолжала лежать неподвижно, никак не реагируя на происходящее. Цзян Чэн сразу насторожился и измерил пульс, который не вызвал у него подозрений. Она просто спала. Юймин не проснулась, когда их нашли адепты, с которыми они вышли на ночную охоту. Те доложили, что ничего подобного им не попадалось, только обычные неповоротливые мертвецы с печатью, на которую реагировал талисман Вэй Усяня. Юймин не проснулась, когда они прилетели в Пристань Лотоса. Не проснулась она и во время осмотра лекаря. Даже когда её поили какими-то мерзкими отварами, она не пришла в себя. Лекарь сказал, что с этим ядом может справиться только её золотое ядро, просто нужно время. Но время заставляло главу Цзян нервничать, поэтому он изо всех сил пытался отвлечься, написав письма Цзинь Лину с предупреждением об опасности, Не Хуайсану с новой информацией и, никто не поверит, Вэй Усяню с просьбой приехать и разузнать про новую печать всё и как можно скорее. Немного подумав, он сообщил о состоянии своего ценного сотрудника и попросил по возможности взять с собой и какого-нибудь лекаря, чем способнее, тем лучше. В конце концов он писал в клан Лань и не мог отправить это письмо, не попросив о помощи. Отправив письма срочными гонцами, он успокоился. Ну как… Цзян Чэн мерил шагами всю Пристань Лотоса, ежесекундно спеша в неизвестном направлении, лишь бы не сидеть на месте. Но регулярно, каждые два часа, он заходил проведать Чжан Юймин, чтобы передать ей духовной энергии. Если Юймин не проснётся, то отправлять сейчас обычных адептов на ночную охоту было опасно. А это значило, что ближайшие к северу поселения могут оказаться под угрозой.____________________________________
Цзинь Лин, возвращаясь в Ланьлин ожидал увидеть всё, что угодно, начиная с переворота, заканчивая бытовой поножовщиной. На обратном пути он отослал старейшину Лао «по делам», не желая подвергать его жизнь опасности. Другие старейшины должны были почуять неладное, когда не обнаружили утром в поместье семьи Лао ни души. Сопровождавшие их адепты либо ничего не заметили, либо сделали вид, что это так, продолжая обратный путь без лишних вопросов. Когда Цзинь Лин с явным напряжением и тревогой переступил порог Башни Золотого Карпа, его уже ждал Цзинь Чань, который оставался за главного на время отсутствия главы. Выглядел он, мягко говоря, плохо. Было видно, что молодой человек явно не спал сегодня ночью и при этом не прохлаждался в объятиях девушки. Выслушав краткий отчёт своего заместителя, который не раскрывал и половины правды, Цзинь Лин решил развеяться, заявив, что утомился после нудной брани стариков на Совете, а серьёзные разговоры сейчас утомляли его ещё больше. И несмотря на свою усталость с дороги, он пригласил Цзинь Чаня на конную прогулку в лесу неподалёку. Подобные легкомысленные действия главы смотрелись со стороны очень нелогично, но чего ещё ожидать от капризного подростка. Как Цзинь Лин и думал, слежки за ними не последовало, поэтому сменив рысь своих коней на благородную поступь, молодые люди наконец смогли спокойно поговорить. Цзинь Чань рассказал о том, как его раз тридцать за эти полтора дня пытались подкупить, подсылая к нему слуг с различными предложениями: начиная от огромных сумм в серебре или золоте, заканчивая неприличными в культурном обществе услугами. Это происходило по большей части из-за того, что Цзинь Чань был известен в широких кругах как повеса и разгильдяй, который согласится на всё ради сиюминутных удовольствий. Но к сожалению старейшин и к счастью действующего главы, Цзинь Чань оказался человеком надёжным и, ещё не потерявшим ценностные ориентиры. Цзинь Лин был приятно удивлён, и данная ситуация стала для него своего рода откровением. Он всё ещё не мог понять, какие именно цели преследовал его троюродный брат, но пока это играло ему на руку, он не задавал лишних вопросов. Ситуация в клане была сложной, так как большая часть более менее сильных адептов была на заданиях в разных частях их земель, и в Ланьлине оставалось совсем немного сил. Если бы Цзинь Лин был глупым, то он бы в первую же ночь после своего возвращения с Совета Кланов отправил бы отряд с новыми талисманами Вэй Усяня на ночную охоту. Если бы Цзинь Лин был совсем глупым, то он бы отправился на ночную охоту вместе с этим отрядом. Но Цзинь Лин глупым не был… Он был просто чрезвычайно самонадеянным. Глава Цзинь знал, что просьбы о помощи приходят на его имя стопками, но ни одно из них не достигает его рук. Все они обрабатываются или игнорируются его самопровозглашенным заместителем главы и по совместительству замом по распределению сил, старейшиной Шэнь Жоном. Силы клана он распределял до ужаса нерационально, порой отправляя на сложнейшие задания молодых и неопытных адептов, где они и пропадали. Заклинатели были призваны помогать обычным людям и защищать их от нечисти. Если сильный клан не в состоянии ответить на просьбы о помощи, то его перестают считать сильным. Именно этого и боялся Цзинь Лин — потери того малого, что ему осталось в наследство. Той малой доли былого величия, что продолжала утекать сквозь пальцы, словно песок. Он считал, что если потеряет и то, что осталось от клана Цзинь, то его можно будет смело назвать позором обеих семей: Цзинь и Цзян. Поэтому самый самонадеянный глава клана из всех существующих решил не рисковать чужими жизнями и отправиться на ночную охоту в одиночку… Где-то на задворках сознания орал дядя Цзян, говоря что-то о безопасности. Там же сидел Вэй Усянь, который смотрел на него своим серьёзным взволнованным взглядом. Это выражение на его лице Цзинь Лин видел лишь однажды, в храме Гуаньинь, когда вокруг шеи была намотана тонкая струна. Но они сидели так далеко, а проблема была так близка и существенна, что глава Цзинь почти не обращал внимания на их далёкие голоса. После ужина Цзинь Лин быстро собрал всё необходимое и уже собирался покинуть Башню Золотого Карпа, как наткнулся на незнакомца, который представился посланником лекаря Шан, лекарем Яцзы. Как он оказался на территории Башни Золотого Карпа, он не объяснил, но очень настоятельно и кропотливо выспрашивал у главы Цзинь о его самочувствии. Цзинь Лину под таким напором пришлось вернуться в свои покои, приказать подать чай для уважаемого лекаря и отвечать на все его вопросы. Тот, в свою очередь, скрупулёзно записывал каждый его ответ в какую-то тетрадь, периодически переворачивая листы. После подробного осмотра Яцзы буквально в приказном тоне сказал ему сидеть в ближайшее время на месте ровно и в обязательном порядке обеспечить сегодня свой организм достаточным количеством сна, иначе его бренное тело откажется сотрудничать с его духом, и о бессмертии можно позабыть. Цзинь Лин его советам внял и, проклиная всё, скидывая свои походные одеяния, посидел немного над документами и действительно лег спать. Когда хозяин Башни Золотого Карпа окончательно уснул, с пруда, что находился под окнами его покоев, хлопнув пару раз крыльями, взлетела утка. Когда утром ему пришло сообщение от дяди с предупреждением об опасности, Цзинь Лин захотел возжечь благовония и помолиться за мудрость и здоровье лекаря. Лететь в Пристань Лотоса не имело смысла, да и было опасно оставлять клан без присмотра снова, поэтому Цзинь Лин просто решил ждать новостей, занимаясь внутренними делами клана, которых хватало.______________________________________
Вэй Усянь не заставил себя ждать и уже к вечеру прилетел с Лань Ванцзи в Пристань Лотоса. Но для Цзян Чэна это была целая вечность. В его голове уже роились реплики с отборной юньмэновской бранью, которую он готов был в любую секунду обрушить на своего шисюна. Снова накосячил. Как же он создавал эти талисманы, если они работают только в части случаев? Опять всё из-за него. Из-за его ошибки Юймин сейчас лежит в отключке. Снова всё испортил. Из-за него страдают селяне из приграничных территорий. От чего ж так долго? Небось опять со своим Лань Ванцзи по дороге в кустах затерялись. Яд копился в его душе с каждой секундой ожидания. Казалось, чем дольше он ждал, тем необратимее была катастрофа. Но в какой-то момент его гнев достиг максимальной точки и внезапно просто исчез. Как свеча, которая утонула в собственном растопленном воске. Перегорел. Цзян Чэн остановил свой беспокойный бег незнамо от чего, глубоко вздохнул, прикрыл глаза, развернулся и медленно направился к выходу, где спокойно встретил прибывшего с мужем шисюна. Вэй Ин очень переживал, когда прочитал письмо Цзян Чэна. Если талисман, который он разработал, не помог, это значило, что он где-то ошибся. Но тёмный заклинатель так усердно над ним трудился, что ошибки быть просто не могло. Внутри него боролось два желания: поскорее приехать в Пристань Лотоса и разобраться, в чём дело; и ни в коем случае не приезжать в Юньмэн вновь. Для него это действительно было табу с тех пор, как он уехал оттуда вместе с Лань Чжанем. Вэй Усянь боялся, что отношения с хозяином Пристани Лотоса были испорчены раз и навсегда, но последняя совместная ночная охота говорила об обратном, и Вэй Ин просто не знал, какие именно между ними отношения. В ссоре они, или после того, как оба проплакались на плече у Цзинь Лина, они вновь могут спокойно взаимодействовать друг с другом. Всё это было очень запутанно и непонятно, от того и страшно. Вэй Усянь просто не знал, чего ожидать. Когда их встретил спокойный, словно озёрная вода, Ваньинь, Вэй Ин не на шутку перепугался. «Произошло что-то страшное» — была его первая мысль. Но Цзян Чэн вежливо, но равнодушно поприветствовал их и повёл в сторону причины их визита. — Где же лекарь? — немного резко спросил Цзян Чэн, ступая впереди по деревянным мосткам. — Лекарь Шан, что отправилась с нами из Цинхэ, настояла на том, чтобы Юймин осмотрел её ученик. Он уже в пути и должен прибыть с минуты на минуту, — ответил немного притихший Вэй Усянь. Ему было некомфортно. Он боялся этого раздражения в голосе своего шиди, но старался изо всех сил этого не показывать. Безусловно Цзян Чэн чувствовал это напряжение обычно болтливого и несносного Вэй Ина, что ещё больше его раздражало. Однако он понимал, что его раздражение ситуацию не изменит. Этому его однажды научила Чжан Юймин, в покои которой они сейчас заходили. Вэй Усянь, не медля, принялся изучать печать, которая покоилась всё это время в мешочке цянькунь под слоем талисманов. Через время, за которое сгорала одна палочка благовоний, Вэй Усянь положил обезвреженную печать на стол, усыпанный ворохом исписанных бумажек. Выводы его были неутешительными. — Печать явно отличается от тех, против которых я изготавливал талисман. Хочу сказать, что делалась она в спешке. Слишком много недочётов и ошибок. Железо не успело окислиться, хотя и находилось в… животе мертвеца, — на этих словах обычный человек скривился бы от отвращения, но Вэй Усянь лишь горестно вздохнул, — И не сидится кому-то… — Что с влиянием на человека? Она пролежала с этой печатью в голой руке целую ночь, — поинтересовался Цзян Чэн, который всё это время сидел, прислонившись спиной к кровати Юймин, и наблюдал за мыслительным процессом Вэй Ина. — Если честно… — Вэй Усянь уже хотел было сказать, что ответа на этот вопрос он не знает, как его прервал стук в дверь. Цзян Чэн поднялся с места и открыл дверь. Перед ним возник молодой человек лет двадцати пяти. Ростом он был примерно по плечо главе Цзян, волосы были убраны в высокий хвост и подвязаны яркими красными, синими и золотыми лентами. Из этих же лент, сплетённых между собой, состоял пояс его одеяний. На поясе висело множество мешочков, а за спиной покоился деревянный ящик целителя. — Приветствую уважаемых заклинателей. Лекарь Шан попросила меня помочь вам. Можете звать меня лекарь Ецзи. Я её ученик.