Наставник?

      Утро выдалось тяжёлым. Цзинь Лин не помнил ничего с того момента, как выпил седьмую пиалу вина со старейшинами и отпустил ситуацию. Разлепив свои глазки, он обнаружил лежавшую прямо на кровати Фею. Она мирно посапывала, свернувшись клубочком у него под боком. Внезапно по другую сторону от хозяина кровати что-то зашевелилось. Словно отзеркалив Фею, на боку, поджав ноги, лежал Вэй Усянь. Судя по его копошению, он тоже постепенно просыпался и приходил в себя.       В тихо отворившуюся дверь вошёл Цзян Чэн. В руках он нёс две большие чаши предположительно с антипохмельным отваром. Казалось, что он пострадал из них меньше всего, но на самом деле это было не так. Цзян Чэн просто проснулся раньше этих двоих из-за лютого сушняка и невыносимой головной боли. Кое-как выбравшись из-под Цзинь Лина и Феи, он поплелся приводить себя в порядок и искать что-нибудь, что сможет облегчить его боль. Он приготовил на кухне отвар, распугав всех местных поваров одним лишь своим видом, и решил не мелочиться, разведя побольше, чтобы хватило и тем двоим. — Цзян Чэн, ты меня обманул, — каким-то странно прибитым голосом сказал ему Вэй Ин. — В смысле? — немного раздражённо спросил Цзян Чэн. — Это был не плед… — он уставился стеклянным взглядом на собаку. — Это был плед. Фея залезла позже, — настаивал шиди. Его настроение из раздражения внезапно стало повышаться от вида растерянности на лице Вэй Усяня. — У Цзинь Лина не было шерстяного пледа… — Я унёс. Держи свой отвар и не мели чепухи. Фея, дай этому дураку спокойно проснуться, — он согнал собаку с нагретого места и уселся на край кровати.       Медленно выпив всю плошку и прочистив горло, Цзинь Лин посмотрел на Цзян Чэна, потом на Вэй Усяня и решил задать волновавший его с самого пробуждения вопрос. — Что было вчера?       Двое взрослых вначале переглянулись, а потом рассказали во всех подробностях обо всех событиях вчерашнего вечера, свидетелями которых были. На моменте яркого описания боя на подушках, лицо Цзинь Лина залилось краской, и он приложил ладонь ко лбу. Что ж… Хорошая работа, глава Цзинь. И как ему теперь на глаза старейшинам показываться?       Подбадривающие речи Вэй Усяня в духе «Ничего страшного, Цзян Чэн и не такое в своё время творил» прервал стук в дверь. В комнату заглянул не кто иной, как сам старейшина Ван. Выглядел он немного бодрее Цзинь Лина, а всё благодаря опыту. Похмелье не обошло стороной и его, просто он хорошо скрывал. А пришёл он лишь за тем, чтобы лично напомнить об утренней аудиенции, которую они спланировали вчера на собрании. Он не выглядел обиженным на Цзинь Лина или хоть каким-то образом оскорблённым, словно вчерашний указ и битва подушками остались где-то во сне.       После чего Вэй Ин ушёл, чтобы спокойно привести себя в порядок, при этом не выискивая судорожно глазами Фею. У Цзинь Лина же не было той стойкости к алкоголю, как у взрослых, да и откуда ей взяться. Юноша выглядел действительно помятым, поэтому Цзян Чэн решил остаться и помочь ему с утренними приготовлениями. В процессе они тихо переговаривались, обсуждая новый состав старейшин. А-Лин рассказывал, а Цзян Чэн делился своими мыслями. Было уютно. Цзинь Лин сказал бы, что это утро было намного лучше любого другого, даже несмотря на лёгкое головокружение и тошноту. Просто потому что он был не один.       Последний штрих — Цзян Чэн аккуратно поставил киноварную точку на лбу Цзинь Лина. Жест этот был настолько личным и трепетным, что внутри всколыхнулось что-то нежное и пушистое, тёплое и мягкое. Что-то между любовью и благодарностью, но при этом выходящее за пределы и того, и другого. Когда ему последний раз кто-то другой ставил точку на лбу? Уже лет пять он делал это самостоятельно, отказываясь от помощи и огрызаясь на взрослых. Неужели так сложно было позволить? Позволить близким людям помочь. Позволить им проявить заботу. Да, быть самостоятельным это безусловно хорошо. Но как же это приятно… — Спасибо… — тихое, но такое безграничное слово. Оно вышло словно окутанное огромным облаком. Это была не просто благодарность за что-то конкретное. Это была чистая эмоция. Настолько чистая и непривычная, что остриём прошлась по сердцу. От неё глаза запекло.       И Цзян Чэн это понял. Он заглянул Цзинь Лину в лицо и, вероятно немного поспорив с самим собой в мыслях, притянул его в объятия.       За этот месяц Цзинь Лин понял, что в жизни, полной лжи и лицемерия, важно помнить об искренности и не бояться показывать свои эмоции близким. Иначе эти эмоции задушат в тебе всё самое лучшее и сломают тебя изнутри.

____________________________________

      Перед дверями в зал собраний его ждали Ван Чэнчжу и Хао Цзинсун. Оба стояли торжественно и гордо, будто не вчера получили должности старейшин. Оба низко поклонились, приветствуя главу Цзинь, будто не они вчера весело подливали ему вино. — Добрый день, глава Цзинь, — серьёзно начал старейшина Ван, — Вчера, посовещавшись со старейшинами, мы пришли к выводу, что нас не устраивают некоторые моменты в вашем правлении. И мы бы хотели кое-что скорректировать.       Сказать, что Цзинь Лин напрягся — не сказать ничего. Его откровенно прошибло холодным потом. Где он успел так сильно накосячить-то? Это из-за вчерашнего что ли? Он тут же поспешил извиниться перед Ван Чэнчжу за оскорбление, но тот придержал его руки. — Мы не об этом, глава Цзинь, — и, переглянувшись с Цзинсуном, он продолжил, — Нас тревожит ваше отношение к посту, который вы занимаете. По этой причине хотелось бы кое-что узнать у вас. Всё, что вы сделали в последнее время — ради чего именно это было? Ради процветания клана или это была скорее вынужденная мера, обстоятельства?       Холодная капля липко стекла по спине. Давненько ему не было так страшно. Неужели он мало делает? Или он просто слаб. Он прочистил горло, чтобы не звучать слишком жалко. — Я просто хотел, чтобы клан не сгинул, — ответил он честно, — Было бы слишком обидно, если бы я даже не попытался спасти положение. Простите, если не оправдал ожиданий, — его поклон в конце заставил Ван Чэнчжу раздражённо цокнуть и закатить глаза. — Если ты сейчас же не прекратишь, — бессовестно слетел Чэнчжу с официального стиля, — я налью нам и вызову тебя на бой подушками! И в этот раз я точно одержу верх! — Глава Цзинь, — одёрнув осуждающим взглядом своего товарища, начал более рассудительный Хао Цзинсун, — мы хотим сказать, что, по мнению старейшин, вы действительно достойны своего поста, но мы не понимаем ваших сомнений. Вчера вы сказали, что добиться уважения в клане сложно. Разве вы уже не добились этого? — Разве я его заслужил? — скептически задал встречный вопрос Цзинь Лин.       Старейшины лишь вздохнули и молча открыли двери в зал, приглашая своего главу внутрь.       А в общем зале был весь клан. Абсолютно все адепты, что не были на заданиях, старшие, младшие, учителя, старейшины, кухарки, слуги, стражи темницы… Их было так много, что некоторые стояли на улице. И в этот момент Цзинь Лин понял, насколько большим количеством людей он управляет. Его клан насчитывал более пятисот заклинателей и это не считая многочисленной прислуги.       Цзинь Лин замер у входа в зал от неожиданности. Обычно аудиенция подразумевала присутствие только главных людей в каждой области, чтобы те распространили информацию дальше. Это было сделано как раз, чтобы избежать столпотворения и шума, а главе было проще говорить. Но сейчас здесь не было вакханалии. Было немного шумно, но не громко.       Ван Чэнчжу слегка потянул его за рукав, заставляя отмереть, и сопроводил его на место главы клана. Как только Цзинь Лин сел, Хао Цзинсун призвал всех к тишине. И невероятно, пятьсот человек одновременно приветствовали своего главу и замолкли, внимая. Такого зрелища Цзинь Лин не видел даже на присяге, когда только занял место главы клана.       Хао Цзинсун повернулся в его сторону, присоединяясь ко всеобщему вниманию. Цзинь Лин никогда не страдал от страха сцены, но к такому количеству внимания… он был не готов. — Было проще, когда вы меня не слушали, на самом деле, — пробурчал юноша под нос, но в тишине эти слова достигли ушей старейшин, которые стояли ближе всего к нему, и вызвали на их лицах улыбки.       Прокашлявшись, он начал говорить по плану, который они вчера подготовили. Вначале он представил клану всех старейшин и их должности. Из-за того, что никто не остался на своём месте, в зале начались тихие перешёптывания, но недовольства в лицах он не видел, только интерес. После приветствия новых старейшин он начал перечислять все перемены, которые ждут клан в ближайшем будущем. С новым составом совета старейшин было намного проще менять правила внутреннего устава, но юноша решил не рубить с плеча и вводить изменения постепенно. Изменения коснулись сферы обучения молодых адептов, набора на это самое обучение, финансовой сферы и качества защиты подопечных территорий.       То, с каким интересом его слушали, придавало всё больший вес каждому его слову. А тот факт, что Цзинь Лин знал, о чём он говорит, делал его голос всё более уверенным. Под конец он расслабился и вовсе забыл, что перед ним стоит полтысячи человек. И каждый его слушал. Это внимание наконец-то позволило ему понять то, чего от него хотели старейшины. Точнее его буквально ткнули носом в этот факт.       Его действительно уважали. За то, что он был достаточно смелым и имел достаточно желания стоять здесь и что-то предпринимать. За то, что нашёл в себе силы противостоять старейшинам. За то, что изменил разрушительное для их клана течение судьбы. И не боялся. Юноша, который справился с тяжёлой ношей, вызывал в глазах соратников искреннее восхищение. Смог и уверенно стоит перед ними. Горит своей идеей и говорит, зажигая их всех. В свои неполные шестнадцать он сделал столько и был достаточно силён, чтобы ему доверились. Если по началу все относились к молодому главе клана со скепсисом и уже считали дни до полной разрухи их клана, то сейчас они почувствовали почву под ногами. Чем более уверенным был их глава, тем более уверенными в его силах были люди, которые шли за ним.       Цзинь Лин наконец-то это понял, и осознание своей значимости было вначале смешано со страхом, а потом мёдом растеклось в груди. Он важен, он полезен, он может помочь. Да он уже помог своему клану своим неравнодушием. Теперь он может, чёрт возьми, что-то сделать, вытащить увязший по щиколотки клан из этого дерьма. Теперь у него есть силы, у него есть голова на плечах. А если его головы не хватит, то у него есть ещё десять более умудрённых опытом.       И это было круто. Он наконец смог почувствовать, что сможет всё. А если не сможет, то ему помогут. До статуса сильнейшего клана в Поднебесной было ещё далеко, но вернуться на один уровень с другими великими кланами теперь было целью вполне достижимой. И Цзинь Лин искренне желал этого.       После его речи вперёд вышел старейшина Цай и на правах самого старшего из присутствующих обратился к нему. — Глава Цзинь, — лёгкий поклон, — от лица старейшин и всех адептов, присутствующих сегодня здесь, я бы хотел выразить благодарность за всё то, что вы сделали для нашего клана. За вашу искренность и преданность клану мы бы хотели вновь поклясться вам в верности столь же искренне.       И в один момент все присутствующие склонились пред ним, опустившись на одно колено и положа руку на сердце. Такого масштаба не было даже на его первой присяге, так как все приходили к нему по мере смирения с неизбежным. Цзинь Лин еле успел выбежать из-за стола, чтобы удержать старика от его порыва присоединиться ко всем. — Старейшина Цай, не стоит, — юноша подхватил его под локоть. Он не мог позволить старику упасть на колено перед ним и не только из-за уважения к его возрасту. — Стоит, глава Цзинь, — он произнёс это настойчиво, будто действительно видел в этом действии сильную нужду, и аккуратно отвёл в сторону руку Цзинь Лина, припадая на одно колено.       Растерянности Цзинь Лина не было предела. Он впервые попал в подобную ситуацию, никоим образом не регламентированную обрядами и правилами. Глаза щипало от какого-то непонятного чувства. В последнее время он вообще стал каким-то чересчур эмоциональным. Но здесь, перед своими людьми, его буквально захлёстывало искренностью их намерений. И ведь он видел, что они все пришли сюда добровольно. Могли же не приходить, но стояли и слушали его, а потом склонились перед ним.       Оглядевшись неверящим и мутным от слёз взглядом, он заметил стоявших в углу Цзян Чэна и Вэй Усяня, которые наблюдали за всем этим действом с внутренним удовлетворением. Поймав его взгляд, они, не сговариваясь, церемонно и серьёзно поклонились ему. Не присягая на верность, а выказывая искреннее уважение как главе другого клана. Этот их жест вызвал у Цзинь Лина лишь мысль «И эти туда же». Возведя глаза к небу и пробормотав с нервным смешком что-то вроде «Боги, и как мы к этому пришли?», он утёр набежавшие слёзы — благо его никто не видел — и всё же решился принять их жест. — Я благодарю вас за ваше доверие, — Цзинь Лин глубоко поклонился своим людям, — И я, глава клана Ланьлин Цзинь, буду нести это звание с гордостью и готов служить вам в ответ.