Алый браслет

      Темно-синее небо едва видно в проеме окна. Ну, конечно, Новиград же огромный город, а не небольшой городишко, где некогда раньше жил теперь уже мало кому известный Витольд фон Эверек.       Он сотни раз видел эти высокие дома, свет фонарей в лицо, отблески фар на мокром асфальте и яркие вывески, кричащие всевозможными названиями. Но сколько бы времени не прошло Витольду было до ужаса трудно привыкнуть к такой жизни.       С Геральтом их путешествия окончились еще год назад, когда он, забив на всевозможных тварей, шастающих по миру, приехал к своей ненаглядной Йенифер.       И что он нашел в этой самовлюбленной чародейке? Да если с нее стряхнуть всю ее магию, то она того и гляди будет постарше, чем покойная прабабка Витольда. Но, увы, от фон Эверека в этом выборе почти ничего не зависело. А жаль.       Слушать их ежедневные перебранки стало до одури не выносимо, но еще более невыносимым был тот факт, что Витольд и покинуть то их не мог. Он был призраком, всего лишь утренним мороком, которого по странным причинам мог видеть только Геральт. А потому фон Эверек оказался связан по рукам и ногам именно с этим человеком, эмоциональный диапазон которого казался меньше, чем у самой банальной сковородки, а выбор партнерш ограничивался только двумя чародейками с не самым сладким характером. Хотя Витольд знал, что это далеко не так, а под маской равнодушия скрывается довольно чувствительная натура.       Снова хлопнула тяжелая дверь супружеской спальни.       Витольд про себя усмехнулся: «Нужна ли такая баба, когда… как там их Геральт называл? — дух пролистал в голове несколько названий чудовищ. — а… вспомнил! у большинства фледеров характер покладистей?».       «Не начинай!»       Витольд снова усмехнулся, поняв, что Геральт услышал его мысль. Как у любого духа общение фон Эверека строилось в сознании людей, сам он как такового говорить не мог, но люди — вернее единственный человек — ощущал его мысленные импульсы, преобразующиеся в голове Геральта в слова, и, если было нужно тот мог так же мысленно связываться с ним. Как показывала практика, такое общение работало из любой точки света и на любом расстоянии, так что никто из них двоих почти никогда не мог рассчитывать на полную уединенность, впрочем, им это уже не мешало. За долгие годы знакомства знать, что рядом кто-то есть стало жизненно необходимо, и потому ближе людей друг для друга они не имели, хоть Витольд не однократно пытался сосватать Геральта какой-нибудь «адекватной мамзеле».       «Если ты налюбовался на невидимые звезды, то жду у машины».       Это было чем-то новым за весь год.       Витольд в недоумении прошел сквозь стекло, свешиваясь со стены дома на парковку перед подземным гаражом, занимающим огромную площадь под основной часть здания. К своему несказанному удивлению там действительно обнаружился Геральт. Причем не просто Геральт, а одетый во всю новую вполне современную экипировку ведьмак, укладывающий последние сумки в машину.       — Мы куда-то едем?       — Как можно дальше отсюда, — Геральт с силой захлопнул багажник. Тон его не сулил ничего хорошего: опять настроение дрянь. Только теперь кажется оно совсем ниже плинтуса, заметил фон Эверек.       — Так и будешь стоять?       Витольд упустил момент, когда ведьмак оказался в машине, и тут же поспешил к нему.       Тихо рыкнул мотор, и машина тронулась с места.       — Отлично, а то я уж думал, что ты прирос к этому проклятому дому.       Геральт хмуро глянул на Витольда, но тот говорил, будто бы и не замечая ведьмачьего настроения.       — А я тебе сразу сказал, что с ней тебе делать нечего. В мире огромное количество девушек, готовых нести любовь, — и заговорщицким голосом добавил, — во всех ее проявлениях.       Повисло неловкое молчание. Геральт за время их знакомства понял, что молчание намного сильнее выводит Витольда из себя, чем словесные препирательства, но в этот день кажется абсолютно все пошло наперекосяк. И Витольд, нисколько не задетый реакцией ведьмака, просто перевел тему:       — Мы едем куда-то в конкретное место, или ты просто решил похвастаться, что машина еще не развалилась?       На сей раз отмалчиваться смысла не было. Вопрос входил в десятку стандартных, на которые Геральт обычно давал хоть какой-то ответ. ​       — Во Флотзам.       — Во Флотзам? В мрачный, сырой городок в лесу, где мы лет пять назад гонялись за чертовыми эндриагами два с половиной месяца? А ты ничего интереснее для первого задания не нашел? Ну, там скажем, проклятья, заклятья — вся вот эта херня, которая тебе так нравится?       Ведьмак хотел было дать Витольду хорошую отповедь по поводу его наглости, но вовремя спохватился. Ведь это все, что осталось у фон Эверека — не наглость — его характер.       Геральт редко предавал значению тому, как выглядит Витольд, однако в этот вечер не мог не обратить на это особенное внимание: светло-зеленые, приближенные к мятному очертания, через которые можно было глядеть на мир, как через тончайший хрусталь; одежда давно уже прожитых веков, прическа, которую уже много лет не носит никто.       А ведь Геральт знал, как хочет одеваться фон Эверек, как привлекают его яркие цвета, как он жалеет, что не может жить, как живет Геральт. В такие моменты сердце ведьмака нестерпимо болезненно сжималось.       Будь Витольд жив, он бы сейчас наслаждался им, чувствовал его ласку, его жаркие поцелуи, нежные касания, а не бежал в очередной раз от несчастной любви.       Геральт подавил грустный смешок. А ведь Витольд, не смотря на все тяготы своего существования, чтобы он не говорил, в первую очередь думал о Геральте, почти полностью оставив свои интересы вместе с прошлой жизнью. И если он и хотел иногда чего-то себе, то разве что интересного задания, чтобы хотя бы на миг отвлечься от смерти. А разве такое можно считать наглостью?       — Геральт, ты чего завис? — как всегда бодрый, Витольд оторвал его от мрачных раздумий. — Смотри на дорогу, а то два приведения в одной машине это уж слишком.       Ведьмак несколько заторможено вернулся к реальности:       — Что ты сказал?       — Чтобы ты на дорогу пялился, а не меня глазами раздевал.       — Нет, до этого.       — Интересовался: почему именно Флотзам.       Геральт тяжело вздохнул, скользя взглядом по бесконечно тянущемуся асфальту. Он понимал, что если не ответит сейчас, то вопросов потом станет на порядок больше. Решившись, он глухо произнес, в душе надеясь, что на извечную тему споров его ответ не перейдет:       — Меня просила приехать Шани, там происходит что-то страшное.