Узник

Томми никогда не поверил, если бы ему сказали, что он окажется в такой ситуации. Пустота и мрак одинокой комнаты поглотили тело подростка. Громыхающие взрывы, заставляющие вздрагивать его каждый раз, когда сотрясалась земля, сжимали напуганное сердце. Адская и невыносимая боль, расплывающаяся по телу ядовитыми слизкими змеями, отдавала краткими вспышками в сознании, блокируя ясные мысли, такие необходимые в той безвыходной ситуации. Нельзя не упомянуть бесконечную усталость, поглощающую Иннита изнутри и подавляющую любые попытки оставаться на ногах и оказывать малейшее сопротивление. Ну и конечно же главный виновник, причина всех мучений и страданий, находящийся прямо за спиной блондина. Маска не скрывала его лица, но Томми предпочёл бы больше никогда его не видеть. Не слышать те отвратительные слова и угрозы, горячим и злобным дыханием скользящие по его затылку. Никогда не чувствовать его грубых, отвратительных мозолистых рук на своих запястьях. Никогда не ощущать его присутствия рядом. Даже находясь в столь удручающем положении, огонь злобы сиял внутри подростка. Не­нависть и от­вра­щение рас­те­ка­лись по ве­нам, слов­но до­рогу­щий страш­ный нар­ко­тик, и ког­да Дрим под­нял на него очередной взгляд, пол­ный през­ре­ния, который парень ощу­тил на своём затылке, он почувствовал, как внут­ри всё на­чина­ет ло­пать­ся, как шмат­ки всей внут­ренней сис­те­мы ор­га­низ­ма ос­та­ют­ся раз­ма­зан­ны­ми по стен­кам уже пус­то­го со­суда. Ему при­ходилось де­лать над со­бой страш­ные уси­лия, что­бы не вы­вер­нуть­ся на­из­нанку от то­го, нас­коль­ко сильно он не­навидел и презирал Тейкена. За то, что пос­ле се­бя тот ос­тавля­л зи­яющую чер­ную ды­ру, и Томми ме­тался как зверь от не­пони­мания, как за­латать ее, как из­ба­вить­ся от это­го страш­но­го ощу­щения пус­то­ты. Он был го­тов без кон­ца прок­ли­нать русого толь­ко за то, что он существовал, что он хо­дил по его до­рогам, что он стоял ря­дом с ним и от­равлял кровь од­ним лишь взгля­дом, запомнившимся блондину на всю жизнь. Первые отчаянные бусинки слёз ярости и безысходности блеснули на кончиках ресниц Томми, но он тут же быстро зажмурился, не позволяя врагу заметить столь слабый жест поражения. «Никогда в своей блядской жизни…» Дрим, всё ещё испепеляя затылок подростка гневным взглядом и злобно втягивая клочки воздуха, плотно сжал челюсть. Он был зол. По-настоящему зол и обескуражен легкомысленностью подростка. Что тот правда позволил бросить ему вызов, даже не предполагая об очевидных плачевных последствиях. Будто для блондина все события, произошедшие в этом месте, были простой игрой, где в любой момент можно прокричать «сдаюсь!». Но это было не так. Жизнь — не игра. Особенно когда в ней присутствуют такие люди, как Дрим. И тот никак не мог понять, почему же Томми постоянно пытался прыгнуть выше своей же головы, совершая на первый взгляд храбрые, но на самом деле глупейшие поступки. Но мог предположить. Блондин всегда был весёлым, смелым и храбрым героем, хотел казаться таковым, но стоило лишь Дриму немного приглядеться, как стена, что подросток с нечеловеческими усилиями возводил всё это время, рушилась, оставляя после себя лишь оголённый нерв вселенской печали. Эта грусть, скрывающаяся в глубине невероятного цвета радужки, в уголках опухших от недосыпа белков, пронзённых тонкими красными нитями сосудов, большой чёрной тенью ложилась на всё лицо парня, делая то немного похожим на посмертную маску мертвеца. При мыслях об этом, по всей спине Дрима пробежала крупная дрожь. То были глаза человека, которому пришлось слишком рано повзрослеть. Такое состояние Томми одновременно слегка удивляло Тейкена, особенно когда он видел дрожащие колени и слабый отпор измождённого подростка, но в то же время его сердце ликовало. Он медленно получал то, чего хотел изначально. Смирения, покорства, полного уничтожения личности блондина, услужливой и пустой марионетки, необходимой в выполнении будущих грандиозных планов. Постоянная решительность и отважность Томми, вместе с его излюбленной упёртостью и наглостью, имели интересное значение для Дрима. С одной стороны, эти качества были тем, что он больше всего ненавидел, с чем сложнее всего бороться и держать под своим контролем. Но в то же время это и было той необычной изюминкой, которая превращала почти каждую встречу русого и блондина в настоящую битву, где не было победителей. Они раз за разом кидали кости, но, кажется, всё время выпадала ничья, ведь как только один смог наконец обезвредить другого, тот сразу же выкидывал новые безумные действия, переворачивающие историю с ног на голову. Эти качества в Томми были искрой, поддерживающей пламя интереса и азарта в том, чтобы наконец переиграть его. Подчинить, сломить этот вечный неконтролируемый пожар, сжигающий всё на своём пути, перевернуть жизнь подростка, наблюдая за тем, как всё, что ему было дорого, исчезает на глазах. Застать тот момент, когда костёр превратиться в маленький огонёк, и наконец растоптать его, потушить навеки, превращая в серый пепел. Это было определённо то, что постоянно влекло скучающую душу масочника. Буря, состоящая из ужасных и отвратительных ощущений и чувств, бушевала внутри блондина, ударяясь холодными волнами о стенки его внутренностей. Множество пугающих, безумных, но столь желанных мыслей разрывало его голову. Он так много хотел сказать, описать всю свою ненависть и презрение к русому, умалчивая неоспоримый страх, зарывшийся так глубоко в душу, что становилось тяжело дышать, так много хотел сделать… Например, каким-нибудь необыкновенным и даже невозможным способом выбраться из мёртвой хватки старшего, увельнуть из его скользких отвратительных ручонок, оставляющих после себя тёмные пятна на бледной коже тонких запястьев, и наконец врезать со всей силы по столь мерзкой физиономии, наблюдая, как она моментально корчится в гримасе заслуженной боли. И когда высокая фигура станет чуть меньше, сгибаясь пополам от шока, взять в кулак эти грязные сухие русые локоны, сжать со всей ненавистью и злобой, а затем ударить коленом в челюсть этого ублюдка. Слышать его краткий вскрик неожиданности и боли, смотреть, возвышаясь, на скрученную фигуру, лежащую на полу и еле находящуюся в сознании. Надеяться, что во время падения тот задел неровную поверхность, и тонкая алая полоса рассекала кожу его бесчестного и до этого отвратительного лица. Что его голова гудела и разрывалась от жары, царящей в комнате и навевающей туман перед глазами. Что холодная поверхность, к которой он бессильно прислонялся, отдавала тонкими и леденящими иглами, пронзая всё тело вспышками боли. А затем хотелось последний раз окинуть эту отвратительную и жалкую картину презрительным взглядом и убедиться, каким же Дрим был ничтожеством, заслуживающим именно такого положения. Внезапно, Томми вздрогнул. Его передёрнуло от своих же мыслей. Он понимал, что им управляла ярость и обида. Он не мог так просто признать поражение. А неизвестность того, что собирался с ним сделать русый, просто заставляла кровь застыть. Но всё же это было бы… Слишком жестоко. Даже по отношению к такому чудовищу, как Дрим. Томми же не такой, как он. Верно?.. Тейкен продолжал прожигать затылок младшего долгим взглядом. Он чувствовал, что прежняя злоба и раздражение медленно утихали и уже не полыхали тёмным огнём в его груди. Так же, он отметил быстрое и напряжённое дыхание подростка, чувствовал, как тело того иногда вздрагивало, словно во внезапных вспышках страха и боли, видел, как тот злобно сжимал кулаки до побледневших костяшек, впиваясь грязными обрубками ногтей в холодные ладони, но сам блондин не позволял себе выдавить ни единого звука. Он не просил остановиться, не умолял о пощаде, хоть, вероятней всего, наконец понял серьёзность ситуации. В принципе, это было объяснимо черезвычайной гордостью и самолюбием подростка. Но что больше удивило масочника — отсутствие яростных оскорблений и крепкого мата. На это было лишь два объяснения. Либо блондин настолько вымотался, что не мог издать и звука, либо же наконец понял небольшой урок, который так услужливо преподал ему Дрим… Сделав для себя какие-то выводы, русый уже новым взглядом окинул подростка. Злоба окончательно ушла, оставив после себя холодную пустоту, а он сам внезапно слышно выдохнул. Томми, всё ещё поглощённый страхом и злобой от беспомощности, внезапно замер, потому что ощутил, как чужие руки, крепко сжимающие его запястья, медленно слабеют и отстраняются, оставляя после себя жгучий след. Парня ещё раз пробило на дрожь, когда его почти онемевшая рука бессильно опустилась, доставляя большую боль, чем раньше. Шипя, Томми моментально схватился целой рукой за предплечье второй, пытаясь хоть как-то уменьшить горящее чувство, и, воспользовавшись моментом, быстро развернулся, испуганно вжимаясь спиной в холодную стену так, будто хотел стать с ней единым целым. Это было просто необходимо, потому что только так он наконец мог столкнуться с противником лицом к лицу. Он больше не мог допустить того, чтобы Дрим оказался у него за спиной, ведь именно тогда Иннит становился совершенно безоружным. А это то, что он так сильно ненавидел. Направляя свой испуганный и недоумевающий взгляд горящих глаз вперёд, он столкнулся с чужим, тусклым, и уже более… Спокойным? В изумрудных глазах не плескалось холодное и пугающее безразличие, которое так привык видеть Томми, не было и той невероятной злобы и опасности, исходящей за несколько километров, заставляющей невольно задуматься, а не перешёл ли ты черту. Лишь пустота. Блондин бы никогда не поверил, что его может успокоить эта пустота. Русый слегка медлил, наблюдая за Иннитом, и лёгкая усмешка почти сорвалась с его губ, но внезапно он развернулся в противоположную сторону и медленным шагом направился к одной из стен. Подойдя к ней, он с глухим звуком, исходящим из глубины его лёгких, больше похожий на уставший рык, прислонился спиной и направил скучающий взгляд на застывшую фигуру подростка. Тот всё так же стоял, пытаясь понять, что же только что произошло. «Почему он..?» В один момент, блондин просто прервал поток безумных мыслей и глупых вопросов одним лишь осознанием того, что у него появился шанс. Шанс выбраться из того отвратительного места практически целым и наконец навсегда забыть уродливое лицо масочника. Времени на то, чтобы разбираться в поступках русого, не было. Первое, что сразу же пришло в голову Томми, была рация. Единственный способ связи с внешним миром. Почти неосознанно, он рывком повернул голову в ту сторону, куда Дрим отшвырнул её раньше. Его сердце замерло, когда он заметил отблеск тёмного пластика. Лёгкий огонёк надежды загорелся в груди. Подросток так же моментально повернул голову обратно, и его тело просто застыло. Он почувствовал, будто каждый процесс в его организме замедлился, лицо побледнело сильнее, а руки слабо затряслись, когда прямой взгляд Тейкена проследил за глазами блондина, читая его как открытую книгу, раскрывая каждый его план и действие за считанные секунды. Внезапный всплеск адреналина мгновенно расплылся по телу и позволил Томми, будто дикому зверю, броситься в сторону рации быстрым рывком, почти что прыжком, на середине пути скользя уже на коленях и кривясь от лёгких царапин, получаемых от неровной и местами острой поверхности. Он не оглядывался назад, выполняя всё на одном дыхании, будто эта попытка спастись была последней в его жизни. Не смотря на это, силы прыжка не хватило, подросток полностью остановился буквально в полуметре от заветного предмета. Не думая, он отчаянно рванул ещё раз, уже полностью падая на пол и стараясь дотянуться самыми кончиками дрожащих от волнения пальцев. Когда это внезапно получилось, подтягивая к себе, Томми схватил рацию, сжав её в кулаке как можно крепче. Из-за отсутствия времени, не оглядываясь и боясь, что в любой момент тяжёлая рука ляжет на плечо и выхватит последний шанс на спасение, парень только и мог, что сесть на колени и, осматривая безумным взглядом предмет, дрожащими руками сдвинуть переключатель и, услышав заветное шипение, зажать большую кнопку и буквально закричать: — Сэм! Дрим, он… Пытается сбежать! Тут повсюду взрывы, ты… Ты должен вытащить меня отсюда! Громкий, быстрый и дрожащий голос Томми разлетелся по всей комнате, отражаясь от стен и заполняя пространство отчаянным восклицанием. Быстро разжав руку, услышав шипение и сделав краткий, напряжённый выдох, блондин облегчённо закрыл глаза. Он сделал всё, что мог. Теперь оставалось только ждать. Это было не совсем так, ведь его ожидала ещё одна проблема… Томми наконец позволил себе медленно обернуться. Ком замер в его горле. Дрим стоял всё в той же расслабленной позе, опираясь об стену и пронзая его заинтересованным взглядом. Иннит слегка нахмурил брови в недоумении. Если Дрим собирался совершить побег, то он просто не должен был допустить того, чтобы Томми добрался до рации и сообщил всё Сэму, срывая все планы. Дрим не должен был… Но… Сэм же не был глух. Он, вероятно, заметил эти странные взрывы раньше всех, но почему тогда ничего не сделал? Томми замер. Шипение и долгое затянувшееся молчание медленно накрывали его. Страх начал поглощать его тело и сознание сильнее, с каждой безответной секундой. Наконец оторвав изумлённый взгляд от изумрудных глаз, он снова обернулся к рации и уже с большей силой испуганно сжал кнопку. — Сэм?.. Сэм! Вытащи меня отсюда! — его чистый крик звенел в собственных ушах. Отпустив, шипение продолжилось. Внутренний страх пожирал парня изнутри, и он сам медленно, отстранённым взглядом краткого осознания взглянул на русого. По его лицу расплылась отвратительная усмешка. Он будто знал. Будто чувствовал страх парня и понимал, что никто не придёт. Сэм не появится, чтобы освободить Томми. И это подтверждало долгое, затяжное и такое пугающее шипение рации. И отсутствие охранника с того момента, когда впервые прозвучали взрывы. Глаза блондина стали стеклянными. — Нет… — тихо прошептал он, закусывая дрожащую губу. — Почему он просто..? Этот незаконченный вопрос был задан пустоте, однако подросток отметил, как русый хотел что-то произнести, поэтому быстро перебил его, не желая слушать ни единого чёртового слова от него, в последний раз безнадёжно хватаясь за прибор, зажмурившись и поднеся его так близко к бледным губам, чтобы был слышен шёпот: — Фил… Фил, пожалуйста… Блондин даже не заметил, как вместо столь желанного появления охранника, стал умолять о помощи собственного отца. Единственное, что ему нужно было в тот момент — чувство безопасности, так часто ощущаемое рядом с близким человеком. Только оно могло заполнить его истерзанную пустую душу. Молчание. Оно так пугало. Парню казалось, что его бросили на произвол судьбы, когда что-то внезапно пошло не так. Сэм даже не попытался с ним связаться или помочь выбраться. Он просто… Забыл о нём? Руки блондина бессильно упали вниз. Прибор выпал, глухо ударившись о тёмную поверхность обсидиана. Парень уже полностью осел на пол, его плечи опустились. Глаза смотрели в пустоту перед собой, отказываясь воспринимать любой предмет в комнате. Боль в правой руке не ощущалась вообще. Все чувства были поглощены недоумением и страхом. — Как видишь, это бесполезно, — внезапно раздался холодный голос из-за спины. — Он не придёт. — Откуда ты знаешь?.. — тихо пробормотал Томми, а затем внезапно резко повернулся в сторону масочника и его тон становился твёрже и громче с каждым словом: — Откуда ты всегда знаешь, что произойдёт? Почему так спокойно позволил взять эту чёртову рацию? Почему всё выглядит так, будто каждое событие, которое здесь происходит, чётко спланировано и находится под твоим контролем?! Хотя ты, блять, заключён здесь хуеву тучу времени и вообще ни с кем не мог общаться! Его голову разрывало от стресса и таких спонтанных мыслей. Если можно было сказать, что до этого он был напуган, то после своего небольшого рассуждения и затянувшегося молчания со стороны Тейкена, его захватила дикая паника. Он начал понимать, что все события, происходящие вокруг него, не были случайностью или лёгким сговором. Это была огромная липкая паутина, медленно поглощающая его и не желающая отпускать. Из тревожных мыслей его мгновенно вывел внезапный голос, прервавший столь раздражающее шипение. — Томми. Томми, ты слышишь меня?.. — голос Сэма звучал напряжённо и было чувство, будто он находился в какой-то спешке. Блондин вздрогнул и просто кинулся к рации, впиваясь в неё дикой хваткой. — Боже, Сэм! Да, я здесь! Отпустив кнопку и с одержимостью продолжив смотреть на прибор, он через секунду снова услышал голос: — У меня мало времени, но постараюсь кратко объяснить. Есть некоторые технические проблемы с безопасностью и защитой тюрьмы, ты, вероятно, уже услышал взрывы… Я сейчас решаю этот вопрос. Но это может занять время… Сердце Томми замерло. — В каком смысле..? — Тебе нужно остаться в тюрьме на некоторое время… Вероятней всего, на неделю. Поражённый выдох рвано вырвался из груди подростка. Он быстро зажал кнопку, чувствуя, как волны нового животного страха и гнева захлёстывают его: — Что?.. Нет, боже, нет! Только не говори, что я должен находиться с ним… — его взгляд быстро дёрнулся в сторону масочника. Не выдержав, он закричал в крошечный и такой бесполезный прибор ещё раз: — Ты не можешь так поступать со мной! Сэм! Он же… Прикончит меня… Последняя фраза вырвалась тихо и неосознанно, и парня сразу же пробило на дрожь. Никто не должен был это слышать. Особенно Дрим. Едкая усмешка расползалась по лицу того. Он всегда чувствовал этот страх, который никак не мог признать блондин. Теперь же он и вправду был раскрытой книгой перед русым. Живот подростка скрутило. Уставший голос раздался ещё раз: — Томми, прошу, тебе нужно быть здесь до того времени, пока я не узнаю, кто пытался ворваться в тюрьму. Это необходимо. — Просто выпусти меня! — отчаяние и гнев закипали в парне. — Я не могу так рисковать, Томми! К тому же, перед посещением ты подписал документ, что в случае проблем с безопасностью, ты соглашаешься находиться здесь на протяжении недели. Не я придумываю правила. — Но только тебе решать, придерживаться их или нет. Последним, что раздалось из тёмного куска бесполезного пластика, было столь пустое: — Мне жаль.