Сокрытая душа (The Occluded soul)

Гермиона снова стояла на вересковой пустоши, придерживая руками волосы, и ждала. Она осознавала, что спит: она была здесь уже несколько раз. Она ожидала услышать звук тяжёлых сапог позади нее. Он всегда был позади, в какую бы сторону она ни смотрела. Гермиона обернулась, едва услышав его, и увидела того же человека, лицо которого всегда казалось ей знакомым во сне, но, проснувшись, она не могла его вспомнить. Ее воображаемый Хитклиф, оплакивающий свою Кэтрин. Он упал перед ней на колени и произнес тот же отрывок, что и всегда. Девушка протянула руку и положила ее на его склоненную голову. — Что было третьим выбором, профессор? — спросила она на этот раз, в попытках удержать контроль над сном. Он поднял голову и посмотрел на нее пронзительными черными глазами. На этот раз на лице его не было крови. — Вы, — ответил он. Они долго смотрели друг на друга. Гермиона не заметила, как сон изменился, но он больше не стоял на коленях, он оказался прямо перед ней, сжимая руками ее руки. — Почему я? — спросила она. Он не ответил на этот вопрос. Просто медленно притянул ее к себе и сказал: — Найдите меня. Девушка зачарованно наблюдала, как его лицо приблизилось, его черные глаза, казалось, отражали весь ее мир. Внезапно вокруг них поднялся и завыл ветер. В тот момент, когда она поняла, что это ее будильник, Снейп исчез, оставив ее одну. *** Гермиона аппарировала к порогу дома номер двенадцать на площади Гриммо и уронила охапку своих свитков. — Черт! — она выхватила палочку и снова собрала их, прежде чем протиснуться в дом. — Привет? Портрет миссис Блэк молчал за своей занавеской. Фреду удалось нейтрализовать её. Не имея возможности снять портрет со стены, он нашел способ снять с портрета одежду. О Миссис Блэк, которая была теперь абсолютно голой, никто не видел и не слышал ничего уже более двух лет. — Гермиона? — Из-за дверного проема показалась голова Гарри. — Привет, Гарри! Рон и Лаванда уже здесь? Я принесла им кое-что для ребенка. — Да, они наверху в библиотеке, наслаждаются вниманием. Встреча еще не началась, так что у тебя есть достаточно времени, чтобы попробовать себя в роли тетушки. Это твое исследование? — Да. Я сделала ряд захватывающих открытий о магии души и нашла несколько многообещающих упоминаний о крестражах. Позже мне придется попросить тебя об одолжении — о большом одолжении, — но сначала мне нужно увидеть Дамблдора. — Ты знаешь, где он. Хочешь, чтобы я забрал это? — Не мог бы ты? Спасибо. — Гермиона передала свои свитки в руки Гарри и чмокнула его в щеку, прежде чем направиться в гостиную. Портрет спящего Дамблдора был перенесен в штаб-квартиру Ордена, потому что их идеи не всегда могли ждать, чтобы быть опробованными в Хогвартсе. Гермиона подошла к портрету, висящему над камином. — Здравствуйте, директор, — сказала она. Она всегда начинала с этой формальности. — Грозовой перевал, — ничего. — Хитклиф, — ничего. — Кэтрин, — тишина. — Мыза скворцов, Эдгар, Линтон, Изабелла… — Гермиона, почему ты перечисляешь имена из магловской литературы? Гермиона повернулась и обнаружила, что Минерва наблюдает за ней с дивана в другом конце комнаты. Там же сидели Драко, Ремус и Тонкс. — О, здравствуйте! Простите, как невежливо с моей стороны: я даже не посмотрела, есть ли здесь кто-нибудь еще. — Мы так и подумали, — сказала Тонкс с улыбкой. — Пытаешься использовать интуицию? От этих слов Гермиону охватило странное чувство. — Да, в некотором смысле. Всё эти сны, которые мне снятся. Повторяющиеся сны, всегда в основном одинаковые, но каждый раз кое-что немного иначе. Я начала задаваться вопросом, могли ли они быть ключом к разгадке. — Кто тебе снится? — спросил Ремус. — Профессор Снейп. — Правда? — спросил Драко. — О чем твои сны? — Это всегда одна и та же сцена из книги «Грозовой перевал». Сцена, в которой Хитклиф опечален смертью Кэтрин и умоляет её призрак преследовать его. — Ух, — сказала Тонкс. — Звучит довольно скверно. Какая ужасная книга. — Нет, это чудесная книга, — сказала Минерва, пристально глядя на Гермиону. — Я сама читала ее в этом же возрасте. Продолжай, Гермиона. Продолжай пытаться. Гермиона снова повернулась к портрету и попробовала назвать еще несколько имен, прежде чем перейти к цитатам из книги. Остальные потеряли интерес. Люди, болтающие со спящим портретом Дамблдора, были обычным делом. Она остановилась и обдумала свою стратегию. На самом деле не было причин полагать, что ее сны как-то связаны с портретом Дамблдора, но она просто чувствовала, что связь есть. Ей только сейчас, когда она оказалась здесь, пришло в голову, что один момент в ее логике не учтён. Во сне, как и в книге, Хитклифф просил, чтобы его преследовала женщина, которую он любил. Гермиона каким-то образом решила, что Дамблдор преследует Снейпа, но теперь, когда она обдумала это, в этом не было никакого смысла. И почему только ее подсознание связало эту известную романтическую трагедию с тем, что Снейпа мог преследовать человек, которого он убил? Кого он мог бы оплакивать так сильно, чтобы не позволить ей уйти на покой? Она закрыла глаза и попробовала обратиться к своей интуиции. Она вспомнила все, что узнала о Снейпе с тех пор, как он сорвался и начал свою двухлетнюю череду убийств. Тогда они говорили о нем без перерыва, словно пытались изгнать его из своих мыслей. Наконец, в ее памяти всплыло два фрагмента информации, которые она почти забыла. Замечание, однажды сделанное Ремусом, давным-давно, и факт, о котором Гарри рассказал ей той ночью на Астрономической башне. Гермиона открыла глаза. — Лили, — сказала она. Портрет дернулся, словно испугавшись чего-то во сне. Остальные в комнате заметили это и поспешили к ним. Дамблдор открыл глаза и поднял голову, оглядывая людей в комнате, которые дружно затаили дыхание. Затем, к их ужасу, он уронил голову на грудь и снова заснул. — Не тот голос, — сказала она. Все в комнате начали выкрикивать имя матери Гарри, но безрезультатно. Гермиона подняла руку, и все замолчали. — Лили, — повторила она. Портрет снова дернулся, но не проснулся. Когда она сказала это в третий раз, тот даже не дернулся. Она отошла от портрета, и все заговорили одновременно. Она повернулась и увидела Грозного Глаза Грюма, Артура, Молли и Гарри, присоединившихся к толпе. Гарри подошел к ней, и снова воцарилась тишина. — Почему ты назвала это имя? Почему моя мать? — Я не уверена. Это было просто… интуицией. Я думаю, профессор Снейп был влюблен в твою мать, Гарри. Или, по крайней мере, испытывал сильное раскаяние в ее смерти, — она повернулась и махнула рукой в сторону портрета. — Я думаю, что у нас есть правильное ключевое слово, но нет правильного голоса. — Что ты имеешь в виду? — Я думаю, Снейп должен был разбудить портрет. — Разбудить портрет человека, которого он убил? Зачем бы тогда он отправил меня поговорить с портретом, если бы знал, что тот без него не проснётся? — Ну, это могло быть из-за того, что он был не в себе, когда говорил с тобой в тот вечер. Но, может быть, он и не знал. Может быть, это было то, что Дамблдор сделал без его ведома. Я не утверждаю, что всё понимаю, Гарри. Я могла легко ошибиться. — Я не удивлюсь, если он действительно был влюблен в Лили, — сказал Ремус. — Все были немного влюблены в неё. Эти двое были хорошими друзьями до того, как пришли в школу. На самом деле они были хорошими друзьями и в школе, пока не поссорились. — Когда он назвал ее грязнокровкой, — выпалил Гарри. — В тот момент, когда Джеймс над ним издевался, Гарри, — сказал Ремус. — И он действительно пытался извиниться. — Пытался? — Гарри выглядел шокированным этой новой информацией. — Да. Он угрожал, что останется спать под дверью в Гриффиндорскую башню, пока твоя мать не простит его. Он выставил себя на посмешище ещё больше. Я не знаю, что она сказала, чтобы заставить его уйти, но знаю, что она так и не простила его. — Не простила? Но почему, если он извинился? — Это было такое время, Гарри. Снейп все больше и больше сближался с молодыми Пожирателями смерти, а твоя мама устала пытаться достучаться до него. Я думаю, ей было легче не простить его и порвать с ним отношения, чем и дальше разрываться между ним и нами, пытаясь оставаться ему другом. В юности он был жесток, Гарри. Его трудно было любить. Но это не значит, что он ничего не чувствовал. — Я думаю, Ремус прав, — сказал Драко. — Ходили слухи, когда я был ребёнком, что он просил Темного Лорда пощадить её. Я слышал, как люди смеялись над этим за его спиной. — Тогда почему он рассказал Волан-де-Морту о пророчестве? Почему он убил ее? — тихо спросил Гарри. — Потому что он был Пожирателем смерти, и не забывай об этом! — отрезал Грюм. — Он был поганцем, он им и остаётся, — Грюм подошел к Гермионе. — Я вижу, что происходит. Ты пытаешься превратить его в какого-нибудь трагического героя. Что ж, он убийца! Тебе лучше держать это в голове, юная леди. Постоянная бдительность! *** Собрание Ордена уже давно закончилось, но никто не спешил расходиться. Гермиона полюбовалась Дейзи, дочерью Рона и Лаванды, помогла Джинни затащить маленьких Джеймса и Лили в ванну, успела снять заклинание, которым Фред и Джордж оставили на спине Драко надпись «Бесплатные объятия», прежде чем тот понял, почему люди смотрят на него и ухмыляются. Еще она помогла Молли и Невиллу с мытьем посуды. Когда Гарри нашел ее, она уже обосновалась в Библиотеке, чтобы продолжить свои исследования. — Я думал, и я думаю, что он не знал. — Что, прости? О чем ты говоришь, Гарри? — Снейп. Я думаю, он не знал. Ты слышишь пророчество и это кажется довольно очевидным, когда ты и так знаешь, что оно обо мне. Но если взглянуть на это объективно. На самом деле это не так. Я думаю, Снейп понятия не имел, что оно было про меня. Я думаю, ты права. В ту ночь на башне я спросил его, почему Дамблдор доверяет ему. Я думал, что он просто бредил. Но я ошибся. Он сказал мне правду, так ведь? Он сказал: «Лили». — Это и заставило меня попробовать ее имя. Но это все еще не объясняет, почему именно профессор Снейп должен был разбудить портрет человека, которого он же и убил. — Нет. Не объясняет. Если только мы не вернемся к теории Рона, что Снейп должен был убить Дамблдора, но что-то пошло не так. — Ну, это такая же хорошая теория, как и любая другая. — Верно. И это нам не сильно помогает, не так ли? — Гарри провел рукой по волосам, взъерошив их. — О чем ты хотела меня попросить? Гермиона поморщилась. — Мне нужны твой омут памяти и твои воспоминания. Достаточно их копий. — Какие воспоминания? — Эти. В ту ночь, когда он убил Дамблдора и Волан-де-Морта, и в ночь, когда он убил Волдеморта во второй раз. — Ты понимаешь, что будет тяжело наблюдать за воспоминаниями о смерти Волан-де-Морта, не так ли? Ты не будешь просто наблюдать за этим со стороны, ты будешь в моей памяти внутри моего разума. Ты будешь видеть, как Снейп убивает тебя. — Я знаю, но мне это нужно. Есть кое-что, что я должна сделать, и для этого мне нужно увидеть эти воспоминания. — Что ты должна сделать? — Я еще сама не знаю, — ответила она. Гарри снял очки и потер глаза. — Я принесу тебе их завтра. — Спасибо, Гарри.